Восхождение к Шамбале

Илья Баксаляр, 2018

В бешеном ритме современной жизни, в погоне за призрачным счастьем человечество теряет себя в огромном потоке обманчивых иллюзий. Забывает, что в этом мире каждый человек представляет уникальную частицу огромного мироздания. «Восхождение к Шамбале» – история человека, который сумел остановиться и найти путь к себе. Дорога, уходящая через поднебесье Гималаев в самый таинственный уголок Тибета. Туда, где нет туристов и вездесущих журналистов. В край других измерений, где еще можно встретить настоящих хранителей Великих загадок современности.В оформлении обложки использована фотошоп-композиция "Восхождение к Шамбале". Автор Ивлева Н.

Глава 5

Проснувшись утром, почувствовал себя легко и свободно. Гималаи потрясли меня до глубины души, в таком состоянии я направился во двор. Солнечный свет заливал ярким огнем небольшую площадь перед храмом. В утренних лучах купол сиял множеством золотых отблесков. Над монастырем белоснежным фоном возвышался один из гигантов гряды Гималайских гор. Было прохладно, и поеживаясь я направился к храму в надежде встретить своего нового знакомого. В голове все путалось: а был ли монах на самом деле или мне все приснилось? Во дворе никого. Странно, есть старинный монастырь, украшенный золотом и дорогой росписью, а людей вокруг вообще нет? Для чего тогда нужен храм? Мои мысли прервал внезапно появившийся лама, он шел навстречу. Его величественная походка, каждая мелочь в движениях и жестах говорили об огромной внутренней энергии, которая, как магнит, притягивала меня. «Моности», — лама поклонился и жестом пригласил к трапезе, я обрадовался и был благодарен ему, так как прилично проголодался.

После завтрака наша беседа, если это можно так назвать, продолжилась в храме. Я сидел в центре монастыря, рядом со статуей Будды, мой собеседник расположился напротив меня. Он взял мою руку тремя пальцами, сжал запястья, закрыл глаза и, просидев так несколько минут, тихо сказал: «Ты сильный человек. Но тебя беспокоят твои страхи, ты умеешь их подавлять, но не умеешь от них избавляться». Конечно, меня, как и всех людей на земле, часто беспокоят какие-то неприятные предчувствия, иногда болезненные ощущения от непонятных негативных туч, протекающих в Сознании. «Ты хочешь посмотреть на свой страх?» — тихо поинтересовался лама и, не дожидаясь ответа, не спеша положил на мою голову свою правую руку. Он медленно закрыл глаза. И в этот момент в моей голове начался сплошной хаос, я пытался привести мысли в порядок, но они уносились вихрем в непонятную даль, все перемешалось: воспоминания, мечты, лица, пейзажи, картинки городов, самолеты, поезда, дороги. Все понеслось с большой скоростью как по коридору из комнаты в комнату, быстро открывая одну дверь за другой. В голове все мелькало, кружилось и мчалось с бешеной скоростью, которую, казалось, уже не остановить. Сотни тысяч дверей открывались и закрывались одновременно, поток мыслей несся по вселенной головного мозга. И в этом хаосе я вдруг услышал голос ламы: «Ты готов пойти со мной в мир твоих страхов?» Сил на ответ у меня не было, в голове хлопали двери и одна за другой мелькали ставни. «Мы пойдем по твоим страхам, прошлым, сегодняшним и будущим». Лама сидел рядом, но его голос звучал из другого созвездия, из далекого мира, который находился за сотни тысяч световых лет.

Все перепуталось в голове, я ощущал себя как на американских горках, то медленно поднимаясь вверх, то достигнув наивысшей точки, на мгновение замирал, а потом отчаянно падал в неизвестность, задыхаясь от дикой скорости. Потом движение замедлялось, я опять поднимался в гору, ища новую наивысшую точку, чтобы стремглав рухнуть вниз. От всей этой каши у меня закружилась голова, я смотрел на собеседника, а мысли неслись по тоннелям воспоминаний, картинки неуправляемо менялись одна за другой, пока вдруг внезапно все не потухло, остановилось и замолкло. Суета прекратилась, мысли послушно выстроились в ряд, словно понимая, что сейчас произойдет нечто такое, с чем они никогда не сталкивались. Во всем теле чувствовалось тепло, в голове установилась тишина, только где-то раздавался мерный гул, похожий на звук метронома.

Тусклый розоватый свет пробивался сбоку. Я лежал в теплой ванне, сжавшись в клубок. Маленький клубочек укрылся в теплой коморке, наполненной водой. Крохотные ручки с удовольствием водили по воде, мечтая о большом плавании в будущем. Метроном отсчитывал секунды, минуты, часы и дни. Это была большая тайна этого загадочного хронометра, предназначение которого было мне непонятно. Тепло согревало, создавая незабываемый комфорт и даря спокойствие, где-то рядом ощущался мощный источник тепла и энергии, который питал этот крошечный комок. В блаженном спокойствии хотелось раствориться, растечься, а потом опять собраться в нежное существо и пребывать в этом состоянии вечно. Спокойствие, расслабленность и невесомость в теплой ванне, ты в полной безопасности, ничто тебя не беспокоит. «Где же я?» — спрашивает меня сознание. Маленькие глазки закрыты, они сквозь веки едва улавливают блеклые оттенки света. Сознание долго искало ответ, оставив в воспоминаниях эти удивительные минуты счастья. Все мысли напряглись, они пытаются найти ответ, но, к моему удивлению, молчат. Я включил свои ощущения, они помогли мне что-то вспомнить. Это было то состояние, которое я мечтал ощутить с самого детства, оказаться там, куда мы никогда не сможем вернуться. Внезапно сознание резко расширилось, тучи, закрывавшие небосклон, разошлись, и яркий луч осветил все внутри, неожиданно наступило просветление. Сам по себе явился ответ, откуда идет такая теплая и мощная энергия тепла. Мое сознание, погруженное в теплую окружность, подсказало, что я в животе своей мамы и кто-то меня уже любит и ждет. В этой оболочке очень комфортно и хорошо. И это ощущение никогда больше не повторится, я это чувствую.

Метроном отсчитывает секунды, приближая новый момент в моей судьбе. Он отбивает последние удары, они становятся все чаще, сильнее, возвещая скорый приход самого страшного и одновременно счастливого момента. Хронометр ускоряется, бьется с большой скоростью, вызывая во мне напряжение и ожидание чего-то невозможного. И в этот момент вода в ванной вдруг резко начинает исчезать, опустошая мой теплый комфортный уголок, все проваливается, рушится, валится, из своего уютного, привычного мира я стремительно падаю в бездонную пропасть.

Полет кажется мне бесконечным, я лечу в бездну, в страшную неизвестность, хочется кричать от дикого страха, окружающей меня жестокости. Я задыхаюсь, ловлю ртом воздух, пытаюсь что-то сказать, вернее, не сказать, а просто закричать на всю Вселенную. Вихрем проношусь по темной пропасти, вдруг яркий свет врывается в отчаянное падение, меня атакует колючий холод. Страх сковывает все мое существо, маленькое сердечко колотится, как пулемет, изо всех сил пытаясь выдержать все эти немыслимые перегрузки. Наконец я открываю рот и безумным диким криком приветствую свое рождение.

Темные следы страха осели кровавой распухшей раной в пока еще чистом, идеально светлом подсознании. Отчаянный страх врезался в мое подсознание, страх перед диким падением в бездну. Внезапно яркий, холодный свет резанул по глазам. Острая боль ударила по открывшимся маленьким голубым глазкам. От дикого стресса я кричу. Это мой первый и самый страшный стресс в жизни. Я не помню этот момент, да и как можно сохранить в памяти первые секунды своей жизни. Теперь я увидел его — свой первый страх — вживую, он был записан в моем подсознании. Я неистово кричу, но вот кто-то меня подхватывает. Кто это? Смутно вижу очертания человека в белом халате, я боюсь его, холодные руки в резиновых перчатках пугают меня. Но затем чьи-то теплые руки подхватывают меня, как в тумане вижу пока еще размытый облик приятной молодой женщины со счастливой улыбкой на лице. «Кто это?» К горлу подкатил комок, на глазах выступили слезы: «Это моя мама». Она и только она спасла меня от первого губительного стресса, прижав меня к себе, согрев таким знакомым теплом, успокоила и дала мне шанс быть счастливым в этой жизни. Мама, милая мама, как это было давно.

Лама убрал руку с моей головы. Темный свод храма и статуя Будды, невозмутимо смотревшая на меня.

— Это был твой первый стресс в жизни, — произнес монах.

Ошеломленный, я никак не мог прийти в себя.

— Но как у тебя это получилось? — Я мог ожидать от ламы чего угодно, но только не этого.

— В жизни мы все проходим одной дорогой, каждый совершает один и тот же путь, первый шаг почти у всех один и тот же, а дальше судьба и мы сами определяем свою дорогу в жизни. Но каждое наше движение, каждый шаг запечатлен и как осенний листок оседает в нашем подсознании, покрывая все толстым слоем ощущений и переживаний. Все, что мы видим, остается в нашем подсознании. Жизнь начинается со стресса, стрессом она и заканчивается.

Я не успел ответить, как лама вновь положил руку на мою голову. Будда растаял перед глазами, и поток мыслей унес меня в далекое прошлое. Опять захлопали тысячи дверей, открывая и закрывая проходы, унося меня в далекое прошлое. Все понеслось с бешеной скоростью в неизведанную даль, пугая своей неожиданностью. Вдруг все затихло. Последняя дверь тихо отворилась, в ней показалось мужское лицо, человек заглянул и быстро исчез, тихо прикрыв вход. Небольшая детская комната, уютная кроватка, но почему я проснулся? Там, за стенкой, слышен разговор на повышенных тонах. Громкие голоса прервали мой сладкий сон. Я открыл глаза, поднял маленькую головку и стал прислушиваться к шуму за стеной. В соседней комнате ругались родители. Это была, наверное, не единственная ссора, но крики сильно поразили меня: «Почему они кричат? Почему?» Мое детское сознание искало ответ. Детская психика не готова к взрослым эмоциям, и страх подсказал: «Они кричат за стенкой из-за меня. Неужели они разлюбили меня?» Сильный испуг охватил все мое существо. «Что же теперь будет?» Слезы ручьями текли по бархатистым щечкам.

Я пытался вспомнить, когда это случилось, но память не сохранила даты. Очередная рваная рана осела в подсознании, оставив после себя большую язву, кровоточащую по сей день. Я не мог этого помнить, слишком маленьким был тогда. В голове все замерло, образовалась пустота, которая не отпускала меня долгое время. После глубоких раздумий стал медленно осознавать, почему не люблю агрессивных людей, не переношу разговоры на повышенных тонах, почему не воспринимаю ссоры. Во мне пробуждаются неосознанные темные ощущения и затаенная агрессия. Тогда, в кроватке, я сильно переживал: «Почему кричат? Почему меня разлюбили?» Был страх, досада и нервозность. Это состояние я пронес через многие годы, и оно сохранилось в глубине души, выходя наружу при громких криках и ссорах, которые происходили где-то рядом.

Монах убрал руку и посмотрел мне в глаза. Я почувствовал облегчение. Первое, о чем подумал: неужели лама все это видел? Растерянного и испуганного ребенка, его боль, переживания, страх, неуверенность в себе.

— Мы проходим через несколько ворот в своей жизни, каждые из которых несут нам угрозы, — глядя мне в глаза, произнес монах. — К воротам каждый из нас подходит по-разному, одни идут по жизни, весело глядя на голубое небо, наслаждаясь теплом солнца и яркими красками, но таких не очень много. Другие не парят в радостной эйфории высоких мечтаний, а скромно воспринимают окружающую природу как интересную картину в большой незнакомой галерее. Остальные люди двигаются к воротам жизни с багажом предрассудков. Часть путников с легкостью проносит свой небольшой узелок проблем. Другим проход через ворота с огромным мешком комплексов отягощает существование, и они с трудом несут на своих плечах душевный груз, преодолевая все невзгоды, а для некоторых жизнь становится в тягость, превращаясь в одну сплошную беспросветную серость. Ворота — это всегда стресс, переходя из одного периода жизни в другой, мы сталкиваемся с чем-то новым и непонятным, и наши страхи особо опасны для нас именно в это время.

— Но я умею управлять своими страхами!

— Нет! — лама еле заметно скривил губы. — Ты умеешь только прятать комплексы. Страхом руководить невозможно, его можно перебороть, даже забыть о нем на некоторое время, но он будет всегда довлеть над тобой! Посмотри! — и монах мягко положил свою руку мне на голову. Я хотел отвести ее, но в это время теплая энергия через кончики пальцев ламы устремилась в подсознание, унося мои мысли в прошлое.

Школьный туалет, злые лица подростков, их агрессия сильно задевает меня, нервозность возрастает, злость бурлит и мечется в голове, захватывая все мое сознание. Память ярко нарисовала давно забытое воспоминание. Что случилось? В углу туалета, ощетинившись, стоит щупленький белобрысый пацаненок маленького роста. Он пытается противостоять двум здоровым акселератам, унижающим более слабого ученика. В их глазах ярость. Мальчишка зло смотрит на одноклассников и пытается сопротивляться, противостоять здоровым детинам, но неожиданный удар под дых сбивает его с ног. Он падает на пол. Он не понимает, что произошло. Боль стремительно нарастает, как ком, мальчик хватается за живот. Нечем дышать, он вертится по полу, ловя ртом воздух. Удар ногой, еще удар. Губы разбиты, удары сыплются градом. Острая, раздирающая боль вызывает шок. Мальчишка пытается закрыться руками от ударов, но подростков это только раздражает, и они еще сильнее начинают бить. Наверное, это издевательство будет продолжаться вечно…

Воспоминания слегка затуманиваются. Не понимаю, где и что происходит, только боль прорезает сознание. Раздается звонок, нанеся еще пару ударов, хулиганы уходят, оставив меня в луже крови. Об этой драке я забыл. Но подсознание тихим эхом напомнило, что, получив сильный болевой шок, я тогда впервые почувствовал страх перед физической болью. Годы делают свое, стирая прошлое. Все забылось, тем более что неприятный случай произошел, когда мне было лет двенадцать или тринадцать. Время проходит, часто оставляя после себя пустоту, забирая многие неприятные моменты. Однако шрамы на психике остаются. Они зарубцевались, но всегда дают о себе знать, стоит только их слегка задеть.

Я помню, потом меня еще много раз обижали. Мальчишку надломили, и, чтобы не сломаться, он пошел в клуб боевых единоборств. Страх перед дракой все время довлел надо мной. Но спорт помог победить, как я считал, мои слабости. Обидчики еще пытались унижать меня, страх перед физической болью блокировал сопротивление и волю, но однажды, собрав всю волю в кулак, я переборол слабость и хорошенько проучил хулиганов-акселератов. Одновременно вспомнилось, как неимоверно тяжело было нанести первый удар, сколько усилий потребовалось для этого. В этот момент в памяти возникла картинка, как после моих ударов обмякли тела противников, как изменились их лица и куда-то исчезли хамство, грубость и агрессия.

Картинки менялись и крутились, как в калейдоскопе, вдруг все застыло, мир легкой дымкой рассеялся, и я оказался в монастыре.

— Тебя беспокоит боль, которая не дает тебе покоя, — прошептал лама.

— Нет у меня никаких проблем! — пытался объяснить я. — У меня все хорошо.

— Кроме страха в каждом из нас есть еще другие боли, которые затаились в глубоких складках подсознания и не дают покоя, все время напоминая о себе. Идя по жизни, мы допускаем слабости.

Монах смотрел прямо в глаза, и его рука незаметно легла мне на голову. Теплый поток мягкой паутиной пополз в мой мир нейронов, тонкими, едва заметными змейками охватывая весь мозг. В невесомом состоянии сознание поплыло по безбрежным туманностям, заброшенным в далеких галактиках моего подсознания. Мысли путаются, закручиваются в один большой клубок хаоса, а затем, срываясь, уносятся в многочисленные лабиринты памяти. Кинолента прокручивается с огромной скоростью, в глазах начинает рябить, и ничего не понятно, ощущение, что ты смотришь в окно поезда, мчащегося по бесконечно длинному темному тоннелю. Кажется, коридору не будет конца. Но вот мрак исчезает, частота кадров замедляется, и передо мной вырастает живая картина небольшого города. Назойливый вопрос не дает мне покоя: «Где я?» Полуразрушенные дома, блокпосты, обложенные мешками с песком, для лучшей маскировки перекрашенные в цвет хаки. Дула пулеметов, напряженные глаза солдат, с опаской смотрящие сквозь прицел на меня. Улицы пустынны, вдоль дороги у домов стоят большие бочки с песком. Только два дня назад здесь шли бои. Да, да, я вспоминаю это место! Темные пепелища, обгорелые останки машин, груда разрушенных стен. Нервозные лица озабоченных солдат. На улице страшная жара, перепуганные военные при полной экипировке, некоторые в бронежилетах, касках, автоматы в руках, палец напряженно застыл на курке, готовый в любой момент надавить на спуск. Глаза, их глаза… Кадр воспоминаний замирает, медленно фокусируясь на зрачках солдата, они нервно бегают в ожидании смертельной опасности, любой шорох или движение вокруг вызывают в них неподдельный звериный страх.

Рядом ощущалось незримое дыхание смерти. Картинка растеклась мутной плесенью, но потом фокус начал вырисовывать новые кадры. Я иду по улице. За поворотом у каких-то ворот чувствую на себе чей-то тяжелый пристальный взгляд. Фотография в голове застыла. Точка отчета пошла. Поворачиваю голову. Рядом с развороченной стеной, в куче битого кирпича, чуть в стороне от автоматчиков, сидит человек, я не могу вспомнить, мужчина это или женщина. Как он тут оказался и что здесь делает? Трудно предположить. В этом аду, в обожженной войной подворотне. Человек сидел на голой земле, не понимая, что происходит, съежившись, умоляюще смотрел на меня. Взгляд поражал отчаянной болью. На лице светится бессмысленная улыбка, не выражающая никаких эмоций. До сознания доходит, что человек явно душевнобольной. Он ничего не просит, не протягивает руки, не клянчит подаяния. Но я остро почувствовал, что он страшно голоден. Глаза кричали в отчаянии: «Помоги!» Дикий горящий взгляд на фоне улыбки умалишенного человека. Черные, блестящие от влаги глаза просили и умоляли. Я останавливаюсь. Память напоминает мое внутреннее состояние. Мне искренне хочется помочь. Боль этого несчастного человека передалась мне и резанула грудь. Но в кармане лежали только сто долларов одной купюрой и больше ни цента, а мне надо было выбираться из этого ада. Сердце съежилось от жалости, а совесть кричала и требовала: «Не бросай его! Он никому не нужен! Помоги!» Но разум диктовал свое: «Останешься здесь без денег — сгинешь».

Картина замирает, открывая момент истины. Два противоположных столкнувшихся чувства завязали кровавую сечь, оставляя рубцы в моей душе. Жалость и сочувствие натолкнулись на мощное сопротивление рациональности и эгоизма. Доводы железной логикой диктовали свои условия. Воспоминания застыли в полной тишине. Поступок, который необходимо совершить, определит состояние моей души в будущем. Куда качнутся весы судьбы? Пауза затягивается. Все внутри переворачивается, и, медленно сдавая одну позицию за другой, рациональность и эгоизм берут верх. Опустив голову от боли и стыда, я прошел мимо с диким чувством жалости и отвращения к самому себе. Эти молящие голодные глаза постоянно стоят передо мной как немой укор моей бесчеловечности и слабости. Теперь я понимаю, почему так часто бываю недоволен собой, откуда серая мгла вдруг засоряет мое сознание и какой-то червь гложет душу. Все от этого городка и тех ворот, от несчастного человека, который рассчитывал на мое понимание, сочувствие и доброту. Сознание вновь прорезалось острой болью от стыда за свой эгоизм. Как же я мог тогда так поступить?!

Голос ламы вернул меня из прошлого:

— Этот поступок тяготит тебя все последнее время?

— Да, — опустив от стыда глаза, молча кивнул я. — Это мой позор, самая отвратительная страница в жизни. — От стыда мое лицо залила густая краска, мне было очень неловко за себя. Лама, чтобы не смущать меня, тоже опустил глаза и тихо продолжил беседу.

— Все в мире движется, реки меняют свои русла, горы — очертания, и человек преобразуется в мире наподобие цветка. Когда всходит солнце, тепло окружает нас, мы расцветаем под голубым небом, туча закрывает свет — и душа затухает в страхе перед темнотой. День сменяет ночь, чтобы вернуться вновь ярким фейерверком красок. Мы не должны стоять на месте, необходимо двигаться вперед, меняя наши мысли. Они определяют нашу жизнь. Мысли трансформируются в поступки, деяния и ценности, определяя путь каждого из нас. Ты идешь по дороге, зацепился за кустарник, порвал одежду, колючки врезались в кожу, но упрямство толкает тебя вперед, боль пронизывает тело, одежда рвется сильнее, и, несмотря на все усилия, ты остаешься с этим кустом, с его колючками и теми ссадинами от растения, которое случайно попалось тебе на пути. Ты останавливаешься, не можешь идти дальше, тебе жалко одежду, да и страдания от колючек, глубоко впившихся в тело, преодолеть трудно.

— И что же делать? — я поднял глаза и с надеждой посмотрел на ламу.

— Подойди к кусту! Ты задел его, а ведь он живое существо, у него есть своя жизнь, а из-за невнимательности и небрежности ты грубо вторгся в личное пространство растения. Ему больно! А ты этого не понимаешь, тебе жалко одежду, как маленький ребенок, ты жалуешься на боль, а он рискует своей жизнью. И чем сильнее хочешь уйти от куста, тем больнее тебе будет, но куда большие страдания ты принесешь кусту. Примерно так же наши мысли цепляются за то, что мы натворили в нашей жизни. Растение и радо бы тебя отпустить, но своими мыслями ты зацепился за него так сильно, что не способен ничего изменить в жизни, твое желание оторваться от воспоминаний вызывает скрытую боль и страдания. Мир меняется, и тебе нельзя стоять на одном месте, жалеть одежду и себя, ругать куст и постоянно оплакивать бедное растение и собственные раны. Мысли должны быть свободными. — Слова ламы как бальзам лились на мои душевные раны, мне не хотелось выглядеть в его глазах маленьким обиженным ребенком.

— Но я забыл все свои детские страхи, угрызения совести и ошибки.

Лама, чуть наклонив голову, с какой-то необычной мягкостью посмотрел на меня, уголки его губ тронула таинственная улыбка.

— Посмотри еще раз на себя!

Завороженный его волшебным голосом, я стал медленно тонуть в колодце его глаз. Сознание зависло на некоторое время, и я не до конца понял смысл его слов. Мы молча просидели около часа. От долгой неподвижности сильно затекли ноги, и я начал ерзать по полу. Лама не спеша встал и жестом руки предложил мне совершить прогулку по окрестностям монастыря.