Как Богдан Хитрово Симбирск строил

Илья Александрович Таранов, 2006

Как и зачем на Руси строили города-крепости на крутых берегах Волги? А их построено немало. Об этом увлекательно рассказывает эта историческая повесть. Автор достоверно описывает строительство города-крепости Симбирска и Симбирско-Корсунской засечной черты в середине XVll века. Форма изложения доступна и детям, и взрослым читателям. Факты удачно «сплетены» с авторским вымыслом. Главными героями, наряду с историческими личностями, выступают две соперничающие пары мальчиков. Автор рассказывает о вечных детских проблемах в преломлении к описываемому времени – соперничестве на пути к удаче, мальчишеских спорах, тайнах, заговорах, побегах, играх. В повести много живописных описаний волжских берегов, используются яркие эпитеты, ёмкие сравнения. В художественном арсенале автора загадки, местные былички о великанах, ветрах, Свияге-реке, водяном и лешем. Книга популяризирует наше славное историческое прошлое и является увлекательным чтением.

Глава 2

Богдан Хитрово, подбоченившись, наблюдал за двумя карабкающимися в гору мальчишками. Первый из них вскоре забрался на травный берег и упёрся лбом в чедыги узорчатого сафьяна — боярские сапоги. Мальчишка задрал голову вверх и застыл с открытым ртом, разглядывая смоляную бороду воина. Следом, сопя и шмыгая носом, забрался второй мальчишка. Он требовательно гундосил:

— Митька, пить хочу.

— Чу, Емелька, это не нагайцы. Видишь, сабля вся богатырская с царской короной.

Бородатый воин посмеивался в усы и молча рассматривал нежданных гостей. В свою очередь мальчишки во все глаза разглядывали позолоченную саблю, пристёгнутую сбоку. Она висела прямо у них перед носом. Если бы воин вынул её из ножен, то умеющий читать разглядел бы на полосе сабли наведённую золотом славянскую надпись: «7150 (1642). Государь Царь и Великий князь Михаил Фёдорович всея Руси пожаловал сею саблею стольника Богдана Матвеевича Хитрово».

— Митька, вертаемся в деревню. Боярин очень строг.

— Не трусь, Емелька. Боярин нас не гонит, чу, спросит чего, что знаем.

Богдан Хитрово раскатисто рассмеялся:

— Гоже, мальцы волжские. Царского посланника рассмешили. Гнать не буду! Ивашко, испытай-ка мальцов на смекалку.

— Эй, мальцы-стрельцы, загадочку мою слухайте: «Стоят старушки: вздохнут они да охнут, вблизи все люди глохнут».

Митька и Емелька поднялись на ноги, потирая колени и утирая носы. Митька смело ответил:

— Чу, дядька-боярин, старушка та — бабка Афоньки. Мы его вчера поколотили, а бабка эта кочергой грозила и ругалась так, что на Петровом острове слыхали.

Тут уж рассмеялось все войско русского боярина. Сам Богдан Хитрово смеялся знатно: борода ходуном ходила, как метла дворника. Ивашко от смеха приплясывал. Боярин спросил:

— За что Афоньку поколотили?

Митька ответил:

— Чу, дядька-боярин, Афонька хотел украсть нашу лодку, а не смог, так в днище дырку продолбил.

Боярин нахмурился:

— Негоже дело — лодки дырявить. Верно побили! Что ж вы на этой завозне одни по Волге катаетесь?

— Уж два раза на острова плавали и рыбу удили.

— Много ль наудили?

— Нам хватает, а батька мой раз поймал белорыбицу: моего росту одна голова. Никто боле не ловил. Емелька видал.

Емелька утвердительно кивнул головой:

— Все видали, и мой дед видал, и Афонька, и бабка Афонькина видала. Я сам рыбице в рот палку совал.

— Это же зачем дело такое?

— А такое, — ответил Емелька, — чтоб там черти не прятались.

Боярин Хитрово многозначительно посмотрел вокруг:

— Доброе дело… А загадку-то отгадывать будете, мальцы? А ну-ка, Ивашко, повтори.

Ивашко напомнил: «Стоят старушки: вздохнут они да охнут, вблизи все люди глохнут». Митька переглянулся с Емелькой.

— Чу, дядька-боярин, других этих старушек мы не знаем, а Афонькина бабка буявая старуха. Она нам сегодня кричала: «Пошто на гору полезли, разбойники босоногие».

Боярин усмехнулся в густую бороду, а Ивашко растянул улыбку до ушей:

— Эй, мальцы-стрельцы! Однако мою загадку вам не отгадать, а как гора эта зовется, живее сказывайте боярину Богдану Матвеевичу.

— Чу, дядька-боярин, гора эта зовётся Синбирской, — с мальчишеской гордостью ответил Митька.

— Синбирская гора-а! — в задумчивости протянул боярин, вновь оглядывая величавую реку и туманные волжские просторы.