А в конце она улыбалась

Ильнур Шабанов

История молодого человека, которому повезло попасть в новую семью после детского дома-интерната. В надежде найти и понять себя он изучает сотни возможных вариантов – как ему следует прожить эту жизнь. Пока однажды не влюбляется.

Глава 4

Девочка с Герберой

Изначально считая, что таким образом, он «натренирует» свои приемы в общении с девушками, в какой-то момент, спустя пару дней переписки, Эл понял, что, когда приходит уведомление о новом сообщении, его внутренности немного подпрыгивают, и, возвращаясь в исходное положение, оставляют сердце висеть где-то возле горла — пока он не прочитает, что она написала. После этого, орган медленно совершал посадку в исходном месте. Если же писал кто-то другой, а точнее Саша, то сердце сбрасывалось с набранной высоты и неприятно падало на кишку. Они находились в таком состоянии, когда почти каждое сообщение раскрывало симпатию, но оба держали себя в негласных рамках, предоставляя возможность моральному барьеру рассосаться самому собой, без повреждения для их отношений.

В конце концов, он принял тот факт, что, лучше, изначально задуманной, комбинации, ничего надеть не сможет, после чего, еще трижды, пытливо вглядывался в зеркало. Эл солгал матери, о прогулке с друзьями, и пообещал прийти, самое позднее — к десяти. После чего взволнованный, но гораздо больше самодовольный, побежал на автобусную остановку.

* Я приехал

** 5 минут, уже подъезжаю

* На каком автобусе?

** 63

* Понял, а в чем ты будешь?

** В черной куртке, розовой шапке и шарфе в клетку

* Хорошо) — Следует сказать, что до Лейлы и ее автобуса, проехало два 63-их, и в каждом из них парень внимательно, с не испытываемой раньше приятной тревогой оглядывал каждого выходящего пассажира. Тем не менее, ему как-то удалось упустить ее из виду, сигналом к чему послужило ее сообщение:

** Я приехала, ты где?

* На остановке, а ты?

** Я возле «открытия»

* Это где?

** Банк возле остановки.

* Оу, понял — почувствовав себя провалившимся еще до встречи, парень оглядел светящиеся в уже наступившей темноте вывески и заметил под искомой одиноко стоящую девочку в розовой шапке, уткнувшуюся в телефон и ожидающую, судя по всему, своего интернет друга. Воспользовавшись тем, что она его еще не видит, парень пристально-оценочно осмотрел девушку с расстояния, решив для себя, что она и вправду милая. При этом, Эл ощутил нечто, холодком идущее из середины груди и разливающееся по всему телу, очень похожее на озноб, с той лишь поправкой, что понимаешь — такие перемены в организме вызваны чем-то добрым, а не банальным ротовирусом.

— Лейла? Привет!

— Привет!

— Рад познакомиться, надеюсь, что не буду вести себя как болван, просто немного волнуюсь, если что извини пожалуйста — сказал свое вступительное слово Эл, надеющийся, что таким образом извинился за всю чепуху, которую, вероятно, скажет за время прогулки.

— Да все нормально, я тоже рада встрече — ответила Лейла, смущенно улыбаясь (Эл же, с подобной смущенной улыбкой, ходил, кажется, все два часа что они провели вместе).

До парка, им предстояло пройти около десяти минут пешком. И, скованные, оба шли молча, изредка пытаясь завязать диалог одной из безнадежных фраз типа: «Ты любишь зиму?», или «Я сегодня как раз была у тети, она тут недалеко живет».

Постепенно, разговор все-таки сдвинулся с мертвой точки, чему поспособствовало полное незнание Элом местности, и Лейлино удивление этому.

— Ты ведь сам предложил этот парк!

— Ну да, просто ни разу в нем не был, а то все говорят — красиво! Красиво! Ты написала, я и подумал, что подходящий случай предоставился — все-таки говорили они в тот вечер, несмотря на начальное смущение, много, и все больше восхищались красотой зимы, которую, как выяснилось, Лейла любила даже больше, чем весну.

А погода, сопровождавшая их на той прогулке, являлась действительным и неопровержимым доказательством всей сказочности морозного времени года. Крупные хлопья снега валили часто, но расстояния между ними было достаточно, чтобы залюбоваться одной, отдельно взятой снежинкой. Для Российской зимы приволжского региона, температура была относительно теплой, только двенадцать градусов ниже ноля, а рано наступавшая ночь, позволяла оценить все окружающее в огненно-желтом свечении фонарей. Выложенные диковинным узором плит тропинки, постепенно превращались в хрустящую дорожку из холодного молочного порошка и все в совокупности поддерживало атмосферу непрекращающегося праздничного уюта.

Элу нравилось, как снег осыпал его пальто, и теперь невозможно было отделаться от ассоциации с Джоном Кьюсаком в одном из его любимых фильмов. Тем более рядом с ним шла прекрасная (он уже не сомневался в этом) девочка, с черными от природы глазами, которым огоньки фонарей придавали особенную, чарующую неизвестность; закутанную, в шарф, по носик; и размышлявшую, как здорово, что они встретились именно сегодня.

Она отряхивала его плечи от снега, со словами «Ну мне просто не нравится как он на тебя падает», а он, считавший, что снег на черном пальто в принципе не может смотреться плохо, только улыбался, и хотел, чтобы снежинки как можно быстрее накопились на плечах, дабы снова ощутить прикосновение ее легкой перчатки, с полунаигранной материнской заботой.

С каждой новой темой для разговора, с каждой ее минутой, сияние их глаз усиливалось, с каждой новой шуткой, градус улыбки увеличивался, а смех становился все более чистым, и в какой-то момент, слушая в одних наушниках музыку, под крупными лампочками центрального парка, шли два счастливых человека.

***

На пути домой, Эл все также наблюдал, как крупные хлопья снега ниспадали с ночного неба и освещались теплым желтым светом фонарей. Он находился в том состоянии, когда хочется сравнивать все что видишь с поэтичными образами, символами, придать вдохновляющему явлению красивую ассоциацию, но ускоряясь, белесые точечки врезались в его лицо и своим быстрым движением перекрывали романтичный полет мысли. Придя в свою комнату, и улегшись на кровать, он наконец понял, что снежинки в этот вечер были похожи на пух, который сыпался с подушки самого Бога, видящего прекрасный сон, где Эл гулял с Лейлой.

Уснуть после пережитого, было слишком трудной задачей. Эл подвергся панике, что встреча не повторится, и написал, с единственной целью — удостовериться в ее не ослабшем интересе:

* Надеюсь, я не показался тебе слишком странным и неуклюжим, просто правда очень волновался. Мне было здорово. Если я тебе не показался слишком неприятен, может встретимся еще раз?

** Все прошло отлично, спасибо за прогулку)

* Тебе спасибо)

Значит встретимся еще раз?

** Да, я только за) — Таким образом убедившись, что все идет по плану, тело парня ощутило потрясающее удовлетворение, а мозг — гордость собой: «Все-таки, он смог воплотить в жизнь то, что смотрел. Все-таки, он понравился девушке.»

Той ночью, да и впоследствии, Эл вновь и вновь пересматривал свое поведение, мог ли он сказать что-то лучше в одном из моментов, мог ли отреагировать по-иному? На его взгляд, он все сделал идеально. Парень вспоминал разговоры, ее голос, лицо, и не мог представить, что ему захочется когда-нибудь изменить какую-то маленькую черточку в этом ангельском создании. Он вспоминал как, впервые за 17 лет, по-настоящему испытал сострадание — во время разговора о травмах, и рассказе Лейлы про детскую мечту стать профессиональной танцовщицей, которая оборвалась вместе с одним из позвоночных дисков. И лишь после того, как Эл трижды воспроизвел свое свидание от самого начала до конца, парня начало клонить в сон, и последней в тот день мыслью было то, что, наверное, Лейла пахнет как яблоко.

Определенно, каждый хотел убедиться в своих догадках, о зародившемся чувстве. Но на следующий день, оба, самым деликатным образом обходили, какие бы то ни было, попытки выспросить о первом впечатлении. Глупый страх невзаимности, когда каждому увидевшему вас, очевидно, что это — юная любовь; очень тормозит сближение на первых порах, но именно эта самая неуверенность служит лучшим подспорьем для огромного количества романтического креатива. Еще перед сном, Эл был уверен, что понравился Лейле, но это было вчера — «А так как сегодня она ни словом, ни смайликом не обозначила свою влюбленную позицию, быть может она передумала?».

У Эла не хватило терпения и сил разгадывать в одиночку собственные загадки, и он написал:

* А тебе правда вчера понравилось, или ты так сказала, чтобы не обидеть? — покуда парень ждал ответа, его воображение уже начало рисовать сцены, где он опустошенный, продолжает жить как будто ничего не было, но вместе с тем, в каждой девушке видит лицо Лейлы.

** Да, мне честно понравилось — В своей голове, Эл прочитал ее сообщение так, будто она немного даже раздражена, но понял, что это правда. И насколько бы он не хотел злить ее своей навязчивостью, желание вновь идти рядом с ней, очевидно, было сильнее:

* А завтра ты случайно не свободна?

** Случайно свободна)

* Тогда можно позвать тебя гулять?)

** Ну, попробуй)

* Часов в 5 может на той же остановке?)

** Ну только не потеряйся)

* Хорошо) — Лейла ждала новой встречи ничуть не меньше, и то, что Эл медлит с новым приглашением она тоже трактовала по-своему. Когда же он написал, девушке, в этот самый момент, обсуждающей с матерью перспективу поехать завтра к бабушке и погостить там до конца каникул, пришлось умело выкручиваться из тисков под названием «К ней итак редко кто заходит» и «Она же тебя больше, чем нас с отцом любит».

***

Все то время, что Эл готовился к новой встрече, он чувствовал, ни на каплю не ослабевающее волнение, наоборот. Ему предстояло правильно обозначить свою позицию — не быть слепоухим поклонником, хоть это и было наиболее близко к его настроению, и не быть искусственно бесстрастным, чего он опасался, полагая, что может случайно зайти за эту грань в своем желании не показаться фанатиком. Парень попросил у мамы тысячу рублей, потому что хотел сводить девушку в ресторан, но сказал, что его позвали на день рождения: «Нужно же что-то подарить…»

— Извини, автобус по пути сломался, пришлось пересаживаться на другой, а телефон, как назло, замерз, давно ждешь?

— Да нет, минут семь наверное — отвечал окоченевший, от получасового ожидания, Эл — Повторим наш маршрут, или ты хочешь пройтись где-нибудь еще?

— Можем по Пушкина погулять.

— Тогда зайдем покушать куда-нибудь, в роллы например?

— Я не голодна если что, только если ты хочешь.

— Может в хинкальную хочешь?

— Я не голодная!

— Ну а кофейня?

–…

— Ладно, зайдем туда, что попадется на пути первым. — в итоге, они посидели час в «доме кофе», Эл уговорил Лейлу скушать кусочек «Наполеона» и сам съел такой же. Затем, решили пройти до конца улицы к памятнику писателя, чей стих: «Все в ней гармония, все диво. Все выше мира и страстей; Она покоится стыдливо. В красе торжественной своей.» оказался любимым стихом Лейлы. Она шла без шапки, и ее волнистые волосы постепенно покрывались маленькими звездочками. Эл, в этот раз, надел другие брюки — черные, но пальто, переменить было нельзя, иначе он лишил бы обоих единственного предлога прикосновений. Перестав думать о том, что сказать дабы понравится, или как правильно ответить на вопрос, Эл свободно поплыл по извилистому течению диалога без прежнего приложения напряженных усилий. Это понравилось и ему, и ей.

Они обсуждали кем хотят стать в будущем — художником/телеведущей, любимые сериалы — Черное зеркало/Дневники вампира, любимую еду — роллы/картошку фри, сколько километров обычно занимают прогулки 10/15, и даже количество подушек — 2/4. Подтвердив мысль, что у них очень много общего, да и вообще они очень похожи, оба обрадовались внутреннему решению об идеальной второй половине.

Как это зачастую бывает, не заметив наступления самого позднего, максимально дозволенного часа до возвращения домой, их, только что начатую тему детских страхов прервал звонок мамы Лейлы.

— Уже пора, да?

— К сожалению. Мама грозится что больше не выпустит на улицу всю неделю, если я не приду через пятнадцать минут.

— Мне бы не хотелось, чтобы тебя посадили под домашний арест.

— Мне тоже.

— Тебе далеко ехать?

— Отсюда нет, десять минут на метро и две-три пешком.

— Хорошо, тогда я сначала тебя провожу, а потом сам поеду

— А ты рассматривал другие варианты?

— Ну нет, просто…

— Я шучу. — и они пошли в сторону метро.

В подземном переходе, взгляд Эла попал на цветочный бутик, по-видимому, уже закрывающийся. Попросив Лейлу подождать минутку, он забежал в магазинчик.

— Извините пожалуйста, мо…

— Мы закрываемся.

— Ну пожалуйста, продайте один цветок и потом закроетесь. — не останавливался парень, ощущавший необъяснимую для 22:15 свежесть мозга. Осматривая ассортимент, он слушал теткино «… ничем не могу помочь…», и думал почему она такая гадкая? — Ну прошу вас, у меня только что прошло первое в жизни свидание, и кажется, все идет отлично… — Эл быстро выхватил, похожий на дочь ромашки и подсолнуха, оранжевый цветок — … сколько с меня?

— Что? Вот пристанут же… Ладно, давай сто рублей.

— Спасибо большое. — Понимая, что Лейла ждет непозволительно долго, парень бегом вылетел из магазина, но не дав двери закрыться, залетел обратно, дабы узнать название первого в жизни цветка, который он подарит девушке…

— Извини пожалуйста, что так долго. Вредина жуткая какая-то попалась.

— Ох, спасибо. — Понимая, что это по киношному идеальный момент для поцелуя, парень застыл с непередаваемо глупым выражением лица, полным неуверенности, восхищения и, страха — равному желанию поцеловать. Лейле было неловко под его слегка безумным взглядом, и она смущенно опустила глаза.

— Ну что ж, надеюсь, до встречи. — вымолвил Эл в тот момент, когда, под ночным освещением метро, Лейла показалась ему прекраснее чем кто-либо, когда-либо, и где-либо, включая даже ее саму, два дня назад.

— Да, я тоже надеюсь.

— Ну, пока. — Она прыгнула в двери электрички, и уехала с грустной мыслью о том, что цветок парень подарил как бы на прощанье, иначе почему он ее не поцеловал? Эл же думал, как сильно он влюбился, и что никто на свете еще такого не чувствовал. У парня появилось непреодолимое желание сделать нечто запоминающееся, необычное и даже великое, во славу его прекрасной любви.

Нурия сидела на кухне, когда он вошел, с глазами, красными от слез.

— Почему ты отключил телефон?

— Нет, он просто разрядился на морозе, извини что так поздно. Автобус попал в аварию, и мне пришлось пересаживаться, а следующий только через полчаса пришел. — Приняв ответ сына за правду, Нурия не могла остановиться и осыпала его многочисленными упреками, сводившимися, по большей части к тому, что он: совсем не думает о матери.

Эл, знавший, что Нурия всегда чересчур беспокоится за него, пытался сглаживать каждую претензию, ссылаясь на вину случая, и в конце концов, смог ускользнуть в свою комнату пожелав «Спокойной ночи». Правда потом ему снова пришлось спуститься на кухню, ибо как ни сильна была любовь, организм требовал еще и еды.

Отужинав картофельным пюре и говяжьей котлетой, запив водой, парень только в этот момент понял, какую ошибку допустил и продолжает допускать на протяжении уже около пятнадцати минут:

* Ты нормально добралась?

Без происшествий? — (как можно было забыть показать ей свою искреннюю заботливость!), оставалось только надеяться, что она не придала этому такое большое значение как Эл (а она придала).

** Да, нормально, спасибо) — для облегчения своих мыслей, Лейла посчитала, что он сам только добрался, и поэтому так поздно спросил.

* Спасибо за прогулку)

** И тебе спасибо)

* Может завтра еще куда-нибудь сходим?) — писал Эл, как и раньше нервничающий, но уже уверовавший в неостановимую силу своей Любви.

** Давай) — отвечала Лейла, которой кроме этого сообщения от него, не было нужно абсолютно ничего, на этой большой и пустой планете.

Они решили, что стоит посетить «Красный парк», в котором есть каток, и так как они оба почти не умели стоять на коньках, это обещало быть весело.

Перед сном, Эл подумал, что завтра нужно будет предложить ей встречаться, нельзя долго тянуть, вдруг ей нравится кто-то еще. И, будучи любителем искать разные смыслы в окружающем мире, набрал в интернете значение цветов на языке флористов и цветоводов.

Конец ознакомительного фрагмента.