Меня убили в девяносто шестом. Беглая

Ильдус Муслимов

У каждого человека есть своё представление о пережитом сложном периоде для нашей страны. Никого не обошли стороной знаменитые девяностые годы, в том числе и героиню этой удивительной и драматической истории.

Глава 2

Утром после военкомата Ольга пошла в центр занятости. Сотрудница центра лет тридцати, словно школьная «класснуха», долго перелистывала Ольгины документы, то и дело недоверчиво поглядывая на неё. Наконец, она что-то размашисто написала на листке, после чего, сняв очки, удивлённо спросила:

— Скажите, а что, на самом деле вы воевали, и у вас имеются ранения?

— Да, — ровным голосом ответила Ольга, — там же всё написано.

— Ну… даже и не знаю, — озадачено произнесла женщина, положив на стол перед Ольгой листочек. — Я тут указала адреса работодателей. К сожалению, вакансии медсестры, сейчас все заняты. А вот уборщицы и продавцы требуются. Если на собеседованиях от вашей кандидатуры откажутся или вы сами не захотите там работать, тогда по вопросу трудоустройства можно будет повторно обратиться только через три месяца. Ольга молча кивнула и вышла из кабинета. В сквере она присела на скамейку, развернула лист с адресами, где были нужны уборщицы и продавцы. Но, так и не дочитав до конца, Ольга скомкала бумагу и бросила её в урну. Сердце подсказывало, что это всё не для неё. Рядом с ней на скамейку присел старенький седой священник в рясе. Ей показалось, что ему нехорошо: он тяжело дышал и одной рукой держался за сердце, а пальцами другой руки теребил висевший на груди крест.

Ольга придвинулась поближе к нему:

— Вам плохо? Может, вам «скорую» вызвать?

Священник отрицательно замотал головой:

— Нет-нет, спасибо. Сейчас отпустит.

Он достал из футляра для очков таблетку и положил под язык.

Ольга смотрела на старика, словно боялась, что без скорой помощи не обойдётся. Но с облегчением увидела, что ему становится лучше.

— А ты что же такая грустная, доченька? — спросил вдруг священник. Его глаза смотрели проницательно и с добротой, и Ольга, которой вовсе не хотелось тревожить старика, вдруг решила ему довериться.

— Да так, ерунда, — начала она, хотя её глаза говорили об обратном. — Ходила насчёт работы, а там сказали, что, кроме уборщиц, никто пока не нужен: сокращения везде. А у меня двое детей. Полы мыть я не боюсь, но за это платят копейки, их мне точно не хватит.

Батюшка сочувственно закивал:

— Тяжело, доченька, знаю. Не лучшие времена переживаем. Видать, Господь испытания народу посылает.

Они просидели на скамейке ещё около получаса. Ольга рассказала ему о себе. Он, не перебивая, выслушал и, когда она, собираясь уходить, стала с ним прощаться, взял её за руку.

— Ты вот что: слушай и запоминай. Езжай в Псковскую область, станция Песчаная. Есть там храм святителя Николая Чудотворца, спроси батюшку Василия. Скажи, что от меня, от батюшки Афанасия. Поможет он тебе с работой. Бог даст, будет тебе и деткам твоим хлеб насущный. Иди с Богом.

— Я провожу вас, — вставая, предложила она.

— Не тревожься, я потихоньку дойду. Ступай.

Священник перекрестил её. Ольга пошла вдоль дороги. Через несколько шагов оглянувшись в сторону скамейки, она не обнаружила на ней старика. Он словно испарился. Придя домой, Ольга рассказала родителям о безрезультатном походе в центр занятости. Отец с матерью поспешили её успокоить, говорили, что работа обязательно найдётся, хотя сами, кажется, не вполне в это верили. Выбрав удобный момент, когда мама вышла из комнаты, Ольга сообщила отцу о том, что ей необходимо ненадолго уехать в другой город.

— Зачем? — спросил Андрей Андреевич.

— Пока сказать не могу, но обещаю там долго не задерживаться, — ответила Ольга. — Я звонила подруге. Возможно, там у меня сложится с работой.

По поводу подруги она соврала, а рассказывать о встрече с батюшкой ей почему-то не хотелось.

Отец тяжело вздохнул:

— Ну вот, сначала мы ждали тебя с войны, теперь вот опять…

— Детям я всё объясню, — заверила его Ольга. — Думаю, что к началу нового учебного года я вернусь.

Андрей Андреевич обеспокоено посмотрел на Ольгу:

— А что я скажу матери?

— Придумай, папуль, что-нибудь. Я тебя очень прошу.