Волшебное зеркало Тимеи

Изабелла Кроткова, 2016

Она – восходящая звезда оперной сцены. Её красота – ловушка для самовлюблённых гордецов, а голос подобен полёту освобождённой птицы. Но близится миг, когда жестокое предсказание разрушит её настоящее и будущее. Её имя исчезнет, её образ сотрётся, её жизнь прекратится. Новая судьба, страшная и неумолимая, появится на пороге в неожиданном обличье. И та, чей чёрный час вот-вот пробьёт, откроет дверь на роковой звонок. Роман-дипломант Германского международного литературного конкурса «Лучшая книга года»-2019 в номинации «Фантастика, мистика, фэнтези». Номинация от издательства Za-Za Verlag (Германия) на международную литературную Премию им. Н.В. Гоголя (2018).

Глава седьмая

У врат филармонии, как обычно, дежурили два охранника — Эдик и Доберман. Толстый Эдик стоял у служебного входа, а Доберман, прозванный так за определённое сходство с данной породой собак, — у центрального.

Подходя к служебному входу, я заметила, что Эдик озабоченно разговаривает с кем-то по телефону.

— Нет, не подошла ещё, Виктор Никитич! — донеслось до моего слуха, и Эдик взглянул на безвкусные часы на своей волосатой лапе. — Шесть двадцать. До концерта десять минут. А вы ей звонили?..

В этот момент я лёгкой походкой подлетела ко входу, кивнула охраннику и взялась за ручку двери.

— Эй, вы куда?! — Рот Эдика раскрылся, как бездонная пещера, полная желтоватых прокуренных зубов.

— Добрый вечер! — ответила я, ослепительно улыбнувшись, и потянула дверь на себя. Она приоткрылась, я юркнула туда, но тут же силой Эдика выкатилась обратно.

— Вы куда, вам говорю?! — Надо мной, как два белесых шара, зависли два злых глаза навыкате.

Я, начиная выходить из себя, вырвала из рук охранника рукав шерстяного пальто.

— Эдик, ты что себе позволяешь?! Ты что, не видишь, я спешу!

Эдик, который, по моим понятиям, должен был, узнав приму, смутиться и извиниться, неожиданно громко заржал.

— Ты глянь, Николаич, спешит она! — Вместо извинений он показал меня подошедшему начальнику охраны Александру Николаевичу.

Я почувствовала, как щёки мои запылали.

Ну, сейчас «Николаич» ему задаст!..

Тот озабоченно наклонился надо мной.

— Вы что хотели, женщина?

Чувствуя, что мой рукав в безопасности, я поправила пальто и отошла на шаг назад.

— Александр Николаевич, Эдуард не пропускает меня на концерт!

Вопреки моим ожиданиям, Эдик ничуть не смутился, а Александр Николаевич по-прежнему смотрел на меня в непонимании.

— На концерт?.. Так вам нужен центральный вход, а это служебный! — разъяснил он.

Теперь уже я ничего не могла понять.

— Мне и нужен служебный, вы что, с ума все посходили?!

В этот момент у Эдика опять зазвонил телефон. Он достал аппарат и приложил его к уху. Я снова метнулась к служебному входу, но начальник охраны мягко развернул меня назад.

— У вас есть билет? — спросил он спокойно.

— Да какой ещё, к чёрту, билет?! Что здесь происходит?! — взорвалась я, не на шутку свирепея.

— На концерт Марины Обручевой. Вы же на концерт Обручевой пришли?

Я остолбенело воззрилась на него, потом на Эдика, невозмутимо вещавшего в трубку:

— Нет… Не подошла. Не знаю, что и думать.

Они что, разыгрывают меня?!

— Не смешно! Пропустите, Александр Николаевич! Я и так уже опаздываю.

Я снова дёрнулась к двери.

— Я не понял, милицию, что ли, вызывать?! — рявкнул, подходя, Эдик, и я невольно отпрянула. — Вам же сказано — с центрального входа!

Откуда-то из глубины пока ещё далёкой волной начала подниматься уже знакомая смутная тревога. Чувствуя, что происходит что-то не то, я не стала больше спорить и рваться, а отошла и остановилась в стороне. Может, они пьяны?.. А может, служебный вход по какой-то причине не работает, и нужно действительно зайти с центрального?.. Я попыталась вспомнить, не говорил ли на репетиции директор о перекрытии служебного входа, но ничего подобного на память не приходило.

Ещё раз окинув взглядом уже позабывших обо мне Эдика и его начальника, я, наконец, развернулась и медленно пошла навстречу Доберману.

Тот, не увидев в моей руке билета, без разговоров отшвырнул меня от входа чуть ли не за грудки.

Едва сдерживая закипающие от несправедливости слёзы, я, наконец, сообразила, что можно позвонить Виктору Никитичу и потребовать разобраться в вопиющей ситуации.

Тут же я вытащила мобильник и набрала его номер.

— Кто это? — резко спросил директор, услышав мой голос.

— Марина… — шепнула я.

— Марина? — с явным облегчением отозвался директор. — Ну, наконец-то! Ты где? Народ уже зал заполняет, я тебе обзвонился, дома никого, на сотовом — никого… Что случилось?! Хочешь до инфаркта довести старика? — Он рассмеялся.

— Меня не пускает охрана! — пожаловалась я.

— Не пускает? Как это, не понял? А что у тебя с голосом? Ты сможешь петь? — посыпались тревожные вопросы.

— А что у меня с голосом?.. — переспросила я, замечая вдруг, что голос, мой волшебный хрустальный голос, меня не слушается и начинает помимо воли дребезжать, как будто железом скребут стекло.

Волна смятения в душе приподнялась чуть выше.

— Спуститесь, пожалуйста, Виктор Никитич! — взмолилась я, чувствуя, что голос дребезжит ещё сильнее и мельче, и голова моя тоже вдруг затряслась вместе с голосом.

«Батюшки мои…», — испугалась я. Что это со мной?..

— Ты где? — спросил Виктор Никитич каким-то напряжённым тоном. Вопрос донёсся немного издалека, и я поняла, что он смотрит на экран своего телефона, на котором написано «Марина», и проверяет, я ли это.

— У центрального входа, — стараясь выровнять интонацию, произнесла я. И кажется, мне это удалось. Хрустальный голос вновь звякнул заливисто и легко. Я приободрилась, но Виктор Никитич не разделил моего оптимизма.

— Чёрт знает что такое… Не голос, а скрежет какой-то… Хорошо. Я сейчас спущусь, — строго сказал начальник, и связь прервалась.

Через две минуты, двигаясь наперерез толпе, из здания вышел Виктор Никитич в костюме и парадных туфлях. Я сделала неловкую попытку подойти к нему, но будто споткнулась о его взгляд. Он направил его прямо поверх моей головы, куда-то вдаль. Потом осмотрелся поблизости, словно перелистывая идущих и стоящих людей. Всё это время я была в непосредственном поле его видимости, но ни разу не попала в него.

Волна тревоги хлынула из меня мощной и неудержимой силой. Я стрелой подлетела к директору.

— Виктор Никитич!.. Здравствуйте.

Он перевёл на меня отсутствующий взгляд.

— Потом… потом… позже… — И он отскочил от меня куда-то в сторону, по-прежнему озираясь вокруг. Потом полез в карман за телефоном.

Сейчас он позвонит мне и увидит, как я возьму трубку!..

Но взять трубку мне не дал Доберман.

— Простите, но вы мешаете! — вежливо молвил он, беря меня под белы ручки и уводя подальше от директора. — Если вы на концерт, то проходите в зал, концерт скоро начнётся!

Похоже, он был не в курсе. Высокое начальство в образе Эдика не просветило его.

— Ты… ты что, не узнаёшь меня? — робко спросила я Добермана.

Он пристально всмотрелся в моё лицо.

— Простите, нет. Так вы идёте в зал?

— Нет… у меня здесь свидание… — почему-то отказалась я и брякнула первое, что пришло в голову.

— Свидание?..

Доберман окинул меня высокомерным взглядом с головы до ног, ухмыльнулся и отпустил мой локоть.

Я повернула голову. Директора у входа уже не было.

Сотового в кармане тоже не оказалось.

Я начала шарить в пальто и нащупала в глубине кармана ощутимую дыру. Когда она успела появиться?.. Ещё пару минут назад никакой дыры там не было…

Ощущая внезапную сухость в горле, я растерянно стояла у входа, а мимо меня быстро шли на мой концерт опаздывающие зрители. Один из пробегающих мужчин случайно зацепил меня плечом.

— Извините… — Он взглянул мне прямо в глаза, я откинула капюшон и умоляюще подалась к нему.

— Я не хотел. — Мужчина равнодушно прошёл мимо.

«Они не узнаю́т меня… — поняла я. — Но почему?.. Что со мной?»

Посмотрела вниз, на подол своего пальто, на свои стильные сапожки… Это была моя одежда, моё пальто, мои сапоги… Это была я! Но никто почему-то не узнавал меня во мне.

Народ всё прибывал и гудел возле моей афиши, как потревоженный улей.

Не замечая меня, одиноко стоящую прямо перед ними.

Никем не узнанная, я медленно развернулась и пошла к своей машине, оставленной недалеко от служебного входа.

В голове стоял полный туман.

Возле моего «Ниссана» уже собралась толпа, и Виктор Никитич, оказывается, тоже был там. Вокруг него возбуждённо бегал Эдик с выпученными глазами, а рядом, тихо переговариваясь меж собою, стояли мой администратор, растерянная гримёрша и несколько музыкантов оркестра.

Ну и чёрт с ними!.. Толкают, хамят, не замечают… Не нужна я им? Хорошо! Пусть тогда сами поют, а я поеду домой!

Я уверенно двинулась было вперёд… но, подходя ближе, невольно замедлила шаг. И в голове возникла странная, дикая мысль — а пустят ли они меня в МОЮ МАШИНУ?..

Заметив меня издалека, Эдик бешено сверкнул глазами, и я остановилась.

Сейчас достану ключи, невозмутимо подойду, сяду и уеду…

Происходящее казалось сценой из фантасмагории.

Я сунула руку в карман и снова нащупала там ту же дыру.

Потом судорожно заметалась рукой внутри сумки…

Они лежали там, сбоку, в кармашке.

Уже менее уверенно я вновь начала приближаться к толпе, обступившей «Ниссан».

— Пропустите! — дрогнувшим голосом попросила я, и на мою просьбу обернулся Виктор Никитич.

— Вы кто? — резко спросил он.

— Никто! — ответила я в тон ему и открыла дверь своего автомобиля.

— Э, э, откуда у вас ключи? — изумлённо крикнул Эдик. — Это же не ваша машина!

— Моя! А с тобой я не разговариваю, упырь! — разгневанно закричала я, но охранник отработанным жестом больно заломил мне руку, и ключи выпали и шлёпнулись куда-то в лужу.

— Пусти! — заверещала я, вырываясь. — Да как ты смеешь!

— Что это за тётка? — раздался недоумённый вопрос гримёрши, и я подумала, что если это страшный сон, то мне пора уже проснуться, иначе можно остаться в нём навсегда.

— Вызывай милицию! — приказал кому-то директор. И в этот момент я вырвалась из лап Эдика и побежала прочь.

— Да ну её… Больная… — отряхиваясь, отмахнулся Эдик, подобрал ключи из лужи и погрозил мне кулаком.

Я постояла ещё немного под осуждающими и насмешливыми взглядами коллег, и что-то сломалось во мне.

Крепко прижимая к груди сумку, я медленно пошла в сторону станции метро.

Я поеду к Вадиму. Может быть, он узнает меня?..