Иерусалимский православный семинар. Выпуск 4

Сборник статей, 2013

«Что мы знаем об истории и строительстве первых христианских церквей? Несмотря на непрекращающиеся археологические открытия, не так уж и много. Христианские церкви в самые ранние дни – дни Апостолов – создавались маленькими общинами в частных домах (domus ecclesiae). Первая такая церковь, построенная в первой половине III в. по Р. Х. была обнаружена во время раскопок в Дура Европос в Сирии…»

Греческий Архангельский монастырь в Иерусалиме (глава из путеводителя «Невидимые монастыри Старого Города»). Зоар Хальфан

В существе он — заезжий или точнее захожий двор с площадками и переходами вниз и вверх, с закоулками и захолустьями, тесный и мало опрятный, опаляемый жгучим тогда полуденным зноем и поражаемый лучами солнца, отражавшимися на белых стенах его келий.

Архимандрит Антонин (Капустин)

Большинство библейских событий имеет альтернативные места локализации. Не исключение и место, где послал Бог Ангела в Иерусалим, чтобы истреблять его. И когда он начал истреблять, увидел Господь и пожалел о сем бедствии, и сказал Ангелу-истребителю: довольно! теперь опусти руку твою. Ангел же Господень стоял тогда над гумном Орны Иевусеянина. И поднял Давид глаза свои, и увидел Ангела Господня, стоящего между землею и небом, с обнаженным в руке его мечом, простертым на Иерусалим; и пал Давид и старейшины, покрытые вретищем, на лица свои (1П а р. 21:15–16).

Упомянутое гумно Орны Иевусеянина — это то место, которое купил Давид и на котором Соломон позже построил Храм. Но примерно на 700 м к северу от Храмовой горы, на улице св. Франциска есть монастырь Архангела Михаила, названный в честь ангела, явившегося Давиду. Недалеко отсюда находится Голгофа — христианский центр мира, к которому стягиваются все библейские события в их христианском понимании. Так, рядом с Голгофой христиане традиционно указывают место, где Авраам намеревался принести в жертву Исаака — в монастыре Св. Авраама, входящего в комплекс Храма Воскресения. Здесь же, в Архангельском монастыре, или в монастыре Св. архангела Михаила (поскольку в христианской традиции упомянутый в книге Паралипоменон ангел ассоциируется с архангелом Михаилом) показывают место его явления Давиду. В общем, здесь можно сказать, что мы находимся на альтернативной Храмовой горе.

План Иерусалима. Предоставил доктор М. Фрумин

Монастырь этот основал в 1303 г. сербский король Стефан Урош II Милутин Неманич (1282–1321), упомянутый Данте в девятнадцатой песне Рая «Божественной комедии»:

И не украсят царственного сана

Норвежец, португалец или серб,

Завистник веницейского чекана.

(19:13 9).

Он стоит того, чтобы рассказать о нем отдельно. Младший сын сербского короля Уроша I и младший брат короля Драгутина Стефан Милутин впервые появляется на политической арене в 1267 г., когда его отец решает выйти из вассальных отношений с Венгрией и перейти под покровительство Византии. С этой целью он сватает за Стефана дочь императора Михаила VIII Анну. Посольство с невестой даже прибыло в Сербию, но возникли осложнения и брак не состоялся. В 1276 г. Драгутин, воспользовавшись военным положением, свергает отца и становится королем. Его правление вызывает недовольство и в народе, и среди аристократии, и в 1282 г., после того как упав с лошади на охоте Драгутин надолго заболевает, собрание сербских дворян избирает королем Милутина. Милутин начинает с того, что присоединяется к союзу, против своего несостоявшегося тестя, Михаила VIII Палеолога, собранному Карлом I, королем обеих Сицилий, с целью восстановления Латинского королевства в Константинополе. Далее Стефан воюет практически всю жизнь и практически всю жизнь удачно, меняя противников и союзников местами. В союзе франками против византийцев в начале пути и в союзе с византийцами против франков в конце. Против венгров, болгар, монголов, турок-сельджуков… Он значительно увеличивает размеры Сербии и от скромности и аскетизма провинциального двора (когда приехала византийская принцесса Анна, ей в пример поставили жену Драгутина, венгерскую принцессу Катерину, которая сидела в холщовом платье и пряла) переходит к истинно византийской роскоши, о чем свидетельствует современник Теодор Метохит^[29]: «На нем было надето драгоценных камней и жемчуга больше, чем могло поместиться, он весь был в золоте. Дом его блистал шелками и золоченой мебелью». Но М. Лозинский, комментатор Данте, утверждает, что Данте его обвинил в изготовлении фальшивых денег — его монеты очень напоминали венецианские, но были куда как более низкой пробы.

Упомянув еще раз несостоявшуюся свадьбу, надо сказать, что женился Милутин пять раз, разводясь и заключая браки снова из политических/династических соображений и мало обращая внимания на церковные каноны, запрещающие жениться при живой жене и запрещающие жениться более трех раз. Особенно примечательны его третий и пятый браки. Третьей женой Милутина была венгерская принцесса Елизавета, об этом пишет византийский историк Григора Никифор: «Пожив несколько времени с дочерью правителя Влахии, он потом отослал ее на родину и женился на сестре жены своего брата, сняв с нее предварительно монашеское платье. Затем когда триваллская Церковь решительно восстала против беззакония, он спустя долгое время отослал и ее; между тем женился на сестре правителя Болгарии, Святослава^».^[30] И он же о пятом: «На следующее лето прибыла в Константинополь из Трапезунда сестра царя Евдокия, потому что там умер муж ее, Иоанн Лаз; она прибыла со вторым своим сыном, а первого, Алексея, оставила там с властью, какая принадлежала его отцу. Руки этой-то Евдокии прислал просить король Сербии, с условием — заключить вечный союз с римлянами (т. е. ромеями — византийцами, — З. Х.). Он был силен; римским владениям не давал покоя; города и села частью забирал, частью же опустошал. Это обстоятельство поставило царя в большое затруднение; во-первых потому, что он дорожил дружбою короля, во-вторых потому, что сестра царя Евдокия, находя такое замужество отвратительным, и слышать не хотела о нем.<…> Так как Евдокия всеми силами души отказывалась от этого супружества, а он сильно настаивал, присоединяя к своему требованью немало и угроз; то царь в крайности указал королю на свою дочь Симониду, которой был тогда еще 5-й год…». Бедной девочке досталось от сербских царских биографов: «И близкие следствия примирения с империей были горьки для Сербии. Испорченная гречанка Симонида наделала много бед Сербии и Милютину. Интригами своими она довела мужа до того, что старший сын, Стефан, наследник престола, был ослеплен и отослан в Царьград под стражу».^[31]

Справедливости ради надо сказать, что Стефан занимался не только войнами и женитьбами. Он провел законодательную реформу, опираясь на традиционное народное сербское право, и его законы вошли в историю как «законы святого короля», при нем был расцвет книжного дела и искусства, в котором под влиянием «ренессанса Палеологов» возник вардарский^[32] архитектурный стиль. Стефан был известен благотворительностью, делал большие пожертвования на церковь и построил более тридцати (по некоторым сведениям более сорока) монастырей.

Как уже было сказано, в 1299 г. он женился на Симониде Палеолог и заключил прочный союз с Византией. А когда по соглашению между султаном Насиром ад-Дин Мухаммедом и императором Андроником II в 1303 г. Иерусалимская церковь перешла под покровительство византийской власти верный союзник Византии Стефан Урош Милутин получил разрешение и построил сербский монастырь в Иерусалиме, в двух шагах от Храма Воскресения.

Архимандрит Леонид (Кавелин) пишет: «…В половине же XVI столетия, когда иноки этой обители испросили себе у греков лавру Св. Саввы Освященного, покинутую сими последними по случаю утеснения от бедуинов, — Архангельский сербский монастырь сделался городским подворьем (около 1504 года) Саввинской лавры и оставался в ее ведении до удаления сербов из этой лавры в 1630-х годах».^[33] А точнее в 1623 г. монастырь стал греческим после того, как Иерусалимский патриарх Феофан выплатил долги сербов.

Купец Трифон Коробейников, побывавший на Святой Земле в 1593 г. с милостыней от Ивана Грозного в память об убитом им царевиче Иоанне, рассказывает: «Все сии монастыри состоят во владении Турок, выключая трех, в коих и поныне отправляется Божественная литургия в монастыре Великомученика Димитрия, Великомученика Георгия и Святага Архистратига Михаила… B сем последнем Монастыре живут монахи монастыря Саввы Освященнаго, вне Иерусалима построеннаго в пустыне, и которой причислен к сему монастырю вместо подворья, для того, дабы приходящее для поклонения Святым местам в сем работая, своими трудами снабжали монастырь Саввы Освященнаго делая виноград и прочия нужныя к пропитанию человеческому вещи». И продолжает о том, что его более всего впечатлило: «И в том монастыре трапеза была каменная, коей верх разоривши, турки долгое время не допускали заделать оного. В лето же по Рождестве Христове 1552 посланы были в Москву два монаха — к государю царю и великому князю Иоанну Васильевичу всея России и к митрополиту Макарию, кои просили всероссийского государя, дабы он благоволил подать милостыню на сооружение трапезы; государь, пожаловав множество злата, к которому еще несколько присовокупил и митрополит Макарий, отпустил сих двух монахов; а они, прияв с благоговением злато, оставя Москву, прибыли в Царьград, где, давши оного турецкому султану, требовали позволения, дабы он повелел заделать верх означенные трапезы. Султан, принявши от сих монахов злато, приказал им дать грамоту к Санчаку, которую взявши, прибыли они в монастырь. По сем показав Санчаку означенную грамоту и приняв от него позволение, приступили к деланию верха трапезы и собственными своими руками с превеликим трудом окончили оный. Санчак же, может быть досадуя на то, что не получил из дара царева части злата, а для того презрев султанскую грамоту, приказал своим подчиненным вторично разломать верх трапезы, что видя иноки, и не могши сему воспротивиться, оплакивали горестное свое состояние и, с сими слезами представ пред образом Архистратига Михаила, просили сего Бесплотных Сил Начальника о прекращении Санчаковой злобы. Сей небесный воин, вняв их усердному молению, чудесным образом умертвил сего злобствующего Санчака; ибо в ту же ночь, пришед к сему начальнику, покоящемуся с своею женою, неизвестный человек, и поднявши его с ложа, сошел с ним со двора так, что не только люди, в покоях находящиеся, но и самые стражи, у ворот стоящие, не могли видеть ни того, ни другого. Но как скоро по наступлении дня узнали, что их начальник в продолжение ночи неведомо куда сокрылся, то в ту же минуту по разным местам начали искать Санчака, коего наконец и нашли мертвого, лежащего пред вратами монастыря Архистратига Михаила, изъязвленного мечом. Сыскавши же и взирая на Санчака, удивлялись, каким образом возмог он, утаясь от стражи, сойти с своего двора. Наконец положили, что монахи, отмщая ему за разорение верха трапезы, его умертвили. Утвердясь в таковых мыслях, решились омыть смерть Санчакову кровью иноков тогда, ежели у них какое-либо найдено будет смертоносное орудие. Посем, вступивши в монастырь и взошед в самый храм, увидели молящихся иноков, коих обыскавши и не нашед никакого смертного орудия, вострепетали и, исполнившись превеликого страха, в ту же минуту оставили монастырь, не препятствуя уже более монахам в заделании верха трапезы, которая с того времени даже и доднесь молитвами святого Архистратига Михаила стоит в целости».^[34]

И снова свидетельствует Кавелин: «Подтверждением этого предания кроме местного образа, на коем изображается Архистратиг, попирающий лежащего навзничь “Санчака”, служит отчасти и то, что из всех иерусалимских церквей лишь на куполе церкви Архангельского монастыря водружен четвероконечный металлический крест, держимый Архангелом. Монастырская церковь уютная и опрятно содержимая, особенно с тех пор как предоставлена во временное пользование Русской Духовной Миссии для ежедневного служения (до 1864 года). Кроме вышеупомянутого местного образа святого Архангела Михаила в ряду местных же икон изображение преподобного Саввы Освященного. В этой церкви на правой стороне есть небольшой параклис без иконостаса, с прислоненным к стене престолом, во имя святого Иоанна Златоустого, устроенный, как можно полагать, дарами русского царя Иоанна IV в память его царской щедрости. На древней иконе большого размера, висящей на южной стене, изображен святой с именословным благословением, и вообще иконы сей церкви имеют печать древности».^[35]

И сейчас в церкви из первоначальной росписи сохранились фрески, с изображениями Георгия Победоносца и Димитрия Солунского.

Св. Георгий Победоносец

Св. Дмитрий Солунский

И вот сейчас мы переходим к самому интересному. В 1842 г. вице-канцлер граф Нессельроде в связи с политической обстановкой на Ближнем Востоке, «назначением в Иерусалим протестантского епископа и при действиях англиканских миссионеров» предложил Николаю I «избрать кроткого, благоразумного иеромонаха или архимандрита и отправить его в Иерусалим в качестве поклонника. По прибытии туда он мог бы, исполняя все обязанности богомольца, стараться снискать доверие тамошнего духовенства, постепенно вникать в положение Православной Церкви, сообразить на месте, какие всего удобнее бы было принять меры к поддержанию Православия и делать при случаях некоторые полезные внушения греческому духовенству от собственного своего имени и с братскою любовию, стараясь притом убедить его в благочестивом соучастии Высочайшего Двора к единоверцам нашим…»^[36]

ЗАПИСКА АРХИМАНДРИТА ПОРФИРИЯ ПОСЛАННИКУ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ В. П. ТИТОВУ С ПРОЕКТОМ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО СОЗДАНИЮ РУССКОЙ ДУХОВНОЙ МИССИИ В ИЕРУСАЛИМЕ

6 января 1845 г.

1. В Иерусалиме учреждается Духовное посольство Церкви Российской к Церквам Палестинской, Александрийской и Антиохийской, или российский общежительный Святопоклонский монастырь первого класса.

Дабы сей монастырь иноверцам казался учреждением богоугодным, а не политическим, для сего пребывающие там монахи объявляются поклонниками и переменяются в определенные времена. Согласно с сим и дается ему название Святопоклонного.

<…>

Святейший Синод уведомляет Патриарха Иерусалимского о водворении русского братства в Святом Граде и поручает оное молитвам и любви его, изъясняя, что оно водворяется для теснейшего единения Церквей Российской и Палестинской; для непрерывного моления о богоспасаемой России и о царствующем в ней Доме; для передачи милостынь Российской Церкви в казну Святого Гроба и тайных пожертвований частных лиц в пользу беднейших христиан Палестины; для нравственного надзора за русскими паломниками, но не для совершения над ними таинств и обрядов церковных, что предоставляется греческому духовенству; для защиты их в случаях и, наконец, для ученых занятий.

<…>

Российский монастырь учреждается в Иерусалиме с ведома турецкого правительства, дабы имел он вес и безопасность в Палестине.

<…>

Управление его вверяется архимандриту с титулом: настоятель Российского первоклассного Святопоклонского монастыря в Иерусалиме архимандрит…

Совет архимандрита составляют два старших соборных иеромонаха, которые должны иметь академические степени.

Два младшие иеромонаха и два иеродиакона очередные назначаются для богослужения.

Все монашествующие пребывают в Иерусалиме не более 7 лет…

<…>

Русское братство для безопасности, удобства жизни и беспрепятственного исполнения обязанностей его помещается в самом Иерусалиме. Лучшим приютом для него признается монастырь Архангельский по возвышенности местоположения и по внутреннему простору его и потому, что при нем есть сад. Но его надобно переделать.^[37]

* * *

21 августа 1847 г. был назначен состав русской духовной миссии в Иерусалиме, возглавлявшейся архимандритом Порфирием (Успенским). Вторым лицом в миссии, тем кто должен был принять начальствование, был иеромонах Феофан (Говоров), ныне известный как св. Феофан Затворник. Но 3 мая 1854 г. миссия была отозвана в связи с Восточной войной.

ВЫСОЧАЙШЕ ОДОБРЕННЫЙ ПРОЕКТ ОТНОШЕНИЯ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ К НАЧАЛЬНИКУ РУССКОЙ ДУХОВНОЙ МИССИИ ЕПИСКОПУ КИРИЛЛУ

16 окт. 1857 г.

<…> Здание, назначенное для пребывания состоящей под начальством Вашим Духовной Миссии, едва достаточно для помещения ее и никакая часть оного не может быть уделена для другой цели. Архангельский монастырь, Патриархом Иерусалимским предоставленный, в случае тесноты, в распоряжение Миссии, построен по старинному обычаю края, весьма неудобно; кельи оного тесны и темны. Помещение в этом необширном пространстве Русских поклонников, для которых, собственно, он назначен, подвергает их болезням, а мы до сих пор не имеем в Иерусалиме больницы для пользования наших соотечественников.

В последнее время многие правительства и даже частные лица старались улучшить положение своих единоверцев, посещающих Иерусалим. Даже евреи имеют там больницу, содержимую Ротшильдом и странноприимный дом, устраиваемый Монтефиоре.^[38]

* * *

Русская миссия стала скупать земли и строиться, но это уже другая история. Между тем русские паломники (и не только русские, как мы сейчас увидим) продолжали останавливаться в Архангельском монастыре пока строилась Русская Миссия, да и после тоже.

Кавелин в 1858 г. пишет: «Ныне Архангельский монастырь, не завися от лавры Преподобного Саввы, служит для помещения русских богомольцев мужеского пола, духовного чина и бессемейных мужчин; заведует им, как и прочими монастырями, особый игумен из славян».^[39]

Пора осмотреть и сам двор. Как было сказано министром иностранных дел князем Горчаковым, он «построен по старинному обычаю края» — замкнутый двор, способный выдержать осаду даже после падения города, с собственными запасами воды в цистерне, расположенной под плитами двора и, соответственно, колодцем. И вот здесь, в закоулках и галереях монастырского двора мы можем видеть свидетельства эпохи. Не все из этих граффити сейчас можно прочесть, большинство из них повреждены, но вот, что можно:

ИЗДЕСЬ НАХОДИСЬ ИЗРОСИЙ ГОРО

ДА ВОРОНИЖА ПОКЛОННИК

ИВАН БИРИЗОВСКИЙ

1857

КУРСКОЙ СЕЛА КУДЕНИЦИНА

Г ИВАНЪ ДОРОХОВ 1857

ВЪ

Рядом на том же камне надпись почти что вся сбитая, предположительно на болгарском языке.

Вот еще надпись, похоже на дневник путешествия:

МИХАИЛЪ ЖИВОНОСНАГ

СПАСОВЕ И ОГРОБ Ε

ТУРЧИЯ ИЗ ЕРУСА ЛИМА

ОРЕИЕРОЛОМИ ТОЛМИ ЛЕ

НЕГ СВЕТУ ГОРУ

ОТИ ПОКЛОНИТЕСЕ

ПОИ ОН МЕБКОТИ 1868 ДО Д

Вот надпись совершенно сбитая, но по краю: СИЕ СХИМОНАХА… ЕРНИКО

На плитах двора:

Х: КОСТАН

ТИН СПИРУ

ТА ЕК

1871

Х конечно же означает ходжа — слово, которым арабы называют паломника и которое было в ходу у русских паломников в XIX в., а у болгар и сербов и сейчас легитимно (сказалось житие под турками).

А рядом, похоже, этот же Константин (Спирутаки?) еще раз подписался, но уже в 1888 г.

Понятно, что паломники здесь останавливались еще до Русской Миссии, приходившие своим ходом.

Это уже румынский паломник.

Вот плита, сохранившаяся не полностью, но можно разобрать: Х ТИМО — ходжа Тимофей; ТО ИЕРО — священник? Иеромонах? Или речь о том, что пришли в монастырь (это с учетом, что текст может быть не славянский, а греческий)? И внизу ХО: КИРИЛЛ — это тоже понятно: ходжа Кирилл.

Вот еще сербские паломники:

В центре храма в 1879 г. установлен небольшой столп с серебряным изображением архангела Михаила. По преданию, он указывает то самое место, где ангел стоял, разговаривая с царем Давидом.

Сейчас иконостас есть и в приделе Саввы. Сад продолжает цвести, но вход в него только через келью настоятеля, он же и единственный монах монастыря. В остальных помещениях живут арабские семьи, а в одной из келий располагается мастерская иконописца.

Примечания

29

Византийский историк, сопровождавший посольство в Сербию.

30

«Римская история» 6:9.

31

Житие св. Стефана Милютина, короля Сербского.

32

Вардарский, он же сербско-византийский стиль, распространенный в Сербии, Черногории, Косово, Македонии и на западе Болгарии. Получил название по реке Вардар. Возник под сильным влиянием византийского стиля, но отличается большей строгостью.

33

Леонид (Кавелин), архим. «Старый Иерусалим и его окрестности». М.: «Индрик», 2008. С. 118.

34

Леонид (Кавелин), архим. «Старый Иерусалим и его окрестности». М.: «Индрик», 2008. С. 118.

35

Леонид (Кавелин), архим. «Старый Иерусалим и его окрестности». М.: «Индрик», 2008. С. 119.

36

«Россия в Святой Земле. Документы и материалы»: в 2 т. Т. 2. М., 2000. С. 13.

37

«Россия в Святой Земле. Документы и материалы»: в 2 т. Т. 2. М., 2000. С. 16.

38

«Россия в Святой Земле. Документы и материалы»: в 2 т. Т. 2. М., 2000. С. 55.

39

Леонид (Кавелин), архим. «Старый Иерусалим и его окрестности». М.: «Индрик», 2008. С. 119.