Песнь крылатых

Ида Линн (2024)

Давным-давно в лесной тиши обитали красавицы-ви‌лы, хранительницы озёр и источников. Старые сказки говорят: если выкрасть у ви‌лы крылья, то быть ей обычной женщиной.Благоденствие Померецкого княжества осталось в прошлом, как только из уст ви‌лы прозвучало мрачное предзнаменование. В ту же ночь бесследно пропала княгиня, а безутешный князь обвинил в случившемся несчастье нелюдей и изгнал их. Жизнь изменилась, и с тех пор, говорят, сами боги перестали отвечать на молитвы людей. Многие годы спустя, наследник престола встречает крылатую деву, и решает сделать её своей супругой.Смогут ли тепло и любовь родиться в неволе? Что ждет мир, покинутый своими небесными покровителями?

Глава 4

Минуло десять лет с того дня равноденствия, когда вилы в последний раз были на празднике. И десять лет с той ночи, когда бесследно пропала Померецкая княгиня, Миляна.

Темноволосый юноша, облаченный в нарядные кафтан и штаны синего цвета, запустил пятерню в густые кудри. Он задумчиво рассматривал мельтешение челядинцев, устраивающих трапезный стол на главной площади. Бессознательно он постукивал низким каблуком сапога по дощатой площадке. Новое полотнище развернулось над головой, туго привязанное к столбам, повторяя тон безоблачного неба. Во главе стола стоял одинокий трон, его спинку украшала искуснейшая резьба, где угадывались контуры скалящихся звериных морд. Прочие же сидения отличались большей скромностью. Лишь два ближайших кресла, предназначенные для княжьих детей, выделялись более высокими спинками.

— Братец! — громкий девичий голос вырвал юношу из раздумий.

Он поднял глаза и, найдя в толпе празднично одетых людей тонкую фигурку в алом сарафане, помахал, привлекая её внимание. На лице девочки отразилась радость, и она немедленно бросилась к нему, ловко избегая столкновения с прохожими. Обхватив брата за пояс, она коротко обняла его, тут же отстраняясь.

— Цветана, ну куда ты спешишь. Смотри, коса растрепалась, — мягко упрекнул её юноша, чуть касаясь выбившейся черной прядки перевитой жемчугом. — Поправь причёску, пока отец не появился.

— Полно, братец, такой день! — взбудораженно ответила она, оглядываясь. — Скорее бы увидеть, что припасли жрецы в этот год!

Девочка недавно праздновала свои тринадцатые именины, но в её лице уже было заметно невероятное сходство с матерью. Каждый взгляд на неё заставлял вспоминать о пропавшей, порождая печаль в сердцах членов княжеской семьи. Велимир взглянул в её синие глаза, так похожие на его собственные, и постарался улыбнуться. Судя по расцветшему лицу сестры, это ему удалось неплохо.

Все эти годы князь Богуслав более не искал себе супруги, живя как вдовец и воспитывая своих детей. Велимиру казалось, что несмотря ни на что отец всё еще ждет, что Миляна вернется и вновь войдёт в его терем. Тоска стала привычной спутницей их семейства. Могучий мужчина словно подточенный ею изнутри, порой казался дышашим по одной лишь привычке.

Волнение и гам на площади становились сильнее, музыканты воодушевлённо наигрывали весёлые мотивы. Людское море вдруг расступилось, пропуская своего князя в сопровождении малого совета и верного воеводы. Богуслав с возрастом отпустил волосы до самых плеч и обзавелся легкой сединой, разбавившей его смоляную гриву нитками пепла. Широкие плечи величественно расправлены, на них по уже установившейся традиции, покоится тяжелый алый плащ, прячущий под собой простой наряд из рубашки и брюк, заправленных в кожаные сапоги. Лишь обруч, сковывающий его лоб, намекал на высокий чин.

Следом за княжескими приближенными следовали шестеро из десяти высших жрецов, избранные из своих уделов для проведения ритуалов. Они менялись каждый оборот сезонов. Велимир успел заметить лишь вышитые символы солнечного колеса Хорса, боговник княжьего покровителя Белбога, да вечное древо Святобора на одеждах первых троих. Степенные старцы неторопливо шаркали по земле плетеной обувью и несли огромную чашу, покрытую бронзовыми полосами, удерживая её за за выступающие рукоятки.

Заметив своих детей, князь ограничился одобрительным кивком. Он сразу расположился у своего трона, широким жестом приглашая желающих присоединиться к нему за столом. Велимир торопливо потянул за руку Цветану, подводя её к креслу по левую руку от князя, а сам занял место справа. Князь кивнул старцам, бессловно дозволив начать их праздничные действа.

Ритуальная чаша сбряцала оземь, становясь на пустой площадке между столами, наполненными снедью. Горожане умолкли, завороженно сосредоточив свои взгляды на разворачивающейся перед ними картине. Встав кругом возле чаши, жрецы затянули мольбу-обращение к Белбогу. Заунывный мотив от строчки к строчке становился громче и бессвязнее. Старший из жрецов заполнил чашу сухими ветвями и ароматной щепой, брызгая на них маслами из крошечных фляжек. Выступив вперед, второй старец быстрым движением высек искру, и пламя в чаше весело взметнулось вверх. Каждый следующий подносил в чашу дары-символы, вознося общую благодарность за отличный урожай, отсутствие болезней, неисчезающее мастерство ремесленников, добрую охоту. Огонь весело облизывал предложенное лакомство, а шестеро вновь затянули свою молитву. Они дергались в странном, изломаном танце, словно их души оставили тела. Их движения ускорялись, делаясь все более и более нечеловеческими. Вскоре они разом затихли, застыв в несуразных позах, как будто разом лишившись сил.

Велимир смотрел на это со смесью интереса и отвращения. Обряд благодарности по своей сути не изменился — и он сам, и другие горожане все равно относили свои личные дары жертвенникам на капище, а вечером в большом костре сжигали их дотла. Эта же пляска с выверенными шагами казалась ему грубой подделкой, которая не давала ничего. В толпе он заметил медную шевелюру своего побратима. На лице Деяна он видел выражение, созвучное его собственным чувствам. А затем тот развернулся и быстрым шагом покинул площадь.

Зрители захлопали в ладоши, и Велимир, спохватившись, последовал их примеру. Князь благодушно взирал на шестерку, пару раз соединив ладони. Жрецы отвесили ему поклон, и старательно пятясь, унесли чашу прочь. Богуслав поднялся со своего трона.

— Добрые люди, сегодня настал новый праздник середины лета, время равноденствия. Мы возносим благодарность нашим небесным покровителям. Боги отвечают нам, их милость всё так же велика. Пейте же, ешьте, разделите друг с другом радость этого дня! — князь воздел руки, воодушевленно оглядывая своих подданных.

Веселый гомон разнесся, и множество людей расселись за длинные столы, по заведенному порядку установленные под углом к княжескому. Иные отправились на капище, а кто-то — бродить по праздничной ярмарке. Велимир отведал несколько явств, и дождавшись, пока застольные разговоры увлекут окружающих, незаметно поднялся со своего места.

В стороне от постамента разгорался спор. Несколько купцов и подмастерий толпились с недовольством поглядывая на старческую сухощавую фигуру в белом балахоне, по рукавами и вороту которого густо краснели вышитые руны и черты. Вязь превращалась в череду перевернутых бычьих голов и символов изобилия. Надменная усмешка искривляла уста жреца Велеса. Перед ним в поклоне гнул спину очередной из купцов, вручив увесистый мешочек в скрюченные пальцы. Старик взвесил в ладони подношение и его кустистые брови приподнялись.

— Маловато будет, Доброслав, ой маловато. Обидишь таким Велеса, — проскрипел жрец.

— Да как же, батюшка Радош? — купец стянул шапку, обнажив светлые кудри. — Прошлое равноденствие столь же жертвовали.

— Коль хочешь, чтобы небесный владыка благосклонен был, так и ему жертва хорошая треба, — обнажил зубы жрец.

Склонив голову купец похлопал по поясу, нащупывая второй, куда более худой кошель. Сжав его так, что побелели костяшки, он посмотрел в водянистые глаза старца, который уже вновь протягивал жаждущую ладонь. Мужик беспомощно огляделся, встретив понимающие взгляды своих собратьев, что после хмуро и злобно обращались в сторону старца. Сникнув, купец протянул остаток своих денег, мгновенно исчезнувший в хватке велесова прислужника. Велимир сморщился. Не впервые он видел, как жрецы требуют все больше и больше, с жадностью стервятников набрасываясь на добычу.

Он покинул гуляния и неторопливо направился к высящимся идолам, надеясь, что обнаружит там своего друга. Его ожидания оправдались. Прямо в траве, подогнув одну ногу под себя и опираясь на колено второй ноги подбородком, сидел Деян. Возмужавший сын воеводы не уступал в росте княжичу, который пошел статью в своего отца. Растрепавшиеся волосы в свете дня играли медными бликами, карие глаза ярко выделялись благодаря светлой коже, которая сохраняла свой оттенок несмотря на множество проведённых на жаре дней. Еле виднелась россыпь светлых веснушек. На лице застыла гримаса, наполненная мрачной задумчивостью.

— Такой день, а ты избегаешь веселья, — молвил Велимир, заметив, как погруженный в свои мысли Деян вздрогнул.

— Не знал, что княжичу настолько нечем заняться, что он меня преследует, — язвительно отозвался он.

— Есть, конечно, — невозмутимо ответил княжич. — Но я бы хотел веселиться со своим другом, а он почему-то не похож сам на себя. Не расскажешь, что случилось?

— А ты сам не видишь? — зло бросил Деян. — Все делают вид, что всё как прежде. Нет, лучше, чем прежде! Разве не смешно? От того, как мы обходимся с теми, кого твой отец прозвал нечистыми, мы же и страдаем. Только сейчас, когда нас перестали спасать добрые духи, оказалось, что опасностей вокруг куда больше, чем мы замечали.

Велимир чуть сдвинул брови, выслушивая друга.

— А жрецы? У них стало больше власти — но в них стало меньше веры, — Деян махнул рукой в сторону. — Смотри! Как бы не скрывали идолов под лентами и тканями — они гниют, стремительно разрушаются. Разве это не знак, что всё идёт не так, как должно? Пока порядок не изменился, фигуры богов были прочны и чисты. Смотри же!

Княжич бросил взгляд на фигуры, укутанные самыми прекрасными отрезами ткани, что создавали мастера княжества. Лик Догода — повелителя ветров — пересекла трещина, фигуру Святобора — божества лесов — покрыли мелкие пятна гнили. Нахмурившись, Велимир заметил подобные повреждения и на других. Из священных символов богов, они превратились в обычные куски древесины и постепенно разрушались.

— Надо сообщить отцу о том, что жрецы плохо выполняют свои обязанности, — задумчиво пробормотал он.

Деян подскочил, дернув княжича за руку. В карих глазах блеснул гнев.

— Ты не слышишь, что я говорю? Дело не только в жрецах — это лишь внешнее, оболочка того, что с нами творится! Твои сыновьи чувства сделали тебя слепым?

— Я услышал тебя, а ты не смей говорить со мной подобным тоном. Забыл, кто я? — холодно молвил, вырвав свою руку, Велимир и воззрился в искажённое лицо Деяна. — Мой отец верно поступил, решив обезопасить нас от опасности нелюдей. А ты, кажется, и в этом видишь заговор!

— Какой заговор? — оторопел Деян. — Князь огульно обвинил каждого из духов в своём горе. Не зная, что на самом деле случилось с княгиней, он заставил расплатиться за потерю всех. Разве это справедливо? Скажи, ты вправду так думаешь?

— Я на своей шкуре испытал довольно, еще в детстве. Напомнить тебе, как одно из этих чудовищ попыталось выкрасть и меня, и сестру? Не успели мы отгоревать потерю матери, как в наш терем ворвалась незваная гостья с крыльями за спиной. Она успела вынести нас за пределы двора, а у меня было недостаточно сил, чтобы отбиться, и защитить маленькую Цветану. Если бы не предусмотрительность отца, плохи были бы наши дела. Они атаковали злодейку, вынудив оставить нас, и сбежать подыхать от ран. Коль бы нас не стерегли, верно, и костей бы не осталось, — быстро проговорил Велимир. — С той поры я дал зарок, что не позволю ни одному злодею одолеть меня.

— Если эта крылатая мечтала вас убить, почему она не сделала этого сразу? У нее было с лихвой времени, коль удалось пробраться незамеченной мимо охраны, и попасться лишь с двумя вопящими детьми на руках? — возразил Деян. — Я не помню того дня, но разве ты сам не задавался вопросами? Почему твои слова так похожи на речь твоего отца?

«Когда мы стали настолько чужими? Почему он видит только плохое в том, как изменилась наша жизнь?» — мелькнула мысль в голове Велимира. На лице Деяна он видел упрямое выражение, а значит спор их вряд ли может затухнуть сам по себе. Развернувшись, чтобы не наговорить ничего лишнего, он зашагал к воротам. Единственное, чего ему хотелось в этот миг — оказаться как можно дальше от побратима. К собственному неудовольствию, он ощущал, что слова сына воеводы в чем-то были верны.

Ноги принесли Велимира к внешней стене, в месте, где она примыкала к каменистой гряде — естественной защите столицы с севера. В этом местечке они с Деяном, будучи мальчишками, тайком закрепили несколько обломков от перекованного оружия. Кузнец готовил их на выброс, не желая ухудшать добротность следующей своей работы хрупкостью неудачных проб. Для побратимов же они сослужили прекрасно, выдерживая вес как ступеньки лестницы. Мальчишки не раз пользовались этим путем, исчезая из города незамеченными.

Теперь же Велимир впервые сбегал один.

Спуск по камням с внешней стороны привычно ложился под ноги. Ругнувшись про себя, когда сапог проскользил на последнем приступке, он замер. Издалека доносился шум праздника, на посту неразличимо тихо переговаривались солдаты. Велимир осмотрелся, и неожиданно нахмурился — внизу, с внутренней стороны стены мелькнула белая фигура женщины. Незнакомка затаилась на крыше одного из близлежащих домов, прижавшись к бревенчатой стенке перехода между ярусами. Её внимание было полностью поглощено картиной гуляний, разворачивающейся внизу. Скрытое в тени лицо не позволяло осмотреть его черты, но женщина мигом пробудила в юноше любопытство.

Задержавшись на месте, княжич оглядывал таинственную фигуру — ему чудилось, что за светлым платьем он видит сложенные крылья. «Неужто это вила? Что она здесь делает?» — удивился Велимир. Ведая, что именно слова одной из вил были угрозой, после которой пропала его мать, он перенял от своего отца недоверие к этим созданиям. Замершая девушка всё смотрела и смотрела вниз, туда, где танцевали люди, играла музыка и горели яркие огни.

Он не знал, как долго они пребывали в таком положении. Ноги отозвались легким покалыванием, когда он вновь пошевелился. Незнакомка, что-то для себя решив, отодвинулась от стены. Распахнув белые пушистые крылья, она в несколько сильных движений поднялась в воздух. Ожидавший подобного, Велимир всё равно испытал удивление, чуть приоткрыв рот, он наблюдал за полетом. Вила поднялась над городом, еще раз бросив взгляд на площадь Любграда. А потом ловко перелетела стену, в мгновение ока оказавшись снаружи. Её движения стали менее торопливыми, а достигнув границы леса, она и вовсе приземлилась. Частокол деревьев частично скрыл её фигуру.

Велимир быстро спрыгнул вниз, и с любопытством отправился в направлении перелеска. Тишина, скрывающаяся под кронами, манила к себе спокойствием. Княжич ступил на незаметную тропку, на которую приземлилась крылатая девушка. Он никогда не был здесь вечером — лес, был тёмный даже днем, и среди горожан было мало желающих наведываться сюда. Яркая трава пружинила под ногами.

Впереди, едва заметной светлой тенью двигался девичий стан. Он то появлялся меж стволов и кустарников, то терялся вновь, скрытый во мрачных тенях. Юноше казалось, будто он стал героем сказки, одной из тех, что в избытке рассказывала ему нянюшка. Расцветшее любопытство вело его следом, по тайным тропам волшебства.

***

Тихий ночной лес полон жизни, он дышит и в кромешной мгле бездушных ночей, двигается, тянется, ищет добычу или беспокоит чужие сны. Плотные хвойные стены окутывают гостя, щупают его широкими лапами, неохотно расступаются. Испытывают мужество чужака, его стремление достичь цели. Путь к лесному озеру от столицы Невена проделывала тайно, испытывая тоску на сердце. Её мысли были полны памятью о прошлом.

В тот страшный день, что начинался как праздник, они последний раз улыбались со Смеяной. Мелодичный и ясный голосок вилы порой, кажется, звучал внутри, давая советы. Милица же, потеряв свою ученицу, стала холоднее льда. Более не было нежданных визитов, теплых улыбок, шуток. Она прилетала однажды за лунный цикл, помогая юной виле в ночных чарах. Для наставниц это было обычным делом, которое всегда высмеивала женщина. «Чему ж ты так научишь, сотню лет оставишь почем зря, а так и не узнаешь, кто стал твоей сестрицей», — со смешком говорила она порой.

Тело Смеяны они упокоили в согласии со стихией. На горькую молитву небеса разразились дождем, каждая капля которого несла в себе волшебство. Искристый кокон обволакивал мертвое тело всё больше и больше, с каждой каплей, пока оно не засияло целиком. Вдруг контуры задрожали, и опали внутрь — ставшая водой служительница природы вернулась к истокам. Милица с горечью смотрела в небо. Невена явственно ощутила, что как прежде уже не будет. Оборванная связь болезненно билась внутри, пытаясь обнаружить ту, что больше не сможет вернуться.

С тех пор Невена стала куда более одинокой. Её вспыльчивый, горячий нрав никак не могла притушить холодная озерная водица. Лишь воспоминание о настигшей беде останавливало её — но недолго. Не прошло и года, как она решилась на путешествие, вопреки строгому наказу наставницы. Дождавшись наступления сумрака, она взмыла ввысь, сильно взмахивая крыльями. Воздух упруго окутывал её тело, одобрительно подталкивая вперед. Кучевые облака низко стелились, подсвеченные последними лучами заката. Она направилась на восток, ловя ветер, туда, где расстилался самый центр земель княжества. Уже через пару часов вила затаилась за городскими стенами, дрожа от волнения. Издалека она любовалась движением беспокойных людей, смехом, веселыми танцами. Её желание посмотреть на праздник было столь же сильным, сколь и страх быть обнаруженной. Солнце полностью скрылось, а город осветили огни костров — а опомнившаяся девушка торопливо направилась в обратный путь.

Так продолжалось несколько лет. Невена таила свой секрет, и продолжала навещать людей. Она знала, что вилам более не рады — и держалась вдалеке. Музыка наполняла её сердце теплом, позволяя забыть о новых одиноких днях, которые предстоят после. Шумный, блестящий мир не отпускал её полностью.

Иногда ей казалось, что наставница знает всё о её самовольстве. Но Милица молчала — и кратко проведав Невену улетала прочь.

Сегодня Невена вновь скрылась, чтобы полюбоваться городской жизнью. Осмелев от удачных предыдущих попыток, она вылетела в солнечный полдень, рискуя быть замеченной. Но разве многие станут искать источник крылатой тени, когда вокруг льется медовуха, пышут жаром явства, да гремит веселая песня? Юркой пташкой она перескакивала с крыши на крышу, помогая себе короткими взмахами крыльев. Наблюдая за обрядами людей, она то хихикала, то качала головой. Наконец, когда празднество вступило в самый разгар, она поняла, что успела немного устать от впечатлений. Полуденный жар не отступал, сменившись духотой. Бросив последний взгляд на площадь, Невена решительно взлетела.

Добравшись до кромки леса, она нырнула под сень деревьев, наслаждаясь запасенной ими легкой прохладой. Вила плотно сложила свои крылья за спиной, и неторопливо зашагала. Попавшая под копытца трава волшебным образом расправлялась, укрывая тайную тропу. Тревога не отступала, воспоминания о белокурой погибшей сестре крепко захватили ее мысли.

Шаг стелился мягкой лентой, вила следовала по одной ей знакомым приметам, полагаясь на внутреннее чувство. Нитью крепкая связь тянула её вперед. Невена старательно гнала мысли прочь, вдыхая запах лесного сумрака.

Наконец, показалась знакомая гладь, вбирающая в себя свет. Неосознанно улыбнувшись, девушка ускорилась. Еловые ветки шаловливо щекотали руки, легко расступаясь и пропуская её. Вила вприпрыжку двинулась к берегу. Прохладная вода лизнула край платья, и девушка досадливо поморщилась. Желание смыть с себя старую печаль — и дорожную пыль — было таким сильным, что затмевало все остальное. Мановением руки она сняла защитные чары, заставив погаснуть тусклые искры внутри озера. Замерев на мгновение, она решительно тряхнула головой и расстегнула верх платья. Беззвучно исчезли крылья, копытца сменились ступнями. Вила одну за другой вытягивала застежки, пока платье не упало вниз. Вышагнув из нежной ткани, она осмотрела пальцы ног — всякий раз их возвращение было маленьким чудом.

Манящая прохлада воды ждала её.

Невена мелкими шагами заходила внутрь, все дальше и дальше, пока ласковое движение влаги не коснулось груди. Один глубокий вдох — и девушка погрузилась с головой. Она возвратилась на поверхность лишь когда тело затребовало новую порцию воздуха. Сырые волосы облепили кожу причудливыми змейками, и вила убрала мешающую прядку со своей щеки. Глубоко вздохнув, она замерла.

Послышавшийся позади шорох стал неожиданным и неприятным. Мягкие дуги бровей сошлись в прерывистую черту, когда она обернулась, обшаривая поляну потяжелевшим взглядом. Краем глаза девушка уловила движение. Мутный блик света скользнул по белой ткани, зажатой сильной мужской рукой.

Велимир неловко улыбнулся ей. Крепкие пальцы сами собой впились в шелковистую вещицу, словно обзавелись собственной волей в один момент.

— Я тебя напугал? — тихо спросил он.

Застывшая в воде Невена резко мотнула головой, не отводя глаз.

— Кто ты таков и зачем пришел?

Юноша запустил пальцы в волосы. На его лице наблюдалась борьба между чувствами.

— Моё имя Велимир. Я заметил тебя в Любграде, и мне, стало любопытно, — задумчиво проговорил он. — Я давно не видел никого из твоего племени, вила.

— Утолил любопытство? Проваливай, — бросила ему Невена.

Темные брови Велимира удивленно приподнялись.

— Вовсе нет. Почему ты так груба?

— Потому что ты непрошенный гость, который за мной подсматривал.

— Да уж, с этим не могу поспорить, — хмыкнул он. — Но кто же знал, что ты раздеваешься сразу, стоит тебе вернуться к воде?

Горячий румянец загорелся на лице Невены.

— Я привыкла называть это место своим домом. И отвыкла от человеческой назойливости. Хотя и для человека вламываться в чужой дом, кажется, никогда не было достойным поступком.

— Сложно понять, что это твой дом, когда здесь нет ни стен, ни единого знака, — нахмурился Велимир. — Но я все равно прошу простить меня за вторжение.

Мужские пальцы нервно перекатывали снежный шелк, что беспокоило Невену с каждым вздохом всё больше. Внутренне ругая свою невнимательность, она старалась разобраться, что же нужно пришлому на самом деле. Казалось, он не таит злобы.

— Я представился, а как же твоё имя?

— Невена.

— Красиво, — отметил он. — Словно цветок, такое нежное.

Его взгляд кочевал по открытой части тела и лицу девушки. По спине Невены пробежала мелкая дрожь, заставив её повести плечами в тщетной попытке стяхнуть несуществующее касание.

— Ты очень красивая, ты же знаешь об этом? Просто невозможно красивая, — добавил Велимир.

Он чуть склонил голову вбок, наблюдая.

— Если бы ты только не была вилой… — прошептал он. Вышитые цветы, которые он ощущал подушечками пальцев, жестким контуром отличались от мягкости остальной ткани.

Княжич замер в неожиданной догадке. Напряженный взгляд Невены следил за тем, как белая материя переливается в его ладонях.

— Это платье превращает тебя? Оно заколдованное? Я видел, что твои крылья исчезли, и ноги, — он воззрился на нее. — Ты сейчас выглядишь, как настоящий человек.

Увидев, что Невена вздрогнула, Велимир расплылся в широкой улыбке.

— Так, значит, я угадал! — воскликнул он.

Он крепко сжал платье, и перехватился поудобнее второй рукой.

— Стой, что ты делаешь? Не рви его! — крикнула Невена, бросаясь вперед.

Велимир удивленно перевел взгляд на неё. Легкий румянец украсил его щеки, когда глаза опустились ниже, изучающе осмотрев обнаженную фигурку девушки, едва-едва укрытую влажными волосами. Раздувающая ноздри Невена предстала перед ним во всей своей первозданной красе, прозрачная вода окутывала её лодыжки.

— Не порти моё платье, — четко проговорила Невена. — Другого такого нет. Ты пришел без зла, так и не совершай его.

Княжич позволил своим глазам скользить, оглядывая девушку, которая и не подумала прикрыться. Ему уже доводилось познать радость плоти, он множество раз проводил ночи с веселыми девицами и молодыми вдовушками, его положение и ладный внешний вид всегда играли ему на руку. Но ни одна из виденных им ранее женщин не вызывала в нем такое всепоглощающее волнение и внимание.

— Я…не испорчу платье. Поверь, — с легкой хрипотцой сказал он. — Ты действительно прекрасна.

Следящая за своим облачением Невена едва поняла, о чем он говорит. Заметив наконец разрумянившееся лицо юноши, она поняла, что стоит перед ним обнаженная. Стыдливость юной девы заставила было дернуться руки, побуждая её прикрыться. «Да с какой радости, незванный здесь он, пусть он чувствует себя неловко», — разозлившись на себя, подумала она и напряглась, оставив руки висеть по бокам. В животе словно ворочался колкий комок.

— Знаешь, Невена, — привлек её внимание негромкий голос Велимира. — В наших легендах говорится, что вила без своего платья становится настоящей женщиной. А я не верил в это. Оказывается, это самая настоящая правда.

Невена слушала. В голосе Велимира ей слышался детский восторг.

— Разве тебе не хотелось просто пожить? Без этих ветхих заветов? Жить, как живут люди, — спросил он. — Праздновать, танцевать, любить?

— Иногда всем нам хочется изменить привычную жизнь.

— Я не верю, что тебе здесь всего достаточно. Иначе ты бы не прилетала в город. Я ведь прав?

— Я всего лишь посмотрела на праздник, — пожала плечами Невена. Её грудь упруго покачнулась, вновь приковав взгляд княжича.

— Но без этой волшебной тряпки ты могла бы быть совсем иной, понимаешь? — взволнованно произнес Велимир. — У тебя могла бы быть настоящая семья, дети. Разве ты бы не хотела такого?

Неопределенно качнув головой, вила протянула вперед левую руку.

— Отдай моё платье, Велимир.

Детским, шаловливым движением, он спрятал облачение за спину.

— Нет, Невена, теперь оно моё, — улыбнулся он. — Просто позволь мне… Дай мне шанс. Пойдем со мной.

Невена замерла, с недоумением ощущая, что её рука падает вниз. Этот жест точно не принадлежал её воле. Воспрявший духом Велимир светло улыбался. Он свернул белую ткань и подвязал на свой пояс впереди. Материя послушно укладывалась в тонкие узлы. Казалось, что он завоеватель, заполучивший вражеский стяг. Закончив, он с легкой дрожью протянул девушке свою ладонь, приглашающим жестом.

— Я смогу показать тебе другую жизнь, отличную от этой дикости. Разве может столь прекрасная дева жить отшельницей? Просто доверься мне, красавица. Дай попытаться показать тебе, как чудно живется человеку на моей родине. Что-то в тебе глубоко трогает мое сердце, словно зовет и манит, я хотел бы понять, почему? Впервые такое расцветает внутри. Ужель то любовь? Не спорь, молю, — торопливо проговорил он. — Пред богами могу поклясться, что не желаю причинить тебе зла. Пойдем со мной.

Открывшая было рот для ответа Невена с ужасом поняла, что губы не подчиняются. Сомкнувшись, стоило прозвучать просьбе юноши, они отказывались двигаться, словно больше не принадлежали ей. Дрогнувшими пальцами она прикоснулась к мягкой коже, вдруг ставшей ледяной.

Велимир сомкнул пальцы на её ладони, сжимая их в пыщущем жаром касании. Аккуратно, словно опасаясь отказа или удара, он притянул девушку поближе к себе, заставив покинуть воду.

Трава прогнулась под её ступнями, покрываясь каплями воды. По коже пробежали противные мурашки. От княжича исходил жар, точно от натопленной печи, проникая сквозь одежду и овевая девицу с ног до головы.

Тяжелый плащ опустился на плечи Невены, окутывая её небывалой тяжестью.