Братство подсолнуха. Криминальная драма на постном масле

Игорь Ягупов

Юрию предлагают возглавить Братство подсолнуха, основанное когда-то его дедом. Однако стать боссом полубандитской организации оказывается не так просто. Главный герой сталкивается с тайнами, разгадка которых приводит сюжет к неожиданному финалу. Роман написан в жанре иронической пародии на криминальную драму.

Глава 3

— И шо, прямо так и отдал часы? Снял с руки и отдал? — раздраженно допытывался подробностей тощий и загорелый, как деготь, Олег.

— Ага, — нарочито вежливо в десятый раз, наверное, повторил бледный очкарик Гриша, выплюнув лузгу от семечек прямо в набегавшие на пирс мелкие волны.

— Так расскажи хоть, как все было? — с прежним раздражением продолжал настаивать Олег.

Подробности произошедших событий, по-видимому, вызывали у Гриши неприятные чувства. И в подробностях пересказывать историю своего позора было для него болезненно. Поэтому, поморщившись, он еще раз попытался сменить тему разговора.

— Знатные семечки, — произнес он, взяв еще горстку пузанка из свернутого из газеты кулечка, который лежал на прогретом солнцем пирсе между приятелями. — У бабы Фаи брал?

— Ага, — кивнул Олег.

— Той, шо за «Юностью» торгует? — уточнил Гриша.

— А ты другую бабу Фаю знаешь? — огрызнулся Олег.

— Не, просто уточнить хотел, — всячески стараясь затянуть разговор, произнес Гриша.

— Ты про часы давай, — вернул его к неприятной действительности его собеседник. — В подробностях. Что произошло?

— Тут, на бульваре было дело, — вздохнул очкарик, кивнув куда-то за спину в сторону Приморского бульвара. — Где скифские бабы. Я мимо шел. А там три парня стояли. Один из них взял палку и воткнул — камень-то пористый — одной из этих баб под живот. Так, что она торчала. И говорит своим дружкам: вот, мол, теперь это скифский мужик. Ну, я и хмыкнул.

— Хмыкнул? — укоризненно покачал головой Олег.

— Хмыкнул! — огрызнулся его очкастый приятель. — Смешно же? Нет? Скифский мужик.

— Ладно, а парни эти шо? — сморщился Олег.

— Постой, сказали, фраерок, — промямлил Гриша. — Я и стал. А шо оставалось делать? Гляжу — это гопники. Наверняка со Слободки.

— Так и написано на них было? — ехидно заметил Олег.

— Нет, написано не было, — подчеркнуто не замечая издевку, продолжил Гриша. — Просто вижу, шо парни крепкие, в кепочках таких и в клешах. Кто еще, как не гопники? Пижоны с Бродвея кепочек не носят. Так?

— Так, — неохотно признал Олег.

— Вот! — закивал Гриша. — Стал, значит, я. А гопники мне и говорят: шо это, мол, за котлы у тебя, покажи. Я им руку с часами-то протянул. А они хохочут: мол, дай, чтобы мы сами посмотрели. Снял я часы и отдал им. Один из них их на руку себе нацепил. Иди, сказал, гуляй дальше. Я и пошел. А часики у них остались.

— Я же их только неделю назад тебе подарил на день рождения! — возмущенно покачал головой Олег. — «Восток»! Роскошные тикалки. Знаешь, сколько я на них копил?

— Знаю, — вздохнул Гриша. — А шо было делать? Махаловку с тремя гопниками со Слободки устраивать, да? Шоб там от меня осталось?

— Зачем махаловку? Бежать надо было, — процедил Олег.

— Ага, — неожиданно разозлился Гриша. — Куда? К ним же на Слободку?

— В порт.

— В порт? Ты молодец! — взвился от подобного предложения приятеля Гриша. — Там сколько бежать? Километра четыре, да? Я шо тебе — Юрий Гагарин, шоб так бегать? А если б догнали, так бы отметелили, шо мама не горюй. И часы бы все равно отобрали. Мне бы не оставили.

— Угу, — буркнул Олег.

— Шо — угу? — пошел в наступление его приятель. — Я в чем-то не прав? Ты бы не так поступил? Ты бы чукался с ними, да?

— Да ладно, — неохотно признал Гриша, — не чукался бы. Чего тебя вообще понесло вчера на пляж?

— Бычка я шел ловить на волнорезы, — огрызнулся Гриша.

— При новых часах?

— А шо? Их надо было только по праздникам носить?

— Так волнорезы, вон они где, — ткнул костлявой рукой в сторону порта окончательно теряющий инициативу Олег. — Как ты оказался возле этих скифских баб?

— Как? — задохнулся от праведного гнева Гриша. — Я завсегда через овраг спускаюсь к бабам этим. Как будто ты не знаешь! И бабы меня ни разу не трогали. Кабы не гопники со Слободки…

— Ладно, по кругу пошли, — вздохнул его приятель.

— Нет, ты мне объясни, — продолжил наступление очкастый Гриша, — как бы ты поступил на моем месте? Не стал бы хихикать над этой их палкой? Так они бы еще к чему придрались. Нашли бы. Как бы ты поступил?

— Да так же, — неохотно пробурчал Олег. — Фраера мы с тобой против гопников.

— Угу, — кивнул Гриша и примирительно добавил: — Знатные, говорю, семечки.

Несколько минут приятели сидели молча, лузгая семечки и болтая босыми ногами, до которых тщетно силились дотянуться набегавшие на пирс мутные волны. На соседнем причале, там, где была лодочная станция, застрекотал мотор катера. И голубоватый дымок донес до ноздрей приятелей запах бензина.

— Ненавижу, — пробормотал Олег.

— Шо ты ненавидишь? — поинтересовался Гриша, поправив очки, которые стали сползать с его вспотевшей на жарком солнце переносицы.

— Да гопников этих, — процедил его приятель.

— Кто ж их любит, — хмыкнул Гриша.

— Почему так все устроено — по-ихнему, а не по-нашему? — возмущенно продолжил Олег.

— Ты меня спрашиваешь? — огрызнулся Гриша и добавил, очевидно, подслушанной где-то фразой: — Сила на их стороне!

— Вот я и говорю: почему так? — еще больше распалился Олег. — Нам надо объединиться в братство, ходить везде большой шарой — тогда нас никто не тронет.

— А кого ты в нашу шару-то возьмешь? — хмыкнул Гриша. — В братство наше? Кольку из пятой квартиры? Так он хромой. Или Валерку из нашего класса? Так он трусливей девчонки.

— Надо авторитетных пацанов взять. Хоть бы даже тех же пижонов с Бродвея. Они слободских гопников не сильно жалуют.

— Авторитетных? Да кто с нами якшается кроме таких же дохляков, как мы сами?

— А шо? Будут якшаться.

— Пижоны?

— Хоть бы и пижоны.

— С какого переляку?

— Чо ты ко мне привязался, как прокурор? — снова разозлился Олег. — Я с тобой обсуждаю, как нам в авторитеты выйти, а ты только все мои мысли распугиваешь.

— Шо тут распугивать? — отмахнулся Гриша. — Шобы пацанов объединить, надо или кулаки здоровые иметь, или деньги. Кулаки у нас с тобой не ахти, да и денег нема.

— Значит, надо заработать, — воодушевился Олег.

— Как? — фыркнул Гриша, сплюнув лузгу в мутную волну.

— Да хоть бы на семечках тех же, — выпалил Олег. — Представляешь, сколько зарабатывает каждая бабка, которая ими торгует?

— Копейки, — хмыкнул Гриша.

— Прямо так и копейки! — возмутился Олег. — Да баба Фая по два ведра в день расторговывает у своего подъезда. Ты пересчитай на стаканчики: маленький — десять копеек, большой — пятнадцать. Ты посчитай.

— Копейки, — упрямо повторил Гриша.

— Ладно, пусть и копейки, — после небольшой паузы, в течение которой Олег мучительно пытался перевести восьмилитровое ведро в стаканы, а последние — в рубли. — Но такие бабки сидят чуть не в каждом дворе.

— Так ты рядом хочешь сесть? Или по пляжу ходить? — осклабился Гриша, снова поддернув средним пальцем сползающие с носа очки, и, передразнивая пляжных торговок, заголосил: — Семочки! Семочки! Вкусные жареные семочки!

— Заткнись! — окрысился на него приятель. — Не знаю я. Я просто хочу сказать, шо деньги можно на мелочевке зарабатывать.

— Тогда важен объем, — развел руками Гриша.

— Вот! — обрадовавшись поддержке друга, закивал Олег.

— Так шо тут — вот? — фыркнул Гриша. — Мы шо, гопников пошлем на пляже семечками торговать?

— Ну, когда-нибудь, может, и пошлем, — прищурив глаза, задумчиво протянул Олег. — А пока надо этих бабок, что во дворах семечками торгуют, под себя взять.

— Чего? — хмыкнул Гриша. — Это как?

— Ну, например, подрядиться им семечки закупать, — начал Олег. — Они же для этого на базар ездят. А это время. Да и таскать тяжело. Если по два ведра в день. Да даже по ведру — и то. Мы привезем, а они нам будут, скажем, по пять копеек с рубля за это платить. Дальше: если мы, скажем, договоримся с пятью или семью бабками, уже будет по десять ведер ежедневно. За такое количество нам торгаш на базаре скидку даст. А стаканчик-то у бабок дешевле не станет, правильно? Значит, уже дополнительные доходы. Потом: у меня дядька в деревне живет, в колхозе работает. Они подсолнух засевают на силос, да потом нужную спелость пропускают. И он уже на зеленую массу не годен. Знаешь, шо с ним делают?

— Не знаю, — хмыкнул Гриша.

— А ничего не делают, — торжествующе выпалил Олег. — Просто осенью запахивают — и все дела. А если его убрать и ошелушить семечки? Это же копейки будет стоить — все равно же выбрасывать! А у нас бы свое сырье появилось. Понимаешь? Уже не надо было бы на базаре его покупать.

— Тогда и жарить можно где-нибудь на всех сразу, — предложил Олег.

— Правильно! — завопил Олег. — Поставить несколько плиток, посадить пару работниц…

— Ты, я смотрю, размахнулся со своим Братством подсолнуха, — хмыкнул Гриша.

— Вот и название готово! — похлопал друга по плечу Олег. — Братство подсолнуха! Куда уж лучше? Подпишем с тобой хартию. И будем его организаторами. А после нас его возглавят наши дети, потом внуки. Главное, чтобы пацаны были. В таком деле мужская рука нужна.

— Далеко ты хватил — внуки! — захохотал Гриша. — Скажи еще — потомки наши. Это же не в космос к Марсу лететь. Или в какую-нибудь отдаленную галактику.

— Полетит ли кто к Марсу в твою галактику или нет — никто не знает, — запальчиво воскликнул Олег. — А семечки здесь лузгать еще долго будут. А потом, может, и на Марсе тоже. Если полетят.

— Ага, на Марсе! Понеслась коза по ипподрому, — захохотал Гриша.

— А шо? — продолжал горячиться Олег.

— Давай сначала хотя бы с бабой Фаей договоримся.

— И договоримся. Завтра же пойдем и договоримся. И хартию подпишем. Чтобы обратного пути не было.