Гиперпанк Безза… Книга вторая

Игорь Сотников, 2022

Мир будущего впитал в себя всё самое по его мнению лучшее из мира прошлого – войну, как начало мира. В этом мире законы и правила определены новой моралью. На её основе и развиваются события этой книги. Где по следам убийства идёт Она. А вот как и к чему Она приходит, то это свой вопрос. Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Поиски и находки

— Видимо это всё-таки судьба. — Пробормотал себе в нос Алекс, приходя в себя постепенно под пристальным присмотром со стороны Валькирии, выступившей первым планом его только что открывшейся реальности, как только он открыл себя и свои глаза во вне.

— Да ты увлекающийся человек. — Усмехнулась Валькирия, глядя на Алекса. А Алекс и не поймёт с чего она так решила, вот он и спрашивает её. — И почему?

— Если за что-то возьмёшься, то с головой, до беспамятства в это дело уходишь. — А вот такое, ироничное к тому же объяснение Валькирии, Алексу совсем не нравится, и он готов был ей возражать, если бы не заметил чёрные очки на контейнере рядом с Валькирией, а затем не вспомнил, что его привело к такой ситуации. И это всё рождает в нём другой вопрос. — И что, получилось? — с лёгкой дрожью в сердце, спрашивает Алекс, а сам весь во внимании к интонации голоса Валькирии, который точно не соврёт, тогда как Валькирия обязательно захочет смягчить углы его отныне новой личностной и лицевой реальности.

А Валькирия, что за человек такой не передать словами своеобразный, без всякого нажима на интонацию своего голоса говорит, что да, получилось. И такая её нейтральность вгоняет в ещё больший испуг Алекса, даже теперь от страха не собирающийся себя в лице ощупывать на предмет осязаемого себя понимания. Хотя он и понимает, что это глупо, раз преобразователь твоей личностной объективной реальности не материализует в тебе новую личность, а он создаёт объективизм твоей новой сознательности, которая и образует поверх твоего материального и материалистического я новую оболочку значимости.

— И как мой личностный рост? — пытаясь шутить, всё же спрашивает Алекс, собравшись с силами.

Валькирия же, решив его помучить, сразу не отвечает, а придвинувшись к нему самую малость, давай оценочно в него вглядываться. Что в другое время вызвало бы в Алексе подъём чувств и воодушевления, но сейчас она всматривается только отчасти в него, а так-то она разглядывает в нём этого подлеца Сигиндапала Раму. Теперь-то Алексом понимается вся коварная и вероломная сущность этого Рамы. Кто посредством него решил добиться благосклонности Валькирии. Кого теперь можно будет под благовидным предлогом в любой момент в свою сторону дёргать и требовать от неё к себе, глаза в глаза, внимания. — Мол, посмотри на меня Валькирия, что-то мне не даёт покоя мой левый глаза, как мне кажется, то он запал. — С вот таким нахальством начнёт домогаться Валькирии в его лице этот подлый и любвеобильный Рама, а Алекс и ничего поделать не сможет, когда и ему тоже будет приятно такое внимание к себе со стороны Валькирии, хоть она и будет в нём видеть этого Раму. Кто ставит для себя стратегическую цель стать незаменимым лицом для Валькирии.

А та наивная, и не подозревая всей глубины подлости этого Рамы, конечно, откликнется на его призыв помощи, и посмотрит ему в глаза, а так-то в глаза Алексу. Здесь она задержится во внимании к глазам всё же Алекса, а не этого подлеца Рамы, так подавляющего успешно Алекса, и видимо ничего не понимая и не видя, спросит Раму. — Я ничего не вижу. Как он у тебя запал?

— На тебя, свет моей души и ясность моего сознания он запал, и готов в один момент вспыхнуть от одной искры твоей очаровательной улыбки. — Вот такую коварность и просто подлость скажет прямо в лицо Валькирии Рама, вдруг перехватив в свои руки ручки Валькирии.

А Валькирия, сама наивность и простодушие, за всеми этими словами одной лести Рамы, которые для неё были в новинку (никто не решался ей такое говорить, видя её неприступность, а это гад, Рама, не боясь получить по физиономии, — получит если что Алекс, — всё это и сказал), однозначно пребывая не в себе и забывшись, не отбирает свои руки и позволяет этому Раме держать их в своих руках и тем самым питать себя надеждами на нечто большее. А Алекс, запертый своим условностями нахождения в пределах внутреннего Рамы, как бы не бесился и не был не в себе, ничего не может противопоставить Раме и его выходкам в сторону Валькирии.

А всё из-за неверного истолкования своих надежд в сторону Валькирии, кто так податлива в сторону Рамы лишь по одной только причине, она видит в нём его, Алекса. Кто всегда был нерешительным в её сторону, а сейчас он воспользовался очень верно для неё таким двуличным положением, предложив ей серьёзные отношения. И теперь сам чёрт ногу сломит, пытаясь разобраться в этой много векторной ситуации отношений в этом странном любовном треугольнике. Где даже Валькирия до конца понять не может, кто завоевал её сердце. Рама в лице, а внутри Алекс, или же Алекс так к реалиям себя приспосабливаясь.

— В норме. — Говорит Валькирия. И, конечно, Алекса такой её ответ, хоть и не предусматривающий в себе каких-будь негативностей и отклонений, не устраивает. — Как понимать это в норме? — начал про себя возмущаться Алекс. — Что это значит? То, что я посредственность и выше себя, малой значимости человека, не прыгну. — И на этом кошмаре Алекс бы не остановился, если бы он вдруг не натолкнулся на сборы Валькирии. Что его наводит на последственную мысль. — А она что, не будет себя интерпретировать под новый личностный объект? — И видимо эта вопросительность так явно на его лице прослеживалась, что Валькирия не смогла её пропустить.

— Судя по всему, — продолжая укладывать сетевые шнуры в свои пазлы контейнера, говорит Валькирия, — я вообще не изменилась.

На что Алекс несколько поспешно отвечает многозначительным вопросом. — А ты разве тоже?

— Тоже. И как понимаю, то мне придётся ещё разобраться с Её личностными характеристиками. — Задумчиво говорит Валькирия. А Алекс ничего на это не ответил, принявшись вглядываться в Валькирию, преобразовавшую на себе личность той неизвестной, как выясняется, являющейся полной загадкой для всех, в том числе и Валькирии. Чего уж точно не мог подумать Алекс. И сейчас ему хотелось бы посмотреть на полный информационный файл этой неизвестной. Но, скорей всего, этого не получится сделать по причине нежелания самой Валькирии, уже собравшей контейнер, посмотревшей на него и закрывшей.

После чего она осматривается по сторонам, закидывает вверх голову и говорит. — А я всё думала, куда нам его припрятать.

Алекс же, посмотрев наверх с позиции своего понимания Валькирии, спросил её. — А не будет лучше в ячейку камеры хранения. Дети такие в этом плане активные.

— Я об этом думала. И всё же здесь будет более надёжно. Самое надежное место для укрывания — это место на самом виду. Тем более датчик отслеживания, встроенный в контейнер преобразователя, — я для помех кое-что в него добавила, — будет показывать его нахождение в нашем участке. Так что его не бросятся искать и на нас не выйдут посредством него. А что насчёт его возможного обнаружения теми же детьми, то… — Валькирия приподымается с места, приподняв со стола контейнер, и с этого полусогнутого положения ставит контейнер на имеющееся сверху балочное перекрытие. Там его она упором закрепляет, убеждается, что он крепко там помещён и затем на его боковине отжимает скорей всего кнопку. Что приводит к неожиданному эффекту — контейнер камуфлируется в свою невидимость.

Валькирия смотрит на Алекса через призму этого преобразования контейнера и заканчивает то, что недоговорила. — Надеюсь, они не настолько внимательны, чтобы суметь заглянуть через биоблокиратор. К тому же открыть его без меня не получится. Так что с этим вопросом всё решено.

— Пожалуй, да. — Согласился Алекс, ожидая от Валькирии команды на выход, как самое ожидаемое с её стороны действие. С его стороны отлично видно, как ей в таком согнутом положении неудобно стоять.

— Тогда выходим. — Говорит Валькирия, выдвигаясь в сторону выхода. Куда вслед за ней выдвигается и Алекс. Когда же они выбираются наружу из детского домика, то первое, что они делают, так это начинают вытягиваться, приводя себя в физический порядок.

— Ну-ка, дай-ка на тебя посмотреть. — После того, как Валькирия более изящно по сравнению с Алексом себя протянула, она обращается к Алексу, принявшись его разглядывать. — А ты нефотогеничен. — После небольшой и неловкой для Алекса паузы, делает такой странный для него вывод Валькирия, разориентируя его в своём понимании, кто же этот подлец Рама. И он не может не спросить Валькирию, что она имела в виду, когда так говорила.

А ответ на этот его вопрос Валькирии не менее не понимаем Алексом. — Ты лучше выглядишь, чем представлялось. — Да как-то! Да что это такое?! — чуть не взбеленилась в Алексе его эгоцентрическая основа, восставшая против этого Рамы. Уж лучше бы Валькирия им так не восторгалась, а во всём его попрекала, — тьфу, ну и рожа, — и ему бы было легче переносить все тяготы чужого интеллекта и его физического выражения. — М-да, носить в себе чужие личностные установки, куда сложней задача, чем оно мне представлялось. — Решил Алекс, вслух сказав. — Мне просто необходимо на себя посмотреть.

— И зачем же? — А Валькирия продолжает издеваться, делая вид, что она не понимает, чем вызвана эта спешка в Алексе.

— Чтобы… — было вспылил Алекс и тут же упёрся в то, что сразу не может объяснить в словах, для чего это ему так срочно нужно. Правда, он сумел найти для этого логические объяснения. — Чтобы хотя бы себя узнавать в отражении зеркала. — Делает уточняющее добавление Алекс.

А Валькирия всё стоит на своём упрямстве. — И опять спрошу, зачем? Что тебе даёт эта твоя узнаваемость. — А вот это уже слишком, и Алекс прямо порывается её спросить, какого тогда хрена, они, современницы, столько время тратят у зеркала. Но его опять что-то сдержало, и он ответил, пожалуй, вполне рассудительно. — Чтобы я узнал в разыскиваемом гиперами человеке себя, когда они предъявят ордер для моего задержания.

— Ну тогда, пожалуй, надо, если ты не собираешься даваться в руки чужим интеллектуальным частицам. — Наконец-то, Валькирия согласилась с его доводами, хоть её вид и не предполагал такого единства сказанного ею и мысли, которая должна была быть базовой основой озвученного. А всё дело в том, что Валькирия, когда это всё говорила, так многозначительно прищурилась, глядя на Алекса, что тут сам того не хотя, задумаешься о том, что всё это ею сказанное может в себе подразумевать и значить.

И Алекс догадывается, что всё это значит. Валькирия поставила себя на место этого патруля и решила, так сказать, с моделировать вот такую предполагаемую ситуацию, когда Алекс за какой-нибудь отход от правил поведения сознательного или как минимум, цивилизационного члена общества, будет остановлен гиперами из патруля контроля за правами свобод и привлечён к ответу за свои отходящие о нормы действия. А на такие вещи он точно способен, даже не всегда осознавая, что он нарушает кодекс свобод человеческого права, искажая его и пользуясь этим правом, как только ему самому угодно, например, задевая чувства других членов цивилизационного общества тем, что он умеет льстить современницам до их покраснения в лице и ушах, тогда как всем другим согражданам, видящим всё это выделение Алексом себя в предпочтительном качестве, от этого становится качественно негативно в себе и это понижает их социальный уровень, самооценку, и наносит им ментальные страдания и травмы.

— В качестве улучшения фона действительности, наполнения и насыщения его разумным началом и взаимодействия с реальностью, рекомендуем вам предоставить на ознакомление ваше удостоверение личности. — Застыв в одном холодном безразличии перед Алексом, зажав его одновременно в безальтернативную реальность, откуда без своего разрешения нет выхода, обратился гипер к Алексу.

А Алекс, будучи под прикрытием Сигиндапалы Рамы, ещё полностью не изучив его характеристики, пока что решил в своих ответах патрулю отталкиваться от самого себя. Да и та неожиданность, с которой он был перехвачен по дороге патрулём, не дала ему возможности сообразить себя более что ли благоразумно. А ведь он отлично знал, к чему ведёт неразумное поведение при остановке тебя патрулём, и всё равно вскипел, принявшись выказывать в себе отходящие от установленных норм поведения кризисные состояния. Для чего видимо была куда как более веская причина, но сейчас Валькирия этот вопрос не рассматривает, её интересует как себя будет вести Алекс в этой критической ситуации.

И Алекс, как она и ожидала, начинает делать ошибку на ошибке, принявшись повышать в себе всю свою параметрию. — У вас же есть сканер. — Вот так начинает себя неблагоразумно вести Алекс, при этом выдавая в себе некие скрытые намерения тем, что не смотрел прямо на гиперов, а он косился в сторону мостовой, где, конечно, передвигалось множество народу, но его все не интересовали, а только кто-то один, из-за кого он и превысил среднюю скорость своего движения. Из-за чего он в целях предупреждения возможных осложнений и профилактики правонарушений, и был остановлен патрулём (в общем, сам напросился). — По нему и получите информацию на меня. Что за пережитки прошлого. — Деланно возмутится Алекс.

А гиперы давно его отсканировали и получили всю имеющуюся на него информацию, — Сигиндапал Рама Продакшен, двадцать девять лет, дегенерат и монотеистический агностик в пользовательском отношении, отрицающий множественный гендерный подкаст в своей, как он считает, цельной и нераздельной личности (это вызывает протест и программные озабоченности), ведущий инженер стратегий корпорации «Вспять», — но в их протоколах имеется поправочный пункт, поясняющий, когда возникает вот такая необходимость предъявлять дактилоскопические требования к представителю общества — в том случае, если привлечённый к ответу гражданин находится в статусе подозреваемого, и поэтому к Алексу и предъявляются такие жёсткие требования. Целью которых не является выявления документальных подтверждений личности рассматриваемого пока что субъекта своего права, а это есть первый вопрос тестового опросника, выявляющего для начала наличие в задержанном тех степеней и значений личности, определяющих его как подозреваемого, а уж затем, при обнаружении в нём достаточных оснований для рассмотрения его в качестве нарушителя, то он определяется в задержанные.

— Сигиндапал Рама Продакшен, вы отказываетесь вести себя благоразумно. — Звучит стальной голос гипера, не сводящего своего холодного взгляда с Алекса, под этим взглядом начавший немного успокаиваться.

— Нет, не отказываюсь. — Поспешно даёт ответ Алекс, чтобы не быть заподозренным в скрытых намерениях и утаивании от патруля своих злодейских замыслов. — Я всего лишь хотел вам напомнить, что режим повышенной готовности ещё не отменён и действует. А он, как я помню, предполагает дистанционные ограничения.

— Благодарю за вашу сознательность, гражданин. — Следует немедленный ответ гипера. — Но эти правила не упорядочивают отношения между гражданами и представителями власти, представленных технологическим изделием номер два. Так что можете не беспокоиться за ваше здоровье, наш абразивный состав не предусматривает возможности быть переносчиком вирусов.

— Тогда успокоили. — Ловко выходит Алекс из этого своего чуть ли не тупикового положения, доставая из кармана… — А что он достанет, если у него и у меня идентификационных документов нет!? — всполошилась буквально вовремя Валькирия, вслед за Алексом начиная шаг за шагом нащупывая бреши в этой своей новой личностной самостоятельности.

Правда, Валькирия быстро находит решение этого вопроса. — Я знаю, к кому по этому вопросу обратиться. — Раскрыв свои глаза пошире, Валькирия, как теперь понял Алекс, перевела своё внимание на то, как будет решаться этот вопрос с документами. О которых они отчего-то и не подумали, когда всё это дело впопыхах и спонтанно затевали. Чем хоть и можно объяснить такую их раззявость, но они ведь профессионалы своего дела, как ещё пять минут так думали и считали, у кого в крови все эти мысли обеспечения для себя алиби, если вдруг все вокруг и ты в том числе схватятся на том, что решат, что тебя видеть в качестве преступника, куда как перспективней и это будет буквально всех устраивать, и тогда всё это так легко не объясняется.

Что же насчёт того, смог ли пройти тест гиперов Алекс под видом Сигинлапала Рамы, то Алекс в себе предполагает только один вариант рассмотрения этого события, где гиперы как бы они ни старались его расколоть на атомы, и даже были в предельной близости к этому, у них всё равно ничего не вышло, уж больно крепким орешком оказался он для них. А вот что на этот счёт могла надумать и решить Валькирия, то это не в счёт хотя бы потому, что она лицо хоть и заинтересованное, но всё же постороннее, и она не будет так из кожи лезть как Алекс, чтобы быть так в себе убедительным, что гиперы не смогли в нём ничего заподозрить более чем как только проблемы с психикой. Где он боится каждого чиха и в общем, на своей заболеваемости отморожен. Он ипохондрик, если научно-исследовательским языком обозревать его личность.

И вот Алекс в лицевом обрамлении Сигиндапала Рамы, вынимает из кармана документы, идентифицирующие его как сознательную и правомочную личность, которые в его гипотетической реальности у него есть, — их здесь всё же сообразила сделать Валькирия, — а так как он за всей этой спешкой так и не удосужился посмотреть на то, как он в живую выглядит, то он прежде чем передать документы гиперам, начинает их рассматривать. Что немедленно вызывает вопрос со стороны гиперов. — Гражданин, предполагаемый член социума, Сигиндапал Рама, у вас возникли какие-то затруднения?

Алекс отрывается от своего рассмотрения документов, смотрит на гипера перед собой и здесь вдруг наталкивается на понимание того, что он опять сделал оплошность, которая ему может очень дорого стоить. И теперь от его ответа гиперу будет зависеть многое для него. И опять Алекс сумел найти правильный ответ, что предполагалось хотя бы тем, что он действует не по обстоятельствам, в режиме цейтнота и экспромта, а со стороны сегодняшней реальности.

— Хотел удостовериться, с какой из моих многочисленных личностей, вы сейчас будете взаимодействовать и иметь дело. — Проговорил Алекс, посмотрел на документ в виде пластиковой карты в своих руках, и со словами: «Сигиндапал Рама, к вашим услугам, и как по мне, то не плохой объект для изучения», протягивает карточку гиперу. А гипер уже загрузил в свой процессор полученную от Алекса информацию о его гиперактивности в плане своего личностного разнообразия и разделения на всевозможные подвиды себя, провёл аналитический анализ, сопоставив данную информацию с существующими нормативами и регламентами, и уже на основе программного дифференцирования личности Сигиндапала Рамы, подтвердившего все заявленные на него установки, возвращает документы Алексу, вновь благодаря его за активную жизненную позицию, где он не почивает на лаврах одной своей личностной действительности, а ищет в себе что-то новое, и желая ему не быть инфицированным вирусом, на этом прощается.

И вот такая, больше, чем оптимистическая позиция на себя Алекса, куда как конструктивней, чем Валькирии. Которой теперь решай вопрос с документами, тогда как Алекс этот вопрос решил так категорично. Правда, это только в теории, а на практике кто знает, как выйдет, и Алекс пока решает придержать при себе этот вариант взаимодействия с гиперами.

А между тем Валькирия настроена уже на выход отсюда, повернувшись от Алекса в сторону того проулка, по которому они зашли сюда. Чей вид наводит её на вслух озвучиваемые мысли с вопросительным подтекстом. — Думаю, что нам стоит найти другой выход.

— Соглашусь. — Посмотрев по направлению взгляда Валькирии, говорит Алекс.

— С внешним преобразованием мы отчасти справились, — говорит Валькирия, неприкрыто намекая на то, что вопрос со своим преобразованием ещё не решён, — но личность человека, это не одно лицо, — добавляет Валькирия, повернувшись к Алексу, — а она в себя включает всю комплексную структуру его организации физического и духовного я, а также совокупность качеств и параметров человека, объединённых в единое в нём целое. — А что это всё на практике и простыми словами значит, то Валькирия это показала на себе прямолинейно, взявшись пальцами рук за края своего пиджака и потянув за них так, что пиджак задрался на неё. И она из такого юморного и неуклюжего положения, совершенно не стесняясь выставить себя в таком непрезентабельном положении перед Алексом, делает свои пояснения.

— Если по лицу нас и не узнают, то по одёжке могут легко. — Говорит Валькирия. — И я думаю, что поисковая программа идентификации личности, работает по всем видам соответствий. В такое-то время, в данной геолокации были замечены интересующие нас объекты, проследовавшие по неустановленному направлению. Откуда спустя тридцать семь минут и сорок секунд был зафиксирован выход двух объектов, установленных, как Сигиндапал Рама и… — на этом месте Валькирия сбилась, всё пребывая с растерянном состоянии насчёт своего выражения я, немного поразмышляла и продолжила своё пояснение с теми фактами, которые предполагают удачный исход работы преобразователя. — Сигиндапал Рама и не идентифицируемая личность женского пола. При этом синхронизатор реальности установил искомые соответствия в их одежде, принадлежавшие находящимся в розыске: офицеру службы специальных назначений, принцессе Лак-шми и её бодрому, что единственное о нём удалось положительного выяснить, помощнику А. А. — А вот все эти иронические стебания Валькирии, показались Алексу не только смешными, а в чём-то даже перспективными.

— Из чего можно выделить две наиболее перспективные версии. Первая версия в себе предусматривает безвременную утрату для общества этих двух сознательных личностей, пока не доказано иное, офицера и принцессы в одном лице, Лак-шми, и её подручного А.А. До этого момента незамеченных в компрометирующих их связях. А учитывая то, что их связывают только служебные отношения и что на концах этой связи находятся безупречные с точки зрения алгоритма вычисления личности, а плюс на плюс дают ту же нейтральность (первое правило матрицы), то есть все основания искать причины их устранения в служебном поле деятельности.

Вторая версия представляет из себя альтернативный вариант объяснения случившихся событий, что требует устойчивость правоохранительной деятельности, всегда учитывающей два варианта развития следственных действия с подследственными лицами — их полное оправдание или на их основе — назидание потомкам, как не следует себя вести. Отслеживаемые ими объекты и есть мы, использующие специальные виды маскировки, стоящие на вооружении у спецслужб. Вот только наша недостаточная квалификация, допустившая такие огрехи в своём преображении, нас раскрыла. — Замолчав, Валькирия вопросительно посмотрела на Алекса, типа что скажешь? А, вот реакция Алекса на всё это озвученное Валькирией, была для неё до удивления не предсказуемой. — А ты, та ещё фантазёрка. — Сказал Алекс.

Валькирия с видом недоразумения посмотрела на Алекса, да и решила не акцентировать своё внимание на этом его эмоциональном выплеске.

— Из чего я делаю следующие выводы. — Говорит Валькирия, расправив на себе костюм. — Ты всё же выйдешь через этот выход, через который мы сюда зашли. Попытаешься наших наблюдателей запутать. А я уж найду для себя какой-нибудь другой проход. — Валькирия на этом месте делает паузу, ожидая от Алекса может быть возмущённых реплик и вопросов, — а это что ещё за подстава, и зачем спрашивается, — но так как Алекс ничего из ожидаемого Валькирией не сказал, то она продолжила своё инструктирование Алекса.

— Встречаемся через… — здесь Валькирия задумалась, видимо в уме просчитывая, сколько понадобится им времени для своей акклиматизации в новом образе (так вот зачем она решила разделиться, — догадался Алекс, — нервничает из-за того, что её новый вид не будет как прежде приниматься окружающими людьми, всё-таки привычка быть не на последнем месте в людском внимании вещь неистребимая) до пункта назначения, обозначенным как место встречи, — минут сорок пять будет достаточно. — Добавляет Валькирия, сопроводив собой сказанное взглядом на наручные часы. А вот у Алекса часов нет и как он будет тогда ориентироваться в пространстве, чтобы не опоздать. Впрочем, он этим вопросом не задаётся, его интересует более актуальный вопрос.

— А где встречаемся-то? — спрашивает Алекс. А Валькирия ведёт себя более чем странно. — А я что, не говорила? — с долей удивления спрашивает Валькирия, при этом смотря на Алекса с чётко прослеживающим посланием — имеющий сердце, сам найдёт это место.

И Алекс в каком другом случае с этим её условием завоевания её внимания и чего ещё другого согласился бы, но сейчас, как он понимает, перед ними ставятся куда как более сложные задачи, вот он и говорит всё как есть. — Нет, не говорила.

— Тогда Гермес-центр. — Говорит Валькирия так, как будто её это заставили говорить. А почему создалось такое ощущение у Алекса, то, наверное, потому что он её заподозрил в желании соединить в одном приятное с полезным. А именно: она хочет в этом торговом центре под свой новый образ поменять полностью свой имидж, прикупив для себя одежды, и вполне возможно, что проведя все эти траты в последствии через бухгалтерию их службы, как затраты на обслуживание конспиративного задания (как это она сумеет сделать, то это другой вопрос, было бы только желание, как говорят люди с возможностями, а они у Валькирии точно есть). И как не трудно догадаться, как в таком случае и при таких возможностях Валькирия себя, с достойным лучшего упорством поведёт, отдаваясь полностью этому моменту необходимости себя преобразить.

И ещё одно сейчас догадливо понял Алекс насчёт желания Валькирии разделить их группу для прибытия в этот пункт назначения, она хочет раньше его туда прибыть, — до этого центра максимум минут пятнадцать идти, — и спокойно, без приглядывания с его стороны, выбрать для себя новый образ, чтобы потом его поразить этим своим новым видом. Несколько, конечно, поспешно так рассудил Алекс, не понимая совершенно природу вещей, интересующих от случая к случаю современницу. Кто, конечно, идёт в ногу со временем, теперь с большими скоростями обрабатывая необходимую для создания своего имиджа информацию, но в тоже время они не гнушаются тратить чуть больше, чем следовало времени на физическое выражение подчёркивания своего внешнего вида и имиджа.

В общем, если всё так есть насчёт Валькирии, как себе тут решил надумать самоуверенно Алекс, и она хочет без оглядки с его стороны и внимания побыть наедине со своим выбором одежды, то ей понадобится куда как больше обозначенного ей времени. А это значит лишь одно — в эти расчёты Алекса закралась одна существенная ошибка. А вот какая, то сейчас с этим не разобраться.

Но Алекс не хочет никак признаваться в ошибочности этих своих расчётов насчёт Валькирии, и он, чтобы подыграть этой своей версии понимания Валькирии, идёт на хитрость, озадачившись вопросом времени. — А не мало ли времени? — задаётся вопросом Алекс.

А Валькирия смотрит на эту его озадаченность под своим углом зрения — хочет Алекс пообтереться в своём новом образе, вот и запрашивает у неё таким образом побольше времени. Валькирия смотрит на часы, в уме опять делает какие-то вычисления, и да, соглашается выделить ещё с полчаса времени Алексу для своей адаптации.

— Но не больше. — Говорит Валькирия, на этом ставя точку с запятой в разговоре. — Встречаемся рядом с фонтаном, на прилегающей к торговому центру площади. — А вот теперь точно ставится точка Валькирией, бросившей запоминающийся взгляд на Алекса, и развернувшись к нему спиной, принялась шаг за шагом удаляться от него в свою незримую для него даль. Далее Алекс, глядя ей вслед мог запросто поддаться романтической обрисовке их расставания на век, в трагической интерпретации этой истории о двух одиночествах, ставших жертвой служебной этики, не дающей их сердцам соединиться, но он не поддался на такие регрессивные мысли, считая себя большим оптимистом, и значит, не время и на этом вопросе ставить точку.

К тому же время не ждёт, особенно тогда, когда оно лимитировано. — И да, сколько сейчас времени? — Вопросил себя Алекс, вдруг обнаружил, что он не знает от какого времени ему отталкиваться, и всё потому, что у него нет часов. А это заставляет его поспешать.

И вот он себя приводит в какой есть порядок, только для этого порядка, рукой сбив с себя формальную пыль, после чего смотрит на тот проулок, через который они прошли сюда, и по которому ему выходить обратно, вздыхает и вперёд на выход.

И как им по выходу из проулка выясняется, то не всё так страшно и печально, как он решил думать перед тем, как выдвинуться на выход. И никто его здесь не только не начинает третировать своей эмоциональной несдержанностью: «А это что ещё генотип такой?! Ты откуда взялся такой, с такой физиономией точно неандертальца», а до него тут нет никому дела, хоть и прохожих вокруг пруд пруди.

И такое невнимание мимо снующих прохожих несколько успокаивает Алекса, правда не настолько, чтобы он окончательно успокоился. А теперь его тревожит другое, а именно это полноценное его игнорирование проходящими мимо людьми, кто мог бы хотя бы для вежливости взглянуть на него, перегородившего собой весь путь, и даже он был бы не против того, чтобы кто-нибудь из них себе в нос возмутился, выражая в его сторону претензию: «Вот же встал на дороге, другого места что ли нет, чтобы постоять».

— Я что, настолько незначим, пустое место, что меня вообще не стоит замечать?! — возмутился пока что про себя Алекс, собравшись уже зацепить первого прохожего какой-нибудь язвительной фразой, или лучше схватить кого-нибудь за нос, заявив ему, что его не проведёшь, и давай немедленно отвечай, отчего вы все отводите от меня свои носы. И смотри мне, не думай даже выкручиваться, твой нос со всем в нём содержимым, тьфу и апчхи одновременно, в моих руках.

И Алекс так бы точно поступил по отношению к приближающемуся к нему прохожему, чей нос с горбинкой как раз укладывался в оперативную схему решений Алекса, и он даже пальцы своих рук размял перед тем, как схватить этого типа за нос, — а, попался, — но тут он наталкивается на мысль о том, что алгоритмам контроля будет небезынтересно знать, кто это такой, кто так мотивирует людей с помощью своих носов быть чутким к ближнему своему, а в частности к этому неравнодушному к чужим носам гражданскому лицу, кто чихать на всех хотел таким интересным способом, с помощью чужих носов, и его в момент возьмут на контроль. Если уже не взяли по выходу из слепого пространства, как лицо ассоциированное он сам знает с кем.

А всё это заставляет Алекса немедленно втянуть свою голову в плечи, как будто он так сумеет укрыться от незримого ока контроля правосудия, и выдвинуться поскорее подальше отсюда.

И это его подальше от той точки принятия им решения так проследовать длится в одном спешном темпе где-то с квартал, пока он не упирается в объективную причину для своей задержки — на запрещающий сигнал светофора на перекрёстке дорог. Здесь он останавливается, и начинает с задумчивым видом, нет, не ожидать разрешающего сигнала светофора, а он начинает разглядывать людей на ту сторону улицы, кто, как и он ждёт зелёного света светофора, и за всем этим ожиданием не пытается выдать из себя того, кем он не является. Все тут люди можно сказать, что естественны в себе и открыты для стороннего наблюдения, прямо на него смотря. Чем и воспользовался Алекс, сейчас имеющий в себе острую необходимость познать себя, как Сигиндапала Раму (о его кино-лимитированной составляющей имени Алекс предпочитает забыть).

— Они объективно на меня смотрят, и сейчас не будут скрывать, какие я чувства вызываю. — Вот так про себя решил Алекс, окидывая внимательным взглядом людей, стоящих к нему лицом с противоположной стороны перекрёстка и всё сплошь состоящие из людей собой подчёркивающих стратегии и веяния нынешнего времени, не быть самим собой обычным и в едином однообразии. И только с первого взгляда рябит и режет глаза от этой интеллектуальной составляющей, а со временем глаза настолько ко всему привыкают, что в голову того же Алекса начинают лезь кощунственные и неприемлемые для сути нынешнего времени мысли.

— Теперь вся эта пёстрость и яркость, с их разнообразием, так навязываемые повесткой дня и актуальности нынешнего времени, чьей первоначальной, природной целью было привлечение к себе внимания противоположной стороны сознания этого мира, после подмены своего понятия, — теперь они служат для продвижения в массы идеологических установок, — став функционалом для решения иных задач, фигурально обесцветились и перестали вызывать прежние рефлекторные реакции. Что в природном понимании значит, что эта форма своего выражения физически и морально обанкротилась. И теперь та же твоя обычность и скромность выражения, стала вызывать те же рефлекторные реакции, какие предназначались для такого своего яркого преображения. — Разглядывая всю эту пестрящую разнообразием цветов и красок массу прохожих, где глазу нигде нельзя было спокойно отдохнуть на тоне спокойного цвета, рассудил так аморально для современной повестки дня Алекс. На чём он, естественно, не остановился, хоть его об этом предупреждал запретительный сигнал светофора, и продолжил деструктивно мыслить.

— И я не удивлюсь, если Сигиндапал Рама в моём выражении будет вызывать внутренний и внешний дискомфорт у людей прежде его знающих, стоит им некоторое время провести с ним, со мной. — Начал размышлять об ожидающих себя коммуникационных сложностях Алекс, всё больше убеждаясь, как сложна для своего восприятия жизнь под личной чьей-то личности. Где он, несмотря на все внутренние установки личности им задействованного в качестве своего олицетворения человека, — а это, как правило, во всём тебе противоположная личность какого-нибудь подонка и негодяя, ведь только такие жизненные типажи всё делают для того, чтобы отказаться от своей личности, — просто обязан под него подстраиваться, чтобы быть за него принимаемым.

— И хотя в круге общения этого Рамы цветёт и пышет ярким цветом твоё право на неприкосновенность личности при компоненте либеральных взглядов на всё вокруг (до границ внутренней свободы, очерченной твоим животом, центром твоей вселенной, определяющей для тебя, что хорошо, что плохо), а это подразумевает только внешнюю открытость и гостеприимность для диалога, и дальше этого ни-ни, я в лице Рамы так себя поведу необычно не только для себя, но и для его круга общения, что его коллеги и избранные временем и ситуацией друзья, не смогут сдержаться и поинтересуются у Рамы о том, что с ним не так.

Да, они так его и спросят. — Извини друг и хороший притом друг Рама, но мы не можем тебя не спросить. Что с тобой случилось? Ты сам на себя в последнее время непохож. — А Раме, то есть мне, как ничего незнающему о комплексном поведении Рамы внутри этого своего сообщества, и на этом и попавшемся в поле зрения своих коллег и друзей на век его службы в корпорации «Вспять» на позициях ведущего инженера или как там его, ситуационного программного аналитика (вот когда его снимут или повысят, то его круг друзей кардинально изменится, в первом случае он кратно увеличится за счёт таких же забулдыг что и он, раз он опустится на самое дно общества, где как раз место таким как он, не оправдавшим возложенных на него обществом надежд, или кратно сократится во втором случае, ведь все знают, что число избранных всегда малочисленно), не будет знаться и пониматься, что ответить им на этот вопрос.

Ведь я совершенно не знаю, что похоже на Раму, а что нет. И тут придётся мобилизовать все свои внутренние силы и придумывать хоть что-то, чтобы выкрутиться из этой сложной ситуации, запрограммированной между тем моим незнанием привычек Рамы. Что он такое сделал, чтобы его коллеги и корпоративные друзья на век, отступили от принципов корпоративной этики и его запросили объясниться? Определённо что-то сильно не укладывающееся в их сознание идентификации Рамы.

Рама ведь для всех был само гостеприимство в лице, а тут его как будто подменили, а на него без желания ему соболезновать в скулах не посмотришь. Рама был всегда отзывчив к проблемам своих коллег по лаборатории, а тут он сам вдруг начал обращаться к ним за помощью разобраться с самыми обычными вещами в их лаборатории, делая вид что ли, что для него всё в новинку здесь. Что очень непонятно и коллеги Рамы никак не могут прийти к единому мнению (а это их расстраивает и разориентирует насчёт Рамы и его будущего), как объяснить такое его поведение — это хитрый ход Рамы, чтобы их проверить в плане их квалификации, чтобы когда его повысят, знать на кого можно будет опереться, — на самого отзывчивого и приятного мне во всём Сашка, умеет же подлец своей угодливостью залезть мне под кожу, — или же Рама, узнав о бесперспективности своих потуг на место повыше, решил на всё забить и не быть ответственным аналитиком.

Но самое удивительное, что произошло с Рамой и это вызывает большую озабоченность у мужской части коллектива лаборатории анализа и моделирования перспектив, так это то, что Рама перенёс всё своё внимание в сторону женской части их общего коллектива, с кем он проводит без особых забот большую часть своего рабочего времени. А ведь ранее Рама никогда не был замечен в таком направлении своей интеллектуальной составляющей, — он считал, что наличие женского персонала это такая природно-корпоративная данность, и с этим подробно не его дело разбираться, — а вот с некоторого времени, буквально с позавчера, Рама начал смотреть на эту часть общества не просто с других позиций, а с пристальных воззрений на них.

При этом даже не думая скрывать эту свою заинтересованность, а подчёркивая её и демонстрирую даже некоторую предвзятость к тем представительницам женского коллектива, к кому итак есть претензии со стороны мужской части коллектива в плане того, что они так непреступно для них и вызывающе выглядят, занимаясь чёрте чем и собой больше, чем своими рабочими обязанностями, а тут вон что выходит — для Рамы отчего-то делаются исключения и большие уступки в плане его доступа к более близким разговорам и отношениям к представительницам женского пола.

И особенно всех не устраивает и про себя бесит то, что для Рамы делает вот такие предвзятые исключения самая видная и перспективная сотрудница, Анастасия Филипповна Розенрейс. Которая раньше, до этого невероятного изменения Рамы, ставшим так на себя прежнего, скромного и не хватающего с неба звёзд человека, не похожим, была полностью с головой погружена в аналитику, а сейчас, что за странности такие творятся, она и сама перестала быть на себя похожей, в один момент расцветя пышным цветом, став самым прекрасным экземпляром человеческого выражения в их отделе исследований. И возникшие у всех буквально на ровном месте подозрения в сторону Рамы, — это он своим безответственным вниманием к Анастасии способствовал её расцвету и цветению, — стали последним камнем преткновения, прорвавшим дамбу воспитанности коллег Рамы. Так что ему, а также Раме, нужно найти более чем убедительные слова для своих коллег, чтобы они перестали себе на его счёт голову себе морочить.

— Я собираюсь разделить своё одиночество с одним человеком. — Тоном голоса подразумевающего сокровенность и инсайдерскую информацию, тихо проговорит Рама, и не давая окружившим его коллегам воспылать желанием громко знать, кто этот счастливый человек, — в их альтернативной, не бинарной реальности, им может быть всякий подвид своей жизненной реализуемости, — перебивает все эти их мысли-предположения требовательным: «Тсс!». После чего Рама убирает палец от своего рта, которым он сопроводил это своё требование к тишине, и говорит. — Это пока что большой секрет для избранного мной человека, так что я буду вам признателен за то, если вы сохраните эту тайну. — На этом моменте Рама зафиксирует паузу, окинет своих коллег требовательным взглядом, выискивая в их рядах несдержанных до разглашения секретов людей, и не обнаружив среди них таких деструктивных личностей, в качестве награды для своих коллег включает их в игру-интригу «Угадай первым, кто этот выбранный мной человек». А это интересная, если что идея. — На этой мысли Алекс собрался было закончить эти мысли о взаимоотношениях Рамы в новом качестве и его коллектива. Но ему это не удалось это сделать по той объективной причине, что реальность всегда иначе живёт и мотивирована в отличие от её модели. И в реальности обязательно среди в общем дружественно к Раме настроенного коллектива всегда найдётся один кто-то, кто будет против него строить различные злодейства.

И этот кто-то, пока что неизвестный тип, злодейской и вероломной инициализацией в его сторону, обязательно не удовлетвориться этим ответом Рамы, и с нехорошим подразумеванием проговорит следующую знаковую фразу. — С виду ты, Рама, прежний, но что-то в тебе присутствует такое, чуть ли не оппортунистическое (а это ещё что такое?!), что не даёт нам всем покоя. — Здесь этот антагонист, смертельный враг и противник Рамы, зафиксирует громкую паузу, направленную подавить авторитет Рамы тем, что все его коллеги сейчас задумались и пытаются разгадать эту его загадку, на которую указывает противник Рамы. Но загадка Рамы так глубоко в нём запрятана, что утверждать, что она в нём присутствует, слишком самоуверенное решение. И тогда врагу Рамы остаётся отложить раскрытие Рамы до лучших для себя времён. И он со словами: «Я не знаю, что это такое, а может в тебе живёт другой человек, но это обязательно выяснится, только дай время», теряется из виду Рамы.

— Никто тебе не даст этого времени. — Алекс в лице Рамы посылает этого антагониста подальше, возвращаясь в итоге к нынешней реальности, которая его ждёт в виде столпившегося народа на другой стороне перекрёстка. К которому возвращается всё внимание Алекса и его прежние соображения на его счёт.

Но то ли расстояние между ними не позволяло им отчётливо увидеть имеющуюся в наличие Алекса внешнюю выразительность, а может он выглядел так невыдающе, что на него не стоило было тратить время, как последний вариант, как хотел бы думать Алекс, а может люди уже настолько прониклись духом внутренней свободы и уважения права индивидуума на неприкосновенность своих личных свобод, что они уже не могут быть самими собой даже наедине с самим собой, вот они и не могут никого отдельно выделить из этого вокруг разнообразия, даже если этого разнообразие так и напрашивается на это своё выделение, но так или иначе, а Алекс не был отдельно их вниманием выделен из общей массы людей. И Алексу ничего не оставалось делать, как продолжать пребывать в недоразумении насчёт себя, совершенно не понимая, отчего ему в своём новом я отталкиваться. От доброты и связанной с ней крепкими узами пригожести, или же от критичности взглядов, свойственных человеку с активной жизненной позицией, где второй вариант всё же был ближе этому Сигиндапале Раме, как на него смотрел Алекс.

Но Алекс лицо более чем заинтересованное, и он не может себя объективно оценивать, как ему уже говорила Валькирия, и ему нужно выйти с кем-нибудь из прохожих на контакт, чтобы себя оценить и увидеть, кто он есть такой для людей со стороны, чья оценка является настоящей определимостью тебя. И даже зеркало витрин, являющееся всего лишь внешним отражением тебя, не есть твоя объективная реальность.

Но тут встаёт новой сложности вопрос для Алекса. Как ему подойти к решению этого своего вопроса, а в частности к стороннему прохожему, когда современность предполагает и несёт в себе полнейшую личную свободу, а это значит, что оставьте меня все в покое и не смейте лезть ко мне с чем бы то ни было. Я сам себе на уме и вам того же желаю. И здесь нужно иметь наиважнейшую причину для отвлечения от самого себя современника, включающего в себе полную автономию и независимость от внешней сути мира, на счёт которого каждый в праве иметь своё наличное (осязаемое) и безналичное (оценочное) суждение.

И тут Алекс спохватывается насчёт времени, лимитированным ему Валькирией. — А чем это не причина для обращения к прохожему, кто может тем самым повысить свой социальный рейтинг в агентстве регистрации устойчивости твоего интеллекта. — Было обрадовался Алекс. Но стоило ему только посмотреть на встречные лица прохожих (а Алекс уже пересёк перекрёсток и двигался по мостовой), так погружённых и отстранённых в свою занятость от реальной жизни, как в нём опять поселились сомнения насчёт перспективности такого своего обращения с такой просьбой к прохожим. И он даже легко себе представляет, что из этого подхода к первому прохожему у него выйдет.

Так для начала он объективности ради, выберет из всей массы проходящих мимо себя людей самого обычного и обыденного для местных реалий человека, — вон тот тип, с лицом непуганого идиота и самокатом мысленной деятельности, безмерной самостоятельности и уважения в себе, будет в самый раз, — и чтобы не вызвать в нём неосторожные побуждения и толкования в испуганную сторону, с расстояния превышающего близкие отношения озвучивает ему свою просьбу. — Сразу обозначу себя, я не попрошайка и не свидетель чего бы то там ни было. И я прошу прощение за моё к вам обращение и незапланированную вами задержку. Но такова уж ситуация со мной, мне нужно узнать сколько сейчас времени.

Выбранный Алексом прохожий, остановленный им таким образом, окидывает быстрым взглядом Алекса, и не заметив за ним других видов поползновений в свою сторону, расплывается в располагающей к себе улыбке, приглашающей вас ко всему, что ваша душа пожелает, и с этой информативной подачи себя делает своё обращение к Алексу, для него незнакомому типу, вдруг себе надумавшему вон чего. — Прежде чем вы встанете на путь деструктивных отношений со мной, человеком с вами нисколько незнакомым, знать вас не знающим и не испытывающего такие желания и в дальнейшем, дабы нас обоих уберечь от конструкта отношений между людьми, зиждущихся на платформе неинформативной предвзятости друг к другу, разрешите мне вам рекомендовано заметить следующее:

— Разве ты, падла, не видишь, что у людей других дел что ли нет, как на тебя своё личное и бесценное время тратить! — это правда была отсебятина со стороны Алекса, и такой вариант развития этого разговора обязанный для себя предусмотреть. На чём Алекс не может сразу остановиться и по инерции этот разговор развивается в этом варианте своего развития. — И если ты, подлец, не удосужился всё это заметить, — а какого хера, когда я сам себе хозяин и какая мне, наглецу и подлецу, то есть самодостаточной для счастья личности, до всех забота, — то мне очень тебя жаль за то, что ты не идёшь в ногу со временем. И я даже готов принять во внимание щадящий тебя вариант объяснения этого твоего непростительного и неправомочного поступка, пренебрежения чужим правом на неприкосновенность личной жизни и её инициализации. Где ты, используя чужую слабость, как ты понимаешь гражданскую сознательность с её стремлением идти во всём навстречу ближнему своему, за счёт чужого времени строишь свою экономическую модель благоденствия. А ведь ты, и это вполне возможно, что самый что ни на есть анархист. Кто из своих принципиальных возражений не считается со временем. А сейчас им интересуешься только лишь по одной причине, чтобы остановить для всех время на задуманной тобой и твоими сообщниками, людьми вне времени, минуте. И тогда мой первейший долг, вызвать патруль времени. — И вот что на эти реалии жизни может ответить Алекс, да ничего себя оправдывающего. А говорить, что у меня часов нет по одной только причине, что счастливые люди, — так уж получилось, я невиноват, что я такой счастливчик и мне выпало счастье найти его, — часов не наблюдают, то это самому себе противоречить, раз сам интересуешься сколько сейчас времени.

— А и в правду, сколько сейчас время? — задался этим вопросом Алекс, вдруг обнаружив себя у фонтана на прилегающей к торговому центру площади, где была обговорена встреча с Валькирией. А как только он обнаружил, что уж больно скоро пришёл сюда, то принялся искать для себя ответ на вставший перед ним в первую очередь вопрос: А Валькирия случаем уже не пришла?

А учитывая ход мыслей Алекса насчёт желания Валькирии, до его прихода сюда обновить свой гардероб, то она тоже должна уже быть здесь. И не на площади, а внутри торгового центра. А это значит… — Надо её там искать. — Сделал вывод Алекс, посмотрев в сторону вращающихся без остановки дверей здания торгового центра. А вот идти туда он не торопится, размышляя над тем, что это ему даст и разве он там сумеет её отыскать, когда там вон сколько народа, не протолкнуться. А последняя мысль наводит Алекса на ещё более интересную мысль. — Она до этого очень странно говорила, что имеющий сердце всегда сумеет найти искомого человека, и тогда…Я должен туда пойти. — Решительно посмотрел Алекс на ожидающие его двери, да и выдвинулся в их сторону.

Там он на ходу вступает в местный водоворот событий, которые его вместе с другими людьми выносят вначале в холл, встречающий гостей этого пассажа мыслей и представлений о прекрасном и необходимом на каждый случай жизни, а затем…Алекс, сам своим глазам не веря в такую удачу, обнаруживает Валькирию, устремившуюся вверх на эскалаторе. И хотя он её увидел лишь только со спины и не так близко, чтобы быть на 100% уверенным в том, что это она, Алекс совершенно был убеждён в том, что он не мог насчёт неё ошибиться. Ведь тогда вся конструкция его к ней отношений рушится, и его с ней связывает только дружеское влечение, в котором нет место волшебству чувств, для которых не составляет особых проблем найти из тысячи мимо проходящих прохожих, — даже в снежную и дождливую погоду, когда люди натягивают на глаза шляпы и подымают воротники курток, — ту самую, с кем в унисон бьётся твоё сердце.

Так что тут без вариантов, и Алекс, как только её обнаружил, то немедленно бросился за ней вслед. Где на пути к ней стояло столько препятствий в виде разного рода людей, и не думающих уступать проходы между собой. И Алексу, что уж поделать, пришлось толкаться и грубить вставшим на его пути людям, определённо нарываясь на проблемы. Но так уж он был разгорячён, что и забыл о необходимости вести себя неприметно и тихо.

А между тем эта его спешка не принесла существенных результатов, а чего он только сумел добиться, так это лишь не упустить из виду спину Валькирии, идущую по широкому холлу торгового центра, то пропадая, то опять показываясь из-за спин и лиц проходящих мимо людей. Ну а Алекс, добравшийся вслед за ней по эскалатору на первый переходный этаж, на этот раз не стал себя вести так неблагоразумно, ломясь вперёд, сломя голову, и расталкивая людей перед собой (он заметил людей в служебной униформе, и это остудило его пыл), а выдвинулся за Валькирией быстрым шагом, рассчитывая на её рассеянное поведение по сторонам, и стремление не убежать от него, а найти то, что она ищет прямо здесь.

И такая стратегия приносит свои успехи. Так Алекс без привлечения к себе внимания со стороны службы порядка, — а нахождение в торговых залах предусматривает размеренность людского хода, и если ты не вписываешься в эту парадигму общего норматива, и бежишь, то тем самым создаёшь основания тебя заподозрить в нарушении неких существующих здесь правил, и тебя требуется задержать, — сумел приблизиться к Валькирии на более близкое расстояние. Что позволило ему её не потерять, когда она как-то уж неожиданно и порывисто решила свернуть в один из бутиков. Что даже навело Алекса на интригующую его мысль о том, что Валькирия в своих действиях полагается не на холодный расчёт, а она вон какая эмоциональная и действует больше по наитию.

— Вот значит как. — Усмехнулся Алекс по следам своего наблюдения за Валькирией. — А ты совсем не такая, какой ты нам представляешься. И я даже боюсь себе представить, что ты ещё от всех нас скрываешь. — Алексу на этой мысли вспотелось и он даже на мгновение застыл на месте, вдруг испугавшись быть обнаруженным Валькирией. Ведь она обязательно на него рассердится за эту его слежку, где ему в ней раскроется столько всего, что она не просто от всех скрывала, а уверенно считала, что её личное никого не касается и хотела всё это своё личное, — у неё глаза разбегаются при виде красивых вещей и она ничего с собой поделать не может, тратя всё, что у неё есть на эти, как правило, безделушки, — придержать только для себя и ни для кого больше. А Алекс всё в ней это вскрыл и теперь, когда он чуть ли не всё о ней знает, — она только с виду такая вся серьёзная, а так-то она ещё не повзрослела, — как она может ему доверять и как относиться. А это ведёт к одному, их навсегда расставанию.

Конец ознакомительного фрагмента.