Под сенью звезд

Игорь Середенко

Эта история начинается в Канаде, в небольшом городке, где в частном пансионате живет мальчик-аутист. Две женщины работают с ним, стараясь вернуть его в общество людей. Но вот, что-то в поведении мальчика изменилось, и он втайне от всех убегает. Спасатели ищут мальчика несколько дней, и неожиданно находят его сидящим на камне у залива. После возвращения в пансионат психолог, работающий с мальчиком-аутистом, обнаруживает в его сумке странные рисунки. Разгадка этих рисунков кроется в древнем проклятии, которое связано с давними событиями на Фарерских островах, расположенных на той же широте, что и залив Святого Лаврентия.

Глава 8

Мужчина, лет сорока, с выдающим вперед животом, среднего роста, с суровыми чертами лица, громко говорил по телефону. Он ходил взад-вперед по коридору, и давал кому-то распоряжения, отчитывал и указывал, как надо себя вести в суде. Это был человек, привыкший управлять и командовать. Но увидев Голди Фостер, мужчина быстро закончил разговор, спрятал телефон в карман пиджака и, натянуто улыбаясь, засеменил к ней.

— Вы Блэйк Уокер, отец Алана? — начала Голди.

— Да, так и есть, — ответил Уокер. Его излишняя улыбка исчезла и слегка приподнялись брови, как это бывает, когда человек вспоминает чью-то фамилию, давно затерявшуюся в памяти. — А вы психолог…

— Голди, вы можете звать меня по имени.

— Как вам удобно. Мне сказал ваш заведующий Пирс Перес, что я могу встретиться с сыном, но, сперва, я должен поговорить с вами. Что вы мне можете сказать о моем мальчике, — строго, требовательно сказал Блэйк Уокер.

Она уже собиралась что-то сказать отцу мальчика, как он перебил ее.

— Я уже два месяца не видел сына, — он сказал голосом не сожаления, а требования, будто кто-то запрещал ему это сделать. — Где мой мальчик?! — вызывающе громко произнес он.

— С ним все в порядке, — невозмутимо ответила Голди. — Пирс Перес посоветовал вам поговорить со мной. Это очень важно, потому что именно я занимаюсь мальчиком. И сейчас…

— Послушайте, — резко остановил он ее, — давайте не тратить зря время. — Он вынул кошелек. — Сколько вы хотите? Я понимаю, всякая работа требует оплаты. А этот случай особый, и я готов…

— Вы не поняли, — все также спокойно ответила Голди, — мне не нужны ваши деньги. Я получаю зарплату и…

— Но зарплата может вас не удовлетворять, — прервал ее Блэйк. — Это прибавка, считайте, что это премиальные. Мой малыш не должен чувствовать себя обиженным или обделенным, вы понимаете, — он изучающе и деловито посмотрел ей в глаза, но увидел в них протест. — Вы чем-то недовольны? Ладно, говорите, — смягчился он.

Голди поняла, что он готов ее выслушать.

— Я знаю, что Алана вы решили оставить у нас до совершеннолетия.

— Да, если ничего не изменится, — пояснил Блэйк.

— Вы имеете в виду его диагноз?

— Разумеется, ведь он шизофреник, как мне сказали.

— Кто вам это сказал? — строго спросила Голди.

— Не волнуйтесь, это было давно. Когда мы были вместе, еще в Штатах.

— Но теперь вы отдали его в пансионат и хотели, чтобы за ним присматривали, так ведь? — она заглянула в его глаза, где за знаками банкнот прятались два серых глаза.

— Да, — тяжело ответил он. — Сейчас я не могу его забрать. Понимаете, у меня другая семья.

— Еще бы, понимаю, — в ее глазах не было сочувствия к отцу, бросившего ребенка. — Он попал к нам в тяжелом состоянии. Каждый день мы с медсестрой Бетти пытались вывести Алана из этого тяжелого психологического состояния, в которое он впадал непроизвольно.

Уокер Блэйк закусил губу и опустил глаза.

— А что теперь? — тихо спросил он.

— Теперь ему лучше. Радоваться еще рано, но каждый день у мальчика происходят изменения к лучшему. Так что ваши прогнозы относительно диагноза шизофрении могут быть иллюзорными, — язвительно заметила Голди, хотя прекрасно понимала, что в этом случае важна любая мелочь, случай, и мальчик вновь уйдет в себя, закроется навеки.

— Хотелось бы надеяться. За деньги вы не волнуйтесь, я все оплачу, и сделаю благотворительный взнос.

— Не все можно предвидеть или купить, — ответила она. — Наша цель: адаптация Алана, мы должны его вернуть, подготовить для жизни в обществе. Он должен быть способным к жизни среди людей. А в его случае это очень нелегко. Он должен контактировать со средой, его нельзя запирать от людей, иначе он замкнется.

— И многих вы…

— Вывели в люди? Это зависит от тяжести состояния.

— Я узнал от докторов, что шансы малы. Как правило, после их совершеннолетия им пишут новый диагноз — шизофрения, и это навсегда.

Голди бросила на Блэйка такой взгляд презрения, что ему стало неловко за свои слова. Ведь это был его сын. Он почувствовал щемящую боль в сердце, некогда забытую, заезженную, затупившуюся.

— Он не больной, он особый мальчик, со своими фантазиями, желаниями. Да, он уже начал выявлять свои мысли, и его детские поступки постепенно стали проявляться. Это может показаться незаметно, но они есть, и это наша первая победа, первый шаг.

— У меня мало времени, — перебил он ее, поглядывая на часы, — я хотел бы встретиться с Аланом, увидеть моего мальчика.

— Хорошо, еще один вопрос, прежде чем вы увидитесь с Аланом. Аутизм просто так не возникает. Понимаете, чтобы лучше строить процесс исследования, я хотела бы знать, кто в вашей семье…

— Можете не продолжать. Это наследственное. Я уже занимался этим вопросом, беседовал со многими докторами о причине. Его мать… — он запнулся, словно память, выплывшие наружу эпизоды жизни затронули в нем тяжелые воспоминания. — Его мать часто была погружена в себя. Иногда мне кажется, что я до сих пор не вышел из той жизни. Она была моей первой женой и первой жизнью. Но теперь все по-другому, все живы и все здоровы, и нет печали, — он как будто вышел из тени мрачных воспоминаний, протрезвел и просветлел. Но что-то таилось в его блуждающем взгляде, недосказанное, личное.

— Алану, — сказала Голди, — нужна забота, нужна поддержка, доброта…

— Разве я недостаточно вам плачу, чтобы он не чувствовал себя одиноким и брошенным? — снова, надев маску холодных, практичных отношений, преобразился Блэйк Уокер. — Что я еще могу сделать?

Последний вопрос, казалось, он задал самому себе, с какой-то нескрываемой спешкой. Может он действительно торопился на свою работу или к своей новой семье.

— Что ж, если вы готовы, пойдемте, я провожу вас к сыну.

В последнее слово: «к сыну» Голди давала смысл более глубокий, учитывающий не только теплые отцовские отношения, дружбу сына и отца, но и ответственность взрослого, породившего живое и несущего этот ответ перед ним.