Три года октября

Игорь М Бер, 2022

После развода городской врач приезжает в посёлок Старые Вязы, в надежде получить должность терапевта. Вместо этого ему предлагают занять место стареющего патологоанатома.Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Кошмар в поселке Старые Вязы

1.

День, когда пропала Марина Федосеева, я запомню на всю оставшуюся жизнь. И не только потому, что для пятнадцатилетней девочки все закончилось ужасно, но и потому что в тот день я впервые услышал о «Вязовском душителе».

Утром, я только пришел на работу, как встретился в коридоре с Анатолием Красновым — широкоплечим и круглолицым санитаром, который вёл каталку в секционный зал. На ней лежало тело, укрытое простыней.

— О, здорова, Лёха! — воскликнул он, вытирая пот со лба рукавом халата.

Краснов всегда сильно потел, даже в прохладных помещениях. Причиной тому была расшатанная нервная система. Он также как и я познал все прелести развода. Правда, в отличие от меня, он судился со своей бывшей женой вот уже два года. И делили они не общих детей, а совместно нажитое имущество. Уж не знаю, сколько они накопили за пятилетний брак, но ни он, ни она не хотели уступать ни копейки. На этом фоне у него часто происходили приступы необоснованной агрессии, и тогда ему лучше было не попадать под руку. А кулаки у него были огромными. Запястья — крепкими. Такими руками было не сложно вскрывать черепные коробки, да грудные клетки. Но в морге его работа заключалось лишь в «подай-принеси». Из-за его буйного нрава, никто из врачей не хотел иметь с ним дело. Однажды дошло до рукоприкладства с другим санитаром и Селин был решительно настроен уволить дебошира. Именно тогда Краснов, пойдя к главврачу с повинной, выпросив себе испытательный срок и любую самую грязную работу. Так он и попал в морг в качестве помощника патологоанатома. И прибывал на этой должности уже второй год. Безбородов не был в восторге от подчиненного, но наверняка встретил его с менее открытой агрессией, чем меня. Оно и понятно, Краснов точно не стал бы метить на его место, и не из-за отсутствия амбиций, а из-за скромного умственного развития.

— Я вам с Бородой покушать принес.

Юмор у него был, кстати, довольно «черным» и не слишком остроумным.

Я взял историю болезни, что лежала поверх простыни у самых ног покойного, и быстро оглядел ее. Пол — мужской. 51 год. Третья группа крови. Причина смерти — почечная недостаточность, уремия.

— Нинка сказала, что провозилась с ним до трех ночи, — продолжил Краснов, завозя каталку в прозекторскую. Нинкой звали сорокалетнюю медсестру, которая работала в ночную смену в тот день. Не замужем, растила двух четырнадцатилетних близнецов. Со слов Безбородова, у нее с Красновым был продолжительный роман, который длился практически столько же, сколько и его брак. — Селин в последний раз осмотрел его часов в девять, после чего ушел домой, сказав ей, чтоб она за ним присматривал каждые полчаса. Она так и делала, но после часу ночи началась веселуха. Пациент попросил ее подойти, и стоило Нинке это сделать, как он зажал своей ручонкой ее запястье и давай травить анекдоты.

— Душевный подъем и веселое настроение характерны для больных уремией.

— Уре….чего?

— Уремия. Это болезнь почек.

— Аааа, ну не повезло мужику, че тут сказать. Так вот, рассказывает он анекдоты, а Нина его слушает: вроде и работа идет, а вроде и время убивает. Правда, говорит, у больного сильно изо рта мочой воняло. Но это только цветочки, ягодки потом пошли. Мужик начал блевать. Не успела Нинка принести тазик с водой и тряпкой, чтоб вытереть ему рот, как у него началась диарея. Пришлось бежать за другой тряпкой.

Во время рассказа Анатолий начал хохотать. Мне же смеяться не хотелось, учитывая тот факт, что человек, о котором шла речь, лежал прямо сейчас передо мной на каталке.

— Представляю надпись на его надгробии: «Он был Цезарем нашего времени. Мог делать три вещи сразу: рассказывать анекдоты, блевать и ср…»…

— Помоги мне перекинуть его на стол, — перебил его я, сбросив простынь и обнажив голое иссохшее тело, с желтым оттенком кожи.

Труп был совсем легким. Болезнь съела больше половины его прежнего веса. Краснов бросил тело на стол так, словно разгружал мешки с картофелем. Я же осторожно опустил ноги на холодный металлический стол.

— Слушай, Леха, тут такое дело, — начал Краснов, почесывая затылок. Я уже знал, что он хочет сказать до того, как эти слова сорвались с его губ. — Мне через час нужно встретиться с адвокатом. Может, ты сам после вскрытия заштопаешь его и приберешься? К тому же «Борода» уже должен скоро прийти. Вдвоем вы справитесь и без меня, а?

За почти месяц моей работы в морге, Краснов уже третий раз просил меня выполнить за него работу, мотивируя всегда необходимостью встретиться с адвокатом по бракоразводному процессу. В первый раз я согласился, войдя в положение товарищу по несчастью. Во второй раз согласился, потому как решил, что дополнительная практика и выработка силы воли пойдет мне только на пользу. А в третий раз я решил ответить решительным отказом, потому как Краснов явно пользовался моей добротой, расценив ее за слабость.

— Во-первых: мое имя не «Лёха», а Алексей Дмитриевич. Во-вторых: не «Борода», а Александр Викторович. В-третьих: у нас с Александром Викторовичем очень много работы. У него около трех гистологических исследований, а у меня — заполнение журналов и подготовка отчёта для главврача. Заниматься сторонними обязанностями, у нас нет времени и сил. А потому, Анатолий Иванович, будьте так добры, подготовить инструменты, дезинфекционное средство и формалин.

Лицо санитара начало обильно покрываться красными пятнами. Брови нахмурились, лоб прочертили три глубокие складки. Он сделал шаг в мою сторону. Я, проявив стойкость, устоял на месте, размышляя о том, что если случится стычка, мне потребуется нанести удар первым. Быстрый, точный, в солнечное сплетение. Иначе он мне сломает нос или выбьет зубы.

— Отлично сказано, Алексей Дмитриевич! — раздался за спиной Краснова голос Безбородова. Лоб бугая слегка разгладился, и он сделал шаг назад. Напряжение между нами начало быстро сходить на нет. — За одним исключением: он не Анатолий Иванович, а просто Толик. Имени-отчества он пока не достоин.

Безбородов был гладко выбрит и трезв как стеклышко. С тех пор, как мы стали работать вместе, я ни разу не видел его пьяным и даже запаха алкоголя не чувствовал. У старого профессора была феноменальная сила воли.

— Я бы попросил вас, Александр Викторович, вести себя уважительно по отношению ко мне, — словно обиженный ребенок, произнес Краснов, не рискнув взглянуть в глаза Безбородову. Уж не знаю почему, но мне всегда казалось, что здоровенный детина побаивался своего непосредственного начальника или же стыдился. Каковы были тому причины, я тогда не знал.

— Не дорос ты до таких требований, и вряд ли дорастешь.

Патанатом встал между нами, окруженный терпким запахом одеколона «Сашка», и погладил по голове усопшего.

— Привет, Дениска, — обратился он к трупу. — Год не виделись. Я помню тебя еще мальчишкой, с криком проносящегося мимо на велике, в компании таких же сорванцов. И вот теперь ты на этом столе. А я, хоть и старик, все еще живой. Помнишь Толика? — Безбородов кивнул в сторону смущенного санитара, продолжая обращаться к умершему. — И не говори, ничего путного из него так и не вышло. А ведь когда-то был главарем местной шпаны. В его оправдание могу сказать, что никто из их банды не выбился в люди. Этот хоть не спился, не сел по статье. Ну да ладно, много чести о нем судачить.… А вот, познакомься — это Алексей Родионов.

Что я, что Краснов молча смотрели на этот странный монолог и хлопали глазами. За этот месяц я более или менее узнал Безбородого, а потому начал привыкать к его эксцентричности. Хотя данная сцена меня смутила. На миг я даже решил, что он просто сошел с ума.

— Это мой новый помощник…. Да, сам знаю, что приемник, просто я еще не свыкся с тем, что скоро расстанусь с любимой работой и буду целыми днями затворником сидеть в квартире. Одна радость: человек он вроде хороший и специалист из него выйдет отличный. А потому, могу со спокойным сердцем уходить через пару месяцев. Ну да ладно, отдыхай. Отцу с мамкой передавай привет и скажи им, чтоб приберегли и мне местечко получше, если таковое там найдется.

Безбородов снова погладил по голове мертвеца, затем взглянул на меня. В глазах читалось печаль и смирение. Слез не было. Также как и безумия.

— Это сын моего старого друга. Именно в такие мгновения понимаешь, что время не стоит на месте, и ты ничего не можешь с этим поделать.

Я стоял как вкопанный, боясь пошевелиться. Краснов тоже не издавал ни звука, нависая над старовяземским Аидом словно Цербер на задних лапах.

— Я опоздал немного, — продолжил он, пользуясь нашим смеренным молчанием. — Встретил местного участкового и разговорился с ним. Говорит, Марина Федосеева пропала. Уже сутки не приходит домой. Она живет с родителями в том же общежитие, что и ты.

Мариной Федосеевой была пятнадцатилетняя «блондинка», которая в первый день моего приезда подсказала мне, как найти квартиру Каринэ Еприкян. На тот момент ее имя мне ни о чем не говорило, но к концу дня я увидел ее на фотографии, которую держала в руках мать, стоя перед участниками добровольной поисковой группы.

2.

Я закончил работу к восьми часам вечера и был выжат как лимон. За день в морг поступило четыре тела — впервые столько умерших за все время моей работы в поселке. Вдобавок пришлось подготовить и сдать месячные отчеты. А потому к концу дня у меня болели спина, руки, ноги, даже глаза. Я мечтал поскорее принять душ, поужинать и прилечь на кровать — если получится, то почитать книжку, если нет, то просто отключится и спать до десяти утра. Благо следующий день был у меня выходным, хотя из-за усталости это радостное чувство было максимально притуплено.

К тому моменту я уже позабыл про слова Безбородова о пропавшей девушке, а потому с удивлением наблюдал за вереницей местных жителей, которые шли в одном направлении. У дверей подъезда я встретил Пахомова, который держа в руках Тимофея, так же собирался стать участником вечернего похода леммингов.

— О, Алексей, добрый вечер. Мы и не виделись сегодня.

— Куда это вы все направились? — спросил я, пропуская выходящих из подъезда соседей, которые неторопливо слились с потоком.

— В дом культуры. Там у нас зал для общих собраний.

— И каков вопрос на повестке дня?

— Пропажа Марины Федосеевой. — Кот в руках Пахомова неожиданно заволновался и протяжно мяукнул, словно слова хозяина причинили ему физическую боль. — Тише-тише, Тимофей. Она пропала больше суток назад. Участковый собирает поисковую группу.

— Я слышал о случившемся. Безбородов мне еще утром об этом говорил.

— Да, надеюсь, с девочкой ничего плохого не случилось.

— Я могу пойти с вами? — осведомился я, пусть даже тело заныло сильнее в молчаливом протесте.

— Конечно, помощь в этом деле никогда не будет лишней.

Краем глаза, взглянув на темное окно своей квартиры, я развернулся, затем вместе с Пахомовым и Тимофеем направился в сторону дома культуры.

Зал собраний был небольшим квадратным помещением, сохранившим дух советской эпохи. Стены зала были расписаны сценами из классических произведений: «Ромео и Джульетта» (влюбленный юноша взбирался по вьющемуся кусту к своей любимой, которая ждала его на балконе), «Руслан и Людмила» (богатырь, сидя на коне, смотрел на возвышающуюся над ним голову великана), «Сказка о рыбаке и рыбке» (старик, сжимая в руках шапку, стоял у синего моря и вновь просил чего-то у Золотой рыбки), «Три мушкетера» (собственно три мушкетера и были изображены). На потолке из четырех люстр горели только две, освещая относительно ровный потолок и предусмотрительно скрывая в тени места, где штукатурка попадала. Стулья, как и в кинотеатре, были с мягкой обивкой, да только мало какие из них сохранили поролон в целости и сохранности. В зале могли поместиться около двух сотен человек, хотя в этот вечер он заполнился от силы наполовину. Среди пришедших в большинстве своем были женщины зрелого и пожилого возраста. Молодых людей до двадцати пяти лет можно было сосчитать на пальцах одной руки.

На сцене была трибуна, которую занимал мужчина лет сорока в форме участкового. Черные волосы, усы в виде подковы, худой, высокий, задумчивый. Он был вылитым милиционером, которых чаще всего показывали по телевизору «Горизонт-723». По левую сторону от трибуны был стол светло-коричневого цвета, за которым сидели три человека: двое мужчин и одна женщина. Один из мужчин был председателем городского совета, перед ним лежала стопка бумаг формата А4. Остальные были моими соседями. Женщина держала в руках портрет Марины Федосеевой, которую я не сразу разглядел, потому как мы с Пахомовым заняли места в предпоследнем ряду и долгое время ждали пока остальные пришедшие займут свои места и перестанут загораживать обзор.

Поняв кто на фотографии, я коротко взглянул на своего пожилого друга. Тот понимающе кивнул в ответ. Мы молча продолжили смотреть вперед, в ожидании начала собрания. Спустя пять минут, когда в зале воцарилась относительная тишина, участковый, кашлянув в кулак, заговорил:

— Уважаемые односельчане, мы сегодня собрались с единственной целью: отыскать пропавшую Марину Федосееву. Все вы ее знаете, и все же я распорядился, чтоб ее фотографию размножили на копире и раздали всем здесь присутствующим. — Участковый взглянул в сторону стопки бумаг перед председателем совета, в тот же самый момент мать пропавшей приподняла ее цветное фото над головой, словно опасаясь, что многие тут же забудут о причинах данного собрания. — В последний раз ее видели поздним вечером четверга. Она была одета в желтую болоньевую куртку, синие джинсы, высокие коричневые сапожки и тонкий серый свитер с надписью,.. кхе-кхе «хау бэд кэн а гуд гёрл гет».

Произнести без ошибок эту незамысловатую фразу на английском языке потребовало у участкового немало усилий. А потому сразу после этого он пригубил воду из стакана.

— На шее у нее был ремешок с металлическим колечком, — добавила мать звонким дрожащим голосом. — Она очень любила это украшение.

— У нее ведь был парень! — прокричал кто-то из зала. — Поспрашивайте его, наверняка он знает больше любого из нас!

— С ним уже говорили! — подала снова голос мать пропавшей. — Он ничего не знает, хотя я…

— Валентина Васильевна! — обратился к ней участковый, и, призвав ее к молчанию, он продолжил. — Поверьте, все это время я не сидел сложа руки и провел необходимые в таких случаях процедуры. Был опрошен не один человек, было осмотрено несколько учреждений и мест, где пропавшая чаще всего бывала. К сожалению, это не принесло ожидаемых результатов. Поэтому мы и решились на очередной шаг — создание поисковой группы. Я посоветовался с городским полицейским управлением, как нам стоит действовать в подобных случаях и получил цельный инструктаж. Таким образом, я рассчитываю провести поисковую операцию по трем направлениям. Первое направление: формирование десяти-двенадцати (это в оптимальном случае) групп, состоящих из двух-трех мужчин, одетых в теплую одежду и резиновые сапоги. Они обследуют ближайшие поля, лесополосы, реку, болота и заброшенные здания. Один из участников группы, будет иметь при себе рюкзак с теплым пледом, аптечкой, термосом, контейнером с едой, другой — возьмет деревянный посох и фонарь. Оружие брать категорически запрещается, ни холодного, ни огнестрельного, ни тупого.

— А что если ее похитил «Федор Крюков»? У него наверняка будет при себе нож или обрез.

Участковый замолчал. Все люди принялись оборачиваться в сторону сказавшего эти слова. Отец Марины Федосеевой тут же побелел, а мать, не выдержав, разрыдалась. Зал быстро заполнился тревожными голосами.

— Кто такой Федор Крюков? — шепотом поинтересовался я у Пахомова. Тот лишь покачал головой и одними губами произнес «Потом». Кот мяукнул, словно соглашаясь с хозяином, что сейчас не самое лучшее время для вопросов. Он пристально глядел на меня, поочередно показывая и пряча когти.

— Граждане, тишину, пожалуйста! — повысил голос участковый, видя, что теряет управление толпой. — Я прошу не нагнетать и так напряженную обстановку. В конце концов, с нами в зале находятся родители пропавшей девушки. Не стоит усугублять их тревожное состояние неуместными домыслами. — Мать Марины выпила воды из своего стакана по настоянию председателя совета, после чего немного пришла в себя. — Мы склоняемся к версии, что Марина жива, но по неочевидной причине не может вернуться домой самостоятельно. Будь то перелом, амнезия или же падение в яму, из которой она не может выбраться без посторонней помощи.

Верил ли сам в это участковый? Не знаю, но в голос его вернулась твердость. Я же на какой-то момент погрузился в собственные мысли, размышляя об имени и фамилии того, кто мог быть причастен к исчезновению пятнадцатилетней девушки. Федор Крюков? Почему это имя мне было одновременно знакомым и ничего не говорило? В тот момент я не мог ответить на свой же вопрос. Но очень скоро мне в этом помог Федор Пахомов. Сам он в это время достал из-за пазухи бутылочку с таблетками, отвинтил крышечку и сунул под язык белую капсулу. Все это он проделал, глядя в сторону сцены, а потому не обратил внимания на мой интерес к данному действию. Мне удалось прочесть название принятого им препарата.

«Нитро-Мак». Предназначен он был для людей, страдающих от болезней сердца.

— Продолжим. Вторая группа, — ее, желательно, составить из молодых парней, — возьмет с собой несколько распечатанных фотографий девушки. Они будут показывать распечатки фотографии всем прохожим на вокзалах, парках, и других местах большого скопления людей ближайших городов. Клейте их на досках объявлений, столбах, стены. Также по пути в города и поселки, не будет лишним показать фото всем пассажирам поезда и автобусов. У кого есть возможность самостоятельно оплатить проезд — замечательно, у кого нет такой возможности — стоимость поездки будет оплачена из местного бюджета при предъявлении билета в кассе сельского совета.

— Да, это так, — впервые за вечер подал голос председатель.

— Третья группа, состоящая из женщин, останется дома и будет обзванивать по телефону родственников, знакомых и тех, кого посчитает нужным, по факту пропажи. Вдруг у кого-то будет необходимая нам информация. Любая зацепка важна. Зачастую, кем-то непринятые в серьез детали, на поверку оказывались решающим фактором для обнаружения пропавшего человека или же поимки опасного преступника.

Собрание продлилось еще несколько минут, после чего мать и отец Марины Федосеевой самостоятельно раздали копии фотографий их дочери присутствующим. После чего все медленно потянулись к выходу: женщины для телефонных звонков, мужчины — для переодевания и формирования поисковых групп. Касательно подростков: было решено, что поездка с вечера на поезде/автобусе была не только малоэффективной, но и опасной, так что их помощь откладывалась до следующего дня, выпадающего как раз на выходную субботу.

Мы шли обратно к общежитию для того чтобы переодеться и подготовиться к поискам. Ночь ожидало быть не самой простой. Затем следовало вернуться к дому культуры — условному пункту сбора. Нас ждала не только бессонная ночь, но и зябкий липкий холод. Пахомов, несмотря на свой возраст, категорически отказался оставаться дома, решив тоже поучаствовать в поисках Марины. Желания Тимофея никто не спрашивал: хозяин принял решение оставить кота дома.

— Так кто такой Федор Крюков? — спросил я, пытаясь согреть дыханием свои ладони.

— Злодей из американского фильма, — ответил Пахомов, шмыгнув носом. — И не удивительно. Фильм-то старый, еще времен Союза. Тогда нас представляли врагами.

«Сейчас мало что изменилось» подумал я, но не стал говорить этого вслух.

— И каким боком американский киногерой, пусть и русского происхождения, может быть причастен к пропаже девочки?

— Фильм этот я сам не видел. Не люблю зарубежное кино. Да к тому же страшилки. Но тот, кто придумал это прозвище, говорил, что название данной картины как-то связанно с названием нашего поселка.

Тут до меня дошло. Поселок Старые вязы. Ну конечно!

— Фредди Крюгер! — я не удержался от смеха, и быстро поспешил подавить порыв в себе. Не хватало, чтобы кто-то услышал мой смех и решил, что исчезновение пятнадцатилетней девочки меня каким-то образом забавляет. — Злодей из «Кошмара на улице Вязов».

— Во-во, он самый. В его честь местный шутник и назвал нашего душегуба.

От этих слов мне стало дурно. Плечи сами по себе вздрогнули, и мне захотелось обернуться назад, чтобы убедиться, что нас никто не преследует.

— В Старых Вязах орудует маньяк? — шепотом спросил я.

— Правильнее будет сказать — орудовал. В последний раз он давал о себе знать почти тридцать лет назад. Хотя память о нем до сих пор живет, и наверняка будет жить еще тридцать лет.

— И многих он убил?

— Доказано три убийства. Четвертая — и последняя — жертва осталась жива. Все были женщинами. Все из неблагополучных слоев общества. Одна была пьющей, другая гулящей, третья и вовсе всего год как вернулась из мест не столь отдаленных.

— А та, что осталась жива?

— Мать-кукушка. Возможно, тот случай заставил ее взглянуть на жизнь под другим углом. Не знаю, так как уехала она из Старых Вязов почти сразу после нападения.

— Каким образом следствие связало все эти четыре преступления в один процесс?

— Об этом тебе лучше спросить своего наставника — Безбородого. Он, насколько мне известно, в то время активно помогал следствию и присутствовал при осмотре тел.

— Следователи не нашли подозреваемых?

— Не знаю, хотя летом 1993 года в нашем поселке сотрудников милиции было чуть ли не больше самих жителей. Они искали улики, прочесывали местность, задавали вопросы, пытались ловить маньяка на живца. Но никаких результатов это не дало. Если не считать того факто, что убийства прекратились. И с тех пор нераскрытых преступлений в нашем поселке не было. Лишь те, что вершатся на бытовой почве или в пьяном угаре. Но даже в таких случаях находились «светлые умы», которые не к месту упоминали имя «Федора Крюкова» или же «Вязовского душителя» — как его прозвали в местных и городских газетах.

— И много о нем писали? — спросил я, уже ставя в уме галочку, чтобы не забыть поискать в архивах или библиотеках газеты тех лет.

— Еще как. — Тимофею наскучило лежать на руках Пахомова, и он решил перебраться на его левое плечо. Оттуда он с интересом наблюдал за ветками деревьев, мимо которых мы проходили. Видимо рассчитывал улучшить свои охотничьи навыки, с помощью тех птиц, что не улетали на зиму в теплые края. — Особенно в этом преуспела Надежда Комарова — наша местная журналистка. Благодаря этим статьям она выбилась в люди и давно работает в северной столице. Мы с ней иногда разговариваем по телефону, как старые друзья-одноклассники. Женщина она интеллигентная, но и крепким словцом может одарить тех, кто не понимает культурных слов. Вот, она тоже может рассказать много чего о нашем маньяке, что мало кому известно…Мы пришли.

Я и не заметил, как перед нами возникло здание общежития. Потому как у меня не было более приемлемой одежды для поисков, чем та, что была в тот момент на мне, выданные всем на подготовку полчаса я использовал для быстрого перекуса и не менее быстрого душа. Пахомов меня уже ждал на улице, Тимофея с ним не было. К половине одиннадцатого у зала собраний собрались все желающие участвовать в поисках. Надежда участкового создать десять-двенадцать групп по три человека осуществилась сполна — на призыв о помощи откликнулись более сотни человек, часть из которых приехали из ближайших поселков. Участковый провел дополнительный инструктаж, который занял около десяти минут, установив главные направления поиска. Мы с Пахомовым попали в одну из трех групп, которые должны были прочесать местность у реки. Забегая вперед, хочу сказать, что река не забрала жизнь Марины Федосеевой, но она еще сыграет свою мрачную роль в моей истории.

В нашу группу входило всего два человека — я да Пахомов. Но прежде чем мы успели направиться в сторону выделенного нам участка, к нам присоединился мужчина средних лет, который назвался Сергеем.

— Большая часть групп состоит из трех человек, вас всего двое. К тому же один из вас — старик. Не стану показывать пальцем.

— Во мне здоровья побольше твоего будет, — парировал Федор Дмитриевич, хоть и без злобы в голосе.

— Да я не в укор тебе это сказал, отец. Ты ж не виноват, что годы берут своё. Меня определили в группу к трем молодым парням. По мне так они и вдвоем прекрасно справятся. Так как, нужна моя помощь?

Я посмотрел на Пахомова и тот пожал плечами:

— Пусть идет, помощь нам и вправду не помешает.

Мы шли вперед, отдаляясь от других групп, раз в минуту выкрикивая имя пропавшей девушки. То же имя доносилось до нас с разных сторон, но голоса становились все более далекими и приглушенными. Сергей шел чуть впереди нас и в основном кричал только он, словно желая не столько найти девочку, сколько показать нам свою полезность. Шагал он очень быстро, а потому мы за ним с трудом поспевали. Когда впереди возникла маленькое строительное сооружение, он первым поспешил ее осмотреть. Так как здание было совсем маленьким, осмотреть его не потребовало много времени. Это оказалась давно не работающая насосная станция. Внутри сохранилась ржавая труба, через которую выкачивалась вода из реки и поливались поля. Я осмотрел все темные углы помещения, используя фонарь, при этом оставаясь на пороге. В то время как наш помощник, вошел внутрь, и даже ложился на грязный пол, заглядывая под груды металла и заплесневелые куски минваты.

— Никого! — констатировал он и торопливо поспешил выйти наружу. — Следуйте за мной!

— Вы его знаете? — спросил я пожилого соседа, кивнув в сторону быстро удаляющегося участника нашей группы.

— Знаю, — с определенной неприязнью отозвался Пахомов. — Сергей Колодин. Около сорока пяти. Живет в ближайшем от нас поселке «Малые березы». Состоит в гражданском браке с Алёной Губановой. У нее есть сын лет восемнадцати. В его же заслуги можно записать разве что три года заключения.

— Ого! И за что он сидел?

— За активное участие в пьяной драке. Он любит говорить, что защищал честь оскорбленной дамы. Мне же вериться, что из-за бутылки с водкой. Дело давнее.

Мы добрались до берегов реки почти к полуночи. Но еще до того, как ее проточные воды попали в круги лучей нашего фонаря, мы услышали ее шум. Стало ощутимо холоднее. Изначально просто воздух стал влажным и густым от тумана. Еле слышный ранее ветерок, зашумел в ветвях ив, что росли на берегу. На наш зов так никто и не откликнулся. Колодин первым поспешил спуститься к берегу вниз. Я уже успел испугаться, что он кубарем упадет в воду, но тот не только не упал, но и остановился у самой кромки воды. Приложив ладони ко рту, он прокричал имя пропавшей девушки сначала в одну сторону, потом в другую.

Без ответа.

— Подай посох, любезный! — обратился он ко мне. — Попробую исследовать дно реки.

Я без замедлений отдал ему желаемый предмет, и он с невероятным усердием принялся тычками осматривать дно реки, при этом, не уставая требовать, чтоб ему осветили фонарем тот или иной интересующий его участок. В тот момент я восхитился его усердием и соучастием. В моей голове даже пронеслась мысль о том, что будь в каждой группе по столь активному участнику, осмотры местностей заняли в разы меньше времени. К сожалению, тогда до меня не достучалась мысль, что преступники, — и в частности маньяки, — не редко участвовали в поисках своих жертв и старались показывать себя с лучшей стороны. В тот момент я мог думать только о пропавшей девушке. Что с ней стало? Где она? Больно ли ей? Жива ли она? Найдем ли мы ее или же другая группа? Найдется ли она вообще?

— Если она и была в воде, то ее могло унести либо течением, либо ее тело застряло в корнях деревьев, — подытожил Сергей, взбираясь по глинистой поверхности берега. Он вытянул руку вперед, и я помог ему взобраться на заросшую сухим бурьяном землю.

— Тогда нам следует идти вдоль реки по направлению течения, — заключил Пахомов.

— Вперед и с песней!

К счастью это оказался только фразеологизм и Колодин не стал выносить на наш суд свой музыкальный талант. Он, как и прежде шел впереди, мы же шли следом. Пару раз мне пришлось поддержать за локоть Пахомова, который в темноте спотыкался о кочки и неровности. Или же всему виной была банальная усталость, которая в длительных забегах быстрее нагоняла пожилых людей.

— Как вы себя чувствуете? — обратился я к Пахомову.

— На все свои годы, — усмехнулся он, глядя исключительно вперед. — Но я бы согласился на боль в спине, кровавые мозоли и даже воспаление легких, лишь бы девочка нашлась.

— Марина! — закричал Колодин.

— Боюсь даже представить, что чувствуют сейчас ее родители, — сказал я с дрожью в голосе. — У меня самого дочь и я как не стараюсь отрешиться, все равно сопоставляю себя с ними. На их месте, я, наверное, сошел бы с ума.

— Человек гораздо сильнее, чем ему кажется, — со знанием дела, отозвался Пахомов. О том, что он на самом деле знал, о чем говорит, выяснилось позже. — В нашем организме заложено немало защитных реакций, которые блокируют чувства в самых тяжелых моментах жизни. И все это делается для того, чтобы мы стойко выполняли наложенные на нас обязанности.

— Марина!

— Согласен с вами. В конце концов, я смог перебороть себя и уже более месяца работаю в морге.

— Кстати, как твои отношения с Безбородовым? — поинтересовался Пахомов, водя фонарем то по одной стороне берега, то по другой. Ширина реки была в среднем примерно пятнадцать метров, а потому луч света на противоположном берегу рассеивался.

— Ну, сквернословить в моем присутствии он перестал. И пьяным на рабочем месте я его больше не видел. Возможно, он пьет после работы, но утром он как всегда приходит бритым, расчёсанным и опрятным.

— В последнее время мы с ним перестали видеться, по той причине, что он практически не бывает трезвым, а я же наоборот — на дух не переношу запах спиртного. Рад слышать, что твоё присутствие на него столь благоприятно влияет.

— Я тоже. Приходи он пьяным, мы бы с ним не сработались. Это точно.

— И он наверняка по этой части придерживается того же мнения. А раз он перестал пить — это может значить только одно.

— И что же?

— Марина!

— То, что ты завоевали его доверие. И он готов оставить свое место.

— А мне казалось, что он просто хочет произвести хорошее впечатление на главврача и доказать свою состоятельность как профессионала в своем деле.

— Вовсе нет. Ты ему явно нравишься. Возможно, он отказался от вредной привычки по оглашенной тобой причине в первые дни. Сейчас же, причина в уважении к тебе.

Я улыбнулся. Без сомнений слова Пахомова мне были приятны. И мне хотелось ему верить. Прежде чем моя улыбка успела поблекнуть, наше внимание привлек свист Колодина и его размашистые движения рук. Сердце в моей груди учащенно забилось. Я решил, что нашлась Марина. Только вот живая или нет? Я побежал к Колодину, оставив Пахомова позади.

— Здесь мост! — прокричал Сергей, указывая на узкую железную переправу, и мой бег замедлился, а вскоре я и вовсе перешел на медленный шаг. Надежда оказалась ложной. — Я попробую перебраться на другой берег и поискать ее тело у корней деревьев.

«Тело». Именно так он сказал. Это должно было меня насторожить. Хотя теперь, когда я знаю правду, всё мне кажется очевидным и наводящим на правду. Тогда же это воспринималось как фатализм со стороны Колодина — человека, которого жизнь научила никогда не надеяться на лучшее.

— Не думаю, что это хорошая идея! — попытался я его остановить, видя, как тот поднимается по четырехступенчатой лесенке и делает первый шаг по мостику. Здесь стоит отметить, что подол моста не представлял собой сплошное металлическое покрытие, а всего лишь поочередность железных перекладин не более десяти сантиметров шириной. К тому же, используя луч фонаря, я мог разглядеть большое количества мест, где этих самых перекладин просто не было, либо они были сломаны с одного края и торчали вниз. — Это сложно будет сделать даже днем, не говоря о поздней ночи.

— Все в порядке, братишка, где наша не пропадала.

— Сергей остановитесь! — поддержал меня Пахомов, наконец, добежав до нас. Далось ему это не просто, судя по сбивчивому дыханию. — Этому мосту более пятидесяти лет и он с тех пор ни разу не подвергался банальному осмотру профессионалами, не говоря уже о ремонте!

— Да не паникуйте вы оба! Я мигом переберусь на другой берег. Вы даже глазом не успеете моргнуть.

— А если вы упадете?

— Я умею плавать, братишка.

Но не в октябрьской проточной воде, добавил я про себя, крепко сжимая в руке фонарь, переданный мне Пахомовым, светя в спину Колодину. Тот сделал несколько шагов вперед, держась за перила, что было лишь с одной стороны. Мост тревожно заскрежетал, пошатываясь, и луч фонаря в моей руке дрогнул.

— У вас только молю, чтобы поисковая операция не превратилась в спасательную!

— Если я и упаду, — отозвался житель «Малых берез», продолжая идти вперед, — то сам выберусь на берег. Вам не придется мочить себе ноги!

— Безумец, — еле слышно произнес я.

С каждым шагом Колодин увеличивал темп, кое где перепрыгивая с одной перекладины на другую. Пару раз ему даже пришлось пройтись по одной из пролетных опор, прижимаясь животом к перилам, потому как на том участке отсутствовали перекладины. Мост скрипел, наклонившись ощутимо в сторону. Но все закончилось благополучно для Колодина, и он вскоре оказался на другом берегу.

— Кто следующий?! — прокричал он с другого конца моста. Желающих не оказалось.

Так мы и прошли далее по разные стороны реки практически до самого рассвета, пока не добрались до более надежной поверхности, что пересекала реку — это был бетонный мост с асфальтовым покрытием. Следов Марины Федосеевой мы так и не нашли.

— Черт, обидно-то как! — выругался Колодин, когда мы снова встретились примерно посередине моста, словно шпионы времен Холодной войны. — Очень хотелось найти девчушку.

— Надо позвонить участковому и сообщить, что мы закончили на сегодня.

Федор Дмитриевич достал свой телефон — маленький, кнопочный, с разбитым экраном. Найдя нужное имя в контактах, он приложил телефон к уху. Ответили ему после четырех гудков.

— Ало, Николай Степанович, это Пахомов. Наша группа завершила поиски. К сожалению, без результатов…. А как дела у остальных?…Тоже ничего? Жаль, очень жаль….Не за что. Всего хорошего.

Пахомов отключил телефон, после чего сообщил, что и другим группам не улыбнулась удача, хотя это и так было понятно.

— Что ж, мы сделали все что могли, — пожал плечами Сергей. — Пора расходиться по домам.

— Вы далеко живете? — спросил я.

— Меньше километра от моста налево.

— Был рад знакомству, — сказал я, протянув руку. — Жаль, только знакомство произошло в столь печальных обстоятельствах.

— Взаимно, — Колодин пожал руку в ответ. Его ладонь была сухой, костлявой, бугристой. — Найдется, девка. Наверняка сейчас приятно проводит время с каким-нибудь парнишкой и в ус не дует. Дело молодое.

На этих словах мы и распрощались. Добрались мы до общежития почти к рассвету. У Пахомова болели колени, но он не признавался в этом. Мне это было понятно по его походке, и по искривленным в гримасе боли губам. Вверх по лестнице он поднимался с моей помощью. Также я провел его до самых дверей его квартиры, где мы и пожелали друг другу спокойного сна.

Сам я, несмотря на усталость, смог заснуть только через два часа. Мои мысли кружились вокруг пропавшей девушки. Я думал о ней, думал о своей дочери, думал о превратностях судьбы, иногда отвлекаясь на голоса соседей в коридоре или с улицы. Поспать мне удалось всего четыре часа, и все эти часы мне снился один и то же сон, в котором я бродил по берегу реки, слыша крики о помощи, но так никого и не смог отыскать.

3.

Поиски пропавшей девочки продолжились и в выходные дни, но тоже не дали результатов, а потому в понедельник к ним присоединились городская полиция с кинологами.

Настал понедельник. Я занимался документами, находясь в кабинете. В это время Безбородов разговаривал с главврачом, отвечая на возникшие вопросы касательно отчетов за прошлый месяц. Тихо играла музыка из мобильного телефона. Золотые рыбки в аквариуме мирно плавали в воде после кормежки. Был один из редких спокойных дней, и даже солнце выглянуло из-за туч, высушив лишнюю влагу в воздухе. На песне «Ненастная погода» группы «Рок-острова» в коридоре зпзвучали посторонние звуки: громкие голоса, тяжелые шаги, скрипы и дрязги.

Я отключил музыку, поднялся со стула и выглянул за дверь. В коридоре находилось неприлично много живых людей. Помимо Безбородого, в мою сторону направлялись двое человек в штатском и двое в полицейской форме. Они, даже не взглянув на меня, направились в прозекторскую, продолжая о чем-то громко беседовать или даже спорить. Закрыв дверь, я направился следом за ними, пока не понимая, что происходит, но где-то в глубине души уже подозревая.

Стоило мне войти в секционный зал, как все обернулись назад. Один из людей в штатском незамедлительно сообщил мне, что посторонние должны немедленно покинуть морг и, не дожидаясь пока я сам выполню его приказ, обратился к одному из полицейских:

— Выведи его отсюда, немедленно!

— Это Алексей, мой ассистент, — заступился за меня Безбородов, прежде чем человек в форме успел схватить меня за локоть.

Человек в штатском махнул рукой полицейскому и сам подошел ко мне.

— У вас есть при себе удостоверение личности? — спросил он жестким приказным тоном, выдававшего в нем офицерский чин и годы профессиональной деятельности в органах правопорядка.

— Есть, — слегка с запинкой ответил я.

— Предоставьте его мне.

— Они в рабочем кабинете. Сейчас принесу.

Как только мой паспорт оказался у него в руках, он незамедлительно принялся его изучать, основное внимание, уделив моей фотографии.

— Ваше полное имя?

— Алексей Дмитриевич Родионов.

— Год рождения?

— Тысяча девятьсот восемьдесят пятый.

— Вы не из здешних мест?

— Нет.

— Как давно вы здесь работаете?

— Чуть больше месяца.

— Проживаете где?

— Здесь, в поселке Старые вязы, на улице Роз, дом 45, квартира 20.

— Итак, Алексей Дмитриевич, слушайте внимательно, что я сейчас вам скажу. Все что сегодня вы увидите, является следственной тайной. Ни единая фраза, произнесенная мной — капитаном убойного отдела, — или же судмедэкспертом, не покинет этих стен. Ничего из того, что вы сегодня увидите, не станет достоянием общественности из ваших уст. Вы меня поняли?

— Более чем.

— Рад слышать, — сказал капитан, возвращая мне паспорт. — Это относится ко всем. Надеюсь на ваш профессионализм и разумность.

Оглядев секционные столы, дверца рефрижераторов, умывальники, стол с микроскопами и реагентами, шкафы с исследованными блоками, две пустые каталки, детектив дал указание подчиненным и те мигом покинули прозекторскую, затем последовал за ними. В зале осталось только трое: я, Безбородов и второй человек в штатском. Ему было около пятидесяти, плотно сложен, гладко выбрит, очки в тонкой оправе, лоб высокий, длинный нос, глаза холодные — серые.

— Ну-с, Александр Викторович, не найдется у вас лишний халатик?

— Конечно, Леня. — Безбородов щелкнул пальцами и, обращаясь ко мне, указал на шкафчик со стерильными вещами.

— Давненько я у вас не бывал.

— И, слава богу.

— А ты помолодел. Неужели перестал пить?

— Нет, не перестал. Перешел на элитные сорта коньяка. На них сложнее копить из той зарплаты, что мне платят.

Судмедэксперт хохотнул, оценив шутку. Их беседа была столь непринужденной, что у меня возник когнитивный диссонанс. Убойный отдел, судмедэксперт — это значило, что произошло убийство или нанесены тяжкие телесные повреждения. Но в то же время эти двое вели беззаботную дружескую беседу, словно давние друзья на кухне.

— Мне кто-нибудь расскажет, что случилось? — осведомился я, протягивая запакованный в целлофан халат судмедэксперту.

— Алексей, это Леонид Лихман. Судмедэксперт. Мы с ним были какое-то время коллегами.

Конец ознакомительного фрагмента.