Самосбор

Игорь Лосев, 2022

Бесконечная хрущевка. Тесные жилые ячейки-квартиры, разбитые лампочки на лестничных пролетах, скрипучие кабины лифтов. Здесь честно трудятся и торгуют краденым, заботятся о близких и пишут доносы на соседей, сражаются, губят и спасают, гибнут за идеалы и ни за что. Здесь дефицит и жизнь по талонам, здесь тайные эксперименты ученых и темные культы сектантов, здесь абсурдные приказы и расстрелы без суда и следствия. Неважно, простой ты работяга или сотрудник НИИ, хитрый спекулянт или ликвидатор с огнеметом. Всех объединяет одно: когда воют сирены – надо бежать. Бежать от того, что придет вслед за фиолетовым туманом и запахом сырого мяса. Прятаться за дверью в надежде услышать спасительный лязг гермозатвора. Ведь в бесконечных коридорах грядет нечто хуже смерти. Грядет САМОСБОР. Книга содержит нецензурную брань

Крыша

Игорь Лосев

Меня разбудили щелчки. Казалось, радио ехидно цокает языком, предупреждая, что сейчас начнет орать в полный голос. Я со стоном перевернулся на живот, накрывая голову подушкой. Выключать приемник все равно нет смысла. Тошнотворно радостные позывные утренней программы одновременно зазвучали в сотнях жилых отсеков. Голоса ведущих просачивались сквозь картонные стены и сливались в неразборчивый хор. В отличие от Самосбора, от них не спасали ни стены, ни гермодвери. Странно, неужели на все точки передают разную программу? Или, может, некоторые приемники просто выдают звук с запозданием?

Вместе с сотнями работяг в соседних квартирах я заворочался, постепенно возвращаясь в реальность из серого забытья. Формально заглушать радиоприемник не запрещено. Но тем, кто работает посменно, за это влепляют неустойки, как несознательным. Я на смены не хожу, на неустойку мне плевать. Но выделяться не стоит. Я фарцовщик, а значит — что чеканы, что ликвидаторы, что просто участковые по этажу могут устроить мне очень веселую жизнь почти за просто так. И, если кому-то вдруг не понравится, что я сладко сплю, когда трудовой народ шаркает подошвами к рабочим местам, хватит одной анонимки, чтобы на меня завели дело за тунеядство.

Стук в дверь.

— Сережа! Ты встал уже? Вставай, пора. Кушать иди, я оладушки сготовила.

Это Вера. В ее возрасте всех уже давно зовут по имени-отчеству, а она для всех просто Вера. Бабулька божий одуванчик. С остальными старухами на лавке у мусоропровода не заседает, на смены не ходила ни разу, сколько я ее помню. Но при этом знает все про всех. И прекрасно умеет уходить от ответа, если спрашивать что-то о ней самой. Ее ко мне подселили по программе уплотнения.

Вообще-то, мой отсек идет как одноместный. Но несколько лет тому назад одно место приравняли к одной семейной ячейке. А так как я не загсован, мне полагалась вот такая одинокая соседка. Поначалу, пока жили в одной комнате, она насмотрелась на мою работу и всю плешь тогда проела, мол, живу неправильно. Как поставил перегородку, стало полегче. Но она до сих пор не оставляет попыток вернуть меня на курс Партии. Так что побудка — это уже традиция. Но есть и плюсы. Готовить Верунчик умеет. Не хочу знать, что она добавляет в кормбрикеты, но ее стряпня и правда ощущается едой.

Конец ознакомительного фрагмента.