Дневник Эриха Эйке. Часть 1. 1941

Игорь Кульчицкий (2015)

Частный коллекционер документов времен Великой Отечественной Войны случайно приобретает личный дневник немецкого офицера, который в июле 1941 года, во главе группы специалистов, ищет на территории Бессарабии след пропавшего амулета графа Потемкина-Таврического. Для перевода дневника привлекается пенсионер — бывший работник спецслужб. Перевод не только открывает интересные детали поиска амулета во время войны, но и создает множество неожиданных и неприятных проблем для коллекционера и переводчика. Оказывается, содержание дневника интересно не только им двоим.

Эпизод 4. Место смерти

Неделя прошла быстро. Я ждал этого письма. Среди восьми других, черневших жирным шрифтом в открытой почтовой программе, оно порадовало заголовком «Немецкие документы» и было немедленно мною прочитано:

Игорь, здравствуйте!

Ваш перевод закончен.

Я готов встретиться с вами в том же месте, что и в прошлый раз.

Для уточнения деталей — позвоните мне вечером.

С уважением,

Коваленко С.Н.

Эх, бросить бы все и сейчас, немедленно сорваться с работы! Ничего, подождем — до вечера всего лишь четыре часа.

Выехав из Подольска в 6 вечера, я не удержался и набрал номер коллекционера.

— Алло?

— Сергей Николаевич, добрый вечер. Это Игорь. Получил сегодня ваше письмо.

— Да, Игорь. Добрый вечер. Я немного поторопился с предложением о встрече — не совсем хорошо себя чувствую. Возраст, понимаете ли…

— Да, конечно. Но если вам удобно, то готов подъехать по указанному вами адресу. Что вы скажете?

В трубке наступило молчание.

— Сергей Николаевич?

— Да, я здесь… Обычно я не встречаюсь с заказчиками дома.

— Понятно. Если не сегодня, тогда скажите — когда и где?

— Хорошо… Приезжайте. Вот еще что, загляните, если не трудно, в аптеку, купите мне лекарства. Сейчас скажу, какие. Мне просто некого больше попросить.

— Давайте поступим так. Бросьте мне СМС на этот телефон с вашим адресом и названиями препаратов. Я уже выскочил на МКАД в районе Варшавки, движение, судя по Яндекс-пробкам, по внутреннему кольцу свободное. Вы в каком районе живете?

— Ближайшее метро — Фрунзенская.

— Отлично! Это практически мое направление. Там рядом есть аптеки?

— Есть. Несколько.

— Давайте ваш адрес и названия лекарств — привезу.

— Спасибо.

— До встречи!

Он повесил трубку, а через пару минут пришла СМСка. Я вбил адрес моего переводчика в навигатор и увидел, что до Фрунзенской, с учетом пробок, добираться примерно час с небольшим. Это значит, что до 20.00 я буду на месте.

Заскочив по пути в аптеку на Комсомольском проспекте, я нашел на карте нужный дом и, с трудом припарковавшись, набрал номер квартиры по домофону.

— Слушаю вас.

— Сергей Николаевич, это Игорь. Я подъехал.

— Открываю. 3-й этаж.

Магнитный замок запищал, и я зашел в подъезд.

На третьем этаже одна из дверей была приоткрыта, скорее всего, мне — туда. Сергей Николаевич встретил меня на пороге, в атласном домашнем халате — я такие видел только в кино. Выглядел он и, правда, неважно.

— Раздевайтесь, — он кашлянул, показал мне на тапочки и отправился, не дожидаясь меня, на кухню.

Сбросив сапоги и повесив куртку на вешалку, я направился вслед за ним. На плите закипал чайник, на столе стояли пустые чашки, банка кофе, молочник, масленка и вазочка с медом.

Сергей Николаевич нарезал сыр и колбасу на разделочной доске.

— Поставить машину возле вашего дома — это проблема. Вот ваши лекарства, — я выложил на стол аптечный пакетик.

— Спасибо, — он повернулся, достал одну из упаковок, распечатал ее и выдавил из блистера таблетку, — вы очень помогли мне. Сколько я вам должен?

— Перестаньте! Пусть это вас не беспокоит. Выздоравливайте.

— Спасибо. Мне, право, как-то неловко, озадачил вас, да еще и денег не берете…

— Ну, вы же один, и болеете — значит, надо помочь.

— Тимуровец? Ну, спасибо. Присаживайтесь. Вы с работы — наверняка голодны, вот, перекусите.

— Благодарю. Признаться, это кстати.

— Стол, конечно, небогат, но что есть…

— Не беспокойтесь, с молоком как у вас? Я кофе с молоком предпочитаю.

— Так вот же — молочник на столе.

— Да, да, я как-то…

— Не стесняйтесь, принесу пока перевод. Я распечатал его. У вас есть флэшка?

— Да, сейчас организуем.

Пока он ходил за бумагами, я достал флэш-карту, налил себе кофе и начал готовить бутерброд с сыром.

— Прошу, — Сергей Николаевич протянул десяток страниц. — В среднем, из двух — трех страниц оригинала мы имеем одну страницу формата А4. Они же тогда на машинке печатали — поэтому межстрочный интервал большой. Рукописные помарки автора дневника я выделил наклонным шрифтом — думаю, будет понятно.

— Отлично, сейчас взгляну. Кстати, вот флэшка. Ноутбук у меня с собой, и я готов дать вам следующие 30 страниц. Нормально?

— Конечно.

— Ну, и насчет оплаты — вот ваши деньги. Долларов не было — я отдаю в рублях по текущему курсу Центробанка.

— Вы почитайте сначала.

— Конечно. Но вы же мне доверяете, и я вам доверяю. Забирайте деньги. Я сейчас почитаю немного, а дома еще раз пересмотрю. Если будут вопросы — напишу письмо. Можно?

— Можно, — он снова покашлял, — но, думаю, вам понравится. Кстати, я посмотрел ваш перевод. Неплохо получилось. Конечно, есть некоторые неточности — я подправил. Этот файл объединён с новым переводом, моим, в один. Потом с флэшки почитаете.

— Хорошо.

Я отложил бутерброд, вытер пальцы бумажной салфеткой и придвинул к себе страницы с текстом:

Я видел его на фотографии начала века, приложенной к бумагам. Румынам не интересен Потемкин, поэтому, скорее всего, памятник заброшен. Разве что большевики за год своего правления что-то успели изменить. Хотя… Вряд ли. Насколько известно, их больше интересовали вопросы наведения внутреннего порядка на новой территории.

Машина притормозила, и я отвлекся от своих размышлений. Первый мотоцикл проехал еще метров сто, осмотрел дорогу впереди и, вернувшись, встал на боевое охранение примерно в двадцати метрах от нас. Замыкающий мотоцикл занял позицию, прикрывая тыл. Оба подали знаки, и мы вышли на дорогу, разминаясь. Это вам не автобан и не шоссе — обычный проселок. Вперед и назад — никого, только теплый летний ветерок, налетавший порывами, и запах полевых цветов. Водитель, достав припасы, занялся обедом, а мы — я, Генрих и Отто, осмотревшись, направились к интересовавшему нас месту.

Заброшенный памятник, на удивление, хотя и был неухожен, сохранился неплохо. В высокой траве видна была установленная на квадратном основании стела двенадцати или чуть более метров высотой, из мягкого камня — ракушечника, потемневшая от дождей, пыли и времени. Недалеко от нее находился еще один камень с надписью. Раздвинув траву, мы прочли: «На семъ месте преставился князь Григорий Александровичъ Потемкинъ Таврический. Октября в 5 день».

Я осмотрелся. Чуть ниже по склону, за дорогой, наш водитель «колдовал» с обедом, справа и слева охрана, развернув мотоциклы поперек дороги, наблюдала за местностью, а передний мотоциклист, тот, что слева, даже осматривал дорогу в бинокль.

— Ну что, начинаем? — Генрих отряхнул пыль и сухую траву с колен.

Я сделал несколько фотоснимков, в то время как Отто, сорвав и покусывая травинку, прошел за обелиск.

Генрих достал из своего потертого саквояжа ореховую лозу. Присев на край обелиска и положив лозу на колени, он выбил из пачки сигарету и закурил.

— Дайте мне 5 минут, надо настроиться, — сказал он, осматривая кончик сигареты, — отойдите в сторону.

Отто, сделав круг вокруг комплекса, отошел к дороге, я присоединился к нему.

Генрих докуривал.

— Пожалуйста, не шумите, — попросил он через некоторое время, поднявшись, — я попробую поработать.

По направлению от дороги, держа в руке лозу, он принялся медленно продвигаться в сторону памятника. Мы, молча, наблюдали со стороны. Генрих описывал вокруг обоих камней концентрические круги, останавливался, поворачивался направо и налево, двигался от памятника к камню и немного в сторону, медленно ступая по степной траве. Лоза в его руках опускалась и поднималась. Мне почему-то всегда казалось, что все лозоходцы сами её двигают. Такие, незаметные движения рук. Всегда присутствовало некое ощущение обмана. Споров на эту тему было достаточно, однако, как отмечалось специалистами, в поиске и, в частности, в археологии у лозоходцев зачастую наблюдается эффект импринтинга. Т. е. обнаруживается объект или предмет, которого уже давно нет в каком-то месте — фактически, находится его след. Как это происходит — непонятно, но я сам наблюдал подобное.

Отодвинув чашку, я достал из пачки сигарету. Полез за зажигалкой, но вспомнил, что я в гостях.

— Простите, у вас можно курить?

— Можно, но не сейчас, сами понимаете… Хотите покурить — идите на балкон. Он застеклен, но там прохладно — надо набросить куртку.

Сходив за курткой и прихватив на обратном пути бумаги, я вышел на балкон, прикрыл за собой дверь и продолжал чтение, устроившись так, чтобы свет из комнаты падал на текст:

Через полчаса Генрих закончил.

— Да, это место с отрицательной энергетикой, — сообщил он, — на самом деле Потемкин умер не там, где стоит этот камень с надписью, а чуть правее, судя по всему — вот здесь, — и он указал лозой на другое место. Впрочем, это не столь важно. Искомого предмета здесь нет, но я уверен, что он был при Потемкине в момент его смерти.

Отто улыбнулся:

— Неужели ваша лоза способна дать такую информацию? Я всегда подозревал, что в лозоходстве есть что-то шарлатанское.

— Напрасно. В нашем подразделении с использованием лозы даже разминировали минные поля. И успешно, замечу я вам! Это достоверный факт. Думаю, что не будучи уверены в своих способностях, и не веря в лозоходство, сами вы не стали бы заниматься подобной практикой, не так ли?

— Это точно…

— Про геопатогенные зоны вы тоже, наверное, знаете или слышали. Неужели не встречались с необычными явлениями на раскопках? Вот здесь геопатогенная зона… Вот — здесь, — Генрих указал место между памятниками.

— Вернемся к делу, — сказал я, — итак, что скажете?

— Но почему вы считаете, что предмет не был захоронен вместе с князем? — Отто внимательно посмотрел на меня.

— Дело в том, что существует описание всех предметов и наград, выложенных при похоронах у гроба умершего. Предмет в описании отсутствует. Это есть в воспоминаниях Энгельгарта — племяника князя. Ну, и у нас в папке есть опись. При удобном случае с ней можно будет ознакомиться. Вероятнее всего то, что мы ищем, не попало на всеобщее обозрение. Значит, оно оказалось в руках приближенных князя или родственников. Из родственников, вероятнее всего — к Браницкой.

— Кто был рядом с Потемкиным в момент его смерти? В прямом контакте с князем только Браницкая и Санковский. Логично предположить, — Генрих достал из пачки сигарету, — что предмет попал в руки кому-либо из них. Вероятнее всего — случайно, о его свойствах они не знали, поскольку ни тот, ни другая в дальнейшем ничем экстраординарным не отмечены. Я, конечно, не знаю всех его свойств, только то, что мне вкратце рассказал Эрих, но, судя по тому, что эти люди не оставили яркого следа в истории, они могли быть лишь посредниками — «передаточными звеньями». Не исключаю, что предмет мог перейти к третьему лицу, либо непосредственно здесь, на месте, либо позже, по возвращении в Румынию. У меня такое ощущение, что он, скорее всего, был вывезен в Россию — все эти люди покинули Яссы, и путь их лежал к Днестру, в любом случае. А вот ближайшая переправа и наиболее используемая дорога в то время шла на юго-восток от места смерти князя. По логике место их переправы через реку — в районе Дубоссар. Вообще-то там было несколько переправ. Думаю, наша — та, что находится чуть выше по течению от места слияния Реута и Днестра. Движение от Ясс к той переправе — оптимальный путь. Но это лишь мои предположения. А что вы скажете?

— Я скажу, что я чертовски голоден, — деланно нахмурился Отто, — предлагаю пообедать, тем более что наш водитель, наверное, уже все приготовил. Там и поговорим.

Мы спустились к дороге. Чуть в стороне, метрах в двадцати за пыльной обочиной водитель разложил на складном столике закуску, в основном из местных продуктов. На спиртовке закипал неизменный кофе. Чай в термосе был оставлен на потом.

Слегка подкрепившись, мы, не ожидая водителя, собиравшего обеденные принадлежности и остатки еды, вышли на дорогу, не спеша направляясь в сторону головного мотоцикла.

— Послушайте, Эрих, вы, как старший товарищ, — Отто улыбнулся, не поднимая головы, — отмеченный Вайгелем и Краузе^[22], должен, наконец, рассказать нам, что это за предмет. Все, что было сказано раньше — общие слова. Интересны детали. Мы с Генрихом понимаем важность миссии, возложенной на нас Зиверсом. Но все случилось так быстро, что нас даже не успели толком посвятить в суть дела. Мы ищем артефакт — это понятно. Нечто, напоминающее медальон. Или что-то подобное, но что в нем? Известные артефакты, которые у всех на слуху — с этим все понятно, там хотя бы ясна цель, для которой они предназначены, а здесь…

Я расстегнул ворот кителя:

— Вы знаете, что это дело попало к нам меньше чем неделю назад. Информации не так много, скорее, даже мало. Но дело, кажется, интересное. Кроме того, мое молчание оправдано тем, что в течение всего нашего путешествия, мы практически ни разу, за исключением ночи, не были одни, а я бы не хотел, чтобы наш разговор услышали посторонние. Сейчас самое время прояснить ситуацию — нам никто не мешает, — однако для того, чтобы понять, о чем речь, вам понадобится некоторое терпение.

Начнем сначала.

На балконе было прохладно. Выбросив окурок за окно, я вернулся в комнату. Сергей Николаевич ждал меня на кухне.

— Ну, что скажете?

— Интересно. Признаться, не ожидал.

— Все прочитали? И про предмет?

— Нет. Про сам предмет еще не начинал.

— Ладно. Вообще-то, вам повезло. Очень редко встречаются подобные документы. Как правило, их нет в свободном доступе. Откуда они у вас?

— Собираю материалы по боевым действиям в Бессарабии. На сегодняшний день в моей коллекции что-то около десяти тысяч станиц, в том числе карты и схемы. В основном немецкого происхождения. Года два назад я случайно наткнулся на статью в одном из изданий, где упоминались сотрудники вроде как подразделения оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг», проводившие работы в Одесской области и в Бессарабии. Характер работ не упоминался, да и были они там совсем недолго. Эти территории уходили румынам, поэтому немцы с подобными миссиями там не задерживались, двигаясь дальше. Естественно, все, что связано с подобными структурами, представляет интерес, а с «Наследием предков» — особенно. Прежде всего, потому, что их специалисты добились прорыва по отдельным направлениям в научном и техническом плане, ну, и, наконец, они использовали в работе оккультные знания. Я мечтал что-то подобное получить, но совершенно не был готов к такому подарку. То, что сейчас у меня есть — это подарок! Бумаги, которые вы переводили, достались мне совершенно случайно.

— И каков источник, если не секрет?

— Не стану скрывать — в фондах Национального архива США есть много интересного. Через друзей я попросил найти мне что-нибудь неординарное по Бессарабии. Еще тогда, когда узнал о неких закрытых работах по Одессе, ну и… я только что об этом говорил.

— Да, конечно.

— Не прошло и двух лет, — я рассмеялся, — как в рекламе — мечты сбываются!

Он встал и подошел к мойке.

— Знаете, я бы посоветовал не афишировать эти документы.

— Да я вроде бы не очень… Ну так, опубликовал несколько записей в своем дневнике на форуме.

— Какой форум?

— Наш форум — moldovamap.ru. А в чем дело?

— Мало ли кто их читает…

— Вы думаете?

— Да, именно так я думаю. Иногда в нашем деле, — он сделал акцент на слове «нашем», и я это отметил, — не стоит афишировать свои находки. Они сами по себе ценны, без общественного признания.

Поставив вымытую чашку в шкаф, Сергей Николаевич продолжил:

— Когда вернетесь домой и прочитаете перевод дальше, тогда станет ясно, почему я так говорю.

— Вы меня заинтриговали, страниц не так уж много, я готов хоть сейчас…

— Нет-нет. Почитаете дома. Поймите меня правильно, я вас не гоню, но хотел бы прилечь. Состояние, понимаете ли, не из лучших.

— Конечно, извините!

— Ничего.

Я быстро собрался. Он прошел за мной в коридор, подождал, пока я оденусь, и сказал, открывая дверь:

— Через неделю мы узнаем, что там было дальше. Мне самому интересно.

— Спокойной ночи. Выздоравливайте!

— Спокойной ночи.

Я сбежал по ступенькам и, нажав кнопку магнитного замка, вышел на улицу. Несколько фонарей тусклым желтым светом освещали пустой двор. Стрелки на часах приближались к 10 вечера.

Примечания

22

Вольфганг Краузе (нем. — Wolfgang Krause, 1895–1970). Немецкий языковед, кельтолог, рунолог, сотрудник Аненербе. С 1929 г. заведующий кафедрой индогерманского языкознания в Кёнигсбергском университете, специализировался на истории культуры древней Скандинавнии, рунологии и тохаристике. В 1938 г. основал Институт рунологии, который в дальнейшем перешел под юрисдикцию СС. С 1943–1944 гг. возглавлял учебно-исследовательский отдел рун и символов Аненербе.