Сюрприз для дона Серхио

Игорь Кранцев, 2022

В небольшой больнице одной Южноамериканской страны приходит в себя пациент, который помнит о себе только то, что он знаком с Президентом Серхио Тапиа. Врачи и старые знакомые помогают мужчине вспомнить прошлое. Но правдиво ли оно? Хочет ли он быть тем, кем считает себя после аварии? Финал книги станет сюрпризом не только для дона Серхио и других героев, но и для читателей. Комментарий Редакции: Красочный роман, позволяющий почувствовать колорит Латинской Америки и насладиться увлекательными приключениями вместе с неутомимым главным героем.

Глава 7

Больница городка Сан-Пабло находилась в пяти километрах от аэропорта. Это если смотреть на карте по прямой. На деле же чтобы добраться до неё, пришлось делать довольно большой крюк по горным дорогам. Сальвадор Горацио чувствовал, что тошнота всё-таки подступает и взглянул в сторону мучившейся весь полёт дамы с новостного портала в ожидании сочувствия или снова предложенного бумажного пакета. Но фотограф Хара разгадал состояние коллеги и протянул ему долгоиграющую конфету из тех, что раздают в самолётах перед взлётом и посадкой.

Здание больницы в Сан-Пабло представляло собой четырёхэтажное унылое строение из серого кирпича. При одном из предшественников дона Серхио в разных провинциях построили несколько похожих друг на друга типовых лечебниц.

Пока микроавтобус с прессой парковался, журналисты заметили как глава Минздрава Эрнесто Сотомайор выскочил из своего автомобиля и, на ходу быстро кивнув главному врачу и другим местным медикам, что стояли на крыльце, устремился к автомобилю с Президентом. Вскоре министр здравоохранения Умбрии торопливо шёл в сторону здания рядом с доном Серхио. Вслед за ними устремились Хосе Пулья и остальные.

Фотограф Сальвадор Хара и оператор президентской пресс-службы рванули из «Тойоты» быстрее остальных и уже снимали для истории кадры идущего по крыльцу Президента со свитой, а Сальвадор Горацио эмоционально кричал на своего оператора с просьбой двигаться побыстрее. Алессио Лопес в свою очередь отвечал, что спешка не нужна и предлагал опереться на его колоссальный опыт. Балагур Альварес двигался не быстрее коллеги со второго канала, но это не слишком расстраивало работавшего с ним корреспондента Рубена Леона. Тот на ходу раскладывал микрофон-удочку, наблюдая за идущим впереди доном Серхио с преданно взирающей свитой.

Когда же телевизионные бригады двух государственных умбрийских каналов дошли до входа в больницу, дверь распахнулась, и оттуда вышли Хара с оператором. Последний оскалил зубы: «Закрытое совещание!»

— Эээ, кончай прикалываться, — Горацио попытался войти в дверь, но президентский оператор его оттолкнул.

— Да говорю же — совещание закрытое. Я что — сам бы ушёл что ли?

— А что мне показывать-то потом?

Вместо ответа Алессио Лопес рассмеялся и напомнил о своих словах про неуместность спешки. В этот момент словно ниоткуда возник пресс-секретарь Президента Деметрио Домингес — неприметный среднего роста человек с по-прежнему недовольным выражением лица в традиционном чёрном костюме и нелепом галстуке, резко контрастировавшем с дизайнерскими штучками его шефа.

— Да вон пока с ней интервью запишите. По волонтёрской работе в провинции, — указал он в сторону, — у вас в техническом задании всё равно прописано это интервью.

— С кем интервью, Домингес?

Вместо ответа унылый пресс-секретарь указал в сторону Веры Сантьяго, которая разглядывала яркие цветы на клумбе чуть в стороне от входа и теребила в руках «Айфон» последней модели. По-видимому, она намеревалась сделать снимок флоры провинции Сан-Пабло. Или собственное селфи на фоне даров природы для той же непременным обязательным упоминанием хэштега «Работа» на страничке в соцсетях.

— Давайте — выстраивайте аппаратуру, коллеги, — Деметрио Домингес поправил галстук в нелепых крупных цветах.

— О чём её спрашивать-то? — уточнил Рубен Леон.

— Про волонтёрство, я же говорю.

— Спасибо, Деметрио, ты очень помог, — произнёс журналист первого канала и демонстративно отвернулся.

Потом всё-таки повернулся обратно и добавил: «Хороший галстук, Домингес! Хороший. Ага! Бабушка подарила или сам купил на распродаже?»

Привыкший к колкостям от коллег, Деметрио Домингес ничего не ответил. Лишь под смех представителей СМИ смерил их презрительным взглядом.

Лопес и Альварес устанавливали штативы на высоту, подходящую по их мнению для роста Веры Сантьяго, а её саму просили подвинуться то чуть левее, то немного правее, чтобы получился хороший фон для записи интервью. Рядом с операторами с микрофонами в руках выстроились Леон и Горацио, а с диктофонами — дама с госпортала новостей и два прилетевших на самолёте корреспондента газет «Каррера Уль Трухильо» и «Нуэво Диарио», а также их очень скромный местный коллега.

— Итак, донья Сантьяго, — произнёс Рубен Леон, когда оба оператора кивнули в знак того, что запись началась, — расскажите о новом волонтёрском проекте, который Вы собираетесь реализовать в Сан-Пабло и соседних провинциях на юге Умбрии.

Донья Вера, улыбнувшись Леону и, смерив оценивающим взглядом Сальвадора Горацио, под щёлканье фотоаппарата Хары принялась рассказывать о важности работы волонтёров в лечебных учреждениях на юге Умбрии. Например, о том, что студенты с медицинского факультета будут учить почтальонов из отдалённых деревень на юге Умбрии оказывать медицинскую помощь местным жителям до прибытия «скорой помощи» из главного города провинции. В районах, где наблюдалась нехватка врачей, это по мнению Веры Сантьяго было выходом из положения. А инициатором проекта по её словам был сам дон Серхио Тапиа. После окончания записи Домингес настойчиво просил не включать в репортаж слова сеньориты Сантьяго о нехватке медиков в южных провинциях.

— Чёрт побери, зачем они привезли нас, если совещание закрытое? — спросил Горацио через несколько минут, садясь обратно в микроавтобус.

В отличие от более опытных коллег он заметно нервничал. Да и едва ли был доволен скучным ответом и натянутой улыбки молодой особы, которая после дежурных фраз вновь отправилась с «Айфоном» к клумбе.

— Новичок ты ещё, сразу видно, — усмехнулся Рубен Леон.

— Ну, серьёзно, Рубен! Записали эту сеньориту про волонтёров. Но не ради неё же мы сюда попёрлись.

— Спокойно, парень. День только начинается.

— Только начинается? Да я встал уже почти восемь часов назад!

Поездка в Сан-Пабло молодому журналисту казалась совершенно бессмысленной. Встать просыпаться ещё до рассвета, затем добираться на телеканал, откуда через весь город в бывший военный аэропорт, где предстояло пробыть ещё почти час в ожидании полёта. И по прибытию — вновь ожидание. Сначала пока сеньор Тапиа выйдет из самолёта, а теперь — пока проведёт странное закрытое от всех совещание в больнице.

— Дону Серхио виднее когда совещание открытое, а когда нет, — произнёс с важным видом Деметрио Домингес.

Потом он поднял указательный палец и молча оглядел журналистов. А потом кивнул. По-видимому, для солидности.

— А ты слышал про Чёрного Бланко? — попытался сменить тему Альварес, обращаясь, конечно же, к Горацио.

— Чёрный кто?

— Эх, молодёжь! — журналист «Нуэво Диарио» широко улыбнулся, обнажив зубы, окрашенные в светло-коричневый цвет от постоянного курения.

— Хуан Бланко. Бизнесмен, подозреваемый в убийстве жены, а потом пропавший. Года два уже прошло. Как сквозь землю провалился, — Алессио Лопес подключился к просвещению своего коллеги.

— Да-да, слышал, припоминаю, — Сальвадор Горацио активно закивал головой.

— Говорят, — Альварес снизил тон до заговорщического, — говорят, что он до сих пор заперт в больнице Сан-Пабло. Вот к нему дон Серхио и приехал, чтобы выведать страшную тайну. А по ночам по коридорам бродит дух его жены, гремя ночными «утками».

Когда «Тойоту» изнутри едва не разорвал взрыв всеобщего хохота, дверь больницы распахнулась, и оттуда вышел оглядывающийся по сторонам Базиле Годой с чёрной толстой папкой, содержимое которой он утром едва не рассыпал по резиденции главы государства. Маленький круглый чиновник, смешно придерживая развевающийся на ветру галстук, подошёл к «Тойоте» с прессой, попросил водителя опустить стекло и произнёс:

— Здесь заканчивается, езжайте на следующую точку — на ферму Ману Гавилара.

— А как же осмотр детсада? У нас тут в планах…

— Не будет детсада! К Гавилару сразу езжайте! Это важнее.

К кофейным плантациям и лесным угодьям этого сеньора опытный водитель, прекрасно знающий местные дороги, доставил журналистов спустя тридцать минут.

— Шефа нет, отстал — произнёс довольный собственным скоростным вождением седоваласый мужчина, закуривая возле микроавтобуса, — можете пока отдохнуть.

— Разве мы отдыхать сюда приехали? — Деметрио Домингес знаком попросил журналистов поторопиться, а сам устремился к солидно одетому человеку лет пятидесяти.

Тот небрежно протянул руку Домингесу, по-видимому, пытаясь вспомнить где они раньше виделись.

Алессио Лопес раскладывал штатив, наблюдая как кофейный король Умбрии решительно мотал головой. Видимо, Гавилар не соглашался на комментарий для СМИ по просьбе Домингеса. Но через пару минут всё же подошёл к тому месту, где операторы разворачивали аппаратуру.

— Эй, а я тебя знаю, и его тоже! — при виде Лопеса и Альвареса с их камерами на лице Ману Гавилара застыло что-то среднее между улыбкой и оскалом ягуара.

— Да снимали мы тут у Вас. Много раз. Я у Вас ещё лет 20 назад был… — произнесли, перебивая друг друга, оба оператора.

Хара защёлкал фотоаппаратом, от чего Гавилар задёргался:

— Эээ, полегче. Как затворы «Калашниковых» в джунглях. Я чуть не обосрался, — бизнесмен сухо и отрывисто расхохотался, а морщины на его смуглом лице стали заметнее.

— Вот сюда вставайте, пожалуйста, — Сальвадор Горацио начал просить сеньора Ману занять более удобную позицию для съёмки.

— Здесь я командую, амиго, — пробурчал Гавилар под нос с явным недовольством.

В этот момент к Гавилару подбежали двое молодых крепких парней, которых можно было прямо сейчас снимать в массовке голливудских фильмов про наркомафию. Ману Гавилар жестом приказал им вернуться на прежнее место.

— О, второй государственный канал? — бизнесмен довольно покачал головой, указав на микрофон в руках Горацио, — вот теперь я тебя узнал, амиго! Видел по телевизору.

Едва Горацио, Леон и журналисты из газет выстроились напротив Ману Гавилара, как из-за поворота появился автомобиль Президента, а следом за ним и другие машины. Гавилар тут же развернулся в сторону машин, словно журналистов и не существовало. Мгновение спустя он уже крепко жал руку Серхио Тапиа и энергично кивал Че Пулье.

— Лайф запишите, — зашипел на Горацио и Леона пресс-секретарь Президента, подразумевая, что вместо интервью придётся довольствоваться каким-то отрывком из живого общения Гавилара и Президента Тапиа.

Под прицелом камер вся разношёрстая компания от Президента Тапиа до охранников Гавилара прошествовала по вырубленной в зарослях дорожке на вершину холма. Отсюда открывался красивый вид либо на величественную южно-американскую сельву, прорезанную одним из притоков Амазонки, либо на гектары лесных угодий Ману Гавилара, что, впрочем, было одно и то же.

Здесь же был установлен стенд с картой принадлежавшему Гавилару участка, а также отмеченной красным ещё одной территории по соседству. Бизнесмен нетерпеливо схватил в руки указку и начал что-то рассказывать Президенту.

— Объединим кофейные фермы в единый холдинг. Порядка пятидесяти человек ещё трудоустрою, — раздавался голос Гавилара.

— Так, хорошо, — кивал головой дон Серхио, — а что с деревообработкой?

— Я готов ещё гектаров двести вот здесь взять, у реки, — Гавилар ткнул ручкой в карту.

— А дальше территорию сможешь взять? — спросил Президент Тапиа.

— Дальше не смогу, дон Серхио, — оскал ягуара вновь проступил на лице Ману Гавилара.

— Нет, нормально так, — Президент Умбрии, театрально скрестил пальцы, — мне говорят, что Гавилар всё может, Правительство и Парламент ему помощь оказывают в выделении земель на льготных условиях, а он говорит, что не готов взять ещё!

Дон Серхио ткнул пальцем чуть выше обозначенного красным участка. Объективы камер устремились за рукой Президента.

— Вот! Вот! Отличный лес. Бери. Это и налоги, и льготы, и рабочие места.

— Не могу Дон Серхио, — виноватая улыбка на лице Гавилара выглядела куда натуральнее искренней радости.

— Да почему, Санта-Муэрте тебя побери?

— Не могу, потому что это…, — Ману Гавилар провёл указкой по тому же месту, куда только что указывал первый перст страны, — … это уже Боливия.

Президент Тапиа громко сплюнул, а пресс-секретарь Деметрио Домингес, как обычно неожиданно появившийся возле корреспондентов, буквально просипел как выползшая из зарослей анаконда: «Про Боливию не ставить, не ставить! Сейчас в машине файлы сотрёте, мне покажете, что стёрли! Не должна эта запись попасть в эфир!». Хосе Пулья зло шептал Министру культуры, чтобы та не распространялась об инциденте, а элегантная сеньора столь же жёстко спросила в ответ: «А что я здесь вообще делаю в сельве у Вашего Гавилара? Лучше бы съездила посмотрела на народный ансамбль пока Президент туда не приехал». Пулья, чуть смягчив тон, прошипел: «Сначала совещание. Вон — Ваша табличка тоже стоит». Министр культуры вновь пожала плечами, не понимая что она будет делать на совещании по вопросам развития амазонской сельвы и объединению небольших кофейных ферм в единую структуру под началом Гавилара.

Столы для совещаний установили под навесом чуть в стороне от стендов. Во главе стола — у микрофонов — место предназначалось Президенту. По бокам выставили два десятка стульев и таблички с именами министров, губернаторов и Гавилара.

— Пулья, — не унималась Министр культуры, — а я здесь причём? У меня культура. Куль-ту-ра, а не заготовка древесины.

— Ну, мало ли, — Пулья осмотрелся и зашептал, — может, самодеятельные ансамбли к заготовщикам древесины на отдалённые участки в джунгли ездить будут. Или на кофейные плантации. Дон Серхио может задание Вам дать. Прямо здесь — при прессе. Он же заботится о кофейщиках и заготовщиках леса и их культурном уровне.

— Пулья, Вы в своём уме? — не унималась хранительница умбрийских культурных традиций.

— А помните о ежегодных соревнованиях по футболу среди медиков всех провинций? Глава федерации футбола всей Умбрии сеньор Куэльяр на совещании в Минздраве сидел. Вот так-то, — ухмыльнулся Пулья.

Он хотел добавить несколько слов про то, что тогда министерством здравоохранения Умбрии руководил ещё предшественник ненавистного Сотомайора. Тот, которого посадили за махинации с ценами на поставке лекарств из Аргентины, но не стал. Потому что сам едва избежал внимания полиции по этому делу.

Пресс-секретарь Домингес активно жестикулировал операторам с просьбой отправляться в сторону стола для заседаний. Поймав Рубена Леона, он прошептал:

— Дружище, вступительное слово шефа запишете, ещё пару минут потом и можете вон в ту палатку пройти, там кофе можно хлебнуть.

— Хороший кофе, хороший, — добавил проходивший мимо Ману Гавилар, — про меня только хорошо покажите. Кстати, тебя я тоже помню — ты с первого канала. Но вас я реже смотрю.

Рубен Леон покачал головой и стал искать взглядом своего оператора. Альварес уже устанавливал на столе микрофон с логотипом телеканала рядом с аналогичным, поставленным Сальвадором Горацио и теми устройствами, что были предназначены для усиления звука в импровизированном зале заседаний.

Спустя 20 минут после начала совещания и дежурных слов от Тапиа и Пульи, Алессио Лопес, едва не задев краем штатива задремавших Министров культуры и здравоохранения, двинулся в сторону палатки с кофе. Его молодой корреспондент, не скрывая желания наконец перекусить, почти вприпрыжку двигался в ту же сторону.

— Итак, достопочтенные идальго, — Рубен Леон выступал в качестве своеобразного председательствующего за столом с кофе, мате и выпечкой, — что мы имеем?

— Закрытое совещание в больнице, где видимо, всё плохо и… Боливию, — журналист из «Нуэво Диарио» сделал небольшой глоток из своей чашки.

— Поездочка на забытую Эль Диабло окраину Умбрии, а по факту сняли чуть-чуть да ещё немного, — Леон покачал головой, — как говорится, чем дальше в джунгли, тем толще повстанцы.

— Да ладно вам, — Сальвадор Горацио наливал кипяток в пластиковый стаканчик, — сейчас вроде Президент нормально говорил на заседании.

— «На заседании», — передразнил его Рубен Леон, — за столом! Никакого движения, никакого драйва. Просто говорящие головы. Ты ещё интервью этой… ассистентки про волонтёров вспомни. О-о-очень содержательное.

— А я тебе говорил, что поездка бестолковая получается, а Рубен? А ты мне начал про недостаток опыта, — ухмыльнулся Горацио.

Он уже понимал, что не в силах повлиять на происходящее и как-то оживить рабочий визит Президента. Успокаивало только то, что и у другого телеканала отснятый материал ничем не лучше. Корреспондент второго государственного обвёл собравшихся взглядом. Здесь были все из хвостовой части салона «Борта номер три», кроме сидевшего на заседании с важным видом Домингеса и снимавшего происходящее с видом преступника перед казнью президентского оператора, а также протокольщика Базиле Годоя.

Хара, сделав несколько снимков, одним из первых воспользовался предложением испить кофе: «Во-первых, я голоден, во-вторых, на совещании фото что в самом начале, что в конце одинаковые. В-третьих, мне всё равно за счёт чего зарабатывает Гавилар». При этом Горацио обратил внимание, что Хара обменялся одобрительными взглядами с Хосе Пульей. К удивлению молодого журналиста, эти двое были знакомы ещё со школы — нынешний Вице-Премьер был немного старше, но Хару с тех времён помнил и при встрече не отворачивался. Об этом поведал сам фотограф. А вот других журналистов и сотрудников пресс-службы сеньор Че порой не замечал. Или делал вид, что не замечает.

За непродолжительное время своей работы в СМИ Республики Умбрии молодой журналист успел проникнуться симпатией к Харе. Своему тёзке Сальвадор Горацио доверял. В отличие от порой чрезвычайно исполнительных Домингеса и оператора Президентской пресс-службы.

— Знаете, — Горацио обвёл всех взглядом, подбирая слова, — мне кажется, наш Дон Серхио в принципе нормальный идальго…

— Так, это мы знаем и не сомневаемся, — Рубен Леон был, казалось, немного раздражён.

— Дай скажу, коллега!

Леон, словно извиняясь, склонил голову, продемонстрировав лысеющую макушку.

— Так вот, — Сальвадор Горацио сделал небольшой глоток из бумажного стакана, который не выпускал из рук, — он нормальный человек. Пусть я недавно на телевидении и не видел его живьём раньше, но, в конце концов следил и за твоими, Рубен, репортажами, и статьи в газетах читал. И вообще…

— Ну, ладно-ладно, всех облизал, — рассмеялся один из газетных корреспондентов, но его никто не поддержал.

— Нормальный он, нормальный, — в очередной раз повторил Горацио, — проблема в том, что он давно на своём месте. Уже полтора десятка лет. Он в очередной раз ездит по стране и везде одно и то же. Он это всё уже много раз видел. Он как ребёнок, который сидит в комнате с одними и теми же игрушками. Схватит машинку — а играл он её уже раньше, схватит солдатиков…

— Вот солдатиков пусть не хватает, — философски изрекла сеньора с новостного портала и закатила глаза.

— А у меня в детстве не было солдатиков, — куда-то в сторону пробурчал Алессио Лопес.

— У тебя были деревянные игрушки, прибитые к полу, — захохотал Альварес, которого тут же поддержали остальные.

— Я серьёзно, — Горацио продолжал свою мысль, — ну, разве не так? У него из года в год одно и то же. Что в нашей Умбрии нового?

— Слушай, а ты прав. Ему всё надоело, — произнёс сквозь густую бороду корреспондент «Каррера Уль Трухильо» Массимо Рохас, — вот он и захотел немножко Боливии. Главное чтоб действительно за солдатиков не взялся. А то наша столица будет не в Уль-Трухильо, а там — в Ла-Пасе или Сукре. А ваши каналы станут телевидением провинции Умбрия.

— Слушай, Рохас! Вот как ты с такими взглядами и на свободе? — рассмеялся Рубен Леон.

— Точно, — обнажил прокуренные зубы журналист из «Нуэво Диарио», — поражаюсь я тебе, коллега! Молчишь-молчишь, а потом как скажешь.

Журналисты одновременно вздыхали и смеялись. А спустя мгновение в проёме палатки появился Базиле Годой.

— Тише-тише! — суетливый сотрудник службы протокола шипел и зубоскалил и при этом судорожно махал руками, — там же важное совещание! Вы мешаете своим смехом.

— Мой амиго, — Альварес сделал решительный шаг в сторону Годоя, и тот инстинктивно отступил назад, — главное чтоб они не слышали над чем мы тут смеёмся. Ты же не расскажешь?

Конец ознакомительного фрагмента.