Судебная система как институциональная форма криминальной России – доминирующий фактор патологии репродуктивной системы женщин

Игорь Котов

В монографии представлена судебная система в историческом экскурсе и по настоящее время: или как карательный блок государственных механизмов, или как тотальная коррумпированная структура.Показана корреляция деятельности судебной системы с социальной напряжённостью и энтропией.Репрезентирована концепция социо-информационной репродуктологии, показатели патологии репродуктивной системы женщин как маркёры «социального портрета региона», электронные системы «Смерш» как заслон для «отписок».

1 Коррупционная судебная система как социальный институт (исторический экскурс)

1.1 Судебная система в дореволюционной России как институт права и морали

В своем «Савойском викарии» Ж. Ж. Руссо писал: «Правосудие людей состоит в том, чтобы воздавать каждому должное, правосудие творца в том, чтобы требовать у каждого отчета в том, что ему было дано» [177].

Право и нравственность имеют общий источник — христианство. В его основе древнейший юридический кодекс — Ветхий завет, нормы которого вошли в законы всех государств, ибо и право, и христианство регулируют нормы поведения и обязательны для соблюдения. Их отличия — в принудительной обязанности права, в то время как нравственные воззрения реализуются в соответствии со своими представлениями о добре и зле. У мирского и Божьего суда есть общая цель — нравственное воспитание граждан и прихожан [387].

Поэтому проблема несправедливого судьи, «судье с дурными мотивациями» очень актуальна еще со времен Библии, т. к. люди проявляют склонность отдавать предпочтение собственному пониманию мудрости, и в словах «каждый делал то, что ему казалось справедливым», выражается суть эпохи разложения и упадка Израиля (Суд. 21:25).

Хотя многих судей воздвигал Бог, не все они придерживались Его критериев справедливости. В Библии мы видим целый ряд примеров лицеприятия и пристрастного отношения как распространенного порока судей. Лицеприятие представлено искажением справедливости закона (Лев. 19:15). Бог хвалит не берущих взяток и оправдывающих истинно невиновного (3 Цар. 8:32) и осуждает тех, кто берет взятки (Мих. 3:11; 7:3).

Судьи постоянно наставляются не поддаваться искушению взяточничества (2 Пар. 19:7) и в то же время проявлять милость (Лк. 18:6). За библейской заповедью не судить других несправедливо (Мф. 7:1; Лк. 6:41—42; Ин. 8:7; Иак. 4:1; Рим. 2:1; 14:4) стоит извечная склонность земных судей злоупотреблять своей властью, «Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, — все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека» (Мк. 7:21—23).

Ниже представлены наставления библейских пророков к судебной системе:

1. Даров не принимай, ибо дары слепыми делают зрячих и превращают дело правых (Исх. 23:8).

2. Ибо Господь, Бог ваш, есть Бог богов и Владыка владык, Бог великий, сильный и страшный, Который не смотрит на лица и не берет даров (Втор. 10:17).

3. Не извращай закона, не смотри на лица и не бери даров, ибо дары ослепляют глаза мудрых и превращают дело правых (Втор. 16:19).

4. Проклят, кто берет подкуп, чтоб убить душу и пролить кровь невинную! И весь народ скажет: аминь (Втор. 27:25).

5. Когда же состарился Самуил, то поставил сыновей своих судьями над Израилем. Имя старшему сыну его Иоиль, а имя второму сыну его Авия; они были судьями в Вирсавии. Но сыновья его не ходили путями его, а уклонились в корысть и брали подарки, и судили превратно (1. Цар. 8:1—3).

6. Итак, да будет страх Господень на вас: действуйте осмотрительно, ибо нет у Господа Бога нашего неправды, ни лицеприятия, ни мздоимства (2. Пар. 19:7).

7. Приносите жертвы правды [праведности] и уповайте на Господа (Пс. 4:6).

8. Господи! кто может пребывать в жилище Твоем? Кто может обитать на святой горе Твоей? Тот, кто ходит непорочно и делает правду, и говорит истину в сердце своем; кто не клевещет языком своим, не делает искреннему своему зла и не принимает поношения на ближнего своего; тот, в глазах которого презрен отверженный, но который боящихся Господа славит; кто клянется, хотя бы злому, и не изменяет; кто серебра своего не отдает в рост и не принимает даров против невинного. Поступающий так не поколеблется вовек (Пс. 14:5).

9. Не погуби души моей с грешниками и жизни моей с кровожадными, у которых в руках злодейство, и которых правая рука полна мздоимства (Пс. 25:9—10).

10. Так опустеет дом нечестивого, и огонь пожрет шатры мздоимства (Иов. 15:34).

11. Нечестивый берет подарок из пазухи, чтобы извратить пути правосудия (Прит. 17:23).

12. Притесняя других, мудрый делается глупым, и подарки портят сердце (Еккл. 7:7).

13. Князья твои — законопреступники и сообщники воров; все они любят подарки и гоняются за мздою; не защищают сироты, и дело вдовы не доходит до них (Ис. 1:23).

14. Горе тем, которые храбры пить вино и сильны приготовлять крепкий напиток, которые за подарки оправдывают виновного и правых лишают законного! (Ис. 5:22—23).

15. Тот, кто ходит в правде и говорит истину; кто презирает корысть от притеснения, удерживает руки свои от взяток, затыкает уши свои, чтобы не слышать о кровопролитии, и закрывает глаза свои, чтобы не видеть зла; тот будет обитать на высотах; убежище его — неприступные скалы; хлеб будет дан ему; вода у него не иссякнет (Ис. 33:15—16).

16. Так говорит Господь: за три преступления Израиля и за четыре не пощажу его, потому что продают правого за серебро и бедного — за пару сандалий (Ам. 2:6).

17. Ибо Я знаю, как многочисленны преступления ваши и как тяжки грехи ваши: вы враги правого, берете взятки и извращаете в суде дела бедных (Ам. 5:12).

18. Главы его судят за подарки и священники его учат за плату, и пророки его предвещают за деньги, а между тем опираются на Господа, говоря: не среди ли нас Господь? не постигнет нас беда! (Мих. 3:11).

19. Руки их обращены к тому, чтобы уметь делать зло; начальник требует подарков, и судья судит за взятки, а вельможи высказывают злые хотения души своей и извращают дело (Мих. 7:3).

20. «Не суди превратно тяжбы бедного твоего. Удаляйся от неправды и не умерщвляй невинного и правого, ибо Я не оправдаю беззаконника» (Исх. 23:6—7);

21. «Разбирайте тяжбы между вашими братьями; судите справедливо, будь то тяжбы между соплеменниками или тяжбы с чужаками, живущими у вас. Пусть суд ваш будет непредвзятым. Выслушивайте и сильного, и слабого; не страшитесь людей, ибо суд — от Бога» [Библия. Второзаконие 16—17].

22. «О, вы, которые суд превращаете в отраву и правду повергаете на землю!» [Книга Пророка Амоса 5:7].

23. «Бегают ли кони по скале? можно ли распахивать ее волами? Вы между тем суд превращаете в яд и плод правды в горечь» [Книга Пророка Амоса 6:12].

24. «Еще видел я под солнцем: место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда» [Книга Экклезиаста 3:16].

25. «Доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым? Давайте суд бедному и сироте; угнетенному и нищему оказывайте справедливость. Боже, суди землю. поскольку земные судьи оказались неспособны утвердить правду Божию» [Псалом 81:2, 3, 8].

Обращаясь к истории России мы видим, что институт суда начинает складываться как составная часть государственной власти еще в Древней Руси. В тот период судебная власть в государстве принадлежала князю, который отправлял правосудие сам или поручал его осуществление своим боярам или чаще всего дворцовым слугам — тиунам. В летописях часто упоминались жалобы населения на судей. «Мы знаем, — писал по этому поводу В. О. Ключевский, — что… еще в XII веке с сомнением спрашивали, какая судьба ожидает тиуна на том свете, потому что тиун несправедливо судит, взятки берет, людей мучит» [176, с. 109].

Указ царя Михаила Федоровича 1620 г. содержал запрет судьям принимать взятки, призывал население подавать челобитные о злоупотреблениях воевод [109, с. 102]. Однако заметных результатов в тот период достичь не удалось.

«Мы знаем, — писал В. О. Ключевский, — как правительство в XVI веке хлопотало о составлении таких хороших и строгих законов; знаем, что одно из главных отличий царского Судебника от великокняжеского в том и состоит, что первый, вооружаясь против несправедливости судей, нетограничивается строгим и грозным запрещением судьям дружить, мстить и брать посулы, но присоединяет к этому угрозу строго подробно определенных наказаний за ослушание. Хороши или не хороши эти законы, нельзя отвергать, что они были строги. Следовательно, главное дело было не в каких-либо законах, а в исконных привычках и условиях жизни, создавших эти привычки» [176, с. 109].

Уровень коррупции в суде был настолько высок, что порой приобретал характер политической проблемы, вызывая массовые беспорядки и даже народные восстания. Так, восстание в Москве летом 1648 г. было вызвано произволом судьи Плещеева, который был разорван возмущенной толпой на части

Поиск путей наведения порядка, утверждения законности в российских судах, предпринятый в правление Петра I, связанный с попыткой отделения суда от администрации, введением инквизиционной формы судопроизводства по всем категориям дел, также не дал положительных результатов [241].

Суд в середине XIX в. являлся наиболее отсталой, коррумпированной частью государственного механизма Российской империи, вызывавшей всеобщее недовольство. Сенатор и тайный советник К. Н. Лебедева писал в 1847 году: «человек, узнавший российское правосудие, может заболеть и помешаться, так оно отвратительно дурно» [180].

С началом судебной реформы 1864 г. наступил качественно новый этап в эволюции статуса судей. Статус судьи был существенно повышен. Поступление на должности судей в пореформенный период осуществлялось на основе принципа неравного доступа, что было в первую очередь связано с введением высокого имущественного и образовательного ценза для кандидата на должность судьи. Этот принцип был законодательно закреплен в ряде актов и был фактически направлен на преимущественное формирование корпуса судей за счет представителей высшего дворянского сословия.

Дело в том, что во второй половине XIX в., когда большая часть дворян теряла связь с землей, служба нередко становилась единственным источником дохода. В конце XIX в. на государственной службе была занята четверть всех дворян. Дворянство составляло 90% офицерского корпуса и 75% общей численности классных чиновников. Высшая бюрократия в своей подавляющей части состояла из представителей потомственного дворянства. Штатская служба в материальном плане часто была выгоднее военной [241].

Проведенная реформа об отмене крепостного права как справедливо заметил Некрасов «Кому на Руси жить хорошо»:

Порвалась цепь великая,

Порвалась — расскочилася

Одним концом по барину,

Другим по мужику!..

Влияния реформы для мужика хорошо иллюстрирует рисунок 1.

Рисунок 1 «Что ты, мужичок, на одной ноге стоишь? Да другую, вишь, поставить некуда. Везде вашей милости землица. Боюсь, еще за потраву судить будете»

В конечном итоге «ярем барщины» отменялся, на личную свободу крестьян отныне тоже никто не замахивался, но земельные наделы бывших крепостных крестьян даже уменьшились по сравнению с дореформенными временами. К тому же нередко им нарезали худшие земли…

Дворовые крестьяне, слуги (их было не более 7 процентов от всех крепостных) освобождались без наделов и усадеб, правда, должны были еще 2 года служить старым хозяевам. Многие из них так и остались прислугой, но на новых условиях, а некоторые пополнили число слободских горемык.

Что касается помещиков, то в своей массе дворянство тяжело адаптировалось к наступившим переменам, а тогдашняя приватизация проходила до боли нам всем знакомому сценарию: земля 50000 (пятидесяти тысяч) разорившихся после отмены крепостного права небогатых помещиков скупило вовсе не крестьяне, а 143, крупных помещиков, которые затем сдавали эти земли крестьянским общинам. Большая часть площади дворянских земель (75%) принадлежала крупным земельным собственникам, чьи владения были свыше 1 тыс. десятин [272].

После судебной реформы второй половины XIX века и введения в Российской империи суда присяжных казалось, что в стране может появиться вполне цивилизованная юридическая система. Однако это ощущение тут же исчезало, стоило хотя бы чуть-чуть отъехать от крупных городов. В губернских столицах, тем более в уездных городках судопроизводство протекало в прежнем русле и прежнем ритме. Сидевшие на копеечном казенном содержании судейские чиновники продолжали кормиться от щедрот спорщиков в гражданских процессах и обвиняемых по уголовным делам.

К концу 70-х годов значительная часть властной элиты разочаровалась в реформах и, наверное, особенно сильно в судебной реформе 1864 г. Причин тому много, и, пожалуй, среди основных — разочаровывающие приговоры судов по резонансным политическим и уголовным делам. Концентрированное выражение этого недовольства, равно как и план мероприятий по преодолению «недостатков» российского судоустройства и судопроизводства можно найти в докладе К. П. Победоносцева императору 30 октября 1885 г. положения которого и актуальны на современном этапе:

— «Возведенная в принцип абсолютная несменяемость судебных чинов представляется в России аномалией странной и ничем не оправданной, ибо в нашей истории не могло образоваться доныне особливое судебное сословие, крепкое знанием, преданием и опытом и связанное чувством и сознанием корпоративной чести… Под покровом несменяемости развиваются и укрепляются всякие беспорядки, происходящие от неспособности, лени, равнодушия, формализма».

— «Необходимо, и как можно скорее, пресечь деморализацию, которую распространяет в обществе публичность всех судебных заседаний, возведенная в абсолютный догмат поборниками отвлеченных начал судебной реформы», — нападал Победоносцев на одно из важнейших завоеваний судебной реформы 1864 г. принцип гласности судопроизводства. Допускаем, что в данном случае обер-прокурор Синода был недоволен тем, что залы судебных заседаний стали привлекать население не меньше, чем театры и церкви, а присутствие на судебных баталиях, на его взгляд, развращало слушателей и зрителей, подрывало моральные устои русского православного общества. «При слабости нашей общественной среды губернской и уездной, при отсутствии в ней серьезных умственных интересов, при господстве в ней привычек к праздности, ищущей развлечений и сильных ощущений, — публичное заседание по уголовному делу превращается в спектакль, недостойный правосудия; женщины, девицы и даже дети присутствуют в нервном волнении при самых возмутительных и соблазнительных сценах».

— «К сожалению, новые судебные учреждения, устремив все внимание на гарантии гражданской свободы,… оставили без внимания самые существенные потребности — порядок и безопасность; т.е. расширив и заключив в строгие формы атрибуции судебной власти, стеснили несоответственно свободу действия власти исполнительной.… Необходимо…предоставить и власти исполнительной принадлежащую ей, в круге ее, свободу действий. Этого требует настоятельно польза народная, ибо весь быт народный страдает от отсутствия безопасности и требует ограждения от лихих людей ныне во множестве гуляющих всюду под покровом гарантий, которые представляют им формы судебного производства».

— — Вольность этой профессии дошла до того, что адвокаты, эксплуатируя своих клиентов в видах личной наживы, в то же время терроризируют на суде и судей, и обвинителей, и свидетелей, возбуждая публику искусственными приемами, действующими на нервы… Давно уже пора принять меры против этого сословия, которое всюду, где ни распространялось, представляло величайшую опасность для государственного порядка» [134].

Что касается адвокатов. Что отношение к ним в России традиционно негативно в независимости от политических пристрастий.

Российский император Петр I (1672—1725) считал, что «когда адвокаты у сих дел употребляются, оные своими непотребными пространными привода-ми судью более утруждают, и оные дело только паче к вящему пространству, нежели к скорому приводят окончанию». Посетив Вестминстер-Холл (суд), Петр увидел там «законников», т. е. адвокатов, в их мантиях и париках, спросил: «Что это за народ и что они тут делают? — Это все законники, Ваше Величество. Законники! — удивился Петр. — К чему они? Во всем моем царстве есть только два законника, и то я полагаю одного из них повесить, когда вернусь домой» [186].

Петру вторил как император Николай I (1794—1855): «Кто погубил Францию, как не адвокаты?.. Кто был Мирабо, Марат, Робеспьер и другие?! Нет, пока я буду царствовать, России не нужны адвокаты, и без них проживем»; так и В. И. Ленин: «Адвоката надо брать ежовыми рукавицами, ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает» [146, 186]. Как результат, судебная система фактически была вновь поставлена под контроль государства.

Что касается отношения к суду русского народа можно выразить как в русских народных пословицах, так и творчестве писателей и поэтов:

«Дари судью, так не посадят в тюрьму.

Карман сух, так и судья глух. Не бойся вечных мук, а бойся судейских рук».

«Не бойся закона, бойся судьи. Перо в суде — что топор в лесу: что захотел, то и вырубил. Поп ждет богатого, а судья даровитого».

«Не судись: лапоть дороже сапога станет. Тяжба — петля; суд — виселица.

В суд ногой — в карман рукой. Пошел в суд в кафтане, а вышел нагишом.

Не ходи в суд с одним носом, а ходи с приносом. Земля любит навоз, лошадь — овес, а судья — принос.

Пред Бога — с правдой, а пред судьей — с деньгами».

«То-то и закон, как судья знаком.

Тяжбу завел — стал гол, как сокол.

Судьям то и полезно, что в карман полезло»;

так и дореволюционной литературе, и поэзии:

— А. В. Сухово-Кобылин, в повести «Дело» письмом своего героя: «С вас хотят взять взятку — дайте; последствия вашего отказа могут быть жестоки. Вы хорошо не знаете ни этой взятки, ни как ее берут; так позвольте, я это вам поясню. Взятка взятке рознь: есть сельская, так сказать, пастушеская, аркадская взятка; берется она преимущественно произведениями природы и по стольку-то с рыла; — это еще не взятка. Бывает промышленная взятка; берется она с барыша, подряда, наследства, словом, приобретения, основана она на аксиоме — возлюби ближнего твоего, как самого себя; приобрел — так поделись. — Ну это еще не взятка. Но бывает уголовная или капканная взятка, — она берется до истощения, догола! Производится она по началам и теории Стеньки Разина и Соловья Разбойника; совершается она под сению и тению дремучего леса законов, помощию и средством капканов, волчьих ям и удилищ правосудия, расставляемых по полю деятельности человеческой, и в эти ямы попадают без различия пола, возраста и звания, ума и неразумия, старый и малый, богатый и сирый» [303].

— Александр Пушкин, «Дубровский» «Расхаживая тяжелыми шагами взад и вперед по зале, он взглянул нечаянно в окно и увидел у ворот остановившуюся тройку; маленький человек в кожаном картузе и фризовой шинели вышел из телеги и пошел во флигель к приказчику; Троекуров узнал заседателя Шабашкина и велел его позвать. Через минуту Шабашкин уже стоял перед Кирилом Петровичем, отвешивая поклон за поклоном и с благоговением ожидая его приказаний.

— Здорово, как бишь тебя зовут, — сказал ему Троекуров, — зачем пожаловал?

— Я ехал в город, ваше превосходительство, — отвечал Шабашкин, — и зашел к Ивану Демьянову узнать, не будет ли какого приказания от вашего превосходительства.

— Очень кстати заехал, как бишь тебя зовут; мне до тебя нужда. Выпей водки, да выслушай.

Таковой ласковый прием приятно изумил заседателя. Он отказался от водки и стал слушать Кирила Петровича со всевозможным вниманием.

— У меня сосед есть, — сказал Троекуров, — мелкопоместный грубиян; я хочу взять у него имение — как ты про то думаешь?

— Ваше превосходительство, коли есть какие-нибудь документы, или…

— Врешь братец, какие тебе документы. На то указы. В том-то и сила, чтобы безо всякого права отнять имение…» [254].

История с несправедливо отобранным имением полностью взята «из жизни» — из «подлинного дела» Козловского уездного суда от октября 1832 г. [36].

— Иван Аксаков, «Присутственный день в уголовной палате» Один из «заседателей от дворянства», Алексей Александрович, служит в уголовной палате сравнительно недолго, и ему «гадко» от чтения дел и приговоров: «Там мужик обокрал другого, там мужичка какая-то ребенка подкинула, того розгами, того в Сибирь…». На что опытный товарищ дает ему добрый совет: Да Вы не читайте, так подписывайте, просто. Делайте, как я, батюшка Алексей Александрыч, оно и для совести-то спокойнее, ей богу! Ведь, по правде сказать, что толку, что Вы прочтете приговор или нет? Дела же Вы все-таки читать не станете? «Вот Вы говорите «законы, законы!» Да ведь законов-то что? Просто гибель. Да еще каждый год все прибавления да добавления; выдумали какое-то новое «Уголовное уложение», чтоб из степени в степень переводить. Ну, я Вас спрашиваю, батюшка Алексей Александрыч, досуг ли нам этим заниматься! Ведь наше дело дворянское: у вас есть крестьяне, ну, и меня бог ими не обидел. Стало, уже забота есть…» [15].

Обычаи и привычки судейских — прямое тому подтверждение: их профессиональные представления не имеют никакого отношения к законам. Так, помещик Жомов, (справедливо) обвиняемый в «продаже фальшивых рекрутских квитанций», истязаниях не только крепостных, но и гувернантки, отказавшейся вступить с ним в связь, кажется членам уголовной палаты прекрасным человеком, — потому что говорит по-французски, панибратски дружелюбен и предлагает им завуалированные взятки. И не просто «кажется» — мошенника и изверга, вина которого неоспорима, они оправдают — только на основании личной, не совсем бескорыстной симпатии и принадлежности Жомова к «благородному» сословию («Ну, как же его судить, ведь ей-богу, совестно как-то», — говорит председатель) [36].

Большинство решений по другим делам принимаются или более-менее случайным образом, или в соответствии с просьбами знакомых.

«Просила меня кузина моя… Дело у ней есть в палате, человек ее в краже попался. Так вот она и просит: нельзя ли его не наказывать, а оставить в подозрении, знаете, чтобы человек-то не пропал даром, чтобы она могла его с зачетом в солдаты отдать», — говорит гуманист Алексей Александрович, и его просьбу и подход суд единодушно одобряет: виновный все равно понесет наказание, а хозяйству польза будет [15].

Обилие законов и их запутанность были притчей во языцех и для судейских, и для власть предержащих — а также стандартным извинением полного их незнания.

— Комедия А. Н. Островского «Горячее сердце»: Градобоев (садясь на ступени крыльца). До бога высоко, а до царя далёко. Так я говорю?.. А я у вас близко, значит, я вам и судья… Как же мне вас судить теперь? Ежели судить вас по законам…

1-й голос. Нет, уж за что же, Серапион Мардарьич!

Градобоев.…Ежели судить вас по законам, так законов у нас много… Сидоренко, покажи им, сколько у нас законов.

Сидоренко уходит и скоро возвращается с целой охапкой книг.

Вон сколько законов! Это у меня только, а сколько их еще в других местах!.. И законы всё строгие; в одной книге строги, а в другой еще строже, а в последней уж самые строгие…

Так вот, друзья любезные, как хотите: судить ли мне вас по законам, или по душе, как мне бог на сердце положит…

Голоса. Суди по душе, будь отец, Серапион Мардарьич [226].

— Н. В. Гоголь в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»: «Тогда процесс пошел с необыкновенною быстротою, которою обыкновенно так славятся судилища. Бумагу пометили, записали, выставили нумер, вшили, расписались — всё в один и тот же день, и положили дело в шкаф, где оно лежало, лежало, лежало — год, другой, третий. Множество невест успело выйти замуж; в Миргороде пробили новую улицу; у судьи выпал один коренной зуб и два боковых; у Ивана Ивановича бегало по двору больше ребятишек, нежели прежде: откуда они взялись, бог один знает! Иван Никифорович, в упрек Ивану Ивановичу, выстроил новый гусиный хлев, хотя немного подальше прежнего, и совершенно застроился от Ивана Ивановича, так что сии достойные люди никогда почти не видали в лицо друг друга, — и дело все лежало, в самом лучшем порядке, в шкафу, который сделался мраморным от чернильных пятен» (69) (Рис. 2).

— Русский фольклор — рассказ «Шемякин суд», в котором главный герой — взяточник-судья: «А судья послал к ответчику своего человека, чтобы он спросил о трёх свёртках, которые бедняк показывал судье. Бедный вытащил камень. Шемякин слуга удивился и спросил, что это за камень. Ответчик объяснил, что если бы судья не по нему судил, то он бы его ушиб этим камнем. Узнав о грозившей ему опасности, судья очень обрадовался, что судил именно так. И бедный, радуясь, пошёл домой» [51].

— А. С. Пушкин в контексте сущности судебного процесса, где никто никого не слушает (Рис. 3):

Глухой глухого звал к суду судьи глухого,

Глухой кричал: «Моя им сведена корова!» —

«Помилуй, — возопил глухой тому в ответ: —

Сей пустошью владел еще покойный дед».

Судья решил: «Чтоб не было разврата,

Жените молодца, хоть девка виновата».

Рисунок 3

Картину коррупции в России XVIII—XIX вв. вообще и в судах в частности и постоянных, но фактически безуспешных попыток борьбы с нею русских государей представил российский историк и публицист П. Берлин: «Через всю нашу историю, лишь меняя форму, увеличивая и уменьшая размеры, тянется колоссальное взяточничество, которым пользуются как отмычкой к казенным сундукам». Причину безуспешности борьбы и неизбывности русского взяточничества Берлин видел в следующем: «В то время, как на протяжении XVIII и XIX веков правительство одной рукой энергично и бесплодно искореняло взяточничество, другой рукою оно столь же энергично, но уже вполне успешно насаждало условия, рождающие новое поколение лихоимцев». А всепроникающий и системный характер взяточничества и казнокрадства объяснял следующим: «Этим путем (щедрой раздачей богатств знати. — Ю. Н.) прочно закладываются психологические основы взяточничества и казнокрадства. Высшие слои приучались эксплуатировать привилегированное политическое положение с целью экономического обогащения. А за этим тонким слоем сановников лежал более широкий слой чиновников, которые, глядя, как обогащается знать, угодничая и прислуживая — в свою очередь наживались путем вымогательства и угроз по отношению к подчиненным» [35].

Красноречивое свидетельство ситуации с коррупцией в Российской империи приводит С. Довлатов: «Двести лет назад историк Карамзин побывал во Франции. Русские эмигранты спросили его: „Что, в двух словах, происходит на родине?“ Карамзину и двух слов не понадобилось. „Воруют“, — ответил Карамзин» [83].

Не менее яркой и образной характеристикой российской коррупции может служить и крылатое выражение М. Салтыкова-Щедрина: «Когда и какой бюрократ не был убежден, что Россия есть пирог, к которому можно свободно подходить и закусывать? Никакой и никогда!» [230].

Возможно, именно многовековая усталость от повальной судейской коррупции и заставила население новой, советской России поверить в то, что большевики, которые смели до основания всю прежнюю правовую систему, создадут другую, где будут судить, по справедливости, а не по размеру кошелька.

1.2 Судебная система в СССР

Советское государство столкнулось с проблемой коррупции практически сразу же после своего появления. Так, в декабре 1917 года в Петрограде член следственной комиссии ревтрибунала Алексеевский практически открыто вымогал 5 тыс. рублей у директора ресторана «Медведь» за освобождение его предшественника. Уже в мае 1918 г. был опубликован декрет «О взяточничестве» [91]. Данное преступление каралось «лишением свободы на срок не менее пяти лет, соединенным с принудительными работами на тот же срок». Покушение на дачу взятки рассматривалось как оконченное преступление. К отягчающим обстоятельствам были отнесены особые полномочия служащего, нарушение служащим своих обязанностей, вымогательство взятки. В дальнейшем борьбе с этим видом преступления уделялось существенное внимание. Так, согласно декрету «О борьбе со взяточничеством» была введена конфискация имущества [91]. УК РСФСР 1922 г. был дополнен ст. 114 для борьбы с коррупцией [260]. Более того, Уголовный кодекс 1922 года предусматривал за это преступление расстрел [138].

Но коррупцию побороть не удалось. Более того, взятки практиковались в тех органах, которые должны были с ней бороться, в том числе в органах юстиции.

Таким образом, несмотря на то, что взяточничество в Советской России признавалось контрреволюционной деятельностью и Уголовный кодекс 1922 года предусматривал за это преступление расстрел, в судебную систему и правоохранительные органы коррупция благополучно перекочевала из царской России, продолжая свое существование и развитие буквально с первых дней советской власти.

После гражданской войны оказалось, что у судей есть огромное преимущество перед другими представителями правоохранительно-карательного сообщества. Они могли налагать штрафы за действительную или мнимую вину. А многие торговцы и самогонщики готовы были кормить и поить судей, чтобы избежать разного рода неприятностей. Причем картина не изменилась даже после введения НЭПа и появления в стране относительной финансовой стабильности.

В 1926 году, например, ОГПУ сообщало в ЦК о злоупотреблениях судей:

— Орловская губ. Нарсудья Ромскойвол. Фридман пьянствует, грубо обращается с посетителями. Однажды заставил двух женщин просидеть 4 часа в уборной за то, что они разговаривали в зале суда.

— Гомельская губ. В с. Красная Гора Клинцовского у. приехал из Клин-цов судебный исполнитель Гарист взыскать по суду с гр-на Шевцова, компаньона частного кожевенного завода, некоторую сумму денег. Гарист взыскания не произвел и вечером пьянствовал в доме Шевцова.

— Мариупольский округ. Секретарь нарсуда Берестовского района Грандель, бывший махновец, осужденный к 5 годам заключения и освобожденный по амнистии, занимается систематическим пьянством.

— Запорожский округ. Нарсудья Балаковского района налагает штрафы за всякие пустяки. Был случай, когда нарсудья оштрафовал одного крестьянина на 50 руб. за то, что тот стукнул сапогом о пол. Когда оштрафованный спросил о причине наложения штрафа, судья оштрафовал его еще раз на ту же сумму.

— Урал. 5 мая. Крестьяне с. Шатрово выражают недовольство нарсудьей Статищевым, который во время поездки по району для разборки судебных дел пьянствовал, учинил драку с защитником Ларионовым и секретарем Ломовских.

— Тюменский округ. Нарсудья Личинского района за одно и то же преступление зажиточных штрафует на 25 руб., середняков на 130 руб.

— В с. Емуртла Тюменского округа нарсудья 15-го участка грубо относится к свидетелям и не учитывает психологии последних. Получая ответ не, по существу, сразу грубо «обрезает» говоривших, отчего те окончательно путаются и ничего не могут ответить.

— Каменнобродская стц. Секретарь народного судьи за растрату в 150 руб. арестован и находится под стражей, как пытавшийся бежать из Каменнобродского района.

— Донской округ. 15 мая. Секретарем нарсуда 14-го участка Мечетинского района является ДемченковМ. С. В бытность свою секретарем нарсуда в стц. Кагальницкой Батайского района он неоднократно воровал из своей же камеры вещественные доказательства, самогон и другие вещи. За Демченковым числится ряд других преступлений.

— Ульяновская губ. Народный судья с. Козловки Ардатовского у. Наумов сильно пьянствует. На масляной неделе200 вышеуказанный Наумов совместно с другими лицами, напившись пьяными, открыли стрельбу из револьверов.

— Население Троицкой вол. Сызранского у. недовольно поведением нарсудьи Токарева, так как последний пьянствует и в нетрезвом состоянии бывает на судебных заседаниях.

— Амурская губ. 5 июня. В с. Ново-Воскресеновка Амурско-Зейского района нарсудья 1-го участка Ершов пьянствовал у спекулянтки и контрабандистки Карчемкиной. После попойки Карчемкина пьяная ездила верхом на нарсудье, об этом стало известно всей деревне.

К судейским работникам применяли самые разнообразные меры наказания. В том же обзоре говорилось: «Майкопский округ. За 9 месяцев сменено 10 народных следователей, из которых предано суду: 4 — уголовному, 4 — дисциплинарному, 2 сняты как несоответствующие своему назначению. Калужская губ. За период январь — февраль 1926 года привлечено к ответственности по различным статьям 13 работников нарсуда. Кроме того, за тот же период отстранено от должности 13 человек» [230].

Особенно был знаменательный процесс 1924 года ленинградских судебных работников. Выступавший на процессе обвинителем прокурор Верховного суда Андрей Вышинский так описывал преступления судей:

«Следователи и народные судьи Сенин-Менакер, Кузьмин, Шаховнин, Михайлов, Копичко, Васильев, Елисеев, Демидов, Флоринский и Гладков вошли в связь с нэпманами и различными преступными элементами, заинтересованными в прекращении своих дел, находящихся в производстве этих судебных работников.

Указанные выше следователи и судьи занимались систематическими попойками и кутежами. Во время этих попоек и кутежей, тут же на месте, судебными работниками, при участии тех же нэпманов, составлялись постановления о незаконном освобождении арестованных по разным делам лиц и достигалось соглашение о незаконном прекращении самих судебных дел…».

Учитывая, что среди судебных работников, были коммунисты, Вышинский деле акцент на политическом аспекте данной ситуации: «Сорок два человека сидят здесь перед нами… Вот первая группа преступников — получатели взяток — 15 судебных работников, и среди них есть коммунисты. Вторая группа — посредники — 10 человек, и среди них есть тоже коммунисты. Получают „коммунисты“, посредничают „коммунисты“. Конечно, коммунисты в кавычках… на деле — маленькие, грязненькие, развратные обыватели».

С особенной страстью Вышинский обличал на процессе обвиняемого Копичко и его любовницу: «Боннель — это известная петербургская великосветская кокотка, соблазнившая одного из коммунистов, «перестроившаяся» на соответствующий лад и воскресившая под покровительством этого так называемого коммуниста развратные нравы бывшего петербургского или петроградского «общества»…

Этот «коммунист» — подсудимый Копичко, бывший следователь губернского суда. Расстрелять его нужно за одну связь с этой кокоткой, вертевшей следственной работой Копичко!.. Копичко торговал своим судейским званием. Он продавал себя проститутке. Совесть судейскую продавал… Я требую сурового наказания, беспощадного наказания, которое разразилось бы здесь грозой и бурей, которое уничтожило бы эту банду преступников, посягнувших на честь судейского звания, запятнавших своими преступлениями великое имя советского судьи. Я требую беспощадного приговора» [87].

В результате 17 обвиняемых были приговорены к высшей мере социальной защиты — расстрелу, 8 получили по десять лет с последующим поражением в правах, а остальные отделались более мягкими приговорами.

Но никакие меры наказания не помогали. Судьи продолжали пить и брать подношения. «Вымогали даже продовольственные карточки» и к концу 1920-х годов руководство страны сочло, что судейский корпус нужно очищать от дореволюционных писарей и секретарей, при царизме привыкших брать взятки, после 1917 года вступивших в партию и разлагающих советские судебные органы. Суды решили «орабочивать», направляя на судейские должности большевиков-пролетариев от станка [279].

Председатель Владимирского губернского суда В. Кефалиди — писал: «В органах юстиции можно встретить на ответственных должностях руководителями бывших волостных писарей и лиц, ранее работавших по писарской части в полиции, у земских начальников, в окружных судах и у мировых судей. Эти работники, по моему мнению, являются, безусловно, деклассированными, а если учесть, что они собой представляли до 1917 года на этой работе — а мы с Вами знаем их (это в отношении нечистоплотности), — то станет ясно, что пускать их на судебную работу не следовало бы. Все они пришли к нам в партию после 1917 года. Имеет место до сих пор в органах юстиции протекционизм, дружество и, если грубо можно выразиться, собутыльничество; это последнее наносит чрезвычайный удар и партии, и Советской власти.

До сих пор мы наблюдаем, как лица, выброшенные из органов юстиции одной губернии или области, направляются на ту же работу в другую губернию, в другую область; это ведет нас к быстрому разложению аппарата той местности, куда прибывает выброшенный. Необходимо сейчас же начать строго пересматривать весь состав суда и прокуратуры и снять с работы руководящий состав суда и прокуратуры, ранее работавший при царском самодержавии волостными писарями, писарями полиции, окружных судов и т. д.».

В подтверждение своей правоты он писал: «Я — работник суда в течение 10 лет, с первых дней его организации. Председательствуя в трибунале и суде, я достаточно изучил все его болячки. В губерниях Курской, Брянской, Орловской и ныне Владимирской, где я работал и работаю, гнойников не было, а это вот почему: стоит только председателю суда и прокурору взяться за выпивку — не надо даже систематического пьянства, как сейчас около него сгруппируются члены суда, пом. прокурора, несколько партийцев других организаций, и к ним сейчас же примкнет пара членов коллегии защитников, которым на руку это.

Защита окружена нэпманской и антисоветской публикой, подготовит несколько проституток, а там вам — и розовый букет со всеми прелестями гнойника. Я в этой части являюсь трезвенником и, к стыду, сказать, получал неоднократно упреки даже со стороны некоторых ответственных товарищей из Наркомюста, упрекавших меня в том, что я за рюмку водки выбрасываю из суда.

Да, сознаюсь, и в будущем также буду делать, ибо я считаю, что судьи, которым вверены партией и властью миллионы людей, должны быть безусловно кристаллически-чистоплотными, трезвыми, иначе он судить других не имеет права» [119].

Уже к 1934 году стало очевидным, что новый эксперимент не принес желаемого результата. Для проведения указаний партии и правительства в жизнь судьям-выдвиженцам не хватало ни знаний, ни квалификации. В 1934 году ЦК принял директиву об улучшении кадров судейских работников, а к процессу очистки судов решили привлечь комиссию советского контроля.

Ее глава Николай Антипов в сентябре 1935 года докладывал о результатах проделанной работы: «Директива ЦК ВКП (б) от 10.VII — 34 г. о замене несоответствующих своему назначению судебных работников выполняется неудовлетворительно. По РСФСР, в порядке указанной директивы, по неполным данным, снято 12% народных судей, однако это обновление очень далеко от фактической потребности. Мероприятия органов юстиции по подготовке новых и повышению квалификации имеющихся кадров ни в какой мере не отвечают потребностям… Наркомюст РСФСР не знает даже, какое количество судей охвачено переподготовкой в порядке специального постановления Совнаркома от 5 марта 1935 г…

Краевые и областные партийные организации очень мало занимались судебными кадрами, выделяли на эту работу политически слабых, второстепенных работников. В результате подбор судебных кадров, особенно народных судов, остается крайне неудовлетворительным; многие народные судьи политически и юридически совершенно безграмотны, а в подавляющем большинстве — малограмотны. При удовлетворительном социальном и партийном составе судей (в народных судах РСФСР — 91% и в краевых, областных и главн. судах — 95% — члены и кандидаты ВКП (б), совершенно неудовлетворительным является состав судей по их правовой подготовке: 48% народных судей по РСФСР не имеют никакой правовой подготовки, при этом свыше 41% не имеет практического стажа судейской работы» [94].

Разочаровала комиссию советского контроля и политическая подкованность судей: «Неудовлетворителен состав судей и по политической подготовке, — говорилось в докладе Антипова. — Проверкой установлено наличие среди них людей совершенно безграмотных…

Народный судья Воронцово-Александровского района Лебедев не читает даже газет. Лебедев не знал о постановлении июньского Пленума ЦК ВКП (б) об уборочной кампании и хлебопоставках. К союзным республикам Лебедев относит «Карачай, Татарию, Азербайджан» и добавляет: «остальных не помню»… Лебедев, который должен судить за невыполнение госпоставок, считает, что в молокопоставках обязан участвовать каждый колхозный и единоличный двор, независимо от наличия коровы. Нарсудья Александровского района (Сев. Кавказ) Засыпкин также не читал постановления Пленума ЦК. Этот судья не знает закона о зернопоставках, о сельхозналоге, не имеет представления о новом уставе сельскохозяйственной артели… Нарсудья Зануда (Куйбышевский край) газет не читает, 23.VIII не знал о конгрессе Коминтерна… Судья Никитин (Куйбышевский край) не знает закона о борьбе со спекуляцией, утверждал, что закон об охране общественной собственности касается также хулиганства» [95].

Но более всего проверяющие были поражены тем, какие приговоры выносят судьи подобного профессионального и интеллектуального уровня: «Неграмотность народных судей приводит к тому, что до 40—60% вынесенных ими и обжалованных приговоров отменяется и заменяется вышестоящими судами. По РСФСР в целом оставлено в силе без изменения только 61% обжалованных приговоров нарсудов. Многие приговоры настолько возмутительны по содержанию, что трудно сказать, являются ли они результатом неграмотности и политического недомыслия судей, или сознательным созданием материалов для антисоветской агитации. Несколько фактов:

Народный суд Пропойского района (БССР), рассматривая дело по обвинению председателя колхоза в халатном отношении к своим обязанностям, записал в приговоре: «В организовавшемся в 1930 году колхозе им. Егорова, вследствие малого количества хозяйств в колхозе и незаинтересованности населения в колхозном строительстве, нежелания совместной колхозной жизни, был целый ряд недостатков и злоупотреблений, направленных на развал колхоза».

Лунинский нарсуд (Куйбышевский край) по делу об алиментах вынес именем РСФСР такое решение: «Принимая во внимание, что Вахтина, имея 40 лет, незамужняя и крайне непригодной личности для полового сношения с тов. Цаплиным… Вахтиной и Цаплину в признании отцовства отказать».

Водотранспортный суд Камского бассейна (Свердловск, судья Басаргин) осудил капитана Ростовщикова за разложение команды, хищения и виновность в авариях — к 3-м годам лишения свободы, но дополнил приговор словами: «Учитывая, что Ростовщиков, в силу слабости и склонности к пьянству и в силу привычки напиваться во всякое время по своему жизненному укладу, в порядке ст. 53 Уголовного Кодекса лишение свободы заменить условным осуждением». Этот же судья, разбирая дело по обвинению Балогурова и др., признал их виновными в авариях и приговорил к исправительным работам, но на этот раз сделал скидку на трезвость: «Принимая во внимание, что аварии совершены в трезвом виде»».

Но еще больше комиссию советского контроля возмутило то, что судьи-выдвиженцы не хуже предшественников научились злоупотреблять служебным положением: «Отдельные звенья судебного аппарата оказались засоренными преступными элементами. Приводим несколько примеров из многочисленных фактов:

— В Куйбышевском крае в течение года из 117 нарсудей 27 судей (или 23%) сняты с работы за разные злоупотребления, причем 14 нарсудей отданы под суд. Как показала проверка, судебный аппарат Куйбышевского края и сейчас засорен элементами, дискредитирующими советский суд.

— Нарсудья Порозов (Челябинская обл.), будучи судьей в Уфалейском районе, присваивал себе вещественные доказательства, делал приписки в приговорах и т. п., снова работает в другом районе.

— Нарсудья Миньярского р-на (Челябинская обл.) Денисов систематически пьянствовал, занимался взяточничеством, присваивал вещественные доказательства, уничтожил уголовное дело и т. д».

Как отмечалось в докладе Антипова, для пресечения судейского взяточничества и прочих безобразий не делалось практически ничего:

«Краевые суды в большинстве случаев знают о фактах засоренности аппарата и совершенных судьями преступлениях, но относятся к ним примиренчески. Например:

— Нарсудье Фролову, имеющему 10 взысканий, крайсудом дана 20 февраля 35 г. такая характеристика: «Фролов по отдельным делам допускает ряд ошибок или в сторону перегибов, или в сторону недогибов. Судья средний. Надлежит оставлению». Через месяц после этой «аттестации» выяснилось разложение Фролова, связь его с чуждым элементом и ряд совершенных им, будучи судьей, преступлений. Фролов предан суду»

Партия и правительство снова взялись за исправление положения, поиск и подготовку квалифицированных кадров, а в 1938 году провели судебную реформу. Но результат оказался тем же, что и прежде [127].

Во время Великой Отечественной войны была организована кампания по борьбе со взяточничеством в органах советской юстиции. Прокуратура СССР с 1943 г. собирала материалы на судей-коррупционеров. Статистика отражает постепенный рост корыстных преступлений среди работников юстиции. В 1943 г. в РСФСР были возбуждены уголовные дела в отношении 70 народных судей, в 1944 г. — в отношении 106 судей. Из них 50—90% преступлений были связаны с получением взятки или присвоением вещественных доказательств.

Всего за взятки были привлечены (дела дошли до суда) в 1942 г. — 5 судей, в 1943 г. — 15 судей, в 1944 г. — 30 судей. В числе прочих стали попадаться члены региональных судов, например заместитель председателя ВС Дагестанской АССР Ш. Камилов [л. 82—85, 205]. В ноябре 1944 г. Прокуратура СССР арестовала 4 народных судей Москвы и 3 секретарей судов. По делу судьи Ивановой были арестованы 14 человек. В 1944 г. в Таджикистане к уголовной ответственности привлечены 8 работников юстиции. В Казахстане в том же году за злоупотребления сняты и арестованы 5 судей, в Белоруссии — 3 судьи, в Грузии — 5 судей, в Киргизии — 4 судьи, в Узбекистане — 15 судей, в Украине — 51 судья [л. 1—2, 205].

После войны рост числа зафиксированных преступлений коррупционного характера среди советских судей продолжался. В начале июня 1948 года консультант Верховного Суда (ВС) РСФСР К. Т. Попов в нарушение установленного порядка принял жалобу гражданки Гладковой по уголовному делу и проявил к нему повышенный интерес. На этом деле Попов и был пойман. Он изобличил других взяточников. С этого момента аресты работников юстиции приобрели характер кампании.

В 1945 г. — 12 судей. В первом полугодии 1946 г. в РСФСР были отозваны за злоупотребления 45 народных судей и 1 член облсуда. В июле 1946 г. из Косулинского района Курганской области по непригодности была отозвана народный судья Орлова. На ее место был избран Шерстнев. Он проработал 10 дней и был арестован за взятки. На его место был избран Епанчинцев. Через несколько дней он был отозван как морально разложившийся. В 1948 г. в Курганской области были сняты 5 народных судей, в том числе двое за взятки, двое за пьянство [127].

Характер коррупционных преступлений в связи с низким уровнем жизни населения СССР проявлялся зачастую в натуральных формах. Многие народные судьи бесплатно брали животных, продукты в колхозах. Они получали на предприятиях и учреждениях товары, одежду, «премии», а также незаконно прикреплялись к ОРСам. Учащались факты пьянок судей с родственниками обвиняемых [235 л. 45—55; 88]. Факты бытового разложения отражали общую обстановку морального распада и способствовали коррупции. Частично коррумпированными были также управления Минюста в регионах. В 1947 г. были сняты 17 начальников УМЮ и 16 председателей областных судов.

Особой чистоплотностью отдельные руководители УМЮ не отличались. Например, начальник УМЮ Кустанайской области Шумской приобрел «для УМЮ» из конфискованного имущества лошадь, корову, 2 быков, 38 оконных штор, 2 баранов и присвоил их себе (235 л. 7). 6 августа 1947 г. уполномоченный Комиссии партийного контроля (КПК) по Куйбышевской области Кошев составил обширную записку «О недостатках в работе народных судов и прокуратуры Куйбышевской области». По данным уполномоченного, «отдельные судьи берут взятки».

Начальник Управления Минюста (УМЮ) этой области Пантелеева на сигналы о плохой работе народных судей не реагировала и никаких мер не принимала. Народный судья г. Куйбышева Лысковцев систематически брал взятки. Всего он «собрал» 37 500 руб. Обком партии в декабре 1945 г. объявил Пантелеевой выговор. Записка КПК поступила в МЮ СССР и Генеральную прокуратуру СССР. Только после этого были отозваны трое судей и несколько судей наказано [88, 145—152].

К лету 1948 г. прокуратура выявила факты взяточничества в ряде народных судов, в Московском горсуде, Киевском областном суде, Краснодарском краевом суде, ВС РСФСР и ВС СССР. Прокуратура, в частности, выявила преступные организации судей. В качестве основных посредников при получении взяток выступали адвокаты. В 1947 г. и первом полугодии 1948 г. только в Москве были арестованы 111 человек, в том числе 28 судей, 8 адвокатов, 5 юрисконсультов.

Однако старт настоящей кампании по разгрому судебных преступных кланов начался после смещения с должностных постов подозреваемых во взятках председателя ВС СССР И. Т. Голякова, министра юстиции СССР Н. М. Рычкова.

Из доклада прокурора СССР Григория Сафонова руководству страны следовало, что вся советская судебная система снизу доверху поражена коррупцией: «Докладываю, что за последнее время Прокуратурой СССР вскрыты многочисленные факты взяточничества, злоупотреблений, сращивания с преступными элементами и вынесения неправосудных приговоров и решений в судебных органах Москвы, Киева, Краснодара и Уфы. Расследованием установлено, что эти преступления совершались в различных звеньях судебной системы, а именно в народных судах, Московском городском суде, Киевском областном суде, Краснодарском краевом суде, Верховном суде РСФСР и, наконец, в Верховном суде СССР… Хотя следствие по этим делам еще далеко не закончено, однако только по Москве арестовано 111 человек, в том числе: судебных работников — 28, адвокатов — 8, юрисконсультов — 5 и прочих — 70».

Описание судейской коррупции Сафонов начал с Мосгорсуда: «По этому делу арестована группа бывших членов Мосгорсуда, а именно: Гуторкина, Обухов, Праушкина и Чурсина, которая в течение последних двух лет являлась членом Верховного суда СССР, а также народные судьи Короткая, Бурмистрова и Александрова. Кроме того, арестован бывший председатель Московского городского суда Васнев. Как установлено следствием, все эти лица систематически, на протяжении нескольких лет, получали взятки по судебным делам, а также совершали всякого рода злоупотребления, причем были связаны между собой в своей преступной деятельности.

Из них наиболее активную роль играла Чурсина, как в период ее работы в качестве члена Московского городского суда, так и в дальнейшем, когда она была избрана членом Верховного суда Союза ССР. Будучи сожительницей председателя Московского городского суда Васнева, Чурсина, связанная с ним по преступной деятельности, получала взятки как непосредственно от лиц, обвинявшихся в различных преступлениях, так и при помощи посредников. За взятки выносились явно неправосудные определения и приговоры, по которым различные преступники, главным образом расхитители социалистической собственности и спекулянты, полностью или частично освобождались от наказания. Так, например, бывший коммерческий директор «Мосвинводторга» Николаев был освобожден от наказания за взятку, причем весь состав судей, вынесших незаконное определение о его освобождении, в лице Чурсиной, Гуторкиной, Праушкиной, а также секретаря Фесенко в тот же день пошли в гости к Николаеву, на квартире которого была организована пьянка. Спекулянты Симонишвили и Антоневич за взятку были освобождены с помощью Гуторкиной от наказания (они были правильно осуждены нарсудом к 5 годам лишения свободы). После освобождения за счет этих преступников была устроена пьянка, во время которой судья Гуторкина вступила в половую связь с подсудимым Симонишвили.

Характерно, что перечисленные лица являлись не только получателями взяток, но и посредниками в передаче взяток другим судебным работникам. Так, например, Гуторкина, которая была связана с бывшим адвокатом Сендеровым, была посредницей в передаче им взятки в сумме 15 000 руб. Чурсиной и Обухову. В свою очередь, Чурсина была посредницей в передаче взяток членам горсуда Обухову, Праушкиной, а также народным судьям Короткой и Васильевой. Кроме того, по делу своего сожителя Лебеля Чурсина сама выступила в роли взяткодателя, вручив от себя взятку в сумме 5000 руб. народному судье Александровой. В 1946 году Чурсина явилась посредницей в передаче взятки бывшему заместителю начальника Управления судебными органами Министерства юстиции РСФСР Давыдовой.

Как установлено расследованием, бывший председатель Московского горсуда Васнев был тесно связан с директорами торговых магазинов Карахановым, Чхеидзе, Егоровой, Лапинской, Барамидзе, Борисовой, Спиридоновым и др., а также с директорами ресторанов Швырковым, Сидоровым, Сташадзе, Смирновым, Шараповым и другими. Перечисленные лица систематически обращались к Васневу по уголовным делам, возбужденным против них, а также против их родственников и знакомых. В связи с этими обращениями Васнев, используя свое служебное положение, давал незаконные установки судьям, рассматривавшим эти дела.

Так, в 1943 году по указанию Васнева Московский горсуд под председательством осужденного за взяточничество члена горсуда Халина переквалифицировал действия некоего Чертова, обвинявшегося в крупных хищениях мануфактуры по закону от 7 августа 1932 г., на ст. 109 УК, и ровно через 3 месяца вообще освободил его от наказания со снятием с него судимости. После этого Васнев систематически пьянствовал с Чертовым и дал незаконное приказание о возвращении ему отобранных при обыске денег и ценностей, хотя Чертов не возместил ущерба, причиненного им государству. Васнев неоднократно понуждал к сожительству молодых женщин, обращавшихся к нему по судебным делам. Всего по делу Московского городского суда арестовано 49 человек, из них 10 бывших судебных работников, 4 адвоката, 18 взяткодателей и 17 посредников. Большинство арестованных призналось в совершенных ими преступлениях. Расследование продолжается».

Более того, на основании информации Е. Жирнова, который в свою очередь опирается на докладную записку Генерального прокурора Сафонова о деле Мосгорсуда констатирует, что судьи опустились до того, что сами выступали посредниками в передаче взяток, отказавшись от «услуг» адвокатов.

По делу Московского городского суда были арестованы члены суда: Гуторкина, Обухов, Праушкина и член ВС СССР В. Чурсина, а также народные судьи Короткая, Бурмистрова и Александрова. Арестовали и Председателя Московского горсуда А. Васнева. Одним из наиболее активных участников «группы», как показано выше, была В. Чурсина. За взятки выносились неправосудные определения и приговоры. Судьи пьянствовали на квартирах у подсудимых, получали взятки от оправданных лиц — Николаева (Мосвинводторг), Симонишвили, Антоневича, Голубева и др. А. Васнев был тесно связан с директорами магазинов и ресторанов Москвы, которые обращались к нему с просьбами по уголовным делам, возбужденным против их родственников и знакомых. А. Васнев давал незаконные указания судьям, рассматривавшим эти дела.

Необходимо отметить, что А. Васнев был лично предан бывшему министру Н. Рычкову. Следствие длилось с февраля 1948 г. по июнь 1949 г. Процесс по делу А. Васнева и других прошел в июне 1949 г. Дело рассматривалось особым присутствием ВС СССР. По материалам расследования проходили 34 человека. А. Васнев был осужден к 10 годам лишения свободы. После освобождения в марте 1953 г. он добивался реабилитации, но в этом ему было отказано [300: 387; 94: 62].

Главным же организатором системы взяточничества в ВС СССР был заместитель председателя А. П. Солодилов. Основным посредником при получении взяток являлась адвокат Б. С. Радчик. При аресте у Радчик было обнаружено 300000 руб. Радчик полностью признала свою вину. А. П. Солодилов, получая бесплатно различные строительные материалы, построил себе большую дачу. А. П. Солодилов был отстранен от работы и застрелился. По делу были арестованы старший консультант ВС СССР Сафронова, работник АФУ ВС СССР Володарчик, начальник отдела судебного надзора ВС СССР Уманская, помощник Председателя ВС СССР Л. Н. Кудрявцев, референты Ивановская, Шапошникова.

Генеральный прокурор СССР докладывал по данным фактам следующее: «Факты взяточничества, злоупотреблений, незаконного освобождения от наказания лиц, осужденных за разные преступления, вскрыты и в Верховном суде СССР. Бывший заместитель председателя Верховного суда СССР по общим вопросам Солодилов получал взятки от адвоката Радчик, арестованной по этому делу. От нее по судебным делам Островской, Таранова, Кузнецова и др. Солодилов получил в виде взяток 22000 рублей. Радчик занималась незаконной адвокатской практикой, последнее время нелегально, без прописки проживая в Москве. При обысках у нее обнаружено свыше 300000 рублей. Признав преступления, совершенные ею, Радчик на следствии сказала: «Преступления совершались мною совместно с заместителем председателя Верховного суда СССР Солодиловым… Получая деньги, он давал благоприятные направления для осужденных по тем делам, с которыми я как адвокат обращалась к нему».

В своей преступной деятельности Солодилов, помимо Радчик, был также связан со старшим консультантом Верховного суда СССР Сафроновой, арестованной Прокуратурой СССР. На квартире Сафроновой Солодилов вступил в половую связь с некоей обратившейся к нему на приеме с жалобой Ремизовой, состоящей под судом за мошенничество, с торговым работником Шашиной, имевшей судебное гражданское дело, и целым рядом других женщин. Сафронова по этому вопросу показала: «Солодилов, будучи знаком с моим мужем, во время болезни мужа и после его смерти избрал мою квартиру для встреч со многими женщинами. Из сотрудниц Верховного суда СССР он встречался у меня с Шаминой (так в документе. — „Власть“), Денисовой. Кроме того, Солодилов встречался с некоторыми женщинами, которых я не знаю, но помню следующие имена: Берта, Зина, Катя. Разных женщин бывало с ним человек 15, не меньше».

Помимо Радчик и Сафроновой Солодилов был связан в своей преступной деятельности с бывшим сотрудником АФУ Верховного суда СССР Володарчик, в прошлом дважды судившимся. Володарчик занимался добыванием разных материалов для строительства дачи Солодилова, причем получал эти материалы без нарядов, а иногда и бесплатно через работников хозяйственных организаций, дела на которых проходили в Верховном суде СССР.

Помимо Солодилова и Сафроновой вскрыта преступная деятельность и других работников Верховного суда СССР, также арестованных по этому делу, — начальника отдела судебного надзора Уманской, помощника председателя Верховного суда СССР полковника Кудрявцева, старшего референта Ивановской и референта Шапошникова. Член Верховного суда СССР Чурсина, выдвинутая на эту работу из Мосгорсуда, осуществляла и в новой должности свою преступную деятельность, будучи связана в получении взяток с Сафроновой и Уманской, а также продолжая преступную связь с рядом членов Московского горсуда и народных судей разных районов города Москвы… Расследование по делу группы работников Верховного суда СССР продолжается» [94, 95, 127].

Конец ознакомительного фрагмента.