Пристанище

Игорь Колосов

Для большинства жителей одинокого поселения некий Корабль, оставшийся за Белым Пиком, давно превратился в миф, в веру отцов. Однако молодой охотник Назар, несмотря на скептицизм напарника Антона, верит, что Корабль существует в реальности: на Нем можно вернуться домой, где жили далекие предки. Когда глава поселения смертельно заболевает, Антон с помощниками захватывает власть. Назар вместе с Линдой, к которой неравнодушен не только он, но и Антон, а также с другом Кириллом отправляется в путь. Их будут преследовать. Им нельзя идти по ночам из-за местных хищников. Защитой послужат считанные места, до которых засветло можно добраться лишь бегом.

Они идут друг за другом сквозь мглу и снег. Три десятка людей: мужчины с заплечными мешками и вещами в руках, женщины и несколько закутанных детей — матери несут их на руках. Низкая температура, осатаневший ветер — отворачиваться бесполезно. Черно-белые вершины по обеим сторонам ущелья призрачны из-за снежной круговерти, как и спина впереди идущего. Местами снег доходит до пояса. Продвижение, и без того медленное, угасает — так существо затихает после смертельной раны. Путников сопровождает группа убийц: тьма, мороз, снег и ветер.

Одна из женщин задерживается — ребенок выскальзывает из рук. За ней замирают остальные, колонна стопорится. Люди вытягивают шеи, оглядываются. Отчаяние на лицах, никто не пытается заговорить. Тем удивительнее получается ропот, волной идущий по группе, даже завывающий ветер не заглушает его.

К замершей колонне спешат двое — мужчины, заплечных мешков нет, руки свободны. Лица красные — работа ветра. Один из них — первый — пытается что-то сказать. Не может — задыхается от бега. Второй нагоняет его, кладет руку на плечо. Оба останавливаются, поддерживая друг друга.

— Внизу долина! — кричит первый. — Там нет снега!

Второй подхватывает крик:

— Спасены!

1

По лесной тропе медленно продвигались двое — молодые, в одинаковых коротких охотничьих куртках, лица насторожены, в руках арбалеты, у обоих за спиной по колчану коротких стрел — бельтов, на поясе — по ножу.

Антон — бритая голова, коренастый, широкоплечий и светлокожий — выдвинулся слегка вперед. И замер. Встал и Назар, перевел взгляд с зарослей на спину товарища. Чуть выше и смуглее Антона, не такой мощный, но крепкий, жилистый, на затылке заплетенный хвост волос, Назар ждал, догадавшись, что напарник по охоте что-то услышал. Своеобразное чутье позволяло ему выследить Мясоноса даже в плохой день, когда не попадалось ни одного следа.

Назар заметил, что Антон смотрит под ноги. Антон присел, и Назар оказался рядом.

— Есть! — Антон улыбнулся одними губами. — Я ж говорил, он где-то рядом.

Гигантский отчетливый след казался свежим. Взрослый Мясонос. Туша позволит целому поселению пировать минимум неделю. Если только охотникам удастся его завалить.

Оба парня встали, пошли вперед плечом к плечу. Назару померещился далекий приглушенный треск. Либо воображение, либо Мясонос продвигается — ломает массой — сквозь заросли, иных вариантов нет. Назар сжал руки на арбалете, слегка пригибаясь, и в этот момент заметил нечто, что заставило его забыть о Мясоносе, о бесконечных образах Линды, нередко застилавших внутренний взор даже в неподходящие моменты, о мыслях, что когда-нибудь именно он найдет ответ на вопрос, существуют ли другие люди, вне стен их Поселения.

Белый Цветок.

Назар знал, что Белый Цветок существует — не могли же Давид, Илья и другие старики лгать? Знал, но видел Его впервые. Цветок рос под кустом, как обычное растение — таких в лесу десятки, сотни. Но обычным растением Цветок не был.

Пока Назар созерцал Его, Антон удалялся.

— Антон…

Напарник повернулся, увидел выражение лица Назара, вернулся.

— Что?

— Глянь, что я нашел, — Назар указал рукой.

Губы Антона исказила ухмылка — Назару она не нравилась, вызывала отторжение, как если бы вместо Антона с этой ухмылкой являлся другой человек.

— Ты — охотник? Или листики-цветочки для баб собираешь?

— Ты не понимаешь. Это же…

Антон вскинул руку одновременно с треском подлеска. Мясонос оказался — внезапно — поблизости от них. Назару показалось, что он уловил движение в чаще. Антон присел, прислушиваясь. Назар, растерянный, посмотрел на Цветок, сделал к Нему шаг, но Антон потянул его за собой.

Минуту они крались сквозь мелкий подлесок, пока заросли не перестали скрывать Мясоноса. Животное медленно продвигалось, пожирая листья вместе с ветками — хобот ленивой змеей монотонно двигался туда-обратно. Запах существа обложил охотников долгожданным облаком. Гигантские стопы встряхивали спящую землю.

Антон не останавливался, и Назар опустил руку ему на плечо.

— Пошли назад. Нам еще людей с Дальнего Поля вести.

— Видел эту гору мяса? — казалось, Антон не слышал напарника.

— Завтра соберем всех, устроим охоту. Он не уйдет из этих мест. Смотри, сколько здесь для него еды.

— Завтра? — ухмылка одними губами. — Завтра… Можем рискнуть и сейчас. Он идет прямо к нашей яме. Не заметил?

Назар в который раз поразился тому, как Антон ориентируется в лесу. Похоже, он прав. Одна из ям-ловушек поблизости. Однако было одно «но».

— Это против правил. Когда нас мало, Мясонос может напасть. Илья рассказывал об этом.

Антон покосился на него.

— В штаны наложил?

Назар смутился, смущение быстро перешло в недовольство.

— Так хочешь быть героем?

— Пошел ты… Признайся — кишка тонка. — Антон шагнул вперед.

— Куда ты?

Антон не ответил, не обернулся, сокращая расстояние до Мясоноса. Назар последовал за ним. Антон остановился, раздвинул ветви. Мясонос занимал половину небольшой поляны. Он все еще не догадывался о присутствии людей, но это могло измениться в любое мгновение.

Назар старался говорить, как можно тише:

— Антон…

— Если в штаны наложил, я нападаю один, — Антон говорил в полный голос.

— Это не храбрость. Это — глупость.

Пауза. Антон никак не отреагировал на последние слова Назара. Уговаривать Антона бесполезно. Остановить его можно, если только наброситься на него, потащить назад. О, Небеса, почему он такой? И Назар сказал то, что уже не мог не сказать:

— Ладно, я с тобой.

Ухмылка Антона, на этот раз шире. Назар заметил это, и ему захотелось ударить напарника, стереть ухмылку с его лица. Спонтанное, неправильное, но сильное, горячее желание.

— Ори громче, — сказал Антон. — Больше шума — больше шансов. Яма уже близко. Мы загоним его туда, как на Небеса посмотреть.

Антон приложил арбалет к плечу, прицелился.

— Прошу, не делай этого, — последняя попытка Назара, конечно же, тщетная.

Антон выстрелил. Стрела вонзилась в бок Мясоноса, и гигант замер. Антон с воплем выскочил на открытое пространство. Выскочил и Назар, ощутив себя так, как если бы кто-то против воли вытолкнул его из зарослей. Волчара! Ради чего?

Антон помчался на Мясоноса, размахивая арбалетом, при этом умудрился вставить стрелу и снова выстрелить. Мясонос протрубил-проревел. И развернулся к людям, развернулся и пошел на них.

Антон остановился, будто наткнулся на невидимую стену. Назар затормозил рядом с ним. Они смотрели на гиганта и, казалось, оцепенели. Затем Антон попятился. Первым. Попятился Назар. Мясонос шел на них медленно, и эта медлительность порождала оцепенение у людей-противников.

— Теперь скажи ему, что нас тут много, — вырвалось у Назара. — Вдруг поверит…

Мясонос ускорил шаг. И охотники, развернувшись, помчались к зарослям.

Давид стоял на крыльце и смотрел, как дурачились два мальчика лет семи: один гонялся за приятелем, прыгал ему на спину, вскакивал, убегал, пока приятель не нагонял уже его.

К дому Давида шли три девочки, они хихикали, глядя на ребят. Из дальних домов выходили еще пару ребят. Ученики подтягивались к Главе Поселения, посматривая на бритоголового старика: когда же он прекратит это безобразие? Давид не прекращал — он улыбался.

Его крепкий бревенчатый дом — он служил для общих собраний, обучения детей, заседаний Совета — занимал центр Поселения. Домики попроще стояли в несколько параллельных рядов. Поселение огораживал частокол в два человеческих роста, который будто скрепляли две обзорные вышки. По периметру частокола деревья были вырублены.

Ученики скопились перед крыльцом, глядя на Давида, на забияк — те, чувствуя безнаказанность, подняли хай до небес, и Давид подвел черту под их маленьким безумием:

— Хватит! Успокойтесь! У вас сегодня арифметика, а это штука серьезная.

Вопли оборвались, и, незаметно для Давида пиная друг друга, сорванцы потянулись следом за остальными. На уроке они сидели тихо, и не верилось, что считанные минуты назад они казались неуправляемыми. Давида дети боялись. И уважали — самый старый человек Поселения, еще крепкий, к тому же поговаривали, что он видел то, чего не видел никто — жизнь до Поселения.

Давид получал наслаждения от преподавания. Каждый ребенок был на счету. Давид знал болезни, привычки и желания каждого из них. Пожалуй, преподавание доставляло большее наслаждение, нежели столярное дело, а этим Давид занимался с детства.

Давид начертал мелком на доске пару очередных арифметических примеров, взял указку, повернулся к ребятам. В этот момент дверь открылась, и вошел Илья — невысокий, но мощный, крупные руки, крупная голова, волосы на затылке собраны в пучок — с такой прической в Поселении был только Назар, остальные мужчины волосы сбривали.

Давид взглянул на застывшего Илью и понял, что случилось что-то нехорошее. Причем Илья не мог ждать окончания урока, чтобы говорить с Давидом. Пристальный взгляд, ни одного движения — в этом был весь Илья: что-то кипит внутри, этого не видно, но страсти под внешней оболочкой передаются тому, кто посмотрит ему в глаза. Давид знал его еще лучше любого ребенка, благо был всего на одиннадцать лет старше.

— Ребята, небольшой перерыв, — сказал Давид. — Можете погалдеть. Только за частокол не выходить.

Ребята потянулись на выход, притихшие, никто не говорит ни слова: почувствовали, что Илья неспроста такой угрюмый. Давид закрыл за ними дверь, повернулся, посмотрел Илье в глаза. Тот шагнул к стулу, сел, глядя в пол.

— Что случилось?

— Андреев умер, — пауза. — Скоро в старой гвардии никого не останется.

Повисло молчание. Илья сел за стол, в руках у него оказался — обычная процедура-привычка — прозрачный, слегка приплюснутый шар с миниатюрной елочкой внутри и идущим миниатюрным снегом. Илья поглаживал шар руками, как некое миниатюрное домашнее животное, глядя в одну точку. Когда он приподнимал его, на дне мелькал ряд мелких нацарапанных цифр. Давид уселся напротив.

Паузу прервал Илья:

— Не заметил, те, кто родился, на этом месте, покрепче нашего поколения?

Давид тепло улыбнулся.

— Когда потомки живут дольше, это нормально. Горе было бы, будь иначе.

— Кто Светлане скажет про мужа? Негоже, если она сама тело обнаружит…

— Что ж… Однажды я сказал тебе о твоей жене и детях, Светлых им Небес. Свету встречу я.

Антон и Назар бежали с искаженными лицами. Туша Мясоноса нависала над ними. Если бы не пара толстых деревьев — они задержали животное, хотя и погибли под его напором, — Мясонос уже раздавил бы неудачливых охотников.

В какой-то момент Назар обернулся, не снижая бешеного, на пределе, темпа, и завопил от ужаса — хобот тянулся к его голове. Его взгляд встретился с тупыми, холодными глазками Мясоноса. Вопль будто толкнул его вперед, Назар едва удержал равновесие, и с задержкой осознал смысл фразы, которую выкрикнул Антон:

— Разбегаемся! На счет три-четыре… — которая пауза и — выкрик. — Три-четыре!

Антон и Назар разбежались в разные стороны, Мясонос притормозил, замешкался. После чего его выбор пал на убегавшего Назара — животное помчалось вправо, уничтожая несправедливую фору противника. Назар завопил снова. Даже на пороге близкой смерти он почувствовал стыд — так кричать, какой бы ни была причина, непозволительно для охотника. Однако контроль был выше его сил.

Хобот вновь тянулся к нему — на этот раз Назар не обернулся, он чувствовал чуждую плоть затылком. Ветвь кустарника рассекла его щеку, и это вынудило посмотреть вперед, чтобы увернуться от мелкого деревца. Впереди, чуть правее, стояли два широколиственных гиганта, и Назар интуитивно понял, что они — его единственный шанс. Узкая щель между стволами была достаточной, чтобы проскользнуть человеку. Назар подался в ее сторону.

Когда деревья были в считанных шагах, Назар почувствовал, как на макушке зашевелились волосы — Мясонос почти достал его хоботом. Назар повалился в щель между деревьями, ободрав плечи, упал, преодолев препятствие, откатился.

Треск сломавшихся под напором Мясоноса деревьев оглушил его, смешиваясь с криком боли животного. Даже для его массы деревья оказались мощными. Назар перекатился, отполз задом в кустарник, затих, глядя, как Мясонос приходит в себя после удара. Животное пыхтело, топчась на месте, хобот шарил по траве, как если бы Мясонос искал что-то потерянное. Он медленно попятился, разворачиваясь, и Назар не поверил тому, что видит: противник уходил, так и не добившись мести.

Назар вжался лицом в землю, стараясь задержать дыхание.

— Хороший мальчик, — прошептал он. — Хороший… Хорошему мальчику пора домой. Умница… Проваливай…

Назар был уверен, что Мясонос вот-вот придет в себя после столкновения и примется за поиски двуногой букашки, побеспокоившей его. Как можно уйти, когда победа почти его? И ошибся. Треск подлеска становился тише, тише, пока не затих в чаще.

Назар поднял голову, медленно, прищурив глаза. И ничего не увидел. Это не обман слуха — Мясонос действительно ушел. Назар приподнялся на локтях. Лишь сейчас он осознал, насколько был напуган. Ничего подобного в своей недолгой жизни он еще не испытывал. Он уже бывал на охоте на Мясоноса, не один раз, но охотников всегда было много, животное в панике бежало, и никакой опасности для Назара не было. То была легкая прогулка в сравнение с сегодняшней «охотой».

Шорох сзади и сбоку. Назар едва не закричал, подскакивая, руки интуитивно сжались, но тщетно — в руках ничего не было: арбалет потерян во время бегства.

Из-за ближайшего дерева показалась физиономия Антона. Невероятно, но Антон улыбнулся. Довольная улыбка человека, увидевшего дурацкое положение своего близкого.

— Расслабляешься? — спросил Антон.

У Назара вырвался вздох облегчения.

— Не хочешь еще разок поохотиться? Вдвоем?

— Ладно-ладно, в следующий раз вправо бегу я.

Линда отложила мотыгу, нагнулась, взяла небольшое, с мизинец, растение, похожее на маленький колючий огурец. Осмотрев его, девушка положила растение в передний карман длинного голубого платья. Она разберется с ним позже.

Гибкая и тонкая, как молодое деревце с серебристой листвой волос, Линда выделялась среди десятка женщин, работавших на Дальнем Поле. Остальные были старше, крепче, не такие грациозные, не говоря о внешности, но Линда старалась не меньше других.

Дальнее Поле — расчищенный участок среди леса. С каждым годом в поисках плодородных участков люди расчищали поля все дальше от Поселения, и, в конце концов, поход на работу стал занимать определенное время. К этому привыкли, но теперь женщин сопровождали один-два вооруженных мужчин. Так, на всякий случай. Главное — вернуться до темноты, иначе не помогут все вооруженные люди Поселения.

Линда разогнула спину, вытерла пот со лба. Рядом с ней выпрямилась Светлана. Единственная из женщин, Светлана входила в Совет. И она была родственницей Линды — двоюродная сестра ее покойной матери.

— Тетя Света, вам пить принести?

— Не откажусь, — Светлана оглянулась. — А где Аннушка?

Линда пожала плечами.

— Завалилась где-нибудь в траву. И спит.

Линда пошла к краю поля, поглядывая по сторонам. Десятилетняя Аннушка, единственный ребенок, пришедший сегодня на Дальнее Поле, жила в одном домике с Линдой и Верой. Неугомонная, как только что научившийся летать птенец, Аннушка нередко доставляла хлопоты, но, как говорила тетя Света, тихий, не доставляющий головной боли ребенок — неполноценный ребенок.

Шаги Линды ближе к краю Поля всполошили Макара — он вынырнул из травы испуганной птицей, озираясь сонными глазами. Линда как раз искала его взглядом: сегодня он был единственным охранником.

— Спишь? — Линда нагнулась к большой фляге.

— Не-а… Так, глаза прикрыл, — Макар с трудом подавил зевок.

Линда, отпивая, с улыбкой посмотрела на него. Смешной чубчик на бритой голове, надутые, как у обиженного ребенка, губы, нос-картошка. Макар, дружок Антона, тенью бродил за ним, и это единственное, что отталкивало в нем Линду — Антона она не жаловала.

— Аннушку не видел? — Линда закрутила пробку фляги.

— Где-то бродила, недавно. Говорили же: нечего малявку на Дальнее Поле брать.

— Пусть привыкает. Скоро ведь начнет работать. Слышь, поищи ее. Мало ли…

Макар огляделся — не хотелось ему никуда идти.

— Вас одних оставить?

Линда едва не сказала, что Макар только что дрых себе и ни о чем не беспокоился, но промолчала — несмотря на свою всегдашнюю откровенность, она была тактичной, когда надо.

— А что? До темноты чего бояться?

Макар пожал плечами, подхватил арбалет, нехотя пошел вдоль опушки леса. Линда с флягой пошла к Светлане, по дороге заметила еще один «колючий огурец», сорвала его, положила в карман. Светлана отпила из фляги, и Линда предложила воду другим женщинам, чтобы не ходили на край поля. Они принимали флягу с благодарностью.

Макар прошел половину периметра, помедлил, скрылся за деревьями, убедился, что его не видно, и тут же лег в траву. Еще не устроившись, он закрыл глаза.

Не далее чем в тридцати шагах от него, недалеко от опушки леса, лежала задремавшая Аннушка в длинном бежевом платье.

В руках она держала три сорванных Белых Цветка.

Антон и Назар шли по тропе, непроизвольно прислушиваясь к тишине в лесу. Страх ушел, и опасность уже начала забываться. Назар поразился тому, как вопил от страха, убегая от Мясоноса. Животное не было хищником, и, если убивало людей, то лишь защищаясь. Почему он не сдержался?

Назар поглядывал на Антона, пытаясь припомнить, кричал ли от страха напарник. Не вспоминалось. Спрашивать Назар не решился. Кто знает, что потом наболтает Антон в Поселении. Назар уже заметил за ним одну неприятную черту: Антон нередко искажал какую-то историю, но лишь чуть-чуть, так мало, что незаметно, но суть от этого менялась здорово, такой вот парадокс.

И еще Назар что-то тревожило, он не мог понять что — пока случай с Мясоносом уходил в прошлое медленно, заслоняя собой что-то важное для настоящего.

— Волчара! — Назар остановился, пораженный. — Я так и не сорвал Цветок!

Антон даже не остановился.

— Ты арбалет потерял, охотник. Вот за что надо волноваться.

— Благодаря тебе… А Цветок надо было показать Илье.

Антон поморщился.

— Опять ваши небылицы…

— Почему небылицы?

— Ты бы лучше жил здесь и сейчас, а ты в Небесах паришь.

Подобный разговор начинался у них не впервые, и Назар знал, что ничего не изменится, но не выдержал:

— О Белых Цветках говорили и Давид, и Илья. Раз в двенадцать-пятнадцать лет…

— Хватит! Давид, Илья… Говорили… Мне иногда кажется, что все наши старики уже выжили из ума.

— Ошибаешься.

— Они просто хотят, чтобы мы во что-то верили, — как нередко бывало, Антон не слушал, что говорит ему собеседник — еще одна «приятная» черта его характера. — Вот и придумали Богов, типа так легче жить. А по мне так надо делом заниматься, а не байки выдумывать.

Назар едва сдержался. Вечно этот Антон так уверен в своей правоте, что подавляет своим мнением окружающих. Спорить с ним бесполезно: Антон не слышит собеседника, говорит сам, говорит, как если бы только его слушают, и никто не пытается вставить слово.

Назар вспомнил слова Ильи, когда тот советовал, что делать в таких вот ситуациях. Почти каждый остается при своем мнении, если даже кажется, что он согласился с тем, с кем спорит. Лучше обсуждать, высказывая свои мысли, но не спорить — спор бесполезен. Зачем тратить время и энергию на бесполезное занятие, когда вокруг полно того, к чему надо приложить руки или ум? Назар соглашался с Ильей, но в нужный момент остановиться не мог. Может, сегодня — тот самый первый раз? Ну его, Антона, к Волчаре!

Они шли в прежнем темпе, Назар поглядывал на Антона и с неприязнью осознавал, что Антон никогда ни чем не терзается и вряд ли думает о каком-то споре — все уже забыто. В отличие от Назара, который мусолит в голове свои и чужие слова.

Вздохнув, Назар поймал себя на мысли, что попросит Илью о незначительном — или нет? — одолжении: больше не ставить их с Антоном напарниками в разведку.

Солнце начало монотонное, но неумолимое движение к горизонту, когда появились Антон и Назар. Была договоренность, что после разведки они составят компанию Макару и приведут женщин к Поселению. Женщины прятали в специальных местах мотыги.

Линда поспешила к Макару. Тот не смотрел ей в глаза — именно он должен был следить за всеми, кто работал на Поле, значит, и за Аннушкой.

— Нет ее нигде, — сказал Макар.

— Ты звал ее?

— Конечно. Найдется твоя Аннушка.

— Когда? Видишь, уже Антон с Назаром пришли.

— До темноты времени навалом. Найдется.

— Нам еще идти к Поселению. Не забыл?

— Да ладно тебе…

Светлана позвала Линду и Макара — возле Антона и Назара скапливались женщины. Всем не терпелось вернуться домой. Линда поспешила к ним, Макар — следом.

— Аннушки нигде нет, — Линда почувствовала, что хочет плакать.

— Что? — Светлана вздрогнула, оглядываясь. — Ну, я ей задницу-то надеру.

Если будет кому, едва не вырвалось у Линды.

Минут пятнадцать все женщины звали Аннушку, углубляясь в лес вокруг Поля, возвращаясь, снова углубляясь. Назар покосился на Антона — тот казался безучастным. Задумался или устал?

Внезапно Антон глянул на небо и закричал:

— Общий сбор! Надо уходить! Солнце скоро сядет!

Назара передернуло. Оставить девчонку одну? Все потянулись к Антону и Назару. Каждая из женщин виновато поглядывала на остальных, стараясь подойти как можно позже. Где-то за их спинами маячил Макар.

— Быстрее! — кажется, Антон взял на себя роль главного, хотя номинально старшим в их паре Илья назначил Назара.

Последними подошли Светлана и Линда.

— Надо уходить, — сказал Антон.

Светлана выглядела растерянной: она не знала, как надо поступить.

— Без Аннушки? — позиция Линды была ясна.

— И что нам делать? — Антон спокойно смотрел на нее. — Волков ждать?

— Мы же не оставим ее здесь!

— Линда, ты же знаешь, я…

— Отстань! Не хочу ничего слушать! — и она отвернулась.

На мгновение в глазах Антона появилось замешательство, и Назар, неожиданно для себя, осознал, что Антон так же неравнодушен к Линде. Возможно, не так сильно, как сам Назар, но… Однако гордыня Антона оказалась явно сильнее его чувств к Линде, если только Назар не ошибся.

— Хочешь, чтобы нас всех сожрали? — Антон завелся мгновенно.

— Постой, Антон. — Назар поднял руку. — Не наседай. Линда, надо идти. Опоздаем.

— Я никуда не пойду! Она погибнет, — Линда пошла по периметру Поля. — Аннушка! Отзовись! Мы уходим!

— Небеса… — прошептала Светлана. — Сделайте что-нибудь, парни. Солнце садится.

Антон и Назар переглянулись.

— Чокнулась, не иначе, — сказал Антон. — Предлагаю увести ее силой.

— Ребенка жалко, — Назар смотрел на Линду.

Антон ухмыльнулся.

— Да, старшим назначили тебя, но… сам понимаешь, надо валить побыстрее. Пока путь не перекрыт.

Назар колебался. Пожалуй, сейчас бы он оставил решение за Антоном, но напарничек вовремя выскользнул из неудобного положения. Со своей всегдашней ловкостью.

Назар решился:

— Тетя Света, уводите женщин. Мы вас нагоним. Макар, гони в Поселение. Расскажи все Илье.

Макар расправил плечи, рванул вперед, не задав ни единого вопроса. В ситуации с Аннушкой был отчасти виноват именно он, и такая удача — свалить отсюда без последствий — не могла быть упущена.

Антон проводил спешащего Макара взглядом.

— Ну-ну… — на этот раз он обошелся без ухмылки.

Женщины потянулись с Поля к тропе. Линда выкрикивала имя Аннушки. Назар встретился взглядом с Антоном.

— А мы поищем с Линдой Аннушку.

— Свихнулся? Рискуешь нашими жизнями из-за глупой мелюзги?

— Ты же хотел быть героем. И сам признал: я сегодня — старший.

Назар сам поразился, как легко «уложил» Антона на лопатки. И Антону это не понравилось — он разозлился, даже не пытаясь это скрыть:

— Больше тебя не назначат.

Назар пошел к Линде, оглянулся. Антон стоял на месте, глядя на небо.

— Ты нам поможешь?

— Мать вашу! Волчара! Не видишь? Темнеет! Я не хочу помирать из-за чьей-то глупости.

Назар колебался. Приказывая Антону, он рисковал его жизнью. Хотя так хотелось сказать, что совсем недавно именно из-за прихоти, безумства Антона Назар едва не погиб.

— Ладно, уходи с женщинами. Я сейчас…

Назар приблизился к Линде — голос у девушки уже охрип, из-за чего жалкие попытки вернуть свою воспитанницу, вырвать ее из лап подступающей ночи, показались еще более несчастными. Назар оглянулся. Антон колебался, но все-таки двинул следом за женщинами — те уже скрылись за деревьями.

Назар смотрел в спину Линды, на ее ноги, волосы, руки, метавшиеся, как испуганные птицы. Ситуация была патовой. Линда не уйдет отсюда. Во всяком случае, до того момента, когда станет поздно, и ей останется лишь умереть, столкнувшись с неизбежным — с многочисленными хозяевами здешней ночи. Назар понимал, что ее не переубедить, иначе это случилось бы раньше. Также Назар понимал, что не бросит Линду, только ни это. Но и умирать он не хотел. Страх, пока еще лишь поднимавшийся где-то со дна желудка животной волной, не мешал контролировать свои мысли, но вряд ли это самообладание продлится долго.

Назар почувствовал отчаяние. Линда была по-своему настырной и упрямой, не лучше Антона. Почему его окружают такие сверстники? Казалось, с одним лишь Кириллом не было таких проблем, но парень был младше на два года и смотрел на Назара снизу вверх.

Назар подошел к Линде вплотную. О, Небеса, как она ему нравилась! Иногда ему казалось, что он замечает ее ответный взгляд, но это могла быть иллюзия, настоянная на многочисленных фантазиях, желаниях и бесконечных эротических снах. Он уже знал, что сделает, но позволил себе последнюю попытку.

— Линда, прошу, пойдем.

— Я никого не держу.

— Мы еще успеем, пока волки…

— Я ее не брошу!

— Глупо… мы погибнем вместе с ней.

— Она мне, как сестра! Как дочь! Без нее не уйду.

Мощь ее решимости была такой, что Назар даже отступил, пораженный.

Что ж… Кажется, с этой минуты их отношения рухнут окончательно, так и не начавшись. Но… зато оба еще, возможно, будут живы. Лучше, чем тот же результат, но со смертью. Меньшее из зол, как говорил Илья.

Назар бросился к Линде, подхватил ее, перекинул через плечо, побежал с ней к лесу. Линда не ожидала подобного, и маневр удался с легкостью. Когда девушка опомнилась, она заорала, стала лупить кулачками Назара, но его уже было не остановить: он решил проблему, как не бросить Линду и остаться в живых, и это придало ему энергии.

Они промчались не далеко от того места, где спала Аннушка. Девочка открыла глаза, заморгала, услышала крики Линды, подскочила, бросилась к Полю, взмахнула руками — вернулась назад, подобрала Белые Цветки и лишь после этого вновь побежала на голос Линды.

У закрытых ворот Поселения стояли и бродили люди, среди них — Давид, Илья, молодые охотники: долговязый, лопоухий Альберт, щуплый, вертлявый Никита, громоздкий, вечно с серьезным лицом Сергей. Здесь были почти все женщины, кто не ходил сегодня на Дальнее Поле. Люди волновались.

Те, кто работал на Поле, должны были уже вернуться со своими охранниками. Свет еще не померк, но, как приказывал Давид, любая группа, покидающая Поселение, должна возвращаться назад с запасом времени. Заранее. Этот лимит времени был уже исчерпан, и Давид с Ильей посматривали друг на друга, задаваясь немыми вопросами: что делать и сколько еще ждать? Такого не случалось давным-давно. Идти на поиски группы, которую вот-вот застанет ночь, также было против правил, но вообще ничего не предпринять — о таком ни Давид, ни Илья не могли подумать.

Альберт, вытянув шею, издал невнятное восклицание.

— Кто там? — Илья тут же подался к нему.

— Макар!

Илья бросился открывать ворота. К нему на помощь поспешили Сергей и Альберт. Макар мчался, не останавливаясь, неподалеку от ворот споткнулся, упал. Илья подбежал к нему. Макар задыхался — говорить он начал не сразу. Вокруг него и Ильи скапливался народ, за ворота вышли и женщины, и дети.

Никита озирался по сторонам, прислушиваясь к словам Макара. Когда понял, в чем дело, он счел за лучшее отойти в сторону. Он не сомневался: сейчас Илья и Давид снарядят встречную группу, а такого удовольствия Никите даром не нужно: еще угодишь в нее. Никита решил озаботиться и тем, чтобы не оказаться трусом, который слинял как то уж слишком вовремя. Причина нашлась, как только Никита не обнаружил в толпе Кирилла. Значит, сидит у себя, ученый хренов.

Никита побежал к домику Кирилла и Назара. Он не любил обоих, но если Назар вызывал хоть какое-то уважение — быстро бегает, стреляет точно, — Кирилл больше, чем на презрение не тянул. Давид даже освобождал его от охоты, как девку или больного. Ученый, видишь ли. И толку-то? Сидит над столом в полутьме, корпит над какой-то ерундой, но сейчас он действительно окажется полезен. Никите.

Кирилл, невысокий, с тонкими кистями рук и близко посаженными глазами, сидел за столом, сгорбившись. Перед ним была полая трубка, линза, бумага, болтики и хрусталики — все это было разложено на столешнице в беспорядке, сквозь который проглядывала строгая система. Никита с разбегу распахнул дверь, и она сотрясла стены.

— Дверь сломаешь! — Кирилл даже не поднял головы.

— Слышь, ученый, все самое интересное пропустишь.

На этот раз Кирилл оторвался от работы. Никита, довольный эффектом, улыбнулся, присаживаясь.

— Говори. Что там?

— Бабы с Поля не пришли. И Назар с Антоном!

Несколько долгих секунд Кирилл сидел без всякого выражения на сосредоточенном лице — сложно переключиться с опытов на какие-то новости, какими бы нежданными они ни были. Когда до него дошло, Кирилл вскочил, и стол под его напором стал заваливаться. Кирилл не озаботился тем, чтобы не дать ему повалиться — бросился к выходу. Все предметы со столешницы нехотя скатились на пол, и стол, будто совершив все необходимое, с грохотом повалился.

— Стукнутый, — Никита покачал головой с презрительной улыбкой, посмотрел на раскатившиеся по полу хрусталики. — Ну, вот, теперь надо задержаться, чтобы поднять это барахло. Куда такой беспорядок-то оставлять?

Хихикая, довольный собой, Никита присел на корточки.

Кирилл едва не врезался в толпу, такой набрал разгон. Перед воротами была суматоха, разноголосица. Шум перекрыл голос Ильи:

— Я пойду навстречу! Успею.

И голос Давида:

— Факел возьми!

Илья уже разжигал факел.

— Разойдись!

Кирилл бросился к нему, натыкаясь на людей.

— Я с вами!

Илья поднял факел над головой, оттолкнул Кирилла.

— Чего ждешь? — выкрикнул Давид.

Илья выскочил за ворота. Кирилл, выхватив у одного из мужчин незажженный факел, факел, проскользнул следом.

— Никто не выходит! — Давид замахал руками.

Назар задыхался. Его длинноногая, худенькая мечта, так часто приходящая к нему во снах — и даже, Небеса, изредка в полуобнаженном виде! — не просто что-то весила, она еще и брыкалась, и орала в самое ухо, чтобы ее отпустили. Кроме того, чтобы не споткнуться, не вонзиться в дерево, Назару приходилось увертываться от ударов. Все-таки разбитый нос замедлит их продвижение, да и больно это.

Назар видел женщин и Антона, который оглядывался на них с Линдой, но расстояние все не сокращалось. Свет мерк, и Назар никак не мог определить, близятся ли сумерки или же это у него темнеет в глазах от напряжения. Отпускать Линду он не собирался, пока не грохнется в обморок.

Назар не видел, как сбоку на тропу выскочила Аннушка — лицо сосредоточенное, подернутое нарастающим гневом. Но крик Аннушки он услышал:

— Пусти ее!

Вопль подействовал, как неожиданный удар — Назар пошатнулся. Дело довершило нападение — Аннушка на ходу бросилась на парня с кулаками. Назар повалился вместе с Линдой, Аннушка упала сверху. Линда застыла, очумело глядя на девочку.

— Ты?

К ним уже мчался Антон.

— Чего разлеглись? Уходим! — Антон стянул Аннушку, рывком поднял Линду, потянул ее за собой.

За руку Линды вцепилась Аннушка, следом побежал Назар, чувствуя такое облегчение, что ноги ослабли больше, чем он напряжения. Он ковылял, отставая, затем, разозлившись на себя, подобрался, сократил расстояние.

Их бег постепенно замедлялся. Женщины впереди перешли на шаг, и лишь крик Антона вынудил их бежать. Они не успевали — быстро темнело. Хозяева ночи, эти мерзкие твари, уже чуют поживу, можно не сомневаться. Но люди задыхались, они не могли выжать из себя больше, чем уже сделали. Одна из женщин запричитала, и Антон, выругавшись, заорал на нее.

И тут же, как продолжение человеческих криков, лес заполнил волчий вой. Поселок был неподалеку, но и твари начинали стягиваться. Назар огляделся, но пока не заметил меж деревьев ни одной тени.

Восклицание одной из женщин заставило его посмотреть вперед, и он увидел Илью. Где-то позади за ним бежал Кирилл. Увидев женщин, Илья остановился, воткнув факел в землю, зарядил арбалет, зажег второй факел.

— Поднажмите! — крикнул он. — Мы успеем!

Это придало беглецам сил. Илья приказал Антону выдвинуться вперед, передал зажженный факел, пристроился за женщинами с Назаром, передал ему другой факел, на бегу разжигая еще один.

Вой усилился, стал ближе, плотнее — твари стягивались, стягивались, но им нужно было чуть-чуть больше тьмы, совсем немного. Кирилл замешкался, пытаясь разжечь свой факел, выронил кремень, подхватил его. Илья толкнул его, схватил за плечо, удержав от падения.

Антон, не снижая скорости, зарядил арбалет. Ворота и частокол поселка уже виднелись сквозь листву. Но и между деревьев замелькали быстрые тени. Твари скапливались для нападения. Слишком много жертв было рядом, а свет слабел, слабел. Каждый волк в отдельности не смог бы одолеть не только мужчину, но и женщину, их сила была в количестве, но с этим у них проблем не было.

Назар, запыхавшись, отстал — все-таки забег с Линдой на руках подкосил его запас энергии. Илья заметил это, замедлил бег, поджидая парня.

На пути у беглецов возникла тень, вторая, третья. Антон, издав клич, выстрелил. Стрела проткнула ближайшую тварь. Илья рванулся вперед, огибая женщин, подстрелил второго волка. Третий отскочил в кусты. И открытое пространство перед воротами стало свободным. Антон замешкался, оглянулся, поджидая женщин. И перед ним возникли сразу пять теней. Теперь волки атаковали, а не делали пробные выпады.

Антон заорал, выхватив у Кирилла факел, замахал им. К нему присоединился Илья, и волки попятились от огненной дуги, примериваясь для прыжков. С обеих сторон выскочили еще две группы хищников, и женщины оказались в тисках.

Из ворот организованной группой вышли Давид, Альберт, Сергей и Макар, припали на одно колено, открыли огонь из арбалетов. Половину хищников убило на месте, других ранило. Живые отступили, и беглецы прорвались к воротам. Илья помог споткнувшемуся Кириллу. Антон пропустил всех и, размахивая факелом, отступил последним.

Ворота с грохотом закрылись.

Назар, Илья и Кирилл повалились на землю. Антон и Давид привалились к закрытым воротам. Женщины, опустошенные, опускались на землю. К ним бросались, обнимая, остальные жители. Мужчина на вышке улюлюкал, стреляя в хищников, бессильных в своей ярости. Радость, еще не осознанная, лишь набирала обороты, уступая месту страху, шоку и напряжению.

Линда бросилась к Аннушке, встряхнула ее.

— Никогда так больше не делай! Никогда!

Ее крик погасил остальную разноголосицу, все обратил взгляды в ее сторону. Линда сжала Аннушку в объятиях, отстранилась, заглянув девочке в глаза, опять сжала. Та попыталась оправдаться, хотя ее бормотание могла слышать только Линда:

— Я искала цветы… Красивые… Их много… Я их тебе собирала… — Аннушка, всхлипывая, уткнулась Линде в грудь.

Аннушка достала из кармана платья Цветки, отвела руку в сторону, как будто опасалась, что объятия Линды их повредят. Ее руку заметил Илья, застыл, быстро встал, подавшись к девочке.

Назар заметил это движение, но его внимание перебило другое: Антон отступил от ворот и указал на Назара.

— Из-за него чуть всех не прикончили!

Позже Назар осознал, что не удивлен. Антон использовал общую тишину, присутствие почти всех жителей и ударил первым. Возможно, он точно так же не хотел больше идти в разведку с Назаром, а может, понимал, что Илья рано или поздно узнает о том, как из-за прихоти Антона двое охотников рисковали жизнью.

— Ради одной соплячки он рискнул всеми! — Антон обвел всех жителей взглядом, чем-то напоминая Давида на общих собраниях.

Он хотел сказать что-то еще, но Илья обернулся и опередил:

— Молчи!

Антон ухмыльнулся, даже не пытаясь отвести взгляд.

— И ты его назначил на сегодня старшим? Да он хуже бабы!

Тон был дерзким, и с этим Антон переборщил, если бы даже был прав.

— Закрой рот!

— Защищаешь его? Но я же прав! Лучше признайся перед всеми, что он твой любимчик…

Короткий удар — кулак Ильи вонзился в живот Антона, обрывая фразу. Антон согнулся, хватая ртом воздух. Илья закрутил руку Антону за спину, рывком опустил его на колени. Антон этого не ожидал, но быстро пришел в себя, попытался вырваться. Илья держал крепко, и боль вынудила Антона затихнуть.

— Мал еще на меня пасть разевать. Да еще при всех!

Все молча наблюдали эту сцену. Антон захрипел от боли. К ним подошел Давид, переглянулся с Ильей.

— Антон, — заговорил Давид. — Тебе приказали молчать?

Пауза.

— Да? Нет?

Хриплый, но отчетливый голос Антона:

— Пошли вы все…

И чей-то женский голос:

— Ничего себе…

Это было немыслимо — послать при всех Главу Поселения. Причем, когда тот задал простейший вопрос. Давид покачал головой:

— В погреб его! На хлеб и воду!