Бастард: Сын короля Ричарда

Игорь Ковальчук, 2005

Подлинные короли Британии, сами не ведая о том, были носителями великой магической силы, передававшейся из поколения в поколение. Ричард Уэбо, бастард Ричарда I, прозванного «Львиным сердцем» и не имевшего законных сыновей, случайно наследует великий Дар. Он хочет стать рыцарем без страха и упрека, но служители Зла начинают охоту за его Наследством.

ГЛАВА 2

В период солнцестояния ночь — время странное. Луна столь ярка, что предметы даже отбрасывают видимую глазом тень, на закате еще тянется полоска бледного света, тонкая и едва различимая, кажущаяся шелковистой, а на востоке вот-вот появится отблеск восхода. Только луной было украшено небо, так ненадолго ставшее темным, ни единой звезды не светилось ни поблизости, ни поодаль опаловой королевы. Белесый маленький диск был безупречен, даже самое слабое, полупрозрачное облачко не нарушало эту безупречность. Пробираясь к внешнему кругу стоячих камней, Ричард вполне мог различить, где лежат пути к центру и куда именно идти.

Ему было немного не по себе. О силе стоящих ровными кругами каменных гигантов ходили самые страшные слухи, жару добавляли священники, обещавшие вечное проклятие любому, кто подойдет к этому творению друидов не иначе как с целью плюнуть на него. Но Дик был не из тех, кого испугает угроза отлучения от Церкви. Им двигало любопытство. Он даже не задавался целью непременно понять, зачем все-таки пришел сюда, — какая разница, раз захотелось, значит, надо было ехать.

Камни в полутьме летней ночи казались поистине гигантскими, похожими на замерших в неподвижности великанов. Мало кто из современников Ричарда верил, что круг камней, столетия спустя названный Стоунхенджем, был создан человеческими руками. Большинство считало, что без магии не обошлось, некоторые — что друиды, как стадо коров, пригнали с севера сотню великанов, и здесь, под лучами жаркого южного солнца, те стали каменными. В любом случае ни один из смертных не сомневался, что магии в этом круге сколько угодно!

Ричард старался ступать так, чтоб ничто не нарушало тишину ночи, ему, как неплохому охотнику, это удавалось, хотя он и сам не понимал, кого боится спугнуть. Ни страха, ни опасности он не ощущал, но к центру круга двигался очень медленно, заодно пытаясь понять, что же там едва-едва светится серебром, так бледно, что можно и не заметить. Пару раз сияние пропадало, и Дик думал, что ему показалось, потом появлялось снова. Обогнув еще одну пару камней, он вышел к центру внутреннего круга — на широкую площадку, поросшую густой высокой травой. В середине трава то ли была примята, то ли сама легла, и на земле мерцал маленький серебряный ободок.

Затаив дыхание, Ричард подобрался к сиянию, нагнулся и стал рассматривать необычный предмет. Сложно было назвать это вещью, ободок больше походил на фантом, призрак, но тем не менее и на печать он тоже был похож. Молодой воин протянул руку и осторожно потрогал видение. Пальцы ощутили холодок и гладкость полированного металла.

Ободренный, Дик сомкнул пальцы. Печать, на которой очень тонко и изящно была изображена свернувшаяся в клубок змея, серп, пучок веток и россыпь рун огама, осталась в его ладони, и трава тотчас поднялась, буквально на глазах. Но ошеломленный Ричард не успел досмотреть это необычное явление до конца: бледнеющая ночь, окружающая его, подернулась рябью, все вокруг поплыло, стало неотчетливым, и у молодого человека впервые в жизни помутилось в глазах.

Он тряхнул головой, как лошадь, которую одолевают слепни, все снова стало четким, но теперь это не имело ничего общего с равниной, которую венчал круг камней. Теперь Ричарда окружали вековые деревья, такие старые, что мхом были покрыты не только стволы, но и нижние ветки, с которых мох свисал наподобие длинных бород. Откуда-то наползал туман, он был негустым, но осязаемо плотным. Свет с трудом пробивался сквозь пышную листву — нельзя было определить, какое время дня, вечера или утра царит в этом лесу, но то, что не ночь, — очевидно. Скорее можно было решить, что это день, но очень пасмурный. Дик никогда не видел подобного леса, и, ничего не понимая, замер, ошеломленный.

— Я все объясню тебе, — прозвучало за его спиной.

Когда Дик обернулся, — а сделал он это молниеносно, — в его руках уже был меч и кончик его был направлен на говорившего. Но молодого воина ждало разочарование; оказавшийся за его спиной «человек» не имел материального тела. Облик старого друида, с которым он расстался три дня назад, слегка обозначился голубоватым светом, и сквозь складки его длинного белого одеяния проступали очертания деревьев.

— Что за черт! — воскликнул Ричард.

Старый друид едва заметно улыбнулся:

— Мне казалось, тебе, как человеку крещеном, упоминать черта нельзя.

— Что произошло, дьявол тебя перекорежь!

— Ничего такого, что нельзя быстро поправить. Я думаю, случившееся заставит тебя послушать. Не так ли?

— Где я, говори!

— Ты? В другом мире. Такое именование, думаю более понятно. Не буду называть этот мир, название все равно тебе ничего не скажет. Не обижайся, что немного покривил душой, но иначе никак не удалось бы заинтересовать тебя. Мне было нужно, чтоб ты отправился к большому кругу и поднял печать.

— Я это уже понял. Черт побери, я сделал, как ты хотел, и в благодарность меня занесло невесть куда?

— Так ты беспокоишься только об этом? Не надо волноваться. Как перенесся сюда, так и вернешься обратно, в этом нет ничего сложного, пока в твоих руках печать.

Дик опустил глаза на ладонь. Печати в пальцах не было, но зато на запястье серебрился тоненький браслет, пожалуй, больше подходящий для женской руки. Узор был мелкий, но в нем угадывались и змейка, и серпик, и пучок веток, и даже россыпь рун огама.

— Эта штука что, такая магическая, что даже я могу колдовать до такой степени, чтоб так вот легко перемещаться из мира в мир? — иронически усмехаясь, спросил он.

Друид смотрел строго.

— Вещь эта магическая, но не только поэтому ты способен совершать серьезные магические действия. Ты, я думаю, знаешь, кто твой отец.

— Это не твое собачье дело, — процедил Ричард сквозь зубы.

— Не надо грубить, тем более старшему, — поморщился старик. — Я знаю, что ты — бастард короля Ричарда Плантагенета, и не вижу в этом ничего позорного для тебя, такого, на что следовало бы так огрызаться. И говорю о том, что тебе, как сыну твоего отца, многое дано. Ты знаешь, что Ричард ведет свой род от великих магов прежних времен? Не знаешь, конечно.

— Ну и что?

— Магическая сила в наследнике не проявляется только потому, что кровь мага переходит в жилы его сына. Она порой долго ждет своего часа. Так уж случилось, что Ричард, чья мать, кстати, тоже не простого рода…

— Весьма благородного, — съязвил мол одой воин.

— Не перебивай. Для меня не имеет значения фамилия, а только наследование тех или иных возможностей. Альенор Аквитанская — не только мудрая, рассудительная женщина, но и наследница одного из самых сильных друидов Галлии… Но, думаю, тебе это неинтересно. Интересно тебе, наверное, то, что в короле Ричарде унаследованная им сила стала поистине огромной. Только он об этом не знает. У короля немало незаконнорожденных детей, как мужского, так и женского пола, но только один из них может унаследовать эту силу, и только один из них ее унаследовал. Это ты, его старший сын.

— Дик опустил меч и, подумав, вложил его обратно в ножны. Глупо, на самом деле, размахивать клинком перед носом у фантома, которому от удара железом ни жарко, ни холодно.

— И что теперь?

— Зависит от того, что тебя интересует. — Старый друид пожал плечами. — Власть? То, чего ты можешь добиться сам, — магическая власть, и немалая, тут мы уже можем договориться — я дам то, что нужно тебе, ты — то, что нужно мне.

— Разве я не сделал то, что было нужно тебе? Я же снял печать.

— Нет. Ты этого не сделал, и не надо думать, что это так просто. Ты только приоткрыл окошко меж мирами, что дало возможность нам (и тебе в том числе) получить в свое распоряжение некоторую) толику силы.

— Тогда что же я, по-твоему, сделал? — вспыхнул Ричард.

— Я уже ответил тебе. Ты не снял печать, и мне сложно объяснить тебе, что же конкретно ты… Скажем так, если вернуться к нашему прежнему сравнению с оросительной системой, ты открыл небольшой запасной канал, и из маленького озерца пришло немного воды. Но озерцо и само-то почти пересохло.

— А это…

— Это артефакт, который может быть очень полезен тебе. Это сильная игрушка, и она позволит тебе постичь кое-чего. Но чтоб добиться наибольших результатов, рано или поздно тебе все-таки придется довести дело до конца.

— Ты, как я понимаю, очень заинтересован в этом.

— Да. И не только я. Но я не прошу от тебя ничего, что не расходилось бы с твоими интересами. И только если ты согласишься, я стану учить тебя магии, разумеется. И помогать тоже. А жизнь такая штука, в которой без помощи не обойтись.

— Так для кого же я снимал эту печать? То есть печатку?

— Исключительно для себя. Теперь ты узнал, на что способен. Вернее, еще не узнал, но скоро узнаешь. Если захочешь.

— А если я откажусь?

— Ты не откажешься.

Дик разозлился:

— Нет, я откажусь. И немедленно. Иди отсюда, старик! Я не собираюсь служить у тебя на посылках и таскать тебе каштаны из огня. Не на того напал!

Друид лишь пожал плечами, и его облик истаял, как клок тумана под солнцем.

Ричард огляделся. Деревья с бородами мхов никуда не делись, они стояли, почти не шевеля листвой, при этом, вне всяких сомнений, мир вокруг был вполне реален. Потрогав рукой ствол, он ощутил колкую жесткость складчатой коры и неприятную шелковистость старого мха. Под ногами пружинили тонкие веточки, перемешанные с сухой листвой, над пластом перепревающего дерна раскачивались пышные султаны папоротников, которые путались в ногах. Поправив на плече сумки (оставить вещи где-нибудь в круге камней, в средоточии непонятной магии, Ричард не решился, и теперь, к радости своей, оказался при всем имуществе), он направился туда, где просвет между деревьями казался больше.

Лес и в самом деле скоро кончился, и Дик остановился у опушки. Та находилась на некотором возвышении относительно долины, и панорама, развернувшаяся перед молодым воином, была хоть и не полной, но впечатляющей. Ричарду предстало поле битвы, судя по всему, недавней, при этом ни одного живого человека не было видно, только бездыханные тела. Их-то как раз было в изобилии. Причем не только человеческих. Неподалеку от себя он увидел огромное — размером с крупного быка — чешуйчатое существо, подобное которому видел до того лишь изображенным на гобеленах или фресках в храме, — можно было назвать его чертом или демоном. Собственно, это существо Дик толком и не видел, рассмотрел только один рог, вытянутую в агонической муке зеленоватую чешуйчатую ногу и впечатляющих размеров руку с длинными желтыми когтями. Подходить ближе он не стал: хоть и считал себя совершенно свободным от страха, все же обнаружил, что в глубине души полон тех же предрассудков, что и все его современники, и попросту опасался.

Осторожно оглядываясь, молодой воин стал спускаться по склону. Он старался не наступать на тела, смотреть под ноги: мало ли что там может попасться — шипы или дикие змеи, все это равно опасно, но порой просто некуда было поставить ногу. Тела застыли в самых разных позах, и по ним можно было угадать, как именно и при каких обстоятельствах погиб тот или иной воин. Ричард опасался появления запаха тления, но не ощущал его.

Оглядываясь, автоматически высматривая на телах знакомые ему знаки, он ничего примечательного не увидел. То и дело попадались какие-то символы, может быть, геральдические, а может, и нет, разные цвета, значки, но все необычные. Весь склон,был усеян существами демонического вида, облаченными в доспехи и без них, в одежде, скроенной из кусков разноцветной кожи, с мечами и топорами и без оружия. Вперемешку лежали тела обычных людей, но в странных пластинчатых доспехах поверх тонких кольчуг. Плетение их было так ошеломляюще тонко, что разок Дик присел на корточки возле обладателя такой, пощупал краешек.

Кольчужка изумляла красотой и прочностью — вмятины на пластинах были, но плетение ничем не повреждено. Не устояв, молодой воин попытался сдернуть с умершего пластины доспеха, помогая себе ножом, — они держались на ремешках, до которых, конечно, добраться было нелегко, но возможно. Закончив с доспехом, он долго рассматривал кольчугу, чтоб понять, как именно ее можно снять, разобрался и потратил еще какое-то время, чтоб стащить ее. Судя по украшениям, богатству отделки шлема и доспеха, изобилию полудрагоценных камней на ножнах, обладатель всего этого был и богат, и знатен. Тем лучше. Доспех и вооружение у такого, конечно, лучше, чем Ричард когда-либо сможет себе позволить.

Сразу надеть трофей на себя молодой воин тем не менее не решился, свернул и засунул в сумку, после чего стал рассматривать остальное. Украшения его нисколько не интересовали, на них он даже не посмотрел, только на фибулу — чтоб ознакомиться с геральдическим знаком, принадлежащим убитому. Но меч стоило рассмотреть поближе. Для этого Дик налег на труп, сдвинул его с места и потянул клинок на себя.

Меч был довольно длинен — такие считаются полутораручными, — но узок и легок. По клинку яркой золотой полоской шел дол, прочерченный не только как углубление, но и украшавший его. Ричард потрогал пальцем: дол был таким гладким, какого он никогда прежде не видел, — мастера-оружейники в Англии не умели обрабатывать металл так, чтоб в клинок можно было смотреться, как в зеркало. Меч, который он держал в руке, был прекрасен, и молодой воин просто не мог себя заставить положить его обратно.

С другой стороны, заниматься мародерством Дик считал ниже своего достоинства. Поэтому он пришел к истинно соломонову решению — взять только то, что взял, и ни одного предмета больше. Кроме того, на странном поле боя вместе с людьми лежали бездыханными явные исчадия ада, и черт его знает, сколько их еще бродит в округе. Ему становилось все неуютнее и неуютнее здесь, а старая добрая Англия казалась все привлекательней. Он выдернул из-под тела ножны, вложил в них меч, завязав узлом ремни, закинул за плечо и отправился в обратный путь… И едва не наступил на рассыпанную по земле копну черных волос. В последний миг он помедлил, изумленный этим зрелищем, нагнулся рассмотреть и, чтоб было сподручнее, толкнул обладателя этой пышной копны в плечо, повернув на спину.

Это была молодая женщина, пожалуй, даже девушка, с изящными, тонкими чертами лица и с глубокой раной на шее. Бледность ее лица оттенялась непроглядной чернотой волос, и девушка показалась Ричарду такой красивой, что у него закололо в сердце. Он приподнял ее с земли, зачем-то прижал к себе, ощущая под ладонями всю безупречность великолепного юного тела, и с безумной страстью пожелал, чтоб девушка эта была жива. На несколько мгновений это желание стало сильнее, чем желание жить, видеть небо и зелень лесов, сильнее, чем привязанность к матери, чем когда-либо испытанная страсть к женщине. В следующий миг серебряный браслет на его запястье налился теплом, запульсировал, потом вновь резко стал холодным. Молодой воин ощутил, как мускулы его наливаются силой, и ощущение это, не изведанное прежде, было очень приятным. Токи силы, прокатившись по всему его телу, устремились в ладони, и Ричард стал оглаживать ими девушку — ее темные шелковистые волосы, спокойное бледное лицо, гибкое тело. Только что бездыханная, девушка вздрогнула, рана на шее стремительно затянулась, а кожа налилась легким румянцем, перестала быть такой желтовато-белой, как лепестки вьюнка. Грудь девушки впервые подняло дыхание, слабое, но явное, и теперь она больше напоминала спящую. Каким-то шестым чувством Дик понял, что ее не надо теребить, что необходимо дать ей время прийти в себя естественным путем, а потому только устроил ее поудобней и стал ждать.

Просто так ждать вскоре ему наскучило. Дотянувшись до вещей, которые он сложил на землю, молодой воин вытащил меч из ножен и стал рассматривать его, вертеть то так, то эдак. Рукоять лежала в ладони очень хорошо, черен был плотно обмотан какой-то кожей, судя по всему, хорошо выделанной и достаточно шершавой, чтоб ладонь, даже потная, не соскальзывала с него. Гарда была сделана очень просто, только в самом перекрестье мастер посадил маленького дракончика, выполненного мелкой сканью и цветной эмалью, — работа была такой тонкой что только благодаря этому мелкому украшению ценность меча, пожалуй, уже равнялась его весу.

Тело девушки, покоившееся на левой руке Дика, вздрогнуло. Он повернул голову и очень близко увидел ее глаза — они были огромные, ярко-зеленые, с желтоватыми прожилками, прекрасные в своей чистоте — и испуганные. Миг она смотрела на меч, затем перевела глаза на лицо Ричарда (этот взгляд подействовал на него как острая боль в сердце, дрожь пронизала тело от затылка до пят, перехватила горло), потом — снова на клинок. Задрожала, стала рваться, но слабо, и он, решив, что девушка просто хочет подняться, помог ей. Она была столь легка, что молодой воин смог сделать это одной рукой, не отпуская меча, и поднялся сам.

Как только она встала на ноги и, видимо, ощутила себя немного увереннее, тут же рванулась, да так сильно, что он едва сумел удержать ее и машинально прижал к себе, не давая убежать. Не зная причин, по которым девушка стала вырываться, он принялся растерянно уверять ее:

— Я не сделаю тебе ничего дурного, успокойся. Успокойся… Я не мародер. Я хочу помочь тебе.

Косясь на меч в его руке, она затихла в его объятиях, больше похожих на крепкую хватку. Проследив ее взгляд, он понял, что ее пугает оружие в его руке, но отпускать все равно не хотел. Да и не опасно ли ронять меч на землю? Мало ли какие твари бродят в окрестностях, не зря же она так боится.

— Я не причиню тебе вреда, — повторил он. — Слышишь? А этот меч я нашел. Я просто нашел его, — добавил он, заметив, что она прислушивается очень внимательно. — Понимаешь?

Помедлив, она кивнула, затихнув совершенно, и Дик отпустил ее. Не совсем, придерживая рукой, но теперь его хватка больше напоминала объятия. Прикосновение к ее упругому гибкому телу было ему куда приятней, чем до сей поры прикосновение к какому-либо иному женскому телу. От нее пахло лесом и травой, влажной от тающего под солнцем утреннего инея, пахло холодком и сменяющим его солнечным теплом ранней осени. Он видел ее руку — маленькую, изящную, с тонкими пальчиками, пропорциональными длине ладони, с красивыми, как миндальный цвет, ноготками, с такой тонкой кожей, что, казалось, она просвечивает насквозь. Молодой воин длил и длил прикосновение к ней, хоть в этом уже больше не было нужды — воскрешенная твердо стояла на ногах.

Она обернулась к нему, слабо улыбнулась, и почти сразу ее облик поплыл. Миг — и на землю заскользила крупная черная змея с поблескивающей опалом чешуей. Дик отшатнулся, едва не вскрикнул от неожиданности, инстиктивно прикрыл глаза. А когда открыл, заметил только черный хвост, исчезающий в кустах. «Вот черт», — подумал Ричард, глядя на свои руки. Возможно, он подумал не это, но главное, что вспыхнуло в его сердце, — обида. Как же так, ведь он спас ей жизнь, а она… она оказалась змеей!

«Я еще дешево отделался, — решил он позже, когда обида отступила. — По крайней мере, она не укусила меня. Или нет… Нет, змейка такого размера, наверное, является чем-то вроде удава. Да уж. Здоровенная какая, футов четырнадцать, не меньше. Если меньше, то ненамного…» В кустарнике, где скрылась змея, — изрядно поломанном и ободранном, видимо в бою, — что-то зашуршало, затем раздался писк, какое-то трепыхание. А потом где-то в середине его, меж примятых, но упорно тянущихся вверх веток встала во весь рост воскрешенная девушка, еще более порозовевшая, с мелкими перышками, запутавшимися в роскошной шевелюре, с пухом и следами крови на губах. Она растерянно, робко взглянула на Дика, отводя ветки в стороны, продралась на открытое место и выбралась из кустов.

— Извини, — довольно невнятно, но зато на правильном английском сказала она, отирая с губ прилипшие пушинки. — Очень захотелось есть.

Дик хмыкнул. Одежда девушки была порвана в нескольких местах, в прорехи виднелась кожа, матовая и все еще бледная. На воскрешенной было надето длинное узкое серое платье с разрезами чуть ли не от бедра, ткань была обшита полосами черной кожи, кое-где прорезанной насквозь, и, с точки зрения Ричарда, привыкшего к совершенно другой одежде, девушка выглядела почти голой. При этом ичуть не смущалась.

— Тебя как зовут?

— Серпиана.

— Красивое имя. — Он снова окинул взглядом ее полуобнаженную фигурку. — Тебе не холодно?

— Нет. — Она недоуменно нахмурилась. — Почему ты спросил? Или тебе неприятно, как все это выглядит? Не нравится? — Оглядела себя, стряхнула с одежды налипшие перышки.

— Ну, как тебе сказать… — Дик не удержался и еще раз огладил Серпиану взглядом. — По меркам моей родной страны ты одета… неприлично.

Серпиана развела руками с неподдельным удивлением:

— Странные нравы. Будь я уродлива, кривонога или жирна, как свинка, это бы еще было понятно.

— Ничего не скажешь, ты очень привлекательна. Даже очень красива. Смотреть приятно. Но… Как тебе сказать… Ограничиваться только любованием очень тяжело.

Девушка удивленно вздернула тонкую, как лучинка, бровь, помедлила, а потом мягко, по-змеиному плавно скользнула вперед. Ее тонкие руки оплели шею молодого воина, и Ричард сам не заметил, как одна его рука огладила ее ягодицы, а вторая провела по спине, как раз по прорехе. Кожа и в самом деле была очень нежная.

— Если я разжигаю в тебе желание, то что в этом плохого или неестественного? — спросила девушка негромко. — Что же тебе не нравится?

— Мне все нравится, — согласился он, оживившись. — Ты себя уже нормально чувствуешь? После… э-э… пробуждения?

— Только легкая слабость.

— Это ничего, — торопливо уверил он ее. — Тебе же ничего не придется делать. Только пойдем отсюда, не на поле же битвы заниматься таким… важным делом.

— Пойдем, — видимо, совершенно не поняв, что именно он имеет в виду, согласилась девушка. Взглянула на тело мужчины, у которого Дик… ну, скажем так, позаимствовал оружие и кольчугу, и ее передернуло. — Пойдем скорее.

— Кто это?

— Это лорд Мейдаля. Ты о нем не слышал?

— Нет.

— Это сильный маг и великий воин. И прежде, чем он погиб… — Ее снова передернуло. — Прежде чем его одолели, он… Мне казалось, что он убил меня.

Ричард ничего не ответил. Он попытался представить себя на месте этой девушки. Что бы он почувствовал, узнай вдруг, что его убили, а потом воскресили? Наверное, некоторую неловкость. Но он мужчина, а ее, как представительницу прекрасной половины человечества… то есть не совсем человечества, но, наверное, не суть важно, как называется ее раса змей-оборотней… словом, девушку следует щадить. Пусть она не знает, что была мертва.

— Ты меня исцелил? — уточнила она.

— Да. Так получилось.

— Должно быть, ты и сам сильный маг. Это ты убил лорда?

— Нет, он уже валялся тут, когда я пришел. Уже был убит.

Серпиана не без помощи Ричарда добралась до леса и присела отдохнуть. Она снова побледнела, да и сам молодой воин с удивлением понял, что чувствует себя не лучшим образом. У него слегка кружилась голова, время от времени все плыло вокруг, и незаконнорожденный сын короля сделал вывод, что эта земля вредна для англичанина. Перед глазами снова возникли просторы родной страны, ее меловые холмы и корнуоллские скалы, поля, поросшие ароматной травой, и густые леса, где полным-полно дичи. А для начала, решил Дик, необходимо найти хорошую корчму и взять пару кружек темного горького пива. После такой встряски пиво или эль — самое первое лекарство. Он покачал головой и взглянул на свой браслет — тот выглядел тусклым и совсем не напоминал то красивое и изящное ювелирное изделие, каким был раньше. Так, дешевая безделушка.

Пожав плечами, молодой воин посмотрел на сидящую рядом Серпиану. Девушка недвусмысленно дала ему понять, что не против, а у него, принужденного делать ноги из Йорка, уже месяц не было ни одной женщины. Как известно, вторыми после пива по способности лечить мужчин от последствий всяческих неприятных переживаний стоят ласки женщины. Что тут раздумывать — Ричард, как и его отец, никогда ничего не стеснялся, и потому он потянулся к спасенной весьма решительно. Как ему показалось, девушка глядела на него одобрительно.

Вдруг она напряглась, он заметил ее застывший взгляд, направленный куда-то в гущу старого леса, обернулся в ту же сторону и заметил три высокие фигуры в черном, направляющиеся к нему. Миг — и он был на ногах, в руке матово поблескивал выдернутый из новых ножен меч с золотой полоской по долу. Серпиана, вскрикнув, бросилась в сторону, а в следующий миг с пальцев одного из черных сорвалась голубоватая искра и метнулась к Ричарду.

Молодой человек никогда прежде не видел ничего подобного, но движение чужака выглядело угрожающим, а потому он совершенно инстинктивно отмахнулся мечом. Искра впечаталась в металл, золотая полоска дола вдруг полыхнула серебром, и меч слегка дрогнул в руке. Ричард посмотрел удивленно, но понял, что слишком задерживать внимание на явлении, которое явно не причиняет ему никакого вреда, скорее, помогает, не надо, потому как врагов трое и всех троих надо убить. Он несколько раз взмахнул мечом, надеясь напугать наступающих, да же на всякий случай: вдруг от кого-нибудь прилетит такая же искорка — неплохо бы и ее поймать.

Черные выбрались из-за деревьев и рассредоточились, теперь они как бы охватывали Дика полукругом. Один из них вынул из ножен меч — очень красивое оружие с черненым клинком, — и Ричард обрадовался. Лица всех троих были скрыты черными масками, сделанными, по всей видимости, из ткани, и потому молодому воину казалось; что все это сон. Для уверенности он напал на того, кто был при мече, — схватка на длину клинка куда понятней, чем странные голубые искры, последствия которых неизвестны.

К его удивлению, черный, который двигался на первый взгляд не слишком уверенно, с силой парировал удар, да так, что у Дика заболела ладонь, и он понял, что ослабел от усталости. Увернулся и обнаружил, что сделал это очень своевременно, — еще одна голубая искра мелькнула мимо его уха, опалив кожу холодом. Она попала в черного с мечом, и тот окаменел. Разумеется, парировать удар Ричарда он не мог, и молодой воин ударил. Звук, с которым металл ударился о тело, напоминал звон, и эффект был такой, словно меч звякнул о камень. Черный упал на спину в той же позе, в которой был за мгновение до того, как в него попала искра. Не понять, в чем тут дело, не смог бы разве что тупица: если бы магическая искра попала в Дика, тот повалился бы на землю с таким же каменным стуком — это было ясно.

Он развернулся к оставшимся двоим и замахнулся мечом. Отразить еще две голубоватые искорки оказалось довольно сложно, все-таки они летели стремительно. Ричарду пришлось уворачиваться, он отпрыгнул, попал ногой в выбоину и, взмахнув руками, упал. Размашистое движение клинка случайно пришлось по еще одной искре, на этот раз бледно-стального цвета, — меч впитал ее в себя, полыхнув серым. Дику показалось, что металл вспыхнул сыто.

Один из черных подскочил к молодому воину, второй кинулся к окаменевшему собрату. Ричард рванулся вбок, и кулак только скользнул по его лицу. Черный снова замахнулся, так быстро, что среагировать усталый Дик не мог, и ударил его в грудь с необычной силой. Молодому воину показалось, что его грудная клетка треснула, в глазах потемнело, перехватило дыхание, но сдаваться он не собирался. Он вообще не был склонен сдаваться в какой бы то ни было ситуации. Боль, охватившая его после удачного удара врага, сковала обе руки, и потому Ричард пнул стоящего перед ним ногой. Куда бил, он не видел, но, судя по звуку, попал, и неплохо. Черный отшатнулся, налетел плечом на ствол и скривился.

Придерживаясь за толстенные корни старого дуба, Дик поднялся на ноги и попытался атаковать черного мечом, но тот сумел защититься. Чем — молодой воин не понял, поскольку металл натолкнулся на что-то твердое прямо в воздухе. Ричард ударил еще раз, и меч выбил целый сноп искр о невидимую стену. Черный уже оправился и снова налетел на противника — ему невидимая преграда почему-то не помешала. Дик выронил клинок, и они сцепились в рукопашной. Незаконный сын короля был сильным парнем, но теперь он ввязался в драку с равным противником. Кроме того, был еще один не учтенный фактор. Далеко отведенная ладонь черного заполыхала алым, он подтянул ее поближе и попытался наградить противника оплеухой. Ричард не знал, что это за заклинание, но проверять на собственной шкуре не собирался и, не найдя другого выхода, вцепился черному в глаза. Враг зашипел от боли, взмахнул руками, и ладонь, охваченная красноватой дымкой, слегка задела Дика по руке. Молодому воину показалось, что к коже приложили раскаленное железо, он невольно застонал, попытался вырваться, отстранить от себя опасного врага, но тот будто прилип.

— Пригнись! — услышал Ричард негромкий девичий голос и вжал голову в мох.

В тот же миг над его лицом, слегка щелкнув оперением по носу, мелькнула стрела и с хрустом вошла черному в лицо.

Против ожиданий, он не скончался немедленно, только закричал, распяливая провал рта под сочащейся кровью переносицей. Но это дало Ричарду время и возможность отшвырнуть от себя опасного черного. Он оторвался на достаточное для замаха расстояние и врезал врагу ногой в пах, а когда тот согнулся, добавил пинок по лицу, уже сбитому на сторону. Когда черный упал, Дик размахнулся как следует и пнул врага по шее. Прислушиваться, хрустнул ли позвоночник, молодой воин не стал, потому что черный обмяк. Обернувшись, он увидел Серпиану с луком в руках — она стояла прямо, как настоящий английский лучник, и рука на тетиве была тверда. Вторая стрела была зажата в зубах, третья — прижата указательным пальцем левой руки на луке.

Помедлив мгновение, она развернулась и выстрелила во второго черного, а затем сразу и в третьего, который уже пришел в свое естественное состояние и встал на ноги. Но стрелы не настигли этих двоих: один из них — тот, который только что был подобен каменной статуе, увернулся от летящего наконечника на ореховом пруте так, словно это был не более чем снежок, второй же успел особым образом повернуть ладонь, и воздух стал слишком густ для стрелы. Она застыла в нем, как в дереве, а потом упала на землю.

Но прежде чем стрела коснулась травы и мха, черный уже подскочил к Серпиане и пнул ее. Девушка дрогнула, изогнулась, видимо, попыталась превратиться в змею, но не успела. Черный влепил ей такую пощечину, что Серпиану развернуло и швырнуло на ствол дерева, поросший мхом.

Ричард взбеленился. Это, пусть и какие-нибудь полчаса, но уже была его девушка. Подняв меч, он накинулся на черного, при этом понимая, что, пожалуй, впервые в жизни у него нет никаких шансов. Он с трудом смог справиться с одним, и то не без помощи Серпианы, теперь же против него были двое. И, видимо, им суждено было одолеть его.

Откуда-то сбоку прилетела узкая зеленая молния и оплела одного из черных. Тут стало видно, что это обычный вьюнок, еще не успевший расцвести, но весь покрытый мелкими листиками, с множеством коротких веточек-отростков и… живой. Сноровисто извиваясь, он оплетал черного все плотнее и плотнее, вырастая и ветвясь буквально на глазах.

Второй нападающий добежал до Ричарда и накинулся на него, но очень скоро его ноги почему-то стали путаться в траве. Трава была самая обычная, даже не слишком высокая, не слишком густая — Дик не замечал никаких препятствий, а вот его противник… Потом черный ступил в развесистую купу папоротника, и тот вцепился в него, будто был не папоротником, а осьминогом с сотней мелких присосок на щупальцах. Схватил, оплел ноги до колен, и черный рухнул, награжденный вдогонку хорошим увесистым пипком лично от Ричарда. Воодушевленный этим, молодой воин принялся наносить удар за ударом (попытался пустить в ход меч, но металл до тела черного почему-то снова не добрался), стараясь попадать непременно по самым чувствительным местам и мысленно считая: «За меня, за Серпиану… за меня… за Серпиану… и еще раз за Серпиану — все равно она моя…»

Из-за дерева, неохватного, с раскидистой кроной, вышел старый друид. Он пристально следил за вьюнком, сражающимся с черным, который не оставлял попыток выбраться из тесной хватки растения, время от времени тыкал в их сторону посохом, и вьюнок увеличивал свой пыл. Наконец один из отростков оплел шею черного (второго тем временем почти скрыла зеленая шевелящаяся купа папоротников, за считанные мгновения, кажется, увеличившаяся в размерах втрое), сдавил и прижал. Черный захрипел, забился, заскреб ногтями горло и завалился на спину. Росток нырнул в приоткрывшийся рот, и Дик отвернулся с омерзением. Он искал глазами Серпиану — ее не было, но дерево, на которое она недавно опиралась, оплетала большая черная змея, глядящая на Ричарда, как ему показалось, весело и доброжелательно.

— Ну вот, — сказал старый друид, и Дик обернулся. — Готово.

Вьюнок уже закончил свое дело и теперь стремительно сокращался, втягивал отростки, постепенно сползал с бездыханного тела. Второго черного было совсем не видно из-за разлапистых листьев папоротника, они продолжали шевелиться, почему-то в том месте бугрилась земля — может быть, именно потому папоротники и двигались.

Дик поднялся, одернул одежду и снова поднял упавший на землю меч, осмотрел его и убрал в валяющиеся поодаль ножны. Оглянулся на змею.

— Ты в порядке?

Змейка пошевелилась, и покачивания ее плоской головки показались ему выражающими согласие.

— Слезай, Серпена, не бойся. — Друид махнул рукой, — Не бойся меня.

— Ее зовут Серпиана, — поправил Ричард.

— Одно и то же, смотря как выговаривать.

— Ты с ней знаком?

— Нет. Но я знаю эту расу. Расу людей-змей.

— Так Серпиапа — это не имя?

— Не совсем имя. Да спускайся же, девушка.

Змейка опасливо заскользила вниз и с земли поднялась в женском теле. Она смотрела на друида с сомнением. Но приблизилась.

— Не надо волноваться, к тебе подобным я отношусь хорошо, — сказал ей друид, улыбаясь, и показал на свой посох.

Серпиана слабо улыбнулась.

— Кажется, я должен тебя благодарить? — процедил Дик.

— Можешь этого и не делать. Но я вижу, ты истратил изрядное количество силы на то, чтобы вернуть к жизни прелестную девушку. Это было опрометчиво с твоей стороны.

Ричард поджал губы.

— Я так понимаю, начинается первый урок?

— Вовсе нет. Но во время предыдущего разговора ты не дослушал. Я не успел сказать тебе, что за тобой, собственно, гоняюсь не только я и мне подобные, кому нужна твоя помощь, но и те, кто хочет помешать тебе обрести силу и оказать помощь мне и мне подобным.

— Кто еще?

Старый друид развел руками:

— Есть и такие. Ты мог бы догадаться, что при любом раскладе есть те, кого не устраивает сложившееся положение дел, и те, кого устраивает. Те, кого все устраивает, будут пытаться сохранить порядок. В том числе и весьма жесткими способами.

— Ты, я вижу, не оставляешь мне шанса, — криво усмехнулся Дик.

— Нет, ты не прав. — Друид нагнулся и протянул руку вьюнку, ставшему совсем маленьким, свернувшемуся в небольшой росточек в пару ладоней в длину. Вьюнок подобрался к руке старика, взобрался на нее и спрятался в рукав. — Дело в том, что твоя невольная помощь мне не очень нужна. Мне нужно твое сознательное желание делать то, что интересует меня. Так что я собираюсь не заставлять, а только убеждать. Это ты мне тоже не дал добавить в прошлый раз.

Друид посмотрел на него вопросительно, и молодой воин пожал плечами.

— Ладно, спасибо, что помог. Эти трое меня прибили бы.

— Нет, зачем же. — Старик оглядел труп черного — второй труп был уже не виден, хотя папоротники приняли прежние размеры. — Взяли бы в плен. Но, в отличие от меня, они не стали бы пытаться убедить. Впрочем, я не хочу давить на тебя. Может статься, что я не прав.

Ричард огляделся.

— Ты можешь объяснить мне, где я нахожусь?

— Я тебе уже объяснял.

— Хорошо, а как можно вернуться назад?

Старик развел руками:

— Ты мог бы это сделать сам, но потратил всю силу на другое. Теперь придется ждать.

— Подожди, получается, в этой штучке, — Дик щелкнул по браслету, все еще тусклому, — заключено только какое-то количество силы? И она уже израсходована?

— Нет. Но нужно время, чтоб сила пополнила свой запас. Сегодня ты истратил все, что у тебя было. — Молодой воин понурился, и друид заулыбался. — Не надо падать духом, У меня еще есть некоторое количество сил. Я открою для нас двоих лесной коридор.

— Для троих, — поправил Ричард.

— Ты берешь змейку с собой? Хорошо, на троих. Но спросил ли ты ее, хочет она пойти с тобой?

Дик взглянул на Серпиану вопросительно, и она, помедлив, согласно кивнула головой.