Чужая война. История сбитого самолёта

Игорь Евтишенков

Война в Сирии оказалась местом столкновения интересов разных государств. Когда американский самолёт сбивают над вражеской территорией, его хотят поймать и уничтожить. Российский спецназ, выполняя свою задачу, старается спасти пилота и вернуться на базу живыми.

Глава 3

— Собираем все листовки в пакеты и грузим на паллеты!

— Паллет нет, Иваныч… Ещё с прошлого раза не вернули… — из тени показалась крепкая фигура капитана Нечипоренко, который командовал батальоном «на большой земле», как они сейчас называли Россию. Сам прошёл немало военных округов, но самым тяжёлым периодом службы считал три года, проведённых в части под Бодайбо, куда даже продукты и письма сбрасывали с вертолётов, чтобы отчаявшиеся солдаты не запрыгивали обратно на борт. — Что ты такой суровый? Случилось что?

— Надо всё подготовить к вечеру.

— Да не волнуйся ты так! И так готово. Видишь, лежим, ничего не делаем, — Нечипоренко пока ещё улыбался.

— Вижу. Сейчас я поеду на проверку двух МИ-8. Если в порядке, летим на них и будем сами разбрасывать листовки, — вытерев пот со лба, недовольно сказал Сергеев. — А потом неделю проведём в Дейр-эз-Зоре. Придётся сопровождать репортёров.

— «Тэвэшников», что ли? Ну так это классно! Что ж тут такого? Вдвоём летим? — всё ещё улыбаясь, спросил капитан.

— Нет. Вся группа. Семь человек.

— Ах вот оно что! — Нечипоренко снял кепку и почесал затылок. — Да… Что-то тут не так. Зачем всех-то? К каждой камере по бойцу?

— Да, — подполковник был немногословен, и у него с лица не сходило странное выражение, как будто он вцепился зубами в кусок лимона. Когда он уехал с несколькими техниками генерала Захарова, капитан понял, что того мучили какие-то сомнения. Обычно Сергеев шутил и любил хорошее настроение, но сегодня ему явно было не до шуток. Они были знакомы с уже четыре месяца, и раньше капитан своего нового командира таким не видел. Тот был напряжён, как струна, но вскоре он позабыл об этом впечатлении, решив заняться погрузкой. Надо было перетащить сорок мешков к воротам и сообщить новость подчинённым. И ещё проверить, чтобы они собрались и получили оружие. Похоже, оно могло им пригодиться. Но в оружии им отказали.

В это время в кабинете начальника группировки сидели пять журналистов, довольные и весёлые, и совсем не понимающие, почему их полёт на 500 километров, тем более над пустыней, вызывает у военных такие проблемы.

— Совсем непохоже на боевые действия, — чтобы как-то скрасить неловкую паузу, сказал старший группы, Юрий Тегов.

— На море были? — в тон ему спросил генерал-полковник, оторвавшись от разложенных по столу листочков с карандашными надписями. Даже на расстоянии двух метров было невозможно различить, что на них написано.

— Да, классно! Как в Турции. Народу немного, но купаются. Мы тоже поплавали.

— И в городе тоже всё есть: еда, фрукты, магазины открыты, — добавил его товарищ, показывая на пакет с торчащими оттуда бананами. — Виноград такой ни в жизнь не видел — пальцы слипаются! Один сахар!

— Фруктоза, — поправил его седой генерал. — Но это неважно. В городе будете подчиняться подполковнику Сергееву. Он к вечеру вернётся с базы, познакомитесь. Вылет вечером, через пять-шесть часов. Хватит времени собраться?

— Ну да, хватит. А что так срочно? Днём нельзя разве? Мы бы с воздуха сняли всю территорию. Эксклюзивная карта получилась бы, — заметил журналист Тегов. — Без вертолётов нельзя? — с надеждой спросил он, увидев, как помрачнели оба генерала.

— Нельзя, — последовал короткий ответ. — Это не пляж в Латакии. Всё, готовьтесь!

— Есть, товарищ генерал-полковник! — дурачась, отдал честь журналист.

— К пустой голове руку не прикладывают, — недовольно заметил ему Захаров.

— Я по привычке. На Донбассе всегда в каске был. Даже спали в них, — с весёлой искоркой в глазах добавил Тегов. — А здесь прямо как в раю.

— Ладно, ладно, идите. Там повнимательней будьте… чтобы ничего не случилось, — хмурясь, сказал начальник группировки. — И слушайтесь Сергеева! Это приказ.

Вертолёты поднялись в воздух с базы сирийских ВВС сразу после захода солнца. Большие, вместительные машины были набиты небольшими, но тяжёлыми тюками, которые, перед вылетом, потея, долго загружали пять солдат в выгоревшей светлой форме. Полёт длился несколько часов, но ничего интересного для журналистов за это время не произошло. Снимать не давали. Тёмное небо с яркими звёздами уже не привлекало, внизу было темно, ни одного огонька, и на борту тоже все молчали, как будто это была самая тайная операция века. И только на подлёте к Дейр-эз-Зору «прессе» предложили размяться. Неожиданно открылись боковые двери и пять солдат стали разрывать упаковку мешков, сбрасывая вниз тысячи тысяч листовок. Корреспондентам было разрешено подносить эти мешки из дальней части к двери.

— Агитация и пропаганда в действии! — тяжело дыша, заметил Тегов, вытирая пот со лба. Даже врывавшийся внутрь прохладный ветер не помогал — от работы всем было очень жарко.

— Пока только агитация. Думаю, до пропаганды не дойдёт, — услышал он громкий ответ почти у самого уха. Ветер хлопал в складках одежды худощавого подполковника, который держался за ручку у него над головой и, похоже, страховал его от падения.

— Да? А разве есть отличие? — крикнул в ответ Тегов.

— Не до уроков сейчас. Коротко: агитируют «за», а пропагандируют «что».

— А это что тогда? — у него в боковом кармане рюкзака лежал небольшой томик Корана, подаренный на рынке одним добродушным арабом, который хотел, чтобы русский репортёр стал мусульманином и поэтому подарил ему эту потрёпанную книгу. — Вот, они всем суют эти свои кораны! — Тегов достал его из рюкзака и повертел её в руках, намереваясь бросить вниз вместе с листовками. Но подполковник схватил его за руку и остановил.

— Коран — чистая пропаганда. Оставь на борту. Там он никому не нужен, — книга полетела на мешок, и больше Тегов её не видел. И со странным подполковником, которого надо было слушаться, до посадки тоже не разговаривал. Зато после приземления, всех военнослужащих как будто подменили: они шутили, хлопали друг друга по плечам и разницы в званиях между ними не чувствовалось. Интуитивно Тегов почувствовал, что в воздухе им что-то угрожало, и теперь эта опасность исчезла. Он тоже с радостью схватился за большую сумку оператора и стал помогать тому выгружать оборудование. Утро наступило неожиданно быстро и стремительно ярко. Хотя стрельбы не было слышно, их провели в небольшое здание, где подполковник стал общаться с местными военными, а его подчинённые расположились под окном. До полудня было тихо, а потом их разбудили далёкие выстрелы артиллерии и стрелкового оружия. В комнате спали пилоты вертолётов, у дверей сидели два сирийских солдата с автоматами, вдоль дальней стены спали те пять солдат, которые грузили листовки. Не было только подполковника и ещё одного человека в форме. Но Тегова волновало не это. Надо было поесть и начать готовиться к съёмкам. Первые кадры они должны были передать уже через несколько часов. Для этого достаточно было заснять хотя бы несколько домов и подняться на крышу, чтобы дать панорамный вид.

Если бы хоть кто-то из журналистов знал, что происходило в этот момент в соседнем здании, они позабыли бы обо всём на свете и сразу уцепились бы за эту новость, но они пока спокойно ели и думали совсем о другом.