Доктор Фальк. Тайна серого монаха

Игорь Евдокимов, 2023

Знакомьтесь: доктор Василий Оттович Фальк. Эстет, педант, скептик, совершеннейший зануда – и сыщик поневоле. В дачном поселке на побережье Финского залива, куда он переезжает летом из Петербурга, найдена мертвой пожилая вдова. За день до гибели она жаловалась Фальку, что по ночам в ее саду появляется серый монах – верный предвестник смерти. Но доктор быстро понимает, что дело не в мрачных приметах, а в самом настоящем убийстве. И чем дальше Василий Оттович пытается держаться от расследования, тем сильнее втягивается в поиски преступника, ведь быстро выясняется, что причины желать зла покойной были почти у каждого жителя дачного поселка.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«При впрыскивании одного шприца двухпроцентного раствора

почти мгновенно наступает состояние спокойствия,

тотчас переходящее в восторг и блаженство.

И это продолжается только одну, две минуты.

И потом все исчезает бесследно, как не было.

Наступает боль, ужас, тьма.»

Михаил Булгаков, 1926 год

Сокращенную версию данных событий Василий Оттович и поведал уряднику Сидорову по дороге к даче Шевалдиной. Полицейский чин не мог не обратить внимания, что доктор за какие-то пару минут сменил халат и пижаму на сообразный погоде и обстоятельствам теплый твидовый костюм, и даже умудрился расчесать растрепанные волосы. На его фоне Сидоров выглядел неавантажно — и возрастом старше, и ростом выше, и на лицо чухонь бледноглазая, и острые уши заметно оттопыриваются, и усы подкручены менее эстетично. Однако жители поселка Александра Петровича любили. Диво ли — честный, справедливый и непьющий урядник, службу несущий не за страх (или жалование), а за совесть. Да и подвиг умудрился совершить совсем недавно… Но об этом как-нибудь в другой раз. Короче — Сидоров являлся единственным представителем власти на многие версты вокруг (уездный исправник и становой пристав в поселок носа не казали, а старенький уже станционный жандарм не в счет), и дачников сия кандидатура полностью устраивала.

Зеленый луг с утра спал. Ночью прошел ливень, но Фальк спал настолько крепко, что даже грохот капель по кровле его не разбудил. После дождя гравиевые и грунтовые дороги основательно размокли, а на обочинах так вообще собрались внушительные грязные лужи. Из-за перепада от ночного холода к наступающему дневному теплу на сосновый лес, в котором стояла деревня, опустился легкий сырой туман. Сквозь него живописно пробивались лучики рассветного солнца. На деревьях начинали радостно щебетать проснувшиеся птицы. Свежее утро обещало перерасти в замечательный весенний день. Если бы не скорбное дело, по которому Фальк и Сидоров сейчас спешили.

Среди обитателей деревни обыкновенно хватало любителей встать пораньше, но по пути им не попалось ни одной живой души. Видимо, зябкий холодок и последствия дождя отбили желание у рыболовов и спортсменов выходить из дома ни свет, ни заря. Для окрестных крестьян, развозивших по дачникам молоко, мясо, ягоды и прочую снедь тоже было рано. Вернее, они, безусловно, уже проснулись, но обход отдыхающих начнут позднее, когда перебравшиеся в лоно природы горожане гарантированно встанут и выберутся на улицу.

— А кто обнаружил тело? — поинтересовался у Сидорова Фальк, в основном — чтобы разогнать тягостное молчание.

— Генеральша Шевалдина, — ответил урядник.

Василий Оттович встал, как вкопанный. Кажется, безумие предыдущего дня с его шведскими монахами и не думало заканчиваться. Он недоверчиво покосился на Александра Петровича.

— Вы сейчас шутите, да? Как генеральша Шевалдина могла обнаружить найти собственное тело?

— Почему «собственное»? — не понял его урядник. — Нет, она нашла тело Веры Павловны.

— Кто «она»?! — раздраженно воскликнул Фальк.

— Ираида Дмитриевна, генеральша Шевалдина! — Сидоров тоже смотрел на него, как на нерадивого ученика, который не знает очевидных вещей.

— Но ведь Вера Павловна — генеральша Шевалдина, — протестующе топнул ногой Василий Оттович.

— А, вот вы о чем! — рассмеялся урядник. — Ну, формально они обе генеральши Шевалдины. Они вышли замуж за братьев, Вера — за Аркадия Шевалдина, а Ираида — за Бориса Шевалдина. Оба пошли по военному делу, оба дослужились до генеральских званий. Только Аркадий — от артиллерии, а Борис — от пехоты. Семьи не то, чтобы дружили, но после смерти братьев Вера Павловна и Ираида Дмитриевна несколько сблизились. В основном «наша» Шевалдина навещала невестку в Сестрорецке, но в этот раз Ираида Дмитриевна с дочкой приехали проведать ее в Зеленый луг. Живут на даче с конца апреля.

— Что ж, одной тайной меньше, — успокоился Фальк. — Только не понимаю, отчего они послали сразу за полицией, а не за врачом.

— Позвольте пока не отвечать на этот вопрос, — ушел от ответа Сидоров. — Мне бы хотелось получить ваше собственное заключение. Не замутненное, так сказать, моими подозрениями.

— Секретничаете, Александр Петрович? Что ж, будь по-вашему.

Тем временем мужчины достигли дачи Шевалдиных. Дом был просторным, но по-военному простым, без лишних архитектурных изыска. Центральная часть встречала гостей верандой и большим окном на втором этаже под двускатной жестяной крышей. Справа и слева к ней были пристроены крылья, тоже двухэтажные, по четыре окна каждое. Особого сада при доме не имелось, лишь цветник за левым крылом — краса и гордость Веры Павловны.

Александр Петрович поднялся на веранду и осторожно постучал в дверь. Открыла ему пожилая женщина, очевидно — Ираида Дмитриевна. Она являла собой поразительный, даже комичный контраст с покойной Верой Павловной. Высокая; тонкая, что спица; с застывшей на лице недовольной гримасой. Эдакая старая дева, строгая воспитательница пансиона для благородных девиц.

— Еще раз здравствуйте, Ираида Юрьевна, — поприветствовал ее Сидоров. — Это Василий Оттович Фальк, первостатейный врач, из столицы. Я пригласил его для осмотра покойной. Позволите войти?

Шевалдина кинула на доктора подозрительный взгляд, но отстранилась и разрешила мужчинам войти. Фальк поздоровался с ней приличествующим ситуации вежливым полупоклоном.

— Вы оставили все в неприкосновенности, как я и просил? — задал ей вопрос урядник.

— Конечно, — с достоинством ответила Ираида Дмитриевна. — Поверьте, ни я, ни Лидочка не собираемся входить в ее комнату, пока тело Веры Павловны там.

— Спасибо, — кивнул Сидоров. — Тогда попрошу нас не беспокоить. Идемте, Василий Оттович.

Как и ожидалось, Вера Павловна жила на первом этаже — с ее комплекцией подъем наверх был сродни подвигу. Очевидно, Шевалдина разместила там своих гостей. По крайней мере, проходя мимо лестницы Фальк увидел мелькнувшую на площадке второго этажа тоненькую девичью тень.

Покои Веры Павловны занимали весь первый этаж левого крыла. Спальня располагалась в угловой комнате, выходящей окнами на цветник. Шевалдина лежала на полу, словно огромный кит, выброшенный на берег. Смерть настигла ее у открытого окна — когда мужчины вошли, занавески колыхнулись от налетевшего сквозняка. Рядом с телом Веры Павловны лежал перевернутый столик-бюро, его содержимое — жемчуга, серьги, прочие мелкие безделушки и осколки разбитого зеркала — разлетелось по паркету, отчего ступать приходилось аккуратно.

— Мне нужно ваше заключение, доктор, — попросил Сидоров, закрыв за ними дверь и остановившись, будто на страже.

— Надеюсь, вы понимаете, что я смогу дать лишь очень приблизительную картину, — ворчливо отозвался Фальк. — Я, все-таки, не судебный медик. Да и условия не идеальные.

— Понимаю, Василий Оттович, но из всех здешних эскулапов, уж простите, вашему мнению я доверяю больше всего.

— Прощаю, — согласился Фальк. Грех тщеславия, чего уж таить, ему был не чужд. Он опустился на пол перед телом Веры Павловны и начал осмотр, вслух комментируя свои манипуляции.

— Итак, для того, чтобы исключить все сомнения — Шевалдина действительно мертва. Дыхания нет. Пульс не прощупывается. Приблизительное время смерти — не более четырех часов назад, так как отсутствует rigor mortis. Судя по тому, что домочадцы послали за полицией, а вы уже вызвали меня, то подозреваются насильственные причины. Что ж, тело лежит на спине, на видимой поверхности ран не обнаружено — ни колотых, ни огнестрельных. Переворачивать покойную пока не будем, но вокруг нет луж крови также не заметно, поэтому предварительно можно заключить, что на спине открытых ранений нет. Синяков не вижу. На шее странгуляционных борозд не заметно. Характерных следов, свойственных удушению голыми руками, не обнаружено. Хотя лопнувшие сосуды в глазах указывают, возможно, на недостаток воздуха. Травм височной и теменной кости нет. На затылке прощупывается некое повреждение, возможно — от удара об пол при падении.

Василий Оттович отстранился от покойной.

— Интересную задачку подкинули, Александр Петрович. Требую подсказок — при каких обстоятельствах все-таки обнаружили покойную? Что предшествовало ее смерти?

Урядник извлек из портфеля блокнот (согласно уставу солидно именовавшийся «памятной книжкой») и отрапортовал:

— Шевалдина пришла домой около двух часов дня. Вероятно, сразу после визита к вам. Домочадцы утверждают, что она находилась в довольно подавленном настроении. К обеду не вышла — прислуга относила еду в спальню. Вечером присоединилась к Ираиде Дмитриевне и ее дочери за чаем. Кляла докторов-бездельников (камень в ваш огород, полагаю) и жаловалась на слабость. Удалилась к себе около девяти часов вечера. Примерно в три часа ночи Ираиду Дмитриевну, которая живет в комнате прямо над покойной, разбудил крик. Слов она не разобрала, но поняла, что кричала Вера Павловна. Затем раздалось два тяжелых удара — непосредственно друг за другом — и звон бьющегося стекла. Ираида Дмитриевна с дочерью спустились вниз и попытались достучаться до Шевалдиной, однако ответа не последовало. Дверь была заперта изнутри. Дочь Ираиды Дмитриевны утверждает, что слышала звуки, которые, как ей кажется, могли свидетельствовать о предсмертных конвульсиях. Послали за прислугой, нашли запасной ключ, отперли… Открывшуюся картину вы лицезреете.

Из-за двери раздалось деликатное дамское покашливание. Фальк и Сидоров удивленно переглянулись. Урядник пожал плечами и открыл дверь в комнату. За ней стояла юная девушка двадцати с небольшим лет с непослушной копной огненно-рыжих волос. На кончик носа сползли круглые очки, отчего незнакомка имела вид нерадивой воспитанницы пансиона — видимо, того же, где могла работать Ираида Дмитриевна. Про себя Фальк отметил, что несмотря на растрепанные волосы и бесформенный халат выглядела девушка весьма очаровательно.

— Господа, прошу меня извинить, — начала гостья. — Вы только не подумайте, что я подслушивала за дверью…

— Что вы, как мы можем такое подумать? — иронично вскинул бровь Фальк. Сидоров только фыркнул от этой ремарки.

— Ой, простите… — девушка немного стушевалась, но быстро пришла в себя. — Меня зовут Лидия Николаевна Шевалдина. Вера Павловна приходилась мне тетушкой. Понимаете, я обычно не сплю допоздна. Читаю…

— Вербицкую³, разумеется? — вставил Василий Оттович.

— Мари Кюри, если вам необходимо знать, — кинула на него обжигающий взгляд Лидия. — Но это не важно. Важно то, что я не спала, когда тетушка закричала. Маман только проснулась, поэтому и говорит, что слов было не разобрать. Но я готова поклясться, что Вера Павловна кричала: «Ты!».

— Вы в этом абсолютно уверены, сударыня? — спросил Сидоров.

— Абсолютно, — в подтверждение своих слов Лидия энергично кивнула, отчего очки чуть не слетели с ее носика.

Сидоров и Фальк снова переглянулись. Если младшая Шевалдина не ошибалась, то версия насильственной смерти становилась все более вероятной. Василий Оттович вновь повернулся к телу и осмотрел комнату.

— Хм… — он снова начал размышлять вслух. — Я не вижу на теле следов борьбы. Непохоже, чтобы Вера Павловна сопротивлялась. Два удара, о которых говорила Ираида Дмитриевна, вероятно означают, что сначала упала сама Шевалдина, а затем — бюро, которое она увлекла вслед за собой.

— Скажите, а окно точно было открыто, когда вы вошли? — обратился к Лидии урядник.

— Да, мы ничего не трогали, — утвердительно заявила девушка. Она старалась не смотреть на тело, но при этом не торопилась выходить из комнаты.

— Сударыня, вы не знаете, обычно Вера Павловна оставляла окно открытым на ночь? — спросил Фальк.

— Не могу сказать, — помотала головой Лидия. — С одной стороны, тетушка постоянно жаловалась на духоту. С другой — до смерти боялась сквозняков. К тому же ночью был ливень и сильно похолодало. И еще эта история с монахом…

— Вам она тоже о нем рассказывала?

— Да, конечно! Она рассказывала эту историю всем, кто был готов ее выслушать… Если быть откровенной, то тем, кто был не готов — тоже рассказывала.

— А вы сами сей фантом лицезрели? — поинтересовался Фальк.

— Нет. Но мои окна выходят на другую сторону дома. Мама могла бы, но она спит довольно крепко. Не представляю ее выглядывающей ночью в окно.

Тем временем Александр Петрович аккуратно обошел лежащее тело и осмотрел распахнутое окно. Затем урядник высунулся наружу и осмотрел землю перед домом.

— Следов вскрытия нет, — сообщил он. — Под окном следы калош. Кто-то навестил Веру Павловну прошлой ночью. Но вот, что странно — на подоконнике нет следов грязи…

— Видимо, визитер оставил калоши на улице, если вообще проникал в дом, — кивнул Василий Оттович. — Правильно ли я понимаю, что раз следов взлома нет, то Вера Павловна сама открыла ему окно?

Сидоров лишь пожал плечами.

— Полуночный визитер? У тетушки? — недоверчиво спросила Лидия.

— Мне тоже сложно в этом поверить, но случались вещи и постраннее, — задумчиво произнес Фальк. Он вспомнил странную реакцию Веры Павловны на вопрос о произошедших изменениях в жизни.

— Василий Оттович, если злоумышленник все-таки проник в комнату и — простите, барышня — убил Шевалдину, то как же он это сделал? — обратился к доктору Сидоров.

— Ума не приложу, — признался Василий Оттович. — Хотя…

Осененный внезапной идеей, он вновь подошел к телу и возобновил осмотр.

— Ага! — торжествующе вскричал Фальк, но быстро помрачнел.

— Что там? Что вы нашли? — спросил урядник. И он, и Лидия с интересом вытянули шеи, пытаясь понять, что привлекло внимание доктора.

— Вот здесь, на шее, — аккуратно, не касаясь тела, показал пальцем Василий Оттович. — Не берусь утверждать наверняка, но почти уверен, что это след от укола.

— Укола? — удивленно переспросил Сидоров.

— Да, — кивнул Фальк. — Мне пришла в голову одна гипотеза, когда я вспомнил про признаки недостатка воздуха. Чтобы подтвердить мои предположения вам потребуется опытный судебный медик и лабораторные условия. Но, думаю, он согласится, что Веру Павловну, вероятно, убили большой дозой морфия.

— Морфия?! — воскликнула Лидия и тут же прижала ладони ко рту.

— Да, или иное сильнодействующее средство. Их передозировка бывает смертельно опасна и способна убить в кратчайшие сроки. Большие количества морфия вызывают паралич дыхания и смерть головного мозга.

— Вы уверены? — уточнил Александр Петрович.

— Повторюсь, это лишь гипотеза, ее необходимо будет подтвердить, — ответил Фальк. — Но, боюсь, я уже видел такое…

— Где?

— Под Мукденом, например⁴, — тихо пробормотал Василий Оттович. В комнате повисла гнетущая тишина. Воспоминания о жутких событиях Русско-Японской войны были все еще свежи у всех присутствующих.

— Я видел последствия передозировки, — наконец счел нужным пояснить Фальк. — Иногда, случайной — когда не рассчитали правильную дозу для раненного. Иногда им пользовались желающие уйти из жизни. Считали этот способ безболезненным. Мол, он подарит им быструю смерть в объятиях эйфории… Простите…

Василий Оттович сбился и замолчал, но быстро взял себя в руки.

— Это лишь предположение. Убедитесь, что его проверят, Александр Петрович.

— Конечно, — согласился урядник. — Как думаете, морфий изначально принадлежал Вере Павловне?

— Уверен, что нет, — ответил Фальк. — Я вчера осматривал ее и обратил бы внимание на следы уколов. Да и ни один здравомыслящий врач не выписал бы ей такой препарат. Уж я-то точно.

— Хорошо. Василий Оттович, можно будет попросить вас изложить ваши умозаключения на бумаге, для судебного следователя и медика, что будет проводить вскрытие?

— Разумеется. Если моя помощь больше не требуется, то я, пожалуй, откланяюсь. Загляните ко мне через пару часиков, мой отчет будет готов.

— Премного благодарен, — протянул ему ладонь Сидоров.

— Не стоит, — ответил на его рукопожатие Фальк и повернулся к Лидии. — Сударыня, примите мои искренние соболезнования. Если вам или вашей матушке понадобится врачебная консультация или успокоительное — обращайтесь.

Девушка ответила ему благодарной улыбкой и отстранилась позволяя пройти.

Спустившись с крыльца, Фальк прошел с десяток метров и остановился. Он оглянулся, разглядывая окна комнаты, где умерла Вера Павловна. Судя по их расположению, а также по еще не зацветшему в полную силу палисаднику, именно здесь, рядом с дорогой, должен был стоять беспокоивший ее серый монах. Внутри Василия Оттовича вели яростный бой любопытство и стремление как можно быстрее оставить историю с таинственным убийством позади.

Победило любопытство.

Фальк подошел к елям, разросшимся на границе участка Шевалдиных, и осмотрелся. Как он и ожидал, в тени под хвойными ветвями обнаружились отпечатки калош, застывшие в грязи, оставшейся после ночного дождя. Что его удивило, так это след узких колес, пролегающий чуть в стороне от места, где генеральша видела серого монаха.

— Василий Оттович! — окрикнули его. Доктор обернулся и увидел, как Сидоров спускается с дачного крыльца. Урядник подошел к Фальку и спросил: — Гляжу, вам тоже не дает покоя эта история?

— Можно и так сказать, — ответил Василий Оттович и указал на следы: — Обратите внимание.

— Ну и ну, — протянул Александр Петрович. — У меня тоже кое-что есть для вас. Не хотел показывать при барышне. Не похоже, конечно, что она дюже впечатлительная, но все же…

Он достал что-то из кармана и продемонстрировал Фальку. На вытянутой ладони лежал обрывок грубой серой ткани.

— Что скажете?

— Скажу, что привидения не ходят в калошах, не оставляют на местах явлений отпечатки ног и обрывки своих погребальных саванов, и уж точно не нуждаются в морфии для того, чтобы убить своих жертв, — пожалуй, излишне резко ответил Фальк. — Как и обещал, положу свое мнение на бумагу. Через пару часов сможете забрать. Честь имею.

Из дома Шевалдиных Василий Оттович возвращался в крайне мрачном расположении духа. Следы морфия вызвали в нем воспоминания, которые он хотел бы забыть навсегда. Прошло меньше трех лет с того момента, как он вернулся с войны. Каждый день он старался вытравить из памяти крики раненных, кровь, смерть, вшей, разрывы снарядов и гортанные вопли наступающих японцев. И вот теперь они нашли его в самый непредсказуемый момент — в Зеленом луге, который Фальк всегда считал оазисом тишины и спокойствия.

Но если Василий Оттович и верил во что-то, так это в самодисциплину. А значит его дело — написать заключение для Сидорова и выкинуть этот случай из головы. Чем он сейчас же и займется. Дальше размеренный темп дачной жизни, свежий воздух, солнечные ванны и ненавязчивые развлечения гарантированно успокоят нервы и затянут старые душевные раны. По крайней мере, доктор Фальк очень на это надеялся.

Примечания

3

Популярная на рубеже веков писательница-эмансипе, автор бульварных романов.

4

Мукденское сражение, оно же «Мукденская мясорубка» — битва, состоявшаяся в феврале 1905, в результате которой русская и японская армии понесли катастрофические потери убитыми и ранеными.