Сказка о барсучонке Тишке, его друге волчонке Кышке, и их приключениях

Игорь Дасиевич Шиповских, 2023

Сказка о маленьких зверятах и лесных пенатах, о весне и лете, о негаданном знакомстве и крепкой дружбе, о внезапном приключении и отважном спасении. И как уже понятно из вышесказанного, эта история случилась в лесу, где есть много разных чудесных мест, чтобы совершить прекрасные дела… Иллюстрация на обложке: Игорь Шиповских.

2

Так уж повелось, что волки это эдакие лесные бродяги, вольные странники. Шатаются себе по лесу и подъедают всё, что плохо лежит. Тогда как барсуки ведут оседлый образ жизни. Иначе говоря, селятся на одном месте, роют норы и остаются там годами, а то и целыми поколениями. Однако в природе бывает всякое. Случается, что и барсуки начинают бродить по лесу в поисках приключений, правда это бывает очень редко.

Но тому есть подтверждение, и это молодая семья барсуков, где совсем недавно появился на свет маленький крошка барсучонок, которого родители почти сразу назвали — Тишка. И это из-за его манеры во время ходьбы слегка пыхтеть. Негромко так, но и этого вполне было достаточно, чтоб его слышали все в округе. Отчего родители постоянно делали ему замечания.

— Ах ты горюшко наше, ну ты хоть потише пыхти,… ну, ещё тише,… и ещё тише,… и ещё… — говорили они, да так это «тише» и закрепилось за ним именем. Впрочем, мама и после этого ещё не раз сердилась на его привычку пыхтеть, а однажды даже сильно упрекнула его.

— Ну что у нас за сынок растёт!… У всех барсучата как барсучата,… а наш всё чего-то пыхтит!… — посетовала она, на что папа барсук тут же высказал своё мнение.

— Ну а по мне так и ничего,… что в этом такого,… когда я был маленький, я тоже пыхтел,… а потом всё прошло,… так что пусть себе пыхтит!… — заступился он.

— Ой, да ничего вы не понимаете!… ведь это я не пыхчу, а придумываю весёлую песенку!… Ну, неужели вы не слышите, как она звучит!… Стоит мне только прогуляться меж журчащих ручейков, как мелодия сама появляется в моей голове!… Ну, вот сами послушайте и подпевайте; кап-кап,… чик-чик,… ля-ля-ля,… ля-ля… — возразил родителям Тишка, и тут же запел сочинённую им мелодию. Но видимо у его родителей не было такого музыкального слуха, как у него, и они только вяло зашевелили губами в такт песенке. Да и то лишь для того, чтоб не обидеть Тишку.

— Ах!… Ну, ладно,… всё, хватит,… вижу вам меня не понять!… Но ничего я всё равно докажу всем, что в ручейках скрывается музыка!… — раскусив их молчаливое шевеление губами, рассердился Тишка, и продолжил в одиночестве сочинять свои весёлые мелодии журчащих ручейков. Вот так и выяснилось, что у маленького барсучонка Тишки есть задатки большого композитора. Но и это ещё не всё. Уловив в звуках вешней капели и ручейков мелодию, он теперь стал искать её во всём, что бурлило, журчало и клокотало. И, разумеется, его поманило в сторону ревущей и грохочущей реки. Все увещевания его родителей, что ходить туда нельзя, и что там небезопасно, не подействовали на него. Да и как тут подействовать, когда молодая душа жаждет музыки.

Улучив момент, Тишка выскользнул из-под опеки своих строгих родителей и быстрей ринулся на шум клокочущей реки. Но, не дойдя до неё всего несколько метров, он уже был очарован её бурлящим ритмом. Тут же присев на освободившийся от снега бугорок, Тишка сходу начал вслушиваться в прекрасную, ревущую музыку весенних потоков. И он так увлёкся этим, что забыл обо всём на свете. А почему бы и нет, ведь он не нарушил запрета родителей, и оставался на приличном расстоянии от опасной реки. Просидев, таким образом, целых два часа Тишка в полной мере насладился звучанием бушующей стихии. Настроение у него поднялось до высшей степени восторга, в голове роилось тысяча невероятных мелодий. И он, вдохновлённый всем услышанным, уже было собрался идти домой, как вдруг его привлёк непривычный, протяжный крик, раздавшийся с противоположной стороны реки. Вернее сказать, это был даже не крик, а какой-то скрипящий, режущий слух прерывистый вой.

— У-у-у-у-у!… У-у-у-у-у!… — как-то так послышалось ему. Тишка насторожился и навострил ушки, — у-у-у-у-у… — опять раздалось с того берега.

— Что это такое?… Странно, я такого ещё ни разу не слышал,… словно кто-то пытается подражать бурлящему потоку реки,… кто же это может быть?… — задумался барсучонок, но тут из леса, от его дома, послышался голос мамы.

— Тишка-а-а!… Иди быстрей домой!… Я тебе кушать приготовила-а-а!… свежих, сочных корешков насобирала-а-а!… — протяжно, почти так же, как и все мамы, зовущие своих детишек, пропела она.

— Ну вот,… только решил посмотреть, кто там подвывает, как сразу кушать надо идти,… так и не узнаешь ничего интересного… — чуть недовольно пробормотал Тишка и в ту же секунду ощутил сильный голод, такой, что у него даже в животике забурчало. Видимо это на него так подействовало упоминание мамы о свежих, сочных корешках. Мамы умеют вовремя разжечь наш аппетит, и в нужный момент завлечь нас домой. Недослушав до конца завывание неизвестного исполнителя, Тишка поспешил на обед.

— Ладно,… потом выясню, кто это там так странно пел… — решил он на ходу и уже через пару секунд забыл о певуне с той стороны. Дома его встретила мама и тут же начала потчевать вкусным обедом. А загадка, кто сегодня столь зычно завывал на реке, так и осталась неразгаданной. Впрочем, большого секрета в этом не было. Всякий взрослый барсук хорошо знал, что так завывают молодые волчата из стаи серых бродяг обосновавшихся в буераке на той стороне реки. То же самое было и в том году, и два года назад, и три, и четыре. Каждый год появлялось новое поколение волчат, и все они, сколько бы их ни было, приходили весной на берег реки учиться правильно выть под грозный рокот водного потока. Потом эти волчата вырастали и уходили в большую, бродячую, стайную жизнь. На следующий год появлялось новое поколение волчат, и всё повторялось вновь.

Однако на этот год что-то пошло не так, и в этот раз на берегу появился всего лишь один маленький волчонок. И это он учился завывать под шум нынешнего паводка. Оттого его протяжное «у-у-у-у-у» было такое скрипящее и режущие. Одному распеваться несподручно, нет примера для подражания, а братьев у него не водилось. Его родители были волками молодыми, и так уж получилось, что они большую часть времени тратили на добывание пищи, а не на воспитание волчонка. Сидеть с малышом им было просто некогда, они и имя-то ему дали впопыхах. Назвали его — Кыш. А всё потому, что он постоянно льнул к ним, и мешал заниматься взрослыми делами. Папа волк в таких случаях всегда сердито покрикивал.

— Кыш!… Кыш отсюда малыш!… Иди там поиграй, и нам сейчас не мешай!… — требовал он, да и мама тут же добавляла, — кыш-кыш!… кыш-ка отсюда, сынок,… надо будет, мы тебя позовём… — просила она. А в результате сын столь грозных лесных хищников получил такое легкомысленное имя. И теперь всё, живи с ним как хочешь. Впрочем, это вовсе не значит, что родители не любили волчонка. Конечно же, любили, и главную часть своих родительских обязанностей выполняли с честью. Кормили Кыша, учили его добывать влагу в лесу, показывали ему, как надо готовить лёжку, и держать охотничью стойку. В общем, занимались обычным волчьим родительским делом. И всё же, этого было недостаточно для полной занятости малыша. А потому он практически постоянно был предоставлен самому себе. Вот по этой самой причине он и сидел один на берегу и выл на воду пытаясь перекричать бурлящий поток.