Синичья гора

Игорь Геннадьевич Лебедев, 2021

Это история основания Свято-Успенского монастыря в Пушкинских горах. В 1653 году на Синичьей горе близ городка Воронич под Псковом подростку Тимофею чудесным образом явилась икона Богородицы. Позднее, по приказу царя Иоанна IV, на месте явления чудотворной иконы был возведен храм и основана обитель. Синичья гора была переименована в Святую, а монастырь стал именоваться Святогорским. Он стоит и поныне. Там хранится та самая чудотворная икона Богородицы, которая была обретена здесь более 450 лет назад.

Глава 2. Путь на гору

«Где же эта Синичья гора?» — подумал Тимофей, когда душа его слегка успокоилась и сердце перестало колотиться в груди.

Он растерянно огляделся, пытаясь уразуметь, куда идти, чтобы выполнить Божью волю. Прямо от его ног вилась еле заметная в траве тропинка, убегавшая в сторону леса. По ней и побрел Тимофей, не переставая твердить слова молитвы. Брошенные бурёнки с удивлением уставились на уходящего пастушка, который так и не позвал их своей дудочкой в обратную дорогу.

Смеркалось. В лесу становилось всё темнее. Заухали филины, собираясь на ночную охоту. За деревьями заметались серые тени. Тимофею сделалось жутко в мрачном лесу. Тропинку он потерял и дальше брёл по наитию, припомнив, как однажды был с родителями на горе, которую матушка назвала Синичьей.

— Синица — птица добрая, — сказал тогда отец, выискивая под еловыми ветками боровики, — зла от неё не бывает.

— Между прочим, про твоё рождение нам синица поведала! — улыбнулась матушка, добавляя ягоду в Тимофеево лукошко.

— Как это? — удивился мальчик.

— Влетела как-то к нам через окно, посидела на столе да и упорхнула.

— Обыкновенно птица в доме к несчастью, — пояснил отец, — но только не синица. От неё вести добрые, зла не бывает.

— Так мы и узнали, что к весне ждать нам ребёночка…

Светлые воспоминания прервал утробный вой, раздавшийся совсем неподалёку. У Тимофея похолодело в груди. Ноги стали как каменные, от страху мальчик и шагу не мог ступить.

«Зачем ты полез в лес на ночь глядя?» — как будто шепнул ему в ухо чей-то хриплый голос.

— На то воля Божья была, — тихо ответил Тимофей, сам не зная кому, и перекрестился.

«Глупости, — опять зашептал в ухо голос. — Пригрезилось тебе всё. Никакой воли нет. А есть злые волки, которые тебя загрызут!»

Тимофей осмотрелся, желая понять, кто это с ним разговаривает. Никого рядом не оказалось. А вот за деревьями он, действительно, увидел множество жёлтых огоньков — злые волчьи глаза. Уже не один, а сразу несколько голосов затянули протяжную волчью песню, от которой шевелились волосы на голове.

— Царица моя Преблагая, Надежда моя, Богородица!.. — зашептал отрок. — Видишь мою беду, видишь скорбь; помоги мне, немощному, направь меня, как странника… Не имею иной помощи, кроме Тебя, ни иной Защитницы… сохрани меня и защити…

В то же мгновение услышал Тимофей синичий свист — весёлую незамысловатую песенку, от которой пришёл на сердце покой. Желтогрудая птичка запорхала над головой отрока и устремилась меж деревьев, указывая путь подобно маленькому фонарику. Воспрянув духом, поспешил Тимофей за синицей и сам не заметил, как вскоре оказался у подножия поросшей соснами крутой горы.

Не так-то легко было взобраться на ту гору: ноги скользили, ветки били по лицу, сухие сучья впивались в бока. Ночь уже вступила в свои права, и только луна, словно зацепившись за верхушку горы, освещала отроку путь наверх.

Взобравшись на гору, Тимофей без сил повалился наземь, и в этот момент всю гору залил свет, который показался отроку одушевлённым, имеющим мысль и силу. Свет окутал его и, казалось, проник в самую душу. Вновь, как и прежде на речке, выступил из света образ Пресвятой Богородицы.

— Через шесть лет приходи на это место, Тимофей, — зазвучал её несравненный голос. — А до сей поры терпи и молись. Благодать Моя да будет с тобою…

Сказав так, поднялась Она в небо и сделалась невидимой.

До самого утра простоял Тимофей на месте, сохраняя в себе тепло того чудесного света, которым всего на несколько мгновений наполнилась его душа в момент явления Пресвятой Девы. Сердце пребывало в сладкой бессловесной молитве, а душа ликовала.