Невероятное пари, или Возвращение Воланда

Игорь Аронов

Журналист Денис Светлов становится невольным участником паранормальных явлений: оживший шкаф в его квартире нагло плюется книгами, затем в окно залетает лотерейный билет, сам включается телевизор… Вскоре героя посещает некто, представившийся повелителем тьмы – Воландом. Вернее, его материализовавшимся воплощением, приобретшим все качества персонажа и даже более. Он предлагает герою продать душу. Цена же заманчива – слава и долгая счастливая жизнь. В противном случае Светлова вскоре ждет смерть от несчастного случая. Параллельно этой линии сюжета в романе разворачивается дальнейшая история двух материализовавшихся влюбленных Мастера и Маргариты… Данное произведение не является продолжением бестселлера, а лишь фантазия автора на тему материализовавшихся персонажей.

Глава 4. Чудеса в решете

Прошло, вероятно, около получаса. Постепенно глаза начали предательски слипаться. Я мудро прикинул, что самое время взбодриться, а именно: пропустить чашечку горячего кофе. Нехотя оторвав зад, деловито потопал на кухню.

Буквально через несколько минут крепчайший напиток был готов. Держа в руках дымящуюся чашку и вдыхая полюбившийся аромат, вернулся в комнату. Но — о, ужас! На меня молча смотрел потухший экран. От неожиданности я остолбенел. Поставив чашку на столик, ринулся к непослушной технике. Для острастки с налета приласкал пару раз кулаком по крышке — увы! Тишина. Не добившись желаемого результата, смачно выругался и, не зная, что предпринять, в растерянности почесал затылок. С губ в одночасье невольно сорвались ничего не значащие слова: «Черт… не везет, так не везет». Вернувшись к столу, нервно, без удовольствия глотнул из чашки и снова взглянул на экран, с тревогой и надеждой в одночасье. Ожидая возвращения чуда. Но чуда не произошло. Черт знает, что творится, так свихнуться можно. «Все… на сегодня лавка чудес закрыта! Хватит — баста! Больше никаких таких штучек…» — словно заклинание проронил я.

И чего это я ропщу? Подумаешь… Завтра же… скачаю в Интернете. Черт возьми, если бы вы знали, как хочется выяснить, чем же все закончится! Уставший от чудес, я занял свое дежурное место в постели. Щелкнул выключатель — отчего в комнате стало сразу темно. Мысли одна за другой назойливо лезли в голову. Вследствие чего, заснуть так и не получилось. Тогда я накрылся с головой одеялом и начал упорно считать пресловутых баранов. Прошло где-то около часа, но сон как назло так и не шел в мои объятия, нагло слинял — и все дела. Может, отошел по нужде и заблудился в бетонных лабиринтах, возведенных всемогущим человеком?

За это время я передумал черт знает о чем, раз двадцать перевернулся с боку на бок, чихнул, несколько раз зевнул, зарылся под подушку, и, в конце концов, уснул…

* * *

Когда я вновь разомкнул веки, комната уже была озарена солнечным светом. На столе противно трезвонил мобильник. От бессонной ночи и выпитого спиртного в голове дьявольски шумело. Я добрался до телефона в тот момент, когда он затих. Глянул номер. Так и есть: с работы. Взглянул на настенные часы, равномерно отсчитывающие время: без пяти минут десять. Ну, все катастрофа — проспал. Да, нормально вчера повеселился — настоящий потусторонний экстрим.

Мобильник затрезвонил вновь. На этот раз пришлось ответить, так как обо мне в данный момент заботилось само начальство.

— Ты что, заболел? — торопливо пробормотал Сергей Петрович.

— Нет, — проблеял я.

— А чего тогда стряслось?

— У меня Форс-Мажор.

— Соседи затопили, что ли?

— Что-то в этом роде, — схитрил я. — Но вы не волнуйтесь, я скоро буду. Вы же знаете: опаздывать на работу не в моих правилах.

— Знаю, знаю! Можешь не спешить, решай свои дела. На всякий случай напоминаю… ГДК… шестнадцать — ноль — ноль. Набросаешь статейку и свободен.

— Будет сделано, — отрапортовал я.

Положил мобилу на стол и еще раз дозором обошел квартиру. Ничего подозрительного. Тогда для успокоения души назойливо порылся в Интернете. Безрезультатно. Ничего. Никаких следов продолжения фильма.

Повалявшись в постели, я побрился, оделся, выпил чашечку кофе с бутербродом и покинул квартиру. Хотя спешить было некуда, до концерта еще целых два часа, но я решил отдохнуть от ночных сюрпризов.

Весна в этом году обрадовала холодным ветром и противной слякотью. Итак, седьмое Марта! Мужчины, юноши, подростки, как угорелые, носятся по магазинам в поисках подарков. Цветы раскупаются с невероятной скоростью — казалось, что в этот день можно зафиксировать новый рекорд Гиннеса по их приобретению в единицу времени.

Да, еще моментик! Чуть не забыл рассказать о самом сокровенном. Дома в шкафу вот уже полгода пылится написанный мною роман. Почему пылится? Ответ очевиден: кое-кто сомневается в коммерческом успехе. А с другой стороны, зачем кому-то нужен еще один маратель бумаги? Хотя… как сказать. В общем, поживем — увидим!

Итак, впереди меня ждал концерт, а затем — очерк. Работенка, впрочем, простенькая — без пыли и шума.

…И вот центральный вход ГДК. Преодолев вестибюль, очутился в просторном зале. Пустых мест еще хватало, но я рассудительно бросил свой якорь на последнем ряду. Облокотившись о мягкую спинку сидения, я, наконец, расслабился.

Но тут мое внимание привлек уродливый карлик, вольготно усевшийся рядом со мной. В руках он держал пакет чипсов, которые с хрустом аппетитно исчезали у него во рту. Повернувшись ко мне, незнакомец заговорщически подмигнул правым глазом, отчего мне стало как-то не по себе.

Я тут же слукавил, поспешив отвести взгляд в сторону, словно меня внезапно очень заинтересовал интерьер зала. Черт возьми! На кого же похож этот мерзкий тип? — думал тем временем я, равнодушно рассматривая потолок, но память, похоже, объявила бойкот.

До начала оставались буквально считанные минуты. Режиссер, как всегда, суетился за кулисами, давая последние дельные с его точки зрения указания. Одни артисты крутились перед зеркалом, профессиональным оком осматривая себя со всех сторон и одновременно обсуждая текущие новости. Другие поспешно наводили завершающий штрих в макияже.

Зал постепенно заполнился и теперь напоминал огромный потревоженный улей. Дамы от нечего делать с присущей им женской ревностью разглядывали шикарные наряды соперниц. Рядом сидящие мужья, скучая, зевали, совершенно не разумея, на кой черт они явились сюда.

Вот и третий звонок. Наконец, погас свет, и я отсел от жующего соседа.

Мое внимание обратилось на сцену, где появилась ведущая. Ее статную стройную фигуру облегало сверкающее стразами сногсшибательное платье с глубоким декольте, обнажающее роскошные формы. На стройных длинных ножках изящно сидели оригинальные туфли на высоких шпильках с серебристыми застежками. Короче говоря, — прикид на уровне! С торжественной напыщенностью она поздравила дам с весенним праздником. И, наконец, действо началось…

Концерт был в самом разгаре: уже выступил детский коллектив бального танца, прозвучал народный хор, отплясали хип-хоп, а также показала свое мастерство цирковая студия.

— Ну, как концерт? — услышал я противный голос карлика. — По-моему пресновато… вы не находите?

— Нормально… по крайней мере, народ доволен, — буркнул я в ответ, дабы тот быстрее отвязался.

— Народ? — хмыкнул сосед. — Ну, раз народ доволен: не смею возражать. Хотя… ежели б на то моя воля… я б перчинку все же добавил. Впрочем, еще не поздно все исправить, — пробубнил он себе под нос.

«Мужик, по-моему, не в себе: слегка крыша поехала», — решил я, но вслух ничего не сказал.

Тем временем ведущая вышла объявлять следующий номер. Неожиданно она поперхнулась: во рту как по мановению невидимой волшебной палочки показалось белое куриное яйцо. Перепуганная до смерти, дико озираясь по сторонам, украдкой извлекла его изо рта и, собрав все свое мужество в один кулак, а яйцо в другой, сделала попытку продолжить.

Открыла рот, но результат остался плачевным — там снова белело яйцо. Еще миг — и яйца, выскользнув из трясущихся рук, полетели вниз и, разбившись вдребезги, образовали на полу желеобразную желтоватую кашицу. Зал рукоплескал.

— Смотри! Яйца-то настоящие, а не какая-нибудь там бутафория… браво!

Не выдержав чьей-то злой шутки, девушка кинулась вон со сцены, таким образом, спасаясь от позора. Спрятавшись за кулисы, она, дрожа как осиновый лист, судорожно вздрагивала, еле сдерживая подступившие слезы. Рядом истерично выпучив глаза, мелькал разъяренный директор — мужчина лет шестидесяти, небольшого роста с зачесанным набок волосом, скрывающим розовую плешь. Его трудовая мозоль демонстративно выпирала из пиджака, придавая ему некую солидность, маленькие водянисто-мутные глазки бегали слева направо, ища крайнего, на ком можно было обрушить свой праведный гнев. За ним, как тень, следовала его взъерошенная свита. И только за кулисами появилась Лиля, как он грозно навис над нею.

— Ты что творишь? Что за самодеятельность? Почему не предупредила? Фокусы, понимаешь ли, демонстрировать приспичило… нет… может, это и забавно, но директор тут я и должен быть в курсе. Черт побери! Подожди… а чего ты хнычешь? — спросил он, наконец, увидев слезы, текущие по ее щекам.

Лилек слушала его одним ухом, так как все помыслы были поглощены лишь произошедшей с ней неприятной оказией. Правой рукой она еще прикрывала рот в ожидании следующего сюрприза. Но, кажись, за кулисами вся мистика миновала. Совладав с собой, девица импульсивно выплеснула:

— Валерий Степанович… это не я… они сами… лезут и лезут… честно-пречестно…

— Кто лезет? — выкатил глазки директор. — Не понял…

— Яйца… — прошептала девушка и инстинктивно дотронулась до своих губ.

— Яйца? — переспросил Валерий Степанович, тупо взирая на нее.

Лилек молча загадочно кивнула, прекрасно сознавая, что со стороны ее ответ звучал как полный бред. Круглое лицо директора вытянулось, как спелая груша, явно не ожидавшее такого ответа, но в следующее мгновение он уже соизмерял, кто из них двоих мог сойти с ума.

— Все! Больше ничего не хочу слышать: Копперфильд в юбке… что ты себе вообразила…

Сделав выдох, мужчина достал из нагрудного кармана пиджака носовой платок…

В это время на сцене уже во всю господствовал фокусник: молодой руководитель цирковой студии — Серега по прозвищу Джин, одетый в шелковую рубашку с широкими рукавами, черные брюки и жилетку, расшитую бисером. Он честно обманывал зрителей. И самое главное — без всяких для себя последствий. Слава богу, статья за этот обман ему не светила — ведь это искусство. Не так ли?

Итак, номер подходил к завершению, на закуску маэстро попросил выйти добровольца из зала, дабы тот на своей шкуре ощутил всю прелесть волшебства. Карлик, сидевший рядом, перевел на меня загадочный взгляд.

— Не желаете? — поинтересовался он.

Я категорически замотал головой.

— Жаль. А впрочем, как знаете… — проблеял он и отвернулся.

Но тут произошло нечто невразумительное. Моя правая, заметьте, правая рука сама собой взмыла вверх.

— Ну, вот и отлично… — услыхал я издалека голос артиста. — Вы не стесняйтесь… идите… идите… зал вас поддержит аплодисментами.

Далее случилось еще более невероятное: неведомая сила поставила меня на ноги, руки опустились по швам, и я как под гипнозом двинулся к сцене.

За кулисами начали понемногу успокаиваться, и даже директор покинул передовую, растворившись в проеме выхода, бурча какую-то несуразицу.

Лилек к этому времени оправилась от испуга. Глядя в небольшое зеркальце, она нервно поправляла свой макияж. Руслана тем временем освободили от шнура. Дали большую дозу валерьянки и отправили в гримерную, дабы оправиться от нервного потрясения в компании добродушной уборщицы — тети Груни. «Потерпевший» растянулся на узком диване, глазами вперся в потолок, ритмично повторяя:

— Я не виноват… он сам… сам… ну, выпил немного — виноват, каюсь… но чтобы такое… нет! Это уже слишком… перебор!

Тетя Груня, дежурившая рядом на стуле, словно заправский психолог с многолетним стажем, участливо слушала его бормотание и тихо, будто убаюкивая, приговаривала:

— Ничего, соколик, все образуется. Главное сейчас: расслабиться и не нервничать — нервы беречь надо. Я за свою долгую жизнь и не такое повидала…

Но правды ради нужно отметить, что ничего подобного она, конечно, не видала. А что делать в данной ситуации? Надо же, в самом деле, как-то человека подбодрить, успокоить.

А за кулисами тем временем молодые танцоры импульсивно перешептывались, выдвигая наперебой разные немыслимые предположения по поводу произошедшего инцидента. Но все гипотезы тут же ими безоговорочно отметались из-за нелепости вышесказанного.

Я как добровольная жертва из зала практически героем появился на сцене. Хотел, было, объявить свой протест: мол, сюда вовсе не собирался, но… не мог даже сосредоточиться, будто кто-то планомерно управлял моими действиями. Иллюзионист предложил присесть на приготовленный заранее стул, а сам, широко улыбаясь, развернулся лицом к зрителям и стал объяснять суть предстоящего номера.

Внезапно за его спиной раздался грохот. Так и есть — я беспомощно сидел на полу на пятой точке и злобно сверкал глазами. Зал, естественно, взорвался диким гоготанием. Конечно, со стороны, это выглядело уморительно, но на мое место, пожалуй, не нашлось бы ни одного добровольца.

«Ну, и денек сегодня! — пронеслось в моей голове. — Прямо пятница, тринадцатое…». Сдерживая ярость, я под общий хохот самостоятельно занял вертикальное положение, отряхнулся, критично осмотрел стул, покрутив его в разные стороны. Наконец, удовлетворенный мебелью, наивно повторил дерзкую попытку его оседлать.

Но тут случилась непредвиденная оказия. Когда я коснулся задом мягкого сидения, стул, будто дикий необъезженный мустанг, отпрыгнул назад, вследствие чего я снова оказался на полу под дружный несмолкающий хохот довольной публики.

Белый, как мел, Джин, в свою очередь, ничегошеньки не понимая, стоял как истукан и беспомощно вращал глазами. Он был, попросту говоря, ошарашен. А как же иначе: обычный деревянный закулисный стул вдруг взбесился…

Оказавшись на полу дважды, я был на сто процентов уверен, что это проделки фокусника, решившего поизмываться надо мной на радость публике. Про то, как помимо своей воли попал на сцену, в тот момент безвозвратно вышибло из головы. Стянув к переносице брови, я с угрожающим видом двинулся на тощего безобидного артиста, который по-прежнему стоял как вкопанный и смотрел на меня умоляющим взглядом. На этот раз я рассердился не на шутку, позабыв даже, что нахожусь на глазах всего зала.

Еще бы секунда — и точно схватил бы беднягу за грудки. Ох! Досталось бы ему на орехи. Но тут прозвучало: «Занавес! Быстрее опускайте занавес!» — что и спасло Джина от моего гнева. Занавес опустился, отделив меня тем самым от противника, и только тогда я понял, что на меня смотрят сотни глаз. Покраснев, я юркнул в зрительный зал. Между рядами прошел легкий гул. Зрители недопонимали: то ли это экстравагантная шутка, еще недоступная их пониманию, то ли конфликт разразился всерьез.

Ведущая сориентировавшись, спешно объявила небольшой антракт. Народ, жужжа, потянулся в буфет…

Ничего не подозревающие зрители, уже посетившие достопримечательности: буфет и МЖ, не спеша, занимали свои места. Последний инцидент они, посовещавшись между собой, словно мудрое жюри, решили списать на нелепую случайность или недоразумение. Поэтому праздничное настроение по-прежнему добросовестно витало в зале.

Но вернемся ко мне. Когда я, как и все остальные, занял свое место, карлика поблизости не было. Странные события, попахивающие мистикой, естественно, не оставили меня равнодушным. «На кой черт я вылез на сцену? — ломал голову я. — Если туда вообще не собирался. А рука… зачем потянулась вверх? У нее что, автономия? А ноги? Сами понесли меня на эту проклятую сцену. Нет, точно бред сумасшедшего. Кому рассказать — не поверят!»

Все это навеяло на меня кое-какие мыслишки, поэтому, взяв блокнот и ручку, начал набрасывать статью, так сказать, по горячим следам. Слова ложились в текст как по маслу. И тут невольно оторвавшись от блокнота, я столкнулся глазами с карликом, усевшимся рядом. На его уродливой физиономии гуляла усмешка. Я смерил его недружелюбным взглядом и захлопнул блокнот. Тот, ни капли не смутившись, только заговорщически подмигнул мне и, держа в руках новую пачку чипсов, начал снова громко чавкать, опрокидывая их в рот.

«Во нахал… — подумал я. — Похоже, он сюда жрать пришел. Ну, и типчик!». Приподнявшись, отсел на одно место — подальше от этой мерзкой физиономии. Снова открыл свои записи, дабы закончить начатое, но вместо набросков к очерку красовалась — лишь дуля! Да! Да! Именно то, о чем вы подумали. Фигура из трех пальцев! Я поспешно пролистнул страницу — там то же произведение искусства! В сердцах захлопнул блокнот. Еще немного — и я сойду с ума. Инстинктивно поднялся с места, решив пересесть. Но тут мое рвение остановил окрик карлика.

Конец ознакомительного фрагмента.