Держава Рюриковичей. Вторая часть

Игорь Аркадьевич Родинков, 2018

Уже более 1150 лет существует русская государственность. В истории России были только две династии: Рюриковичи и Романовы. Данная публикация является второй часть дилогии "Держава Рюриковичей". Она охватывает историю России с княжения Дмитрия Донского до царствование Феодора Иоанновича. Книга состоит из двух разделов. В первом в научно-популярной форме излагается авторский взгляд на историю России XIV-XVI вв. Во втором приводятся документы по данному отрезку исторического времени. Обложка оформлена автором.

III

. Великое княжество Московское в княжении Василия

II

Васильевича («Темного»)

1. Флорентийская уния и разделение Русской Церкви. Падение Константинополя. Первая половина XV века характеризовалась важными изменениями в истории Русской Православной церкви. Начнем с того, что в начале XV века в Литве католики добились больших успехов. После Грюнвальдской победы Литвы и Польши над немецкими крестоносцами, в 1413 г. между обоими государствами была подписана Городельская уния. Польша и Литва соединялись в одно государство на тех условиях, что Литва будет всегда иметь своего особого великого князя и свое особое управление. При этом литовское дворянство уравнивалось в своих правах с польским. Но означенным правом могли пользоваться только те литовские дворяне, которые принимали католичество. После смерти Витовта права католиков в Литве еще больше усилились. Между сыном Ольгерда, Свидригайло, придерживающимся православной ориентации, и братом Витовта, Сигизмундом, опирающимся на католиков, началась борьба за титул великого князя литовского. В этой борьбе победил Сигизмунд. В 1432 г. он издал указ, в соответствии с которым православные русские князья и бояре уравнивались в правах с католиками. Но вскоре Сигизмунд сам пал жертвой заговора. Великим князем был провозглашен в 1440 году сын Ягайлы — Казимир, а после того как его брат, польский король Владислав III, погиб в битве с турками при Варне, Казимир занял еще и польский трон, уравняв в правах своих польских и литовских подданных. После этого многие литовцы перекрестились из православия в католичество и Литва превратилась официально в католическое государство.

А вот в Москве, которая также управлялась внуком Витовта, сыном Софьи Витовны — великим князем Василием Васильевичем, попытка католиков достичь победы осталась безрезультатной. В 1406 году умер митрополит Киприан, занимавший Московскую кафедру с разными перерывами с 1378 года. Как известно, из-за своей пролитовской ориентации он был во вражде с великим князем Дмитрием Донским, но вот с его сыном, великим князем Василием Дмитриевичем, тестем литовского князя Витовта, он был в мире и согласии. При нем уже шли хлопоты об устройстве в Литве особой митрополии. Но после смерти Киприана снова начинается разделение в Русской церкви, потому что Москва опять рассорилась с Литвой. Стоит напомнить, что тогда юрисдикция Русской митрополии распространялась не только на Северо-Восточную Русь, но на Великое княжество Литовское. По просьбе Василия из Греции прислали митрополитом старого инока Фотия. Между Василием и Витовтом зашел спор, где должна быть кафедра Русской митрополии: в Киеве или в Москве. Фотий выбрал Москву, тогда в 1414 году Витовт собрал собор из литовских епископов и настоял на избрании для Литвы особого митрополита. Им был избран Григорий Цамблак, родом серб, племянник митрополита Киприана. Но после его смерти в 1419 г. Русская церковь опять соединилась под властью Московского митрополита Фотия.

После смерти митрополита Фотия (1431 г.) великий князь и собор епископов нарекли митрополитом рязанского епископа — Иону, ревностного пастыря и человека высокого благочестия. Но в Литве выбрали своего кандидата на митрополию, смоленского епископа Герасима; однако в 1435 г. литовский князь Свитригайло сжег его в Витебске по подозрению в измене. После его смерти Иона отправился в Грецию за посвящением, но, когда прибыл туда, император Иоанн Палеолог и патриарх Иосиф известили его, что он опоздал и что в Москву в качестве нового митрополита уехал Исидор, а ему пообещали митрополию только после Исидора. У греков тогда самой актуальной проблемой была борьба с турками-османами, поэтому они всячески стремились к заключению церковной унии с Римом, пытаясь таким способом получить от Запада военную помощь. С этой целью и поехал из Константинополя в Москву митрополит Исидор.

Византийская империя, едва восстановившаяся в ослабленном виде после четвертого крестового похода, вынуждена была вести непрекращающиеся войны с турками-османами. Первоначальной родиной турок была Средняя Азия (Туркестан), где они с давних времен славились своей большой воинственностью. Отсюда на народы Европы и Азии выплескивались волны турецких движений. Первую волну этого движения составили турки-сельджуки, которые в середине XI века завоевали большую часть арабских владений. Турки переняли от арабов ислам и препятствовали возникновению государства крестоносцев в Палестине. В конце XIII века на северо-западе Малой Азии, на территории распавшегося государства турок-сельджуков, образовалось новое воинственное государство во главе с князем Османом. Объединенные под его властью племена стали называться турками-османами. Позже глава Османского государства принял титул султана. Вначале турки-османы начали совершать грабительские набеги на Балканский полуостров против болгар и сербов. Константинополь, охваченный со всех сторон турками, благодаря своим крепким стенам и постоянным богатым дарам, подносимым султанам, сохранял еще независимость. Но уже в 1361 г. султан Мурад I захватил у Византии Адрианополь и перенес сюда свою столицу из Азии. Император должен был признать себя вассалом султана и платить ему дань, а также участвовать в его походах. При Мураде был учрежден корпус «янычар» — отборной турецкой пехоты, набиравшейся исключительно из христианских детей, воспитанных турками в самой большой ненависти к вере их отцов.

Утвердившись в Адрианополе, Мурад стал деятельно готовиться к полному порабощению южных славян. Сначала он вторгся в Болгарию. Почти каждый город туркам приходилось брать с боем. Но болгарские князья не сумели объединиться для отпора завоевателям, и в XIV веке Болгария попала под власть султана. Подчинив Болгарию, турки обрушились на Сербию. Решительная битва произошла в 1389 году, в самый год смерти Дмитрия Донского, в самом центре страны — на Косовом поле. У турок было в три раза больше войск, чем у сербов. Силы сербов были ослаблены раздорами между князьями. Многие князья не явились со своими отрядами на поле боя, другие лишь наблюдали за ходом битвы. С самого начала сражение было очень ожесточенным. Во время боя храбрый сербский патриот Милош Обилич, идя на верную смерть, пробрался в турецкий лагерь и поразил мечом султана Мурада. В стане турок возникло замешательство. Сербы начали теснить врага. Но сын султана ввел в бой свежие отборные войска. Турки разгромили сербов, захватили в плен и убили их короля Лазаря Сербского.

Новый султан Баязид I довершил покорение Сербии и Болгарии, а в 1396 г. нанес под Никополем страшное поражение рыцарям нового крестового похода, созванного против него папою Бонифатием IX. Из 60 тыс. войска крестоносцев до 10 тыс. рыцарей попали в плен и по приказу султана были перебиты, кроме 300 знатных пленников, которым сохранили жизнь ради выкупа. Остальные погибли в бою или бежали. После этих побед Баязид устремил все свои усилия, на то чтобы окончательно покорить Константинополь. В течение пяти лет он держал город в осаде, от которой тот, без сомнения, должен был пасть. Но вдруг само Провидение спасла город от турок. Баязид снял осаду города, чтобы вступить в войну с Тимуром (Тамерланом). Как известно. в битве при Ангоре в 1402 г. войско Баязита было разбито. Сам Баязид был захвачен в плен и привезен в клетке к Тимуру, который отпустил его в качестве своего данника. Эта победа Тимура над турками отсрочила на полстолетия падение Константинополя. Временной передышкой решили воспользоваться император Иоанн Палеолог и патриарх Иосиф, чтобы через церковную унию получить помощь от Запада.

Для решения вопроса об унии в 1438-1439 гг. в итальянском городе Флоренции собрался церковный собор. Кроме императора, папы и патриарха, на соборе были многие митрополиты и епископы от восточной и западной части христианского мира. От Русской церкви сюда прибыл митрополит Исидор. Перед отправлением на собор великий князь Василий предупредил его: «Нового и чужого не приноси нам — мы того не примем». Исидор поклялся стоять за Православие. Но чего стоили клятвы человека, присланного из Константинополя с определенной целью, стало уже ясно, когда он пересек границу Русской земли: в Юрьеве-Ливонском он даже не пошел в православный храм, а направился с немцами в костел, где и стоял всю службу.

Трудно было ждать чего-то доброго и от собора. Уже при его открытии возник спор, кто займет центральное место на соборе: византийский император или римский папа Евгений IV. Было решено, что в центре собора будет лежать Евангелие, справа будут сидеть папа и католики, а слева — император и православные. Затем для прений со стороны западного и восточного духовенства выбрали более ученых и красноречивых людей. Греки выбрали Марка Ефесского, митрополита Исидора и Виссариона Никейского. Главный спор зашел об исхождении Святого Духа. Греки держались учения, что Дух Святой исходит от Отца, а римляне прибавляли: и от Сына. При этом они ссылались на некоторые древние рукописи, а греки утверждали, что они подложные. Пятнадцать раз сходился собор для прений по этому вопросу. Споры становились резкими. Особенно горячо ратовал против латинской ереси Марк Ефесский, при этом митрополит Исидор проявил себя сторонником папы и унии. Император и папа всеми силами старались сдерживать раздоры, в дело даже пускались раздоры и подкупы. Наконец греки уступили и согласились признать учение западной церкви об исхождении Св. Духа от Отца и Сына, а также и о том, что, кроме ада и рая, есть еще чистилище, где очищаются души от грехов для перехода в рай. Признали также, что опресноки и квасной хлеб одинаково могут употребляться при священнодействии, а главное, чего добивался папа — признали, что он — наместник Христа и глава всей христианской церкви и византийский патриарх должен подчиняться ему.

И вот по завершении собора 6 июля 1439 года в главном Флорентийском соборе служилась необыкновенная торжественная обедня. При огромном стечении народа папа благословлял императора, епископов и сановников. Со слезами на глазах он зачитал хартию (грамоту) о воссоединении церквей. «Да возрадуется небо и земля» — говорилось в ней. — Рушится преграда между восточной и западной церковью. Мир возвратился на краеугольный камень Христа: два народа уже составляют единый; мрачное облако скорби и раздора исчезло; тихий свет согласия сияет снова!.. Да ликует мать наша церковь, видя чад своих, после долговременной разлуки соединенных снова любовью; да благодарит Всемогущего, который осушил ее горькие слезы о них!» Далее шли статьи, принятые на Флорентийском соборе.

С ликованием подписывали их римский папа и католические епископы. Но император и многие восточные епископы подписывали их, скорбя сердцем, по нужде (а Марк Ефесский даже отказался подписывать хартию), — вот почему все дело оказалось непрочным, да и выгод оно никому не принесло. В Константинополе, когда узнали, на каких условия состоялось соединение церквей, поднялось сильное волнение: народ видел в этом соединении измену православию. На Руси уния тоже не была принята.

Но митрополит Исидор, сильно ратовавший за унию, получил от римского папы звание кардинала и папского легата для всех «северных стран» (лифляндских, литовских и русских). Еще с дороги он разослал окружные письма, призывая христиан обоих исповеданий безразлично ходить и в православные, и в католические храмы и приобщаться одинаково и в тех, и в других. Зиму 1440-1441 гг. он пробыл в Киеве, откуда в конце концов киевляне его выгнали за вероотступничество. Весной 1441 г. он прибыл в Москву. На первой же литургии в Успенском соборе он явился с преднесением латинского креста, поминал вместо патриарха папу, а после литургии велел читать акт Флорентийского лжесобора. После чего в храме наступила зловещая пауза, настолько всех поразило решение собора и поведение митрополита. Первым опомнился князь, назвав митрополита «ересным прелестником», «лютым волком», «лжепастырем, губителем душ». Он велел заточить Исидора в Чудов монастырь и созвал собор русского духовенства для рассмотрения флорентийской грамоты. Собор признал флорентийский акт незаконным. Исидор же упорствовал в отстаивании решений Флорентийского собора. Ему удалось бежать из Москвы в Тверь, надеясь, что жители города, как давние соперники Москвы, поддержат его, но и там его ждала неудача: его посадили под замок. Из Твери он тоже бежал, на этот раз в Литву. Но русские люди, жившие под иноверной властью Польши и Литвы, отвергли раскольнические замыслы Исидора не менее решительно, чем их единоверцы в Москве и Твери. Русское религиозное самосознание выдержало это испытание на верность своему долгу. Исидору ничего не оставалось, как найти себе приют в Риме.

Но раскольническая антирусская и антиправославная деятельность Исидора не закончилась с его бегством из России. 5 декабря 1448 года, отказавшись от мысли поставлять митрополитов в Константинополе, который отступил от Православия на Флорентийском соборе, собор русских пастырей возвел на престол митрополита Киевского и всея Руси святителя Иону. Святой старец стал заботиться в первую очередь о единстве церкви, обличая латинство и унию. Тем не менее Исидору удалось, пользуясь поддержкой папы Пия II, объявить святого Иону «нечестивым отступником» и посеять смуту, в первую очередь в Литве, где под властью польско-литовского короля-католика Казимира уния не прошла бесследно, как в Московской Руси. В 1458 году латинствующий патриарх Григорий, перенесший свою кафедру в Рим, посвятил в митрополиты на Литву ученика Исидора Григория. В Москве этим сильно обеспокоились, поэтому в 1459 году собрали собор русских епископов, где определили на будущее время избирать митрополитов в Москве, по повелению великого князя и без сношения с греками. Здесь в первый раз упоминается о Московской церкви, в отличие от Киевской. Это означало, что последовало окончательное разделение Русской Церкви на две митрополии — Московскую и Киевскую.

Не помогла церковная уния и Византии. Прошли те времена, когда папы своим словом приводили в движение королей и целые народы. Да и в папской резиденции открывались всякие злоупотребления и коварства, в папы часто избирались лица слабые, лукавые и недостойные этого высокого сана. А в среде католического духовенства царила распущенность нравов, хотя в числе его представителей встречалось немало людей с самыми высокими нравственными качествами. Естественно, что после Флорентийской унии папе Евгению IV не удалось собрать крестового похода против турок. Единственное, что ему удалось, это побудить польского короля Владислава III к борьбе с турками. Отважный король, незадолго перед тем одержавший несколько побед над турками, надеялся на обещанную помощь итальянского флота, смело и быстро двинулся с небольшим польско-венгерским войском на турок. Но помощь не явилась, и 9 ноября 1444 г. в отчаянной битве под Варной христианское войско было разбито. Сам король погиб в этой битве.

Теперь судьба Константинополя весела на волоске. Со вступлением на престол султана Мехмеда II (1451–1481), которого турки прозвали Завоевателем, турки-османы начали решительное наступление на Константинополь Они построили крепость на азиатском берегу Босфора, и стали контролировать движение судов в проливах, соединяющих Средиземное и Черное моря. Новый византийский император Константан XI все еще надеялся на помощь Западной Европы. Но папа Николай V сильно злобился на византийцев за то, что они противились соединению церквей. Никто из западных государей даже и не думал помогать погибающей Византии, кроме Генуи и Венеции, которые с падением Константинополя лишались бы богатой торговли с восточными странами. Бедному императору приходилось надеяться только на мощные укрепления города и мужество его защитников. У него было только 2 тыс. наемных воинов. Тогда он бросил клич среди населения города. Но, увы, из 200 тыс. населения города нашлось только 5 тыс. добровольцев. Многие богатые византийцы даже покинули город, прихватив свое имущество. Но эта горстка защитников во главе с императором была полна решимости погибнуть под стенами города, но не сдать его. Люди надеялись на чудо, которое могло в последний момент спасти Константинополь. Из уст в уста передавалось предсказание, что скоро явится ангел с огненным мечом и поразит всех врагов.

Турки уже ввели 400 кораблей в Мраморное море, а 6 апреля 1453 года огромное турецкое войско (от 100 до 150 тыс. человек) осадило византийскую столицу с суши. Полудикое грубое турецкое племя стояло ниже византийцев и европейцев в культурном отношении, но не уступала им в военном деле. У турок были свои пушки и осадные орудия, они были отважными и опытными воинами, во всем подчиняющимися своему султану. Войну с христианами (неверными) они считали святым делом, а по их верованию, воины, павшие в бою, занимали первое место в раю. Среди византийцев обозначилось явное противостояние между 7 тыс. защитниками города и остальным населением, которое при первых грохотах орудий пало духом, видя в происходящем Божью кару за желание соединить церкви.

Обстрелы города, попытки турок засыпать ров перед стенами, подкопы и, наконец, первый штурм Константинополя защитники византийской столицы отразили с большими потерями для врага. Тогда турки перетащили свои корабли во внутреннюю гавань Константинополя, Золотой Рог, и приступили к осаде с северной, слабо защищенной стороны. В городе тем временем истощились запасы продовольствия, силы защитников таяли, воины не могли отдохнуть ни днем, ни ночью, стены во многих местах уже были полуразрушены. Тогда султан приказал турецкому войску начать последний штурм Константинополя, а накануне этого дня были великие знамения в небе, предвещающие падение города.

Так, за шесть дней до падения Константинополя произошло трехчасовое лунное затмение, покрывшее город полным мраком. На следующий день было еще одно страшное затмение: «В ночь на пятницу озарился весь город светом, и, видя это, стражи побежали посмотреть, что случилось думая, что турки подожгли город, и вскричали громко. Когда же собралось множество людей, то увидели, что в куполе Великой Церкви Премудрости Божией из окон взметнулось огромное пламя, и долгое время объят был огнем купол церковный. И собралось все пламя воедино, и воссиял свет неизреченный и поднялся к небу. Люди же, видя это, начали горько плакать, взывая: «Господи помилуй!». Когда же огонь этот достиг небес, отверзлись двери небесные и, приняв в себя огонь, снова затворились…» (Повесть о взятии Царьграда турками в 1453 г.).

Последний штурм Константинополя начался 29 мая 1453 года. В начале штурма дважды турки откатывались назад, оставляя груды трупов. Но новые силы подключались к штурму города. Наконец туркам удалось овладеть частью стены и прорваться через ворота. Бои начались в самом городе. Уже израненный император Константин всенародно исповедовал свои грехи в соборе Св. Софии и причастился. А затем сказал: «Если кто хочет умереть за Церковь и Христову веру — да последует за мной!». За ним последовало 3 тыс. человек, которые все погибли вместе с последним византийским императором. Султан отдал город на три дня на разграбление. Погибло около 40 тыс. человек, остальных продали в рабство. Так в эти скорбные дни 1453 года пал Константинополь. Было истреблено, разграблено или повреждено то, что создавалось в течение целого тысячелетия византийской цивилизацией. Магомет II торжественно въехал в город, посетил собор Св. Софии и велел сделать его мечетью. Константинополь, который турки назвали Стамбулом, стал столицей Османского государства.

Согласно преданию, во время штурма турками Константинополя в храме Св. Софии Литургия шла до последней минуты, и во время пения «Херувимской» на глазах ворвавшихся в храм врагов духовенство со священными сосудами скрылось в разомкнувшейся перед ними дверью в южной стене храма. Православные верят, что они будут оставаться за стеной до тех пор, пока в храме не возобновиться православное богослужение. Данное предание настолько укоренилось даже у турок, что в 1849 г., когда они ремонтировали мечеть Айя Софи (т. е. храм Св. София), то никто из них не решился вскрыть заветную дверь.

Конец ознакомительного фрагмента.