Алхимик. Повести и рассказы

Игорь Агафонов

Любое произведение И. Агафонова – это как если человек азартно прожил ещё одну интереснейшую жизнь. Для автора главное – сам житейский материал, именно он диктует ему и средства выражения. Оттого, очевидно, и непохожесть всех написанных им вещей… Крепкий сюжет почти детективной истории, а следом пронзительная лиричность взаимоотношений персонажей… Словом, высокой пробы художественность – бесспорное достоинство всех его рассказов, повестей и романов.

Ниночка

Вынужденная, можно сказать, преамбула. О названии рассказа.

Собственно говоря, мы писали не о Ниночке — она даже не то, что не главный персонаж, она всего-навсего побудительный импульс к разговору о двух… самцах. Ну да. А впрочем, какой сочинитель может наверняка сказать, какая дичь у него вышла из-под пера? Сочинять начинает он с одной установкой, затем же, глядь, а вышло не вполне ожидаемое, даже вовсе, бывает, не то, о чём помышлял изначально. Так что рассказик надобно переименовать — это точно. Скажем, «Бодались два барана…» Нет, лучше, уместнее, пожалуй, — бычка. Два. Из-за одной овечки. Ой, то бишь тёлочки. Но это опять — лишь обозначение темы, а не подходящее наименование. Посему пускай покуда так и останется — «Ниночка», хотя, повторяю, в повествовании её, по сути, и нету. Она — тот самый условный раздражитель, указывающий, из-за кого и по какой причине столкнулись двое мужчин. А вот чтобы она явилась в прописанном тщательно — пластически и психологически — художественном образе (живьём, так сказать), надобно, мои хорошие, и даже следует проследить её в процессе развития, то есть в изменяющейся внешней и внутренней составляющих. Однако за женскую натуру мы, пожалуй, не возьмёмся. Для нас психология прекрасной половины человечества до сих пор не доступна. Увы и ах. И вряд ли будет… Но ничего не поделаешь. Таковы наши скромные возможности. Выше головы, как говорят, не прыгнешь. Вот мы и не прыгаем понапрасну и не скачем самоуверенными… Ну, про козлов и коз мы в другой раз как-нибудь…

1

Евгений Петрович увидал Ниночку, когда ей только-только исполнилось двенадцать — её отец, Ромуальд Осипович, стал его новым начальником. Ну, та самая пора, когда девочки-отроковицы начинают влюбляться — в своих учителей, знакомых своих родителей ил совершенно незнакомый и даже случайных прохожих.

За полгода до этого в горах при сходе лавины погибла жена Евгения Петровича, Светлана, она была инструктором по выживанию в экстремальных условиях. Здесь же, к слову, Ромуальд Осипович овдовел тоже сравнительно недавно — полтора года назад, и поэтому, видимо, очень хорошо понимал состояние своего подчинённого.

Евгений Петрович привязался к Ниночке как дочери, своих детей у него не было. Банальная, в общем, история. Вот только что в нашем мире не банально?

И вот пролетели быстрых — очень быстрых, если оглядываться — шесть лет. Ниночке исполнилось восемнадцать, Евгению Петровичу тридцать восемь. Далее, чтобы избежать многословия, просто констатируем: они поженились. Ромуальд Осипович их благословил, сам вскоре почил, как говорится, в бозе и уже с неба наблюдал за счастьем своей ненаглядной дочурки.

Пару лет Евгений Петрович и Нина жили если и не как в медовый месяц, то уж точно, как в розовом тумане. Евгений Петрович не переставал восхищаться своей молодой женой. В этом с его стороны было что-то ребяческое — вроде как нашёл себе кумира…

За такие два года иной отдаст всю свою жизнь. Бывает, наверно. Мы даже и не взялись бы описывать такое состояние души и тела.

Однако вскоре после этого стал Евгений Петрович замечать некоторые перемены в поведении Ниночки. Он, кстати, уже давно удивлялся — отсутствию перемен. Всё-таки быт есть быт, жизнь есть жизнь — не способен человек гореть бесконечно. Можно попросту сгореть напрочь. Евгений Петрович уже начинал слегка тосковать по ровным, дружески-нежным отношениям, когда приходят мысли о детях, их проказах, забавах, а планировать такие серьёзные шаги нужно — и лучше, считал он, — когда глаза и мозг не застит, не туманит безудержная, безоглядная страсть.

Но перемены переменам рознь. Стало Евгению Петровичу бросаться в глаза и другое — как-то иначе поглядывают на него знакомые. Одни вроде с сочувствием, другие с усмешкой и неким таким хитреньким любопытством. Да в чём дело? — задал он себе вопрос, наконец, без обиняков. А поскольку человек он взрослый, то…

Словом, и хотелось бы иной раз сунуть голову в песок и не знать ничего, да по размышлению здравому придёшь к выводу: лучше худая правда, чем сладкий самообман. Или нет?

Но что же он сделал? Вы правы: он нанял детектива. И когда тот подтвердил страшную догадку, то уже самостоятельно, не теряя самообладания, продолжил слежку — теперь это было не трудно. Пользуясь видеокамерой, внедрённой оплаченным детективом, он имел возможность быть свидетелем разнообразных сцен… В пылу негодования хотел было разорвать отношения, но… не угадаете, что остановило его. Две пары глаз.

Её любовь в её глазах к этому типу… И глаза этого типа — совершенно не излучавшие тепла к своей визави. Да, излучавших не тепло и любовь, но обычную похоть.

Евгений Петрович затаился. Что он пережил за эти месяцы?.. И уезжал он, и пропадал без предупреждения — ничто не взволновало его Ниночку. Она жила своей всепоглощающей любовью… и странное поведение законного мужа её не задевало.

Евгений Петрович воображал себе различные финалы этой истории. Тысячу раз проиграл в уме он и роль Отелло, и спокойного, рассудительного (ведь он старше, опытнее) мужа, отпускавшего свою жену с благословением… Не предвидел лишь того, что произошло на самом деле. Этот тип сам разорвал отношения — ну да, расплатился (был он весьма состоятельным) и сделал ручкой. Кстати, эти деньги Ниночка сожгла. Достоевского, что ли, начиталась?

А вот Евгений Петрович был осуждён после этого наблюдать за тем, как его возлюбленная сходит с ума. Нет, когда она сжигала в камине плату за услуги, в нём и мысли не мелькнуло, что это не нормально. Как раз именно такой поступок он посчитал естественным порывом оскоблённой женщины. Но затем Нина стала угасать, заговариваться, предприняла попытку суицида, после чего и попала в психбольницу. Между прочим, Евгений Петрович понимал, что Ниночке можно было б помочь, имей она возможность выговориться, выплакаться на плече сочувствующего человека, но такого человека не нашлось. Себя в таком качестве он предложить не посмел. Или не сумел.

2.

И вот Евгений Петрович сидит с Ниной в уютном сквере лечебного учреждения на скамейке и, поглядывая на её замкнутое личико, думает — или правильнее сказать: повторяет затверженную мысль: «Оказывается, я всё ещё люблю тебя…»

Носик вроде и не велик, аккуратненький, но в сочетании с чуть уменьшенным в пропорции подбородочком, придаёт её облику что-то очень милое. А может, просто она вся целиком в его вкусе? И голос, и характер, к тому ж, — всё говорит о покладистости и тонком уме. Что же такое надо предпринять, чтобы вернуть былое?.. Ну, или хотя бы пробудить её?.. не понятно, как ей помочь…

— Ты знаешь, на днях звонил один человек… голос мужской, приятный… спрашивал, как тебя повидать… Это что-то по работе?

Нина поднимает глаза, в них некий проблеск мысли, некая искра:

— Когда?

— Что? Не слышу…

3.

«Я не собирался записывать этот разговор… мой с ним. Просто когда он возник в моих дверях и я увидал его глаза — глаза человека уверенного в себе, верящего в свою правду, в своё право быть по отношению к другим жёстким, неумолимым и ещё масса эпитетов, которые бы обозначали предельно эгоистич… Впрочем, не моё это дело — судить. Я лишь сообразил, что не смогу разобраться сразу — как быть, как поступать… Потому и решил включить камеру, чтобы посмотреть ещё после и подумать…

Он раскрепощено прошёл в комнату, устроился в кресле, положив нога на ногу, слегка и неопределённо улыбаясь. Я подумал — без злобы и без прицела на месть, что вряд ли мне удастся вмазать ему по физиономии, если захочется: крепкий малый, накаченный, да и моложе меня, видишь ли…

— Итак, о чём же вы хотели со мной поговорить? — спросил он, а сам осмотрелся. Осмотр, впрочем, его был поверхностный, рассеянный — похоже, он, и в самом деле недоумевал, как это так согласился посетить мою бедную халупу: из любопытства? Из желания поглазеть на мужа своей бывшей любовницы? Зачем?

Я присел в кресло напротив, за столик, опершись локтями о столешницу, увидал в лаковом отражении своё лицо и поспешно откинулся на спинку: лицо моё даже в таком «зеркале» было… ну не важно.

— Спасибо, что пришли.

Он нетерпеливо поморщился.

— Видите ли… вы, очевидно, знаете: Нина в психиатрической лечебнице.

Он вздохнул и скептически прищурил один глаз.

— Да, — продолжил я поспешно, понимая, что надо бы успеть раскрутить свою мысль до того, как он устанет меня слушать: он мог уйти, наверно, и не попрощавшись. Взять и уйти на полуслове, на лестничной площадке его поджидала охрана, способная одним пинком вышибить мою ординарную дверь. А мне надо было до зарезу, чтобы он согласился на моё предложение, а для этого надо быть не только умно-лаконичным, но и убедительным. — Нина, как вы прекрасно понимаете, заболела вследствие того, что вы её покинули… нет-нет, я не собираюсь никого ни в чём упрекать! Хочу лишь предложить одну партию разыграть… игру, так сказать.

Он с интересом глянул в мою сторону.

— Да-да, игру. Как только Нина окончательно выздоровеет, я её подготовлю, я ей всё объясню, она уже не будет реагировать столь болезненно. Этот слом душевный у неё сугубо возрастной… Как только поправится, я…

Он:

— Какова ж игра?

— Пообщайтесь с ней. Скажите, что по-прежнему любите, что ждёте, когда она вернётся…

Он:

— Вы уверены, что я на такое способен?

— Без всякого сомнения.

Он:

— А знаете, сколько у меня таких Нин?

— Но все остальные здоровы.

Он:

— Хм.

— Я могу вам заплатить.

Он:

— Мне? Заплатить? — И глянул уже более внимательно. — Вы что же, подпольный миллиардер?

— Прошу прощения, если задел ваше самолюбие. Но речь о том, чтобы вернуть человека к жизни. Неужто вам трудно пару раз навестить женщину, которую вы любили, которая вам…

Он:

— Любил? Нет, уважаемый, мне попросту хотелось развлечься… Можно вопрос?

— Да… конечно.

Он:

— Зачем вы женились на молоденькой?

Что отвечать? — я не знал. Смотрел на него, покусывал губы (он не улыбался, нет): ну что, в самом деле, я мог ему ответить: влюбился, мечтал воспитать себе не только жену, но и сердечного друга?.. В такой бред мало кто способен поверить.

Он:

— Хорошо, не напрягайтесь. Но вот что я вам скажу. Поговорили и всё — закончим на этом. Она — ваша жена, поступать или не поступать как-либо — ваше право. А меня увольте. Мне скучно играть в подобные игры, да и некогда. — И он поднялся из кресла, оглядел сияющие носы своих дорогих башмаков, точно силился сообразить: достаточно ли убедительно он изложил своё видение проблемы. — Пока, друг мой. Не поминайте лихом. Дело ведь житейское. Ну а если потребуются деньжата, не чинитесь, обращайся. Чем смогу — помогу.

— Разве что на киллера.

— Ха-ха-ха! Смешно.

И смех его был неподдельно искренен.

И ушёл. А я остался на месте… раздавленный червь!»

4.

А вот Ниночка уже дома. Возможно, молодость взяла своё, и она теперь вполне здорова.

Она разбирает видеокассеты, желая, очевидно, найти то, что ей хотелось бы сейчас посмотреть. На одной из кассет нет никакой наклейки, и Ниночка вставляет её в гнездо видеомагнитофона.

Нет, вы ошибаетесь — Евгений Петрович давно стёр те кадры, которые могли бы сокрушить неустойчивую психику. Оставил лишь…

«Приложение. Глухой баритон Евгения Петровича:

Не желаю возврата я к прошлому.

Не хочу ничего от тебя теперь.

Почему же ты вдруг воротилась на круг

наших общих с тобой потерь?

Я не верю тому — никому, ничему, —

что возможен возврат той любви.

Лишь себе одному непременно верну

те часы с тобой, те минуты с тобой…

когда буду готов вполне.

Оттого ли, что ты, оттого ли, что я

путь совместный прервали давно,

Но разнятся теперь наши души и ум,

и сойтись им уже не дано.

И, однако ж, поверь,

я, как загнанный зверь,

нашей той любви

не предам.

Потому что одна

в моём сердце звезда.

Остальное же всё

от потерь.

И усталость и хворь,

и занудство и боль

не должны омрачить

той любви.

Так оставь же надежду

на прошлое.

Посмотри же себя округ.

Я твой преданный друг,

я твой истинный друг.

Но не более

этого.

— Нина. Эту запись я сделал давно. Когда только ещё узнал о твоей связи с…

Евгений Петрович делает паузу и минуту-другую устало глядит с экрана:

— Теперь это не имеет никакого значения. Мне кажется, что ты ко мне вернулась…»