Мы не друзья

Ивонн Линдсей, 2014

Дилан Ласситер, известный плейбой, никак не может позабыть Дженну Монтгомери после их краткого, но бурного свидания. Вновь встретив ее через три месяца, он случайно узнает, что Дженна беременна от него. Он делает ей предложение. Однако скромная владелица цветочного салона наотрез отказывается выйти за него замуж…

Глава 3

Дилан выругался про себя. Он собирался быть обаятельным сегодня вечером и встретиться с женщиной, в которую влюбился с первого взгляда. Почему же он умудрился так глупо все испортить? Но было поздно — слова уже вылетели, и вернуть их назад было нельзя, как бы этого ни хотелось. Он разочарованно выдохнул.

Похоже, Дженну ошарашил его вопрос. Необходимо было спасти ситуацию, но, как на зло, подходящие слова не шли на ум. Хотелось одного — получить ответ, который могла дать лишь эта женщина.

Под взглядом Дилана она словно чуть сжалась на просторном диване. Было ясно, что нужно ее успокоить, подбодрить, но еще в тот миг, когда Дженна вышла из машины, Ласситер почувствовал, что она словно воздвигла между ним и собой преграду. В его душе всколыхнулось что-то, дремавшее много лет, заставившее намеренно отказаться от поддержания вежливой беседы и задать тот прямой вопрос. Он не давал покоя с того момента, когда порыв ветра выдал секрет Дженны. Перемены в ее стройной фигуре были очевидны. Особенно для Дилана: ведь он был очень тесно, хоть и недолго знаком с этой девушкой.

— Ну? — с нажимом произнес он.

Сдавленным шепотом она призналась:

— Да.

Все слова разом вылетели из головы. Ощущение было такое, словно только что заработал победные очки в матче Суперкубка. Но одновременно возникло необычное чувство отстраненности: словно смотришь со стороны на жизнь другого человека. Как будто только что сказанное тебя не касается. Но на самом деле это касалось Дилана. Да еще как! И он примет участие в решении вопроса, хочет того Дженна или нет.

— Ты планировала мне об этом когда-нибудь рассказать? Или надеялась, что я ничего не узнаю? — спросил Дилан, безуспешно пытаясь приглушить гневные ноты в голосе.

— Я собиралась сказать тебе — в свое время. А еще мне самой было сложно смириться с этим, и я пыталась понять, как мне быть дальше, — ответила она дрожащим голосом.

Дженна была расстроена, но, несмотря на это, Ласситер чувствовал, что она еще сильнее обороняется, а созданная ею преграда становится все крепче.

— И тебе не пришло в голову, что мне следовало узнать обо всем раньше?

— И что бы изменилось?

Эти слова шокировали Дилана. Значит, Дженна считает, что новость о будущем отцовстве не внесла бы заметных изменений в его существование и взгляды на жизнь? Черт, да ведь он всего несколько месяцев назад сам потерял отца! Разве Дилан не заслуживает счастья? Это помогло бы выдержать лежащую на плечах ответственность: находить силы, чтобы вставать каждое утро и следовать своим обязанностям, когда хочется лишь погрузиться с головой в свою скорбь.

— Поверь, многое бы изменилось. — Он старался говорить спокойным тоном. — Когда ты узнала?

— Приблизительно через три недели после того, как мы… — Голос Дженны дрогнул, и ей пришлось собрать в кулак всю смелость перед тем, как продолжить. — Я начала подозревать, что беременна. А еще через неделю я обратилась к врачу.

Дилан втянул воздух сквозь сжатые зубы. Значит, она уже довольно давно знает, что их встреча закончилась зачатием. Могла бы и поделиться с ним новостями, не важно, насколько была занята. Проклятье! Он ведь воспользовался тогда презервативом. Однако не существует защитного средства, действенного на все сто процентов. Разве что воздержание. Но, когда дело касается Дженны, воздержание — последнее, что может прийти ему на ум. Это точно.

Даже в эту самую секунду, молча кипя от гнева, Дилан чувствовал над собой ее власть и жажду обладать Дженной. От этих мыслей его плоть шевельнулась и ожила, желание, возникшее в центре живота, начало распространяться шевелящимися щупальцами по всему телу. До сих пор никто не имел такой власти над ним. Но эта миниатюрная женщина уже однажды довела его до сексуального неистовства, сводящего с ума. И она по-прежнему может это с ним сделать.

Ход мыслей прервал раздавшийся звон, вернувший к реальности.

— Сейчас вернусь, — сказал Дилан, вставая с кресла так, чтобы не было заметно его внезапное возбуждение. — Мне нужно кое-что проверить на кухне.

Быстро убедившись, что говядина по-бургундски томится на плите на медленном огне, а рис в скороварке уже готов, Дилан довольно крякнул. Он продолжит разговор с Дженной за едой — под столом проще скрыть от ее глаз то, как она действует на его тело.

Изобразив на лице улыбку, Ласситер вернулся в гостиную:

— Ужин готов. Не желаешь ли пройти на кухню? Предлагаю поесть там, если не возражаешь.

— Даже просто сесть за стол — уже было бы замечательно, так как я обычно ем стоя за прилавком в моем салоне, а дома — сидя с подносом на коленях.

Дженна встала и расправила платье, при этом ее рука ненадолго задержалась на небольшой округлости, указывающей, что в ней уже существует его ребенок. Дилан почувствовал себя так, словно получил удар кулаком в грудь. Его дитя. Его крови. Все остальное в жизни сразу же отошло на задний план. Теперь нужно было думать о том, как вырастить и выучить своего ребенка.

Эти мысли наполнили его ощущением надежды: кажется, в жизни появилась цель. Предыдущие пять лет были очень напряженными. Последние два месяца — еще труднее. Но этот ребенок станет новым началом. Поводом сосредоточиться на хорошем и вернуть себе душевное равновесие, которого так не хватает.

Дилан провел гостью на кухню, придерживая за талию. От его касания Дженна слегка напряглась, дыхание у нее сбилось. Значит, она лишь притворяется, что равнодушна к нему. Выходит, не он один борется с охватившим его возбуждением.

Усадив ее за квадратный деревянный стол, Дилан указал на вазу с полевыми цветами, собранными им сегодня на своем участке. После обеда ему захотелось пройтись, чтобы немного успокоиться, и эти цветы попались ему на глаза.

— Может, придашь букету законченный вид? — предложил он, доставая из духовки подогретые тарелки и ставя их на стол.

— Эти цветы и так прекрасно выглядят, — ответила Дженна, но почти машинально поправила несколько стеблей, и букет стал выглядеть в сто раз лучше.

— Как у тебя это получается? — удивился Ласситер, ставя с плиты на стол тяжелую кастрюлю, распространяющую аромат тушеной говядины.

— Получается что?

— Заставить кучку сорняков так красиво выглядеть.

Она пожала плечами:

— Наверное, я просто научилась этому.

— А почему ты решила работать с цветами?

— Даже не знаю. — Дженна вздохнула. — Они сами меня выбрали.

— Так это, значит, не семейный бизнес? — полюбопытствовал он, горя желанием выяснить, как она оказалась под крышей миссис Коннел.

Дженна печально рассмеялась:

— Вовсе нет. Хотя, когда я начала работать в цветочном салоне, я почувствовала себя в нем как дома.

В ее голосе прозвучали грустные нотки. Дилану захотелось узнать об этом больше, но, решив оставить расспросы на потом, он положил в тарелки рис и поставил их на стол.

— Выглядит великолепно, — прокомментировала Дженна, наклоняясь и глубоко вдыхая. — А пахнет еще лучше. Если честно, думаю, ты готовишь куда лучше, чем я составляю букеты. И я едва способна разогреть обед из замороженного полуфабриката, чтобы тот не подгорел.

Дилан воскликнул в поддельном ужасе:

— Ну и гадости ты говоришь! Замороженные полуфабрикаты! Не вздумай кормить этим ребенка!

Он потянулся за черпаком и положил порцию говядины сперва гостье, а затем себе. Заметив, что она не спешит взять в руки вилку, Дилан откинулся на спинку стула и посмотрел на Дженну. Губы ее были плотно сжаты, а лоб нахмурен.

— Что я такого сказал?

— Я приехала сюда не для того, чтобы мне указывали, что делать. Наверное, мне лучше уйти.

Она начала отодвигать свой стул, но Дилан схватил девушку за запястье:

— Ладно, мир. Я попытаюсь не указывать тебе, что кушать, но признай, что это — моя епархия, то, чем я занимаюсь. Мной движет желание вкусно накормить людей.

В эту минуту его также распирало желание поднять Дженну со стула, отнести к ближайшей удобной поверхности и дать выход страсти, которую они когда-то делили на двоих.

Дженна посмотрела на его руку, лежащую на ее запястье, и он медленно разжал пальцы.

— Ну, раз мы прояснили этот вопрос… — пробормотала она, подвинула стул к столу и взяла вилку.

Подцепив кусочек говядины, Дженна поднесла его к губам. Когда она, распробовав, закрыла глаза и застонала от удовольствия, у Дилана отказал мозг, зато другая часть тела пришла в рабочее состояние.

— Это так вкусно! — воскликнула Дженна, снова открывая глаза. На секунду Дилан позволил себе затеряться в их шоколадных глубинах. Но лишь на секунду. Затем он заставил себя отвести взгляд и приняться за еду.

— Благодарю. Я всегда стремлюсь порадовать людей, — произнес он с безразличием, которого на самом деле не ощущал.

— Фермерская? — накалывая на вилку очередной кусочек говядины и отправляя его в рот, поинтересовалась Дженна.

На секунду Дилан отвлекся, глядя, как ее губы смыкаются, а затем, пока она жует, складываются в соблазнительную полуулыбку.

— Да, это мясо — с ранчо «Биг Блю». Их рекламный слоган — «У нас — только лучшее».

— Им управляет твой кузен Шанс Ласситер?

— И очень успешно, надо сказать. У него этот бизнес в крови.

В этом-то и было все дело. Дилан и Сэйдж хоть и носили фамилию Ласситер, но не были Ласситерами от рождения, в отличие от Шанса и Анжелы. Это была одна из причин, почему еще не рожденный ребенок Дженны так много значил для Дилана. Это замечательно — иметь славу и удачу, заниматься тем, что любишь и умеешь делать хорошо. Но ничто не сравнится с воспитанием ребенка и помощью в обретении им своего жизненного пути. Он станет частью наследия, оставленного Диланом в этом мире.

— Ты уже думала, что будешь делать, когда ребенок родится?

— Ты о чем?

— О твоей работе.

— Я справлюсь. Наверное, в первое время смогу брать его с собой в салон.

Дилан кивнул:

— Да, конечно, в первые месяцы. Полагаю, это хорошая идея.

— Не поняла.

Он озадаченно посмотрел на нее, но быстро справился с замешательством. Его вилка звякнула об тарелку.

— Это и мой ребенок. Я тоже имею право голоса во всем, что его или ее касается. — Дилан пытался говорить равнодушно, но часть одолевающей его досады все же прозвучала в голосе.

— На мой взгляд, пусть ты имеешь право участвовать в жизни ребенка, но это не значит, что ты можешь диктовать мне, как его воспитывать.

— Да? И как же ты себе это представляешь? Я буду время о времени прилетать, наносить вам визит, а затем улетать обратно?

— Вполне годится. В конце концов, большую часть времени ты живешь в Лос-Анджелесе или в других частях мира, куда летаешь по делам. Но не здесь, где будем жить мы с ребенком. Разумеется, я не буду запрещать тебе видеться с ним или с ней, если мы раз и навсегда решим, что воспитанием занимаюсь я.

Ну нет. Так не пойдет! Дилан сжал руки в кулаки, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и произнес как можно спокойнее:

— Это очень щедро с твоей стороны, но у меня есть другое предложение. Если ты его примешь, лучше будет всем нам.

— И какое же? — удивленно взглянула она.

— Мы поженимся и будем воспитывать ребенка вместе.

К неудовольствию Дилана, Дженна громко расхохоталась, не в силах сдержать смех.

— Да это нелепо! Мы едва знаем друг друга.

Он кивнул, соглашаясь:

— Да, но это легко исправить.

Улыбка сползла с ее лица.

— Так ты всерьез?

— Абсолютно.

— Нет. Ни за что. У нас не получится.

— Ну почему? Ведь мы уже знаем, что… — Для пущего эффекта он сделал паузу и обвел глазами лицо и шею Дженны и опустил взгляд ниже. — Совместимы.

— Классный секс — это еще не все, что делает людей подходящими брачными партнерами, — запротестовала она.

— Но это уже неплохое начало, — возразил Дилан серьезным голосом, гадая, что вызвало румянец на щеках Дженны: гнев или, может, желание?

— На мой взгляд, это не так. Послушай, давай останемся каждый при своем мнении о браке. Я ведь уже сказала, что не стану запрещать тебе видеться с ребенком. Давай пока прекратим на этом дискуссию.

— Хорошо, пока прекратим. Но ты еще узнаешь обо мне одну вещь: я никогда не сдаюсь. Особенно в таких важных вопросах.