Божественная бездна

Иван Шаман, 2020

Мой мир перевернулся с ног наголову. Законы физики и логики поломаны вмешательством магии, обрушившейся на Подмосковье. Еще вчера – отслуживший контракт дембель, я стал рабом в чуждом мире, населенном фантастическими тварями. Мире на краю бездны. И единственная надежда – легенда о ждущем на дне боге, исполняющем любые желания.

Иван Шаман

* * *

Глава 1

— Никит, мне страшно, — донесся сквозь плотную пелену сна голос сестры. С трудом открыв один глаз и включив телефон, я в полудреме посмотрел на время.

— Ну какого черта, Соня?! Четыре часа утра! — ругаясь, сел на край, уступая ей место. — Нам уже не по семь лет, чтобы, испугавшись кошмаров, в одной кровати при свете спать. А с утра в город возвращаться, и башка с самого дембеля трещит, дай выспаться нормально.

— Угу, — буркнула сестренка, заворачиваясь до самых глаз в одеяло. Она, конечно, молчала, но весьма громко, ее обиженное сопение могло и родителей наверху разбудить.

— Ладно, ладно. Что случилось, пузявка? — спросил я примирительно, поворачиваясь. Пусть разница у нас и небольшая, но я все же старший. Да и сложилось как-то так, что за всеми ссорами и личными проблемами мы всегда друг друга поддерживали.

— Сон плохой приснился, — вздохнула Соня сердито. — Знаешь… из тех. Когда ты экзамен провалил, или папа в аварию попал. Только куда страшнее. Не хочу рассказывать.

— Выговорись, будет проще. Сама же знаешь, я любую твою дичь выслушаю. Что бы ты ни придумала.

— Ой, да иди ты. Это на самом деле приснилось «до», а не «после». — Сестра обиженно пихнула меня под ребра острым локтем. Затем на несколько секунд замолчала, будто собираясь с духом. А когда открыла рот, чтобы начать выговариваться, во дворе у соседей залилась лаем собака, и Соня вскочила с кровати, прижимая к себе одеяло. — Вот оно! Так и снилось!

— Ну слушай, забежала кошка к соседям… — попытался я успокоить сестру, но вслед за первой дворнягой подала голос вторая, и уже через несколько секунд весь дачный поселок огласился гвалтом в сотню глоток. Судя по звукам, даже пекинесы и прочая мелочь включилась в общий хор. Истошно взвыли сигнализации авто, и тут уже мне самому стало не до сна. — Может, стая волков забежала?

— В Подмосковье? — недовольно хмыкнул спустившийся с лестницы отец. — Одевайтесь, раз встали. Раньше уедем, в городе доспите. Все равно такой гвалт поднялся, не уснуть.

Соня коротко кивнула, отправляясь в свою комнату за вещами. А я за минуту натянул парадное дембельское обмундирование.

Больше у меня ничего не было, родственники и друзья решили устроить праздник-сюрприз по моем возвращении со службы. Так что я как был — с автобуса на машину и сюда. Даже сумку с гражданской одеждой оставил в Москве. Сирены выли уже по всей деревне, соревнуясь с псами, кто кого перекричит. А через минуту за окном замигал проблесковый маячок полицейского автомобиля, окрашивая темную улицу в красный и синий.

— Что за чертовщина? — нахмурившись, спросил отец, поднимая часть занавески. — Какого рожна?

— Выстрелы! — Глухие хлопки табельного я узнал даже сквозь общий шум. К ним через несколько секунд присоединились громкие ружейные раскаты, а затем и крики людей. Что-то явно происходило, и мы с отцом, не сговариваясь, повернулись к оружейному сейфу. — Где ключи?

— Наверху, в кабинете, в столе. Беги, ты резвее, — ответил папа, еще не успевший натянуть на одежду, старость не радость. В четыре прыжка я оказался на втором этаже, пронесся мимо спускающейся мамы и, распахнув дверь, мгновенно обежал стол. Ключи оказались на месте, схватив их, я помчался обратно, заглянув по дороге в комнату сестры.

— В темпе! Бросай все в сумку, потом прогладишь! — ругнулся на Соню, которая каждую вещичку складывала одна к другой с почти маниакальной аккуратностью. Выстрелы — это уже не шутки, но и панику разводить рано. Тем более отец никогда не оставлял дом без присмотра, а значит, хотя бы один ствол у нас должен быть. На бегу я развернулся, поднимая руки и пропуская маму с сумками, и вручил ключи отцу, уже закончившему вводить код. — Держи.

— Угу. — Он кивнул, вставляя полоску металла в замочную скважину, и я только тут заметил, как трясутся его руки. — Что ж так палят-то? Явно не волки. Да и криков многовато.

— Может, из колонии банда зэков сбежала. Какая разница? — я в нетерпении стоял чуть позади, но, когда дверца открылась, с трудом сдержал вздох разочарования, в сейфе стоял только старенький ТОЗ-вертикалка. — А где» Сайга»?

— Продал, — хмурясь, буркнул отец, нацепив на себя патронташ. — Помоги сестре собраться.

— Сделаю. — Чертыхнувшись про себя, я бросился обратно, взлетев по ступенькам. — Соня, ты все?

— Там… что это? — пробормотала сестренка, тыча пальцем в окно.

— Отойди, шальная пуля влететь может. — Обнимая, я отодвинул впавшую в ступор младшенькую и сам коротко выглянул, рассчитывая увидеть стрелков, да так и замер, прямо как сестра недавно. — Что за чертов бред?

По темной улице шныряли отряды низкорослых широкоплечих рыцарей в полном средневековом обмундировании. Они врывались в дома, рубили топорами охотников и полицейских, пытающихся отстреливаться из укрытий. Тяжелые ружейные пули лишь откидывали бородачей, роняя на землю, но не пробивали странных доспехов.

Впереди, хватая бегущих людей, мчались огромные матерые волки со всадниками на загривках. Дом по соседству, из которого особенно активно отстреливались, по велению высокой фигуры в капюшоне со скрипом и скрежетом сложился внутрь, погребая защитников под обломками. Все это больше походило на кошмар, чем на реальность. Я даже ущипнул себя, чтобы проверить, не сплю ли, но, к сожалению, боль была настоящая.

— Отец! Надо баррикадироваться! В подвал! — крикнул я, вряд ли в таком гвалте нас могли услышать. — Пойдем, брось ты эти шмотки, бежим скорее!

— Уезжать надо! — возразил снизу папа, но в этот момент проклятый маг добрался до машины полицейских, которые, открыв двери, до последнего удерживали нападающих от преследования. Мужчин вжало в корпус, машина вместе со стрелками поднялась в воздух и начала деформироваться. Стекла лопнули, сестренка рядом со мной завизжала при виде стекающей по металлическому покореженному шару крови.

— В подвал, — тихо сказал я, добавив про себя пару слов покрепче. Подхватил сестренку, как в детстве, и поволок за руку вниз. Не заметить скрежета металла и гибели последних защитников-участковых было невозможно, и отец уже открыл погреб. В секундной догадке я распахнул окно и вышвырнул наружу с такой тщательностью собранные вещи. — Пусть думают, что мы ушли огородами.

— Верно. Лезьте быстрее, я дверь подержу, — коротко сказал отец, косясь на улицу. Мама спустилась сама, а вот Соне стало плохо: она отключилась и забилась в конвульсиях. Так что пришлось взять ее на руки, чтобы спуститься. — Нож. Нож охотничий возьми.

— Куда мне его? — Спорить времени не было, так что, подцепив ножны пальцем, я повернулся к лестнице. Мама помогла, взяв сестру за ноги, но, стоило мне спуститься, над головой стукнула крышка погреба, а сверху с глухим грохотом обрушилось что-то тяжелое. — Отец! Ты что творишь?!

— Тихо вы. Я щас. Уведу их и вернусь, — донеслось сверху.

Я попытался толкнуть дверь, но лишь убедился, что просто так она не поддастся, сверху явно лежит что-то крайне тяжелое, не поднять.

— Вы тут посидите. Я быстро, — буркнул отец.

— Твою мать, — я тихо выругался, обнажая длинный охотничий нож. Перед глазами все еще стояли изрубленные топорами соседи. В подвале было холодно, сыро и темно, забившись в угол, мама обнимала сестренку, с трудом сдерживая слезы. Хлопки выстрелов раздавались совсем близко. Пара ударов — секунда тишины — перезарядка — и снова почти слитно. Но вскоре они оборвались вместе со знакомым душераздирающим криком. — Твою мать.

Ком встал в горле. Голова гудела, отказываясь понимать происходящее вокруг безумие. И лишь всхлипывающие в углу родные женщины заставляли меня крепче сжимать деревянную рукоять ножа. Крики. Крики. Боже, сколько же их? Через воздуховод, открытый летом, были прекрасно слышны завывания волков. Собаки больше не лаяли. Скорее всего, они были мертвы, как и последние защитники деревни.

Как это произошло? Как вообще все происходящее может быть реальностью? Может, я перепил вчера, и у меня белочка? Может, лежу где-то в психушке и улыбаюсь в белый потолок?

Нет, нужно сосредоточиться. Пусть я уже не на службе, но сейчас мне предстоит стать последним рубежом обороны для любимых. Наверху топают подкованные ботинки. Я должен защитить сестру и маму. Как? Если даже ружейные пули в упор их не берут? Мне бы решетку в подвал, или яму с кольями. Как защитить родных если нет ни времени ни средств? Да какая разница?! Должен — и все!

Как можно тише забил толстое лезвие между ступенек и отковырял пару снизу. Просто так, на всякий случай. Осмотрел себя и сорвал все парадные побрякушки и лампасы. Гордость гордостью, но в темноте меня с ними лучше видно будет. Осталось только измазать лицо или надеть шапку. Вывалив из мешка картошку, накрыл маму с сестрой.

— Может, еще и не найдут? — с надеждой прошептала мать. Но сверху донеслось холодящее душу рычание, и по бетонному фундаменту заскребли когти.

— Итехе кхои хаи. Ради ну хатао! — приказал властный голос, и скрежет когтей сменился руганью и ударами топоров. Соня упала в обморок, мама спрятала ее, закидав мешками с накопленными за годы припасами.

— Запах нужно отбить, может, так не найдут, — сказал я не слишком уверенно, но маме нужно было занять руки, ее трясло так же, как до этого сестру.

— Дараваджа миллиа! Кхисо! — Дверь погреба слетела с петель, вниз проникло неестественное голубоватое свечение вместе с огнем факелов. — Гота!

— Идите сюда, твари. Ну! — крикнул я, понимая что теперь скрыться уже не удастся и заставляя кровь быстрее бежать по венам. — Всех порежу, скоты!

— Ждивата ну Векхана лаи! — приказал высокий мужчина в балахоне. Тот самый драный маг, который сжал в шарик машину полиции. — Баки ну мара!

Первый из бородачей принялся спускаться к нам, выставив перед собой щит. Мама не растерялась и начала кидать в него драгоценные банки с солеными огурцами, помидорами и заквасками, на закатки которых у нас уходило по пол-лета. Рыцарь выругался, помотал головой, пытаясь стереть соленый рассол, но не заметил подготовленной мной ловушки, оступился и полетел с поломанной лестницы. Вот он шанс!

Я прыгнул, как нас учили, ударил в шею снизу вверх. Но нож предательски скрипнул по кольчужному капюшону, запрятанному под толстую сталь шлема. Не растерявшись, я ударил еще раз, теперь в лицо, но враг успел повернуть голову, а затем боднул меня, отбросив в сторону. В пояснице вспыхнула боль, но тут же забылась. Враг был прямо передо мной. А я знал только то, что должен защитить свою семью!

— Тасим тохафе вале бандара ди дхаракама ви нахим хо, — с презрением сказал маг, и воин с яростным криком бросился вперед. Подпрыгнув и схватившись за перекладину, я ударил обеими ногами в щит, не позволив противнику приблизиться. Тот взревел, но в этом голосе послушалась не только ненависть, но и дикий страх. И недаром. Мужчина в балахоне поднял руку и сжал ладонь, превращая воина в кровавый фарш, смешанный в мятой жестянке. — Тасим ега нахим хо.

— Каранге! — Сразу двое рыцарей один за другим спрыгнули в погреб, загородив проход. Воткнуть нож мне было некуда: отличные доспехи, длинные забрала с круглыми дырками для глаз. Было бы у меня шило, еще оставался бы шанс, а так я лишь бился об их щиты, словно птица о прутья клетки. Они же с каждым шагом приближались, загоняя меня в угол к сестре и матери.

— Сдохните, твари! — В последней отчаянной попытке я прыгнул вперед, без шансов на победу, без надежды, с единственной целью — выиграть любимым еще хоть секунду.

— Мара на кара, — произнес маг, а в следующее мгновение голова моя взорвалась болью. Кровь потекла по шее, я почувствовал холодный воздух на пульсирующей ране, но все еще был жив. Могу поспорить на все что угодно, меня приложили топором, так какого рожна я еще на этом свете? Ударили плашмя? Я попытался подняться и схватить за ногу ближайшего, но вновь получил по голове, теперь уже стальным окованным ботинком.

— Не дам! Не смейте. Доченька! — закричала мама, заслонив собой сестру. Но с ней захватчики не были так гуманны, и сквозь опускающуюся кровавую пелену я увидел, как матери одним ударом снесли голову.

— Сволочи! — Мне хотелось кричать, драться, бить, но руки и ноги сковывала не только слабость, я видел голубоватое свечение браслетов. Мимо, обращая на меня не больше внимания, чем на насекомое, прошел мужчина в балахоне. Небрежным жестом он сбросил укрывающие вещи с тела Сони.

— Саде нала Векхана рихахаи, — удовлетворенно произнес он, откинув капюшон. Узкие точеные черты лица, длинные уши и золотистые волосы. Сомнений быть не могло, передо мной сучий эльф! А это тогда что за выродки? Дварфы? Какого рожна в Подмосковье делают эти толкинисты-извращенцы? — Асим жа рахе хам!

— Уроды. Сволочи! — В попытке достать тварей, забирающих Соню, кулаками, зубами, хоть чем-нибудь я получил еще одну затрещину, и такого издевательства моя многострадальная голова не выдержала, сознание потухло. Но ненадолго.

Ледяная вонючая вода окатила меня с головы до ног, и я понял, что совершенно наг! Несколько секунд ушло на то, чтобы прийти в сознание. Больно, черт, как же больно! Голова, живот, руки и поясница — все горело от ушибов и порезов. Но больше всего ныли суставы плеч, потому что меня подвесили за руки, заведя их назад. Стоять можно было лишь на крошечном уступе, а прямо передо мной зияла чернота провала, уходящего вниз.

— Утха жао! — приказал незнакомый мужской голос. Поворачивать голову было больно, но я оглянулся и вновь выругался. Я оказался не один. Сотни мужчин, женщин и подростков стояли в таких же позах, полунаклоненные, с заведенными назад руками. Совершенно голые, как и я. Меж рядами ходили уже знакомые мне уроды. Не те конкретно, которых я видел при атаке на деревню, но тоже не люди. Теперь дварфы были без доспехов, а потому легко узнаваемы.

Подходя к очередному пленнику, комиссия из нескольких захватчиков тщательно и по-деловому осматривала его, ощупывала, что-то замеряла и, посовещавшись, нацепляла на шею ошейник. После чего пленник начинал безумно орать. Это явно не самые простые оковы, хотя я не видел, чтобы на них были шипы или другое пыточное устройство, да и особенно крепкими или тугими они не выглядели. Зато без слов было понятно, что с нами собираются делать. Варвары. Сучие рабовладельцы.

Оценщики при этом использовали ошейники трех цветов. Черного, красного и золотого. Вначале я подумал, что тем, кому досталось золото, повезло. Это были самые красивые и подтянутые девушки, стройные накачанные юноши. Но затем увидел, как уже обработанную девчушку лет пятнадцати сняли с дыбы и начали насиловать прямо перед строем, при этом работорговцы не обратили на это никакого внимания.

— Уроды! Сволочи! — Все во мне клокотало от желания разорвать этих уродов в клочья. Но с губ едва слетел шепот. Зато мое пробуждение заметили, и вот уже трое дварфов под предводительством высокомерного эльфа, ухмыльнувшись, принялись ощупывать мои собственные руки и ноги. Все, на что мне хватило сил, — собрать кровь и слюну и плюнуть в рожу ближайшему.

— Пхрика, — произнес дварф, замахиваясь для удара, но затем зловеще улыбнулся, хотя лучше бы ударил. Совещание с коллегами длилось всего пару секунд, после чего на моей шее защелкнулся красный ошейник.

«Инициация начата. Дробление…»

Боль? Да разве у меня когда-то в этой жизни хоть что-то болело? А вот теперь я впервые по-настоящему почувствовал, как кричит не тело, а сама душа, разрываемая на части. Ее вынули, привязав к ошейнику. Все ранения, ссадины и вывихи мгновенно забылись. По сравнению с магической болью остальное стало несущественно.

«Душа разделена. Магический потенциал отсутствует. Полная блокировка функций, передача контроля хозяину».

— Хорошо? — ухмыляясь, спросил дварф, и я не сразу сообразил, что теперь понимаю его речь. — Ты станешь славным мясом в бойцовских ямах, посмотрим, продержишься ли ты хоть один раунд. А если попробуешь рыпаться. — С этими словами он нажал на колечко, и меня пронзил адский холод, сковавший все тело. — Опускайте. Следующий.

Я едва мог пошевелиться, но меня сняли, как и остальных, дав наконец оглядеться и в последнее мгновение заметить, как Соню все в таком же бессознательном состоянии грузят на грифона. Сил не было не то что встать, а даже прохрипеть. И я, окруженный толпой надсмотрщиков, работорговцев и прочих уродов, смотрел, как последнего родного мне человека летающая тварь уносит куда-то в бездну, на краю которой мы все стоим.

Я выберусь. Чего бы мне это ни стоило. Выберусь и спасу ее.