Магия, рожденная среди кукурузных полей

Иван Панин, 2023

Я родился в семье магов и когда подрос, отправился в необычную школу, где с первого дня почувствовал себя не в своей тарелке. Мне казалось, я привыкну, но я врал себе.

От 1 по 5

Глава 1

Мне было всего восемь, когда я оказался на пороге этого пафосного здания, чей фасад был украшен колонами и лепниной. Сквозь стекла огромных окон мало что было видно, внутри же обстановка оказалась не менее пафосной. Под ногами блестел паркет, его поверхность была такой гладкой, что в ней можно было рассмотреть свое отражение. А под высокими потолками висели огромные хрустальные люстры, подвески которых переливались теплыми оттенками. Они освещали каждое помещение, каждый уголок, когда солнце скрывалось за горизонтом.

А помещений было много, ведь это была школа. Для обычных людей это была школа искусств, куда каждый желал устроить своего ребенка. Ее можно было считать самым элитным учебным заведением в стране, но это была только видимость. И двери в нее были открыты не для всех талантливых детей, а только для тех, кто владел магией. И именно из-за этого меня взяли. Из-за этого и из-за того, что моя мама уже несколько лет преподавала в ее стенах.

На самом же деле я даже толком рисовать не умел, а петь просто ненавидел, но мне предстояло провести в этих пафосных стенах целых десять лет.

В первый раз, когда я оказался среди этих бесконечных коридоров и лестниц, я был очень растерян. Мне было очень неуютно среди этих белых стен, на которых почти всюду висели зеркала. Мне хотелось вернуться на улицу, но надо было найти группу, в которой я оказался до распределения. Все первогодки первые полгода учились вместе, они занимали самую большую аудиторию на первом этаже. Я смог отыскать ее только благодаря белым бумажным стрелкам, которые висели в воздухе. Они и привели меня к огромной деревянной двери, у которой уже успела столпиться толпа детей.

— И что теперь? — подумал я в тот момент, уставившись на них.

Все были такими разными, строгих требований к внешнему виду у школы не было. Поэтому больше всего выделялись те, кто был в чем-то напоминающем школьную форму. И меня тоже можно было к ним отнести. На мне были черные брюки, белая рубашка и серая жилетка с желтым орнаментом. Но еще больше внимание привлекали мои золотистые волосы, зачесанные назад и собранные в короткий хвост.

На меня уставились три девочки, что стояли у двери, и мне стало не по себе. Я хотел уйти, чувствуя себя не в своей тарелке, но не мог. Я так и не решился ни с кем заговорить, встал у окна в нескольких метрах от толпы и уставился на то, что происходило на улице. На машины, что проезжали по дороге, на людей, что куда-то шли, на здание, что располагалось напротив. Оно было таким же огромным и старым, как и школа и почти все здания в центре города.

— Внимание, дети, — внезапно прозвучал женский голос.

Я обернулся, как и все остальные, и уставился на высокую стройную женщину, что стояла у двери в аудиторию. У нее было вытянутое лицо, большие голубые глаза, длинные русые волосы были распущены и слегка завивались на концах. Одета она была в черное платье с длинными кружевными рукавами, а на ее шее на золотой цепочке висел кулон в форме капли.

— Можете заходить в аудиторию и занимать места, — продолжила она и вошла туда первой.

В аудитории я оказался одним из последних и занял место в последнем ряду у окна. Там было так же светло и пафосно, как и в коридоре, не было только зеркал. На стене, у которой стояла женщина в черном платье, висела черная доска, как и во многих школах. Перед ней стоял огромный деревянный стол, на котором лежали книги, тетради и еще что-то.

— Доброе утро, дети, — сказала женщина в черном, когда все расселись по местам. — Меня зовут Анаис Пиррит, сегодня я проведу для вас небольшую вводную лекцию.

И как только она это произнесла, за ее спиной на черной поверхности доски в верхнем углу возникло ее имя. Оно словно было написано мелом, но мела вообще не было во всей школе. А потом немного ниже и уже посередине появилась надпись «Уровни магии».

— Серьезно? — был неприятно удивлен я.

Все, о чем она начала говорить, я уже знал и думаю, знал не только я, но и как минимум половина тех, кто присутствовал. Почти в центре доски появилось изображение равностороннего треугольника основанием вниз, он был поделен на три части: основание, середину и вершину. Чем-то это было похоже на пирамиду Маслоу, но не имело к ней никакого отношения.

— Думаю, многие из вас уже видели подобное, — продолжила Пиррит.

— Конечно, видели, — прозвучало в моих мыслях.

Кто-то из первых рядов поднял руку вверх, желая ответить, но Пиррит этого словно не замечала и продолжала говорить. Она спокойным неторопливым голосом объясняла разделение по уровням, которые когда-то ввели основатели первой магической школы. Все было просто.

— Так же, думаю, каждый из вас знает, что магия имеет природное начало. Что мы, одаренные, можем черпать энергию из природы и преобразовывать ее, управляя стихиями, которые лежат в основе этой пирамиды. Стихий этих всего шесть…

И снова в первых рядах поднялись руки желающих перечислить эти шесть слов.

— Земля, вода, воздух, огонь, свет и металл, — возникло в моей голове.

— Огонь, земля, воздух, вода, свет и металл, — произнесла Пиррит.

И в этот же момент в основании треугольника появилось шесть символов, соответствующих им. Огонь был похож на искривленную каплю с тремя остриями вместо одного, земля выглядела как три горизонтальные линии, воздух обозначался спиралью, вода — двумя волнами, свет — четырехконечной звездой, а символ металла выглядел как щит или тот же перевернутый треугольник со слегка выгнутыми сторонами.

— Магия стихий является низшей, она подвластна каждому, но обычно управление одного из элементов дается с особой легкостью, и чаще всего это вода. Никто не хочет вызвать небольшой дождь? — предложила Пиррит и уставилась на подоконник, на котором стоял большой горшок с аспарагусом.

На этот раз желающих нашлось немного, и Пиррит выбрала того, кто сидел ближе всего к растению. Им оказалась девочка с длинными черными волосами, она встала и немного приподняла кисти рук. И через секунду над зелеными стеблями появилась белая пелена, которая тут же стала небольшим облаком, из которого начало капать.

— Прекрасно, хватит, — произнесла Пиррит, когда на стебли начала капать вода.

Девочка опустилась на свое место, дождь прекратился, и туча растаяла в воздухе.

— На втором уровне стоит боевая магия, и к ней относятся всего два раздела: магия защиты и магия нападения. Все их заклинания и приемы основаны на низшей магии стихий, но они намного сильнее.

За спиной Пиррит над символами стихий появилось еще два символа: круг в круге и два перекрещивающихся меча.

— А как же магия исцеления? — произнес кто-то, кто сидел у стены.

— Исцеление стоит на ступень выше, — сказала Пиррит, уставившись на мальчика в спортивном костюме. — Эта магия так же берет свое начало на магии стихий, и ее отличительная особенность — воздействие непосредственно на тело любого живого существа.

— И на растения тоже? — спросил кто-то из второго ряда.

— Нет, — ответила Пиррит.

— Как нет? — удивился я.

— Это низшая магия земли, — объяснила Пиррит.

Она подошла ближе к окну, и мне стало видно символ, что появился в верхней части треугольника. Он выглядел как бокал, но это были не все уровни магии, и Пиррит продолжила, когда над вершиной треугольника появился еще один символ, похожий на волну, или скорее на извивающуюся змею.

— Высшей же магией принято считать магию трансформации, с помощью которой можно, например, изменить внешность или превратить один объект в другой.

Пиррит опустила взгляд на стол и уставилась на стакан, который через секунду начал преображаться. Его форма увеличилась и вытянулась, он перестал быть прозрачным, приобрел темно-синий цвет и в итоге стал вазой.

Мне не было видно реакцию детей, но не всех удивил этот трюк. И я тоже видел подобное далеко не в первый раз.

— Используя эту магию, надо следовать определенным правилам, — продолжила Пиррит. — Чаще всего из-за игнорирования некоторых нюансов возникают проблемы с превращением неживого в живое.

— Это уже некромантия, — подумал я и уставился в окно.

А за окном был внутренний двор и окна, за которыми было видно таких же студентов. Если бы я не был учащимся этого заведения, я бы увидел, как в том помещении танцуют, разбившись на пары. Но я видел то, что происходило на самом деле. А проходил в том помещении урок боевой магии, какие-то вспышки загорались и исчезали.

— А к чему можно отнести магию воскрешения? — спросил кто-то, явно стесняясь.

Я тут же повернулся, чтобы узнать, кто осмелился задать этот вопрос. Я посмотрел туда, откуда звучал голос, но, к сожалению, не смог понять, кому именно принадлежал тот девичий голос. Девочек там сидело сразу пять.

— Магия воскрешения под запретом уже более двадцати веков, — ответила Пиррит.

— Но к чему ее можно отнести? — снова спросил тот голос.

И на этот раз мне удалось узнать, кому он принадлежал. Его обладателем оказалась девочка с короткими черными волосами, которая сидела у самой стены.

— Это разделение было придумано задолго после того, как ее запретили. Но, как мне кажется, ее можно отнести к магии исцеления, — сказала Пиррит, немного задумавшись.

— Очень неудачного исцеления, — подумал я, вспомнив отрывки из фильмов про зомби. — Интересно, фантазии людей похожи на эту магию?

Моя рука сама потянулась вверх.

— Извините, использование такой магии, конечно, под запретом, но что будет, если ее использовать? Это будет похоже не зомби апокалипсис? — спросил я и в следующий момент ощутил на себе взгляды нескольких десятков пар глаз.

Пиррит тоже уставилась и тут же узнала во мне знакомые черты. Золотистые волосы, серо-голубые глаза, я был очень похож на свою мать, которая в этот же день и узнала о том, какой вопрос я осмелился задать. И в этот же день я всем запомнился, как чудаковатый необщительный парень, с которым почти не нашлось желающих дружить. Я стал изгоем, каким себя и чувствовал с первых минут в этих светлых стенах. Но, как оказалось, я не был обделен талантом в магии и через полгода попал в класс, где учились самые одаренные дети.

Я оказался в группе, состоящей всего из одиннадцати человек, в ней было десять парней и одна девочка. Вместе с ними мне приходилось учиться, но мы не смогли найти общий язык. И свободное от занятий время я проводил с двумя такими же немного странными студентами, с Алонзо Галеном и Доротеей Гури. Той самой девчонкой, что первой спросила о магии воскрешения.

Возможно, она была даже более странной, чем я, ну, или, по крайней мере, выглядела более странно. У нее не было бровей, они были словно сбриты или выщипаны, а очень короткая челка не закрывала и четверти лба. Но назвать ее некрасивой было сложно и в первую очередь из-за огромных синих глаз и длинных ресниц.

У Алонзо тоже были красивые глаза, только карие, в остальном же ему не так повезло. У него был крупный нос, тонкие губы и огромный лоб, который с каждым годом пребывания в стенах школы становился только больше. Он был немного сутулым и часто носил спортивные костюмы, в которых выглядел как хулиган.

Доротея же, когда немного подросла, стала настоящей красавицей, правда, она оставалась такой же странной. Брови она также сбривала, а вот волосы немного отрастила, и их концы почти доставали до ее плеч. Фигура ее осталась хрупкой, кожа бледной, почти белой.

Встречались мы трое обычно на пятом этаже на лестнице у окна, зеркал там почти не было, что мне нравилось. Недалеко от этого места была аудитория, в которой проходили занятия по исцелению. Большая часть студентов считала это помещение самым жутким в школе, поэтому в той части обычно было тихо и безлюдно.

А вот Доротея, как и все ее одногруппники, успела за три года учебы привыкнуть к стенам этого класса. Ее основной специальностью было исцеление, и в тот понедельник у нее как раз там был первый урок, а почти сразу после него она присоединилась к нам.

— Привет, — сказала она, когда подошла.

— Привет, — тихо произнес Алонзо.

— Привет, что-то ты долго.

— Нас немного задержали, — сказала Доротея.

На ней, как и всегда, было что-то черное и мешковатое, а на плече висела небольшая сумка.

— Что на этот раз делали? — спросил у нее Алонзо.

— Зелье варили, — коротко ответила Доротея и разместилась на полу прямо под подоконником.

— Что за зелье? — спросил я и достал из кармана телефон.

— Снотворное зелье.

— Вроде подобное можно купить в любой аптеке, — сказал Алонзо.

— Не совсем подобное, подобен только эффект, — объяснила Доротея.

— Интересно рецепт снотворного людям случайно не какой-нибудь маг подсказал? — произнес я, уставившись на экран телефона.

— Спроси это лучше у Пиррит. Думаю, она тебя все еще не может забыть после нашего первого занятия, — сказал Алонзо.

— И что я такого тогда спросил? Все же видели фильмы про зомби? — продолжил я.

— Мне отец сказал, что лучше вообще не задавать подобные вопросы, — сказала Доротея, роясь в своей сумке.

— Что там у тебя? — спросил у нее Алонзо.

— Очередной учебник, — ответила Доротея.

— Еще чуть-чуть, — пробубнил я под нос.

— Кажется, он снова какую-то игру скачал, — сказала Доротея, уставившись на меня.

— Да, ферму, — ответил Алонзо.

— У людей она сейчас одна из самых популярных, — сказал я и нажал на пару кнопок, чтобы собрать то, что созрело.

— Гедеон, а твоя мама нормально относится к твоему увлечению человеческими играми? — спросила Доротея.

— Она знает только то, что у меня есть телефон, а про то, что на нем стоит, она не в курсе, — ответил я, продолжая смотреть в экран.

— Что это вообще? — спросил Алонзо, посмотрев в мой телефон.

— Что именно? — спросил я.

— Вон та башня.

— Это мельница, — сказал я.

— Мельница? — произнесла Доротея, поднимаясь с пола.

И через пару секунд на экран моего телефона смотрели сразу три пары глаз.

— Странный дом, — сказала Доротея, глядя на амбар.

— Ты о каком? — спросил Алонзо. — Они все странные.

— Мельница — это та башня с лопастями, а вон тот, у которого стоит грузовик — амбар, — сказал я.

— Я вообще впервые эти слова слышу, — признался Алонзо.

— Ну, на мельнице производят муку, а в амбаре многое хранится, — объяснил я.

— Многое что? — спросила Доротея.

— Фрукты, овощи. Все то, что я посадил на полях.

— Игра прямо про магию земли, — заметил Алонзо.

Почти то же самое прозвучало в моей голове, когда я впервые зашел в игру. Вместо меня по экрану перемещался мужчина в джинсовом комбинезоне, клетчатой рубашке и с соломенной шляпой на голове. Он собирал урожай, доил коров, поливал цветы и многое другое, что мне не приходилось делать ни разу. И как бы не были мне непонятны эти действия, эта игра мне определенно нравилась, на нее уходило почти все мое свободное время.

Но в тот же день мой телефон неожиданно разрядился прямо перед последним уроком, я засунул его в карман, спокойно послушал лекцию Пиррит и после этого отправился домой.

— До завтра, — сказал я Алонзо, которого встретил в коридоре.

— До завтра, — сказал он в ответ.

У него был еще один урок, а у Доротеи занятия уже давно закончились, и она должна была быть дома. Мне же предстояло немного прогуляться по вечерним улицам. В цвете заката их кирпичные стены казались уютнее, они были не такими серыми. Было шумно, особенно рядом с дорогой, было много машин.

— Гедеон, — внезапно прозвучало за моей спиной.

Я обернулся и увидел свою маму, она была высокой, стройной, ее вьющиеся золотистые волосы были собраны в пучок, складки длинной юбки странного медного цвета трепал легкий ветер. Я остановился, чтобы она догнала меня. Долго ждать не пришлось, и совсем скоро мы пошли вместе под стук ее каблуков.

— Как дела в школе? — спросила она у меня.

— А я думаю, ты и так знаешь?

— Нет, я ничего не знаю.

— Ладно, — произнес я. — Написал два теста, результаты будут завтра.

— И все?

— А что еще?

— Я думала, ты мне расскажешь, как дела у твоих друзей.

— У них все хорошо. Доротея утром варила снотворное зелье, а у Алонзо новый костюм, — сказал я.

— А они разве с тобой учатся?

— Нет, мы все в разных группах.

— Кстати, — продолжила мама после короткой паузы. — Уже скоро тебе надо будет выбрать проводник. Ты уже решил, что это будет?

— Пока нет.

— В твоей группе уже у некоторых есть проводники. Я знаю, что у Мэлласа Раада и Гая Ри это обычные палочки. Может, ты тоже остановился бы на подобной классическом варианте?

— Мне это кажется слишком скучным, — признался я.

— Скучным? — повторила мама. — Надеюсь, ты не думаешь сделать свой телефон проводником?

— Нет, он же слишком ломкий, к тому же через пару лет может совсем выйти из строя.

— Но и в сломанном виде он может быть проводником, как и любая небольшая вещь, которая у тебя достаточно давно.

— Знаю, — произнес я и достал телефон из кармана.

Он был уже старым, на корпусе были видны царапины, цифры с кнопок стерлись. У мамы был точно такой же, только она его использовала редко, только звонила.

— Что же ты с ним делал? — спросила она, заметив то, в каком он состоянии.

— Просто использовал как обычный телефон.

— Может, отнести его в ремонт?

— Нет, он же нормально работает, но, если честно, я хочу новый, — сказал я и положил его обратно в карман.

— Ты же звонишь по нему только мне и отцу? — спросила мама и задумалась.

— Конечно, у Доротеи и Алонзо нет телефонов.

— А как же те, с кем ты учишься?

— Мне кажется, что только у меня во всей школе есть телефон.

— Возможно, маги же редко пользуемся изобретениями людей, большинство из них бесполезно в нашем понимании.

— Но телефон тебе показался весьма полезным, правда, батарея у него садится в самый неподходящий момент.

— В каком смысле?

— Ну, он же становится бесполезным, когда полностью разряжен?

— Ну, да, — согласилась мама.

Мы и не заметили, как добрались до дома, а жили мы в одном из кварталов магов. Он был небольшим, и соседей человеческого происхождения у нас не было. Люди туда вообще не могли попасть из-за барьера, который выглядел как огромные ворота.

Мы прошли через них и оказались на улице, которая не существовала на карте города. Правда, она была похожа на любую другую улицу, дома были почти такими же, а по дорогам ходили маги, которых внешне невозможно было отличить от людей. Но, если присмотреться к происходящему, можно было заметить некоторые странности.

Например, отсутствие мусорных баков и мусора вообще, все отходы утилизировались за секунды при помощи магии. И с помощью той же магии происходило не только это, но и много других действий, на которые человеку бы пришлось потратить некоторое время. Даже такое, как просто дойти до почтового ящика, чтобы забрать газету.

Ящиков и не было, газеты и письма прилетали по воздуху рано утром и оказывались на подоконниках, в каминах или на кухонных столах. Но приходили и срочные письма, они обычно были в желтых конвертах, которые могли внезапно пронестись мимо. Так и случилось, когда мы были в нескольких метрах от двери в наш дом. Желтый конверт пролетел мимо меня.

— Кажется, оно полетело к соседям, — сказал я, уставившись на окно, которое приоткрылось на несколько секунд.

— Да, наверное, что-то важное, — сказала мама.

И через несколько секунд мы оказались в прихожей, где обувь сама снялась с наших ног. Ее заменили домашние тапочки, которые вылетели из-под комода и приземлились прямо у наших ног. У мамы они были бежевыми из мягкой ткани, а мои — желтыми. Я засунул в них ноги и отправился на второй этаж в свою комнату, где поспешил найти зарядное устройство в верхнем ящике стола. Я воткнул ее в розетку, а потом в телефон, сразу же замигал индикатор заряда.

— Что хочешь на ужин? — крикнула снизу мама.

— Салат, — крикнул я в ответ и подошел к шкафу.

Почти всю одежду, что висела в нем, выбирала мне мама, и в основном это были комплекты похожие на школьную форму. Белые и светлые рубашки, темные брюки и жилеты, среди которых можно было найти несколько ярких или с яркой отделкой.

В тот же момент меня больше интересовало то, в чем я ходил дома. Дверцы шкафа открылись, и с верхней полки вылетели клетчатые серо-зеленые штаны и такая же футболка. То же, что было на мне, начало расстегиваться, соскальзывать с тела и само вешаться на вешалки.

— Ужин почти готов, — раздалось снизу.

— Сейчас приду, — громко произнес я, когда на меня натягивались штаны и футболка.

И, конечно, когда я спустился в кухню, моя мама готовила не сама, ей надо было просто наблюдать за процессом. За тем, как нож продолжал резать зелень для салата, и за плитой, на которой в небольшой сковороде жарились три куска мяса. Не успел я и сесть за стол, как петли двери в прихожей заскрипели, пришел отец.

Конец ознакомительного фрагмента.