Икосаэдр Земли. Книга первая. Консилиум на каникулах

Иван Николаевич Эр

Кому может показаться скучным кругосветное путешествие на лайнере последнего поколения в 2037 году, в то время, когда на борту собрались самые интересные люди, лучшие умы Земли, знаменитости, к тому же все они молоды и красивы? Только восьмерым ученым в различных сферах науки, которые настолько пропитаны духом авантюризма и неуемным исследовательским азартом, что быстро знакомятся, собираются в узкий круг и решают совершить самый безумный поступок, который только можно придумать на этой планете!

Глава 7. Ягоды Страха

«Разбудит вас какой-то тип

И пустит в мир, где в прошлом войны, боли, рак.

Где побежден гонконгский грипп

На всем готовеньком ты счастлив ли, дурак?»

Владимир Высоцкий/1973 г.

— Ну и здоров же ты дрыхнуть! — услышал я голос химика. — Вставай, похлебай ушицы! Ну и напугал же ты нас! Кстати, маленький тест. Почему собаку Электроника звали Рэсси?

Я открыл глаза и немного приподнялся. Улыбающееся лицо химика вселяло надежду. Рядом были остальные, все живые, нормальные, капитан разливал по тарелкам уху, хохмачи ржали, сидя у костра, историк чертил своей трубой что-то на песке, физик накручивал на палку какую-то проволоку, космобиолог что-то искал в траве метрах в пятидесяти от нас, на краю леса.

— Не понял? — спросил я химика. — Что там произошло? А РЭССИ, это аббревиатура. Редчайшая Электронная Собака, Страус И так далее. В фильме она не трансформировалась в других животных, а в книге превращалась в страуса для быстрого бега.

— Вопросов больше не имею! — ответил Лёха. — А произошло следующее. Ты дотронулся до статуи того дракона на троне, вход зашторило, а ты впал в транс и уверенно пошел к зеркалу. Мы пытались тебя остановить, да где там! Потом ты провалился в зазеркалье, а мы, недолго думая, нырнули следом.

— Спасибо, что не бросили, — поблагодарил я друзей.

— А куда нам деваться? Все равно не знаем куда идти. Лучше вместе всем держаться, а то потом собирай всех вас по лабиринтам! Да и вдруг ты полезным окажешься? Держи тарелку! — подошел к нам капитан.

— О, Витек! А у тебя шишка на лбу прям как у меня. Я так полагаю 1:1? — засмеялся я.

— Смейся, смейся, — улыбаясь пробасил он. — Я ведь тоже влиянию этих бесов подземельных подвержен, так что посмотрим, какой счет к концу путешествия будет.

— Предлагаю пари! — развеселился химик. — Эй народ! Давайте все сюда! Будете свидетелями! Ну и ставки, конечно, делайте. Предлагаю в случае ничьей устроить где-нибудь на Марсе двенадцатираундовый бой между капитаном и писателем! А что вам-то? Все равно бессмертные будете.

— Тогда ставлю все свои деньги на ничью! — вмешался космобиолог. — Я тут кое-какие наблюдения сделал, плюс еще опыт кое-какой имеется… Короче говоря, не вселится больше эта фигня ни в кого из вас, второй раз не сможет.

— А подробнее? — спросил я. — может поделишься?

— Военная тайна, вообще-то…

— Ой, да ладно тебе! — скривился Лёха. — Не смеши мои сандалеты, после нашего возвращения, мы все будем военной тайной, из карантина месяца три-четыре не отпустят и ограничители новые поставят, ну, в крайнем случае, свалишь все на свою правдорубительную плесень. Так что, не заставляй нас связывать тебя и поить твоей самогонкой! Предупреждаю, я потом еще своей тебе волью, и ты нам три дня потом без сна свои военные тайны рассказывать будешь!

— Я, пожалуй, помогу тебе его связать. — поддержал его я. — Не, ну как-будто здесь все чужие!

— А я скрутить! — добавил капитан, разворачиваясь к Илье. — А то, что же это такое, заинтриговал, а остальное — тайна, и лицо такое загадочное делает! Ну как баба, ей Богу! Тфу!

— Ничо я не баба! И не боюсь я химиковских слабительных, да и кулаков ваших! — обиделся космобиолог. — Просто как-то не по себе, я подписку давал о неразглашении… да не ломаюсь я! А, ладно. Четыре года назад дело было, вытащили меня ночью из постели и в Уральскую биолабораторию на истребителе доставили.

— Подожди, я остальных позову, всем же интересно будет, — сказал капитан. — Да и уха подошла, ща сядем все и послушаем твой рассказ.

Через десять минут мы все сидели за импровизированным столом, уплетали капитанскую уху за обе щеки и слушали рассказ Ильи.

— Нас было тринадцать, — продолжал он. — Деятели разных наук с разных концов света, совершенно разные люди. Наша задача состояла в том, чтобы понять природу существа, находящегося в специальной камере, имеющей восемнадцать защитных контуров от металлического до ультразвукового, и, по возможности, установить с ним контакт. Существо походило на приведение. Честно говоря, мы по началу так и решили. Бесплотный дух становился видимым при определенном освещении. Свет трех спектров — зеленого, красного и синего, сменяющих друг друга с определенной частотой позволял видеть это создание. Звуков он не издавал. Это был молодой мужчина, на вид лет 25, рост около двух метров, волосы до плеч, одет в длинный балахон до пят, как у паломников, только без капюшона.

— Простите, что перебиваю, — вмешался историк. — А Вы случайно не запомнили, коллега, с какой именно частотой менялись цвета?

— Нет, нам об этом не сообщили, — ответил Илья.

— Сто тринадцать оборотов в минуту! — неожиданно проговорил физик. — Наш научный центр разрабатывал подобный фонарик по заказу каких-то англичан, утверждающих, что на их планете живут приведения. У них была колба с куском невидимой материи. Я еще тогда подозревал, что они никакие не космические романтики, а обычные правительственные агенты. Уж больно взгляды у них строгие были и осанка бывших военных. Хотя за молчание они платили не угрозами, а реальными приличными деньгами. Думаю, я смог бы собрать такой фонарик из того, что у нас в рюкзаках. Только краски бы еще достать.

— Да я тебе любой цвет организую в пять секунд, — отозвался химик. — Я хочу видеть этих тварей! Давай, Илюха, рассказывай дальше, надеюсь вы выяснили как их мочить? Кстати, не было ли среди непроницаемых оболочек лилового такого мягкого пластика?

— Был! Это была внутренняя, самая первая оболочка камеры, но духу она не особо мешала, он мог проходить через нее. Хотя, как мне показалось, он делал это с большим отвращением. Но хочу отдать должное, очень прочная штука, выдержала все физические испытания, огонь, воду и медные трубы прошла. Как я понимаю, ты руку приложил? Из чего материальчик?

— Не совсем я, товарищи помогали, вернее я им. У нас тоже заказ был. Серьезные ребята пришли, золотом рассчитались и редкоземельными металлами. Правда мы им навялили, что это для организации процесса изготовления оболочки нужно. Денег по окончанию работы тоже дали. Они мне бандитов 90-х годов прошлого века напомнили. Прикольные такие. Пиджаки малиновые. Братан, в натуре, пальцы веером, зубы в наколках, все как полагается. А мы взяли обычную Лунную пыль из «Океана бурь», слышали о таком кратере? Соединили с силиконом, ради смеха еще клубничного запаха добавили, цвета лилового, понтов ради, по-братски, так сказать, ну и заправили кое-чем, долго объяснять все равно не поймете, небось органику в школе не любили? Ладно, давай дальше рассказывай, как вы этого призрака пытали?

— Не важно, что мы с ним делали, это было то страшно, то гадко, то просто смешно. Факт в том, что уничтожить его мы не смогли. Но прежде чем убивать, мы попытались войти с ним в контакт. Я вошел к нему в камеру, пытался говорить с ним, языком, жестами, рисунками. Бесполезно. Он не двигался, а просто смотрел на меня как удав на кролика. В какой-то момент я почувствовал слабость в ногах и потерял сознание. Мои друзья потом рассказали мне, что призрак вошел в меня, и я заговорил на каком-то неизвестном землянам языке, говорил сухо и четко. Расшифровать его не удалось до сих пор. Потом он покинул мое тело. Я еще несколько раз ходил к нему. Но призрак не вселялся в меня, у меня возникло такое чувство, как будто он хочет есть, а я для него пластмассовое яблоко. Еще несколько человек входили к приведению, в них он тоже один раз вселялся, говорил и уходил. Потом неожиданно поступил приказ выяснить как его можно уничтожить или причинить вред. Мы сами не поняли почему.

— Потому что мы расшифровали его речь, — неожиданно признался историк.

— Что-то меня «терзают смутные сомненья», о том, что все мы тут не случайно, — перебил я его. — И прежде, чем Паша нам расскажет о тексте «послания призраков», я бы все-таки хотел спросить у Вадика со Стасиком, каким макаром они в наш тесный круг попали?

— Вы не поверите, но мы его поймали, — сказал Стасик. — Случайно, во время съемок программы про «охотников за приведениями». Она так и не вышла в эфир. Охотниками в большинстве своем оказались заигравшиеся в ковбоев клоуны с дешевыми амулетами в руках, но были и серьезные ребята с оригинальной и конкретной аппаратурой. Мы исследовали древний замок, в котором по приданию было полно приведений. Аппаратура одного из охотников обнаружила вход в глубокое подземелье в одном из подвалов замка. Мы вошли туда, а фигли нам, мы же бессмертные. Потом вдруг Вадик начал вести себя неадекватно, один из охотников решил, что в него вселился дьявол и накрыл его каким-то силовым полем. Я сообщил властям, приехали военные и всех повязали. Через три дня всех отпустили с рассказом о том, что в подземелье оказался древний галлюциноген, неведомый НЭЧу. НЭЧ справился с ним за несколько часов, обновления уже всем отправлены. И мы им поверили. Все, кроме Вадика, у него остался сувенир от призрака. Дело в том, что он в тот момент, когда нечто владело его телом, проглотил одну странную вещицу, которую извлек из отверстия в стене. Это и был его «Жребий», который он вам уже показывал.

— Да, дела… Так что же эта тварь наговорила такого, что его сразу захотелось убить? — обратился химик, к историку.

— Он сказал, что если ему не вернут то, что у него взяли, и не отпустят на свободу, придут его товарищи и уничтожат всех жалких людишек на этой планете. Поэтому было принято решение найти способ его уничтожения, чтобы быть готовым к атаке неизвестных враждебных существ. Мы… — не успел закончить Паша.

Откуда ни возьмись, появились птицы, странные, необычные птицы с огромными страшными клювами. Они напали на нас так неожиданно, что мы только и успевали, что закрывать голову одной рукой, а другой отбиваться чем попало. Физик кинулся в сторону, выхватывая что-то из кармана.

— Кидай в воду! — крикнул он мне, бросая конец какой-то проволоки. Я всегда доверял ученым, славные они ребята и на выдумки горазды. Поэтому, ничего не спрашивая, я метнул своей тарелкой в птицу, метившую физику прямо в темечко, и рванулся к воде. В спину впились чьи-то когти, в затылок больно кольнуло, теряя сознание я увидел перед собой свою руку с проволокой, падающую в воду. И еще треск, как молния, только раз в десять круче! Грома я уже не услышал…

Я не знаю сколько мне сейчас лет, наверное совсем мало, лет 10—12, я еду на велосипеде внутри лесополосы, той что ведет на дачи, той чьи деревья нависают над головой, и тропинка всегда темна и прохладна, а местами даже встречаются лужи. Лесополоса заканчивается, яркий свет вырвавшегося на свободу солнца врезается в глаза, дорога уходит резко вверх на холм, я набираю разгон, неохота в гору пешком. Я на вершине холма, темнеет, трава здесь высокая, и дом. Старый, заброшенный дом. Я знаю его, он часто мне снился в детстве. Я назвал его «домом страха». Я всегда захожу внутрь, и мне всегда там страшно, не знаю отчего, внутри него пусто и почти ничего не видно. И сейчас там пусто, но мне уже почему-то не страшно, мне интересно, ЧТО меня здесь пугало, как выглядит то, чего я боялся.

— Эй, страх, выйди, покажись добру молодцу, в глаза тебе посмотреть хочу, друг ты мне или враг? Помогал ты мне или вредил? Давай поговорим! — кричу я. — Кто ты? Какой ты, в конце-то концов?

— Не готов ты еще меня видеть, Страх не диковинка какая, чтоб ей любоваться, — голос, одновременно холодный, пугающий, но близкий, родной и мягкий, разносится по дому. В голосе этом уверенность сильного и мудрость старца. — Не друг я тебе и не враг. Ты нужен этому миру и я храню тебя. Доверяй мне больше, целее будешь, а то придумали бессмертие и Страх потеряли, смотрите, как бы остатки человеческого не растерять. Любовь вон тоже жаловалась. Смотри какой парадокс-то выходит. Вы — смертны, она — вечна. А теперь наоборот, представляешь? А Вера? Что вы с ней сделали? Вы теперь в ученых ваших верите, в их новые идеи? Если бы вы только знали, какие вы еще дети! А Надежда? Она вместе с вами превратилась в ребенка, бегает по планетам в поисках диковинок. Вас даже никто не ждет из ваших космических походов. Каждый сам за себя. Вот разве что Дружба не жалуется, но пить стала больше, правда Бедой уже свою искренность проверить не может. Поди поищи ту Беду-то, ушла в подполье. Одиночество потирает руки, принимая в свои ряды новичков каждый день по несколько десятков. Жадность, Лень, Гордыня воспарили с новой силой, собирая свой урожай. Добро и Зло запутались, не говоря уже об их нарушенном балансе. Вон взять хотя бы Предательство. Да над ним просто смеются! А Счастье? Всё с ног на голову встало и перемешалось. А ведь была гармония в космосе-то! Наверху уже поговаривают о том, что пора бы прекращать этот бардак, но многие против. Говорят, что вам надо дать еще шанс, что наладится все, хотя я, лично, в это не верю. Избранных каких-то определили, целую сотню, и тебя в их числе, хотя по каким таким критериям? Бог его знает, хотя не факт, что и он знает. Ладно, я тебе тут не о жертвах мироздания рассказывать пришел, хоть и накипело. Слушай внимательно и мотай на ус, если хочешь жить дальше, ну и товарищам своим головы сберечь. Держитесь вместе, никого никогда не бросайте, в этой переделке каждый важен, как карта в вашем хлипком карточном домике. Синие ягоды с красными продольными полосками восстанавливают и исцеляют внутренние органы, с поперечными — кости и нервную систему, красные ягоды приведут в порядок мозг. Зеленые ягоды не ешьте, с толчка не встанете несколько дней, все интересное пропустите. Однако, если смешать четыре зеленые ягоды с двумя красными, добавить по одной полосатенькой, залить водой, довести до кипения, потом остудить до комнатной температуры, то можно этим отваром оживить человека, смерь которого наступила не более семи часов назад. Ну вот, теперь ты знахарь, удачи! Надеюсь ты теперь будешь относиться ко мне серьезно. Да, и еще, камни с серебряными вкраплениями — ловушки, избегайте с ними контакта.

— Спасибо, — с трудом выдавил я. — Мы еще встретимся?

— Да не паникуй ты, я всегда с тобой, с самого детства за тобой присматриваю. Давай уже, приходи в сознание быстрее, а то вон химик уже со своей касторкой к тебе бежит, друг Алкоголя, терпеть ненавижу…

Я открыл глаза и увидел перед собой улыбающееся лицо химика с перевязанным через всю голову кровоточащим ухом. В руке он держал заветную фляжку, но что меня радовало, она была еще закрыта, значит влить еще не успел, живем пока без диареи и при здоровом сне.

— Ура, Ванек очухался! Ну и задали же вы с физиком этим мозгоклювам! Как самочувствие? Живой, крепкий? — тараторил он.

— Блин, да не ори ты так, башка раскалывается, вода есть? — я попытался присесть, но ноги не слушались вообще, а руки двигались с трудом и как-то медленно. Я ощупал голову. Затылок ужасно болел. — Да, и еще, ты тут ягод никаких не видел вокруг?

— Каких ягод? Тебя это, походу сильно зацепило. Болит-то где? — хлопотал надо мной химик.

— Красные такие ягодки, с продольными и поперечными полосками. И воды дай, наконец, Пьер Безухов! — прохрипел я. Язык начал отниматься.

— Такие? — неожиданно спросил подошедший к нам космобиолог. — Я их там, на опушке нашел. Думаю съедобные или несъедобные? Да где же в наш космический век грибного человека найдешь проверить? Зачем они тебе? Что ты о них знаешь? И откуда? Ты же не был на полянке?

— Дай сюда, Шерлок Холмс хренов! — хлебнув долгожданной воды из кружки подошедшего капитана сказал я. — Видение мне было, что ягоды эти волшебные, боль снимают, бывает так, понимаешь, шибанет молния человека и он по-китайски говорить начинает, а сам немцем всю жизнь был.

— А вдруг видение твое — галлюцинация и ягоды эти — яд? — спросил серьезным тоном капитан. — Хватит с нас историка…

— А что с историком? — какой-то ком подкатил мне к горлу. — Вы чего, мужики, где Пашка-то?

— Ему больше всех досталось, часа два после того еще дышал. Мы ничего не смогли, ему артерию сонную пробили, много крови потерял…

— Блин! Гады! Твари! Сколько я был в отключке? — может есть еще шанс подумал я в тот момент. — Желательно до минут.

— Это можно, у меня механические часы остановились в момент хлопка, а электронные идут, — сказал капитан. — Пять часов 32 минуты.

— Вот и проверим. — Я молча стукнул снизу по раскрытой ладони космобиолога, поймал другой рукой вылетевшую ягодку с поперечными полосками, сунул себе в рот и проглотил ее. И в следующий миг я проклял себя за то, что это сделал…

Вы когда-нибудь задумывались о том что чувствует белье во время всей процедуры очищения от грязи? Да-да именно это я и почувствовал. Сначала меня крутило в каком-то страшном водовороте, где я отчаянно пытался за что-нибудь ухватиться руками и глотнуть хоть немного воздуха, а все мои рецепторы вкушали во всех красках какую-то жуткую химию. Не получалось, однако, и провалиться в небытие, полностью расслабившись. Мокрый АД! Затем вода и химия исчезли, оставляя за собой легкий запах альпийских лугов, которым я наслаждался недолго. Голову резко повернуло в одну сторону, а ноги в другую, меня выкручивали как старые добрые джинсы. Странно, что не было слышно хруста костей. Когда все это закончилось, меня несколько раз резко тряхнуло и обдало приятной морозной свежестью. Блаженство наступило такое, что я не сразу услышал такой уже родной и близкий голос этого придурка химика.

— Будешь его на себе тащить, собиратель хренов, до самого корабля! — орал Лёха. — Я тебе эти ягодки знаешь куда засуну? Век полосатыми деревьями плодоносить будешь!

— А ну отставить! — раздался бас капитана. — Ты, химик, заткнись и тащи сюда вон те две ветки, а ты, Илья, утри сопли и собери со всех рубашки, носилки делать будем. Устроили тут, как дети малые, забери вас Водяной!

— Я на Лёхиной рубашке не поеду, он ее два дня не стирал, а у меня нос даже не заложен, — не открывая глаза, брякнул я.

— Твою бригантину, живой! — заорал капитан. — Еще и шутит! Выпугал всех! Час не дышал! Думали труп! Как чувствуешь себя, осьминог ты вяленый?

— Ванеееек! Жив, зараза! А я тебе уже памятник придумал, с шарами в правой руке и верхом на шипокрыле с шашкой в руке! — подскочил ко мне Лёха. — Эй, Илюха, прости засранца, сгоряча я на тебя…

— Как час?! Заткнитесь все, а то историка не спасем! — я вскочил на ноги. — Физик где? Илья, ягоды сюда, быстро! Лёха, хватай что-нибудь, тащи воду из ручья, литра хватит. Капитан — время! Точное время с момента хлопка. Засеки семь часов. Говори каждую минуту сколько осталось. Вааааасяяяяя!!!

— Чё орать-то так? Здесь я. Что, новый хозяин, надо? — тихо спросил физик за моей спиной.

— Смешно, блин! Как нагреть литр воды за максимально короткое время, а затем охладить до исходной температуры? Спросил я его.

— Да не фиг делать, сахар и спички есть? — задрал нос Вася.

— Есть, ща дам! — капитан полез в свой рюкзак.

— Вадику со Стасиком отдай, пусть чайку заварят. У меня же два провода есть, на фига мне сахар? — сощурился в ехидной улыбке физик.

— Ты давай не выделывайся, а то быстро у меня подзатылину получишь, Ньютона кусок, — обиделся капитан. — И вообще, кончай базар, Ванька Пашку спасает, слушай его команду!

— Вот вода, держите, фляга у меня литр двести, почти полная, можете ее жечь, вода из местного ручья. — Лёха протянул флягу, по его виду можно было подумать, что сейчас он расстается с очень древней реликвией своего великого и древнего рода химиков-алхимиков.

— У нас минут десять от силы, Вася, готовься разогревать и охлаждать воду! Витек, время. Так, четыре зеленых, две красных, по одной полосатой… есть! — я впихнул ягоды в узкое горлышко фляги, тряхнул ее пару раз и протянул физику.

Всем, кто в жизни хочет быть готовым ко всему, настоятельно рекомендую учить физику, потому что то, что я увидел в следующий момент было настоящей магией. Физик что-то щелкнул в кармане, поставил флягу вертикально на песок и поднес к ней ладони. В ладонях блеснули два металлических диска с уходящими в рукава проводами. Фляга начала вращаться вокруг своей оси, набирая обороты. В душе физика явно жила тяга к спецэффектам, он начал медленно поднимать ладони вверх, немного сдвигая и раздвигая их. Фляга следовала за ними, оставаясь в центре на одинаковом расстоянии, не переставая вращаться. Физик воплощал в себе одновременно факира и гончара, и судя по выражению лица, явно гордился собой и этой сценой. Из горлышка повалил пар.

— Сколько кипятить? — резко спросил он.

— Секунд десять и охлаждай! Чем помочь? — спросил я.

— Спину мне почеши между лопаток, батарейки греются, я серьезно, аааа, блин! Девять, десять, — физик скорчил страдание на фэйсе и стукнул правым коленом об левое. Фляга остановилась и начала вращаться в другую сторону.

— Так вот где у этого Электроника кнопка! — вмешался Лёха. — Ша, я сам ему батарейки почешу!

Через минуту я бежал к лежащему на песке историку Пашке с холодной флягой в руке. Сзади остались горячие аплодисменты и похвалы физику. В висках стучала фраза капитана «тридцать секунд». Закоченевшую Пашкину челюсть пришлось раздвигать ножом. Я влил ему в рот весь свой компот, выронил флягу на песок и, почему-то, сложив руки домиком и закрыв глаза, начал читать какую-то молитву. Она пришла из глубин памяти. Из далекого прошлого. С тех пор, как появился НЭЧ, и мы возомнили себя бессмертными, мы перестали молиться…

Я не заметил, как ко мне подошли мои новые друзья и опустились на колени вокруг Пашки. Они, наверное, тоже молились, кто-то даже негромко всхлипывал. Я не знаю, сколько мы так простояли, но из этого состояния нас вывел очень удивленный голос.

— Вы что тут, отпеваете меня что ли? Я вроде не умер еще, просто вырубился ненадолго похоже…

— Пашкааа!!! — заорали мы хором.

Звезда, согревавшая эту планету, давно перевалила через зенит и, судя по моим подсчетам, до заката оставалось часов шесть-семь от силы. Мы уже закончили поздравлять друг друга с этой небольшой победой над смертью. Настроение улучшилось, но пришла усталость и какой-то мыслительный ступор. Мы сидели посреди песчаного пляжа и не знали, что делать дальше. С одной стороны озеро, с другой этот странный лес, из которого вылетели птицы. Покончив с остатками провианта, каждый из нас погрузился в свои мысли.

Конец ознакомительного фрагмента.