Икосаэдр Земли. Книга первая. Консилиум на каникулах

Иван Николаевич Эр

Кому может показаться скучным кругосветное путешествие на лайнере последнего поколения в 2037 году, в то время, когда на борту собрались самые интересные люди, лучшие умы Земли, знаменитости, к тому же все они молоды и красивы? Только восьмерым ученым в различных сферах науки, которые настолько пропитаны духом авантюризма и неуемным исследовательским азартом, что быстро знакомятся, собираются в узкий круг и решают совершить самый безумный поступок, который только можно придумать на этой планете!

Глава 5. Флора и фауна подводных аномалий

«Бойтесь странностей. Всё хорошее

просто и понятно, а где странности, там

всегда скрыта какая-то муть».

Лев Давидович Ландау/1937 г.

Наша лодка причалила к берегу, и я впервые за несколько часов услышал молчавшего доселе космобиолога.

— Меня радуют две вещи, мужики! Во-первых, тут есть жизнь, а во-вторых, без еды и без кислорода мы не останемся.

— Поясни-ка нам, а то я никакой живности, кроме этой серой плесени тут не вижу, — сказал химик.

— Не серой, а серебряной, — ответил Илья. — Ей питаются Лагентусы, удивительные животные, жаль что они не разумны. Мы их недавно обнаружили на севере галактики, но еще до конца не изучили и не объявляли о находке. Это ведь должна быть сенсация! Так вот, эти Лагентусы и серебряная плесень замкнутая биологическая цепочка! Для жизни им нужна только вода и почва, причем любая, камни, земля, песок, ну и температурный режим от минус 70 градусов по Цельсию до плюс 80. Отходы жизнедеятельности Лагентусов, которые дышат кислородом, взаимодействуя с почвой или камнем, превращаются в серебряную плесень, которая дышит углекислым газом и выделяет кислород, а также служит Лагентусам пищей. С виду это что-то среднее между бараном и свиньей, да и на вкус такая же фигня.

— Вы что, их жрали что-ли? — возмутился Лёха. — А вдруг они разумные? И как вы ими не подавились?

— Мы изучали их со всех позиций, да и летели туда четыре месяца без нормальной пищи, — потупившись, оправдывался космобиолог. — Но мы сразу их на разумность проверили, прежде чем есть, кстати, плесень тоже съедобна, заменяет хлеб или кашу, смотря как приготовить, наш повар-китаец из нее икру кабачковую сварганить умудрялся.

— Да, не часто в нашей галактике попадается съедобная органика, — позавидовав находке космобиолога, вставил я. — Да ты, братец, Нобелевскую получишь за свое открытие, если живым отсюда выйдешь, ты бы это, координаты той планеты оставил бы кому-нибудь на всякий случай.

— Да я ж на контракте, и находка эта на Гостерре. Слышали о планетах с таким названием? Эта уже 117-я! — с досадой ответил Илья.

— Еще бы не слышать! — ответил я. — Гостерры — собственность Правительства Двенадцати! К ним даже близко подлетать нельзя!

— Так, значит, кто-то притащил этих свинобаранов сюда, и этот кто-то явно продвинутый чувак, но что-то заставило его уйти под землю и бросить людей на произвол судьбы? И почему мы, на хрен, больше не бессмертные? — паниковал Лёха.

— Слышь, капитан, налей еще химику, он задолбал в истерику впадать. — попросил я.

— Обойдется, не хватало его еще потом на себе тащить, — резко ответил Витя.

Мы молча развернулись и двинулись в темноту.

— А я ей и говорю: «Мадам, зачем Вы замужем?», а она мне «За космобиологом!», вот так с Илюхой мы и познакомились, — рассказывал хмельной химик, шаркая ногами по каменистому дну дьявольски длинной пещеры, по которой мы шли уже целую вечность.

Меня не покидала какая-то тревожная мысль… Что-то не сходилось… Капитан и физик, почему они не вырубились со всеми? Почему они сейчас так уверенно ведут нас вперед по туннелю? Как мог Витёк, наш благодарный друг, после всего того, что мы с химиком для него сделали, с такой легкостью дать нам по морде? Он что, забыл? ЗАБЫЛ?! А вот сейчас и проверим!

— По-моему я эту байку где-то слышал, только там про футболиста было, — сказал я. — Вот только где не могу вспомнить, а ты, Витек?

— Не, я тогда моря покорял, кроме судовых журналов и карт ничего не читал, да и телек не смотрел.

— Да это ж из мультика про Масяню! В 2000-х ее вся страна смотрела! — взлез Илья.

Я несколько раз еще ненавязчиво проверил капитана и физика на предмет знания прошлого, прежде чем узкая тропа превратилась в удобную для пикника полянку. Космобиолог с химиком быстро поняли мою затею и подыграли.

— Эй, диггеры! Постойте секунду! Давайте привал сделаем, ну что мы, спешим что ли? У меня в боку уже колет и ботинки надо снять хоть на полчасика, вон ручей хороший течет, давайте присядем, поедим, попьем, авось и козлятами не станем и так, для организма полезно, а? — закинул я первую удочку.

— Рано, еще, — сказал капитан. — Так и будем каждые полчаса отдыхать?

— Не, ну это глумёж над трудовым народом! — поддержал меня Лёха. — Даешь перекур!

— И правда, Вить, куда спешить-то? — добавил Илья. — Кто за отдых, поднимите руку!

Как же они мне нравились, эти ребята, понимают все с полуслова, подыгрывают с пол оборота. У них всего лишь были в карманах мои коротенькие записки, я сунул им их по дороге, когда начал сомневаться в наших Сусаниных. Как мы и ожидали, ни физик, ни капитан руку не подняли…

Наши телеведущие проголосовали за привал, так что мы с ними принялись накрывать на стол, химик пошел пробовать воду, а космобиолог собирать серебристый мох. Витя молча резал колбасу и хлеб, физик приводил в порядок обувь. Поели мы давно довольно сносно. Приготовленная Ильей плесень напоминала по вкусу грибы, видимо из-за пещерной сырости, как он объяснил, а вода из ручья была просто сказочной на вкус и такой прохладной… Клонило в сон. Я собрался и подошел к капитану. Лёха с Ильей стали за спиной физика.

— Витёк, закрой глаза и вытяни руки вперед. — попросил я.

— Зачем? — насторожился капитан.

— Увидишь, прикол есть, ща покажу, будешь потом с этим номером на светских раутах дам покорять! Все твои будут!

— Ну ладно, — он протянул мне руки и закрыл глаза.

С тех пор как я стал охотником, то многому научился, и в карманах моих всегда что-то имелось. Тонкая петля вылетела из моей руки и опутала его запястья, он рванулся вперед, когда я уже был сзади, накидывая вторую петлю ему на плечи и сбивая его с ног. Капитан завалился на бок, извергая ругательства. Мои друзья, валяясь на земле, выкручивая физику руки. За них я не переживал, наш Энштейн был тем еще ботаном маленького роста.

Увидев недоуменные лица хохмачей, я чуть со смеху не помер.

— Ввввы чего, му-мужики? — сказал один из них.

— Вот что шок животворящий делает! — заорал химик, сидя верхом на физике. — Не, ну вы посмотрите только! Немые заговорили!

— Да, то ручей волшебный, похоже, — сказал запыхавшийся космобиолог. — Эй, физик, не дергайся, пока суд не закончится!

— Вы что, охренели что ли? Какой суд? Что творите? Белены объелись? А ну пусти! — заорал Вася.

— Слышь, Витек, или кто ты там на самом деле, сам расскажешь, или ударить тебя? — спросил я лжекапитана. — Стасик, Вадик, кто там физика хотел избить? У вас сейчас будет такая возможность.

— Ладно, сдаемся, спрашивай, только шею не дави, — мрачно прохрипел капитан.

— Кто такие, почему не заснули, куда нас ведете? — начал я допрос.

— А вы не такие дегенераты, которые до вас приходили, интересно с вами будет, может подружимся еще, когда встретимся, так что удачи! Ищите нас теперь сами. Найдете — домой вернетесь. Советую с этой тропинки не сворачивать и назад не возвращаться, а то век вам в этой пещере куковать! — глаза его закатились, покраснели, тело затряслось и обмякло. Физика постигла та же участь, правда он, перед отключкой, все же высвободил правую руку и показал хохмачам средний палец.

— Слушай, Вань, а не рано мы их того, раскусили? Может бы они нас туда, не знаю куда, сами бы вывели? — спросил меня Илья.

— Ага, и ковер бы тебе бархатный расстелили, и баньку истопили, и спать бы уложили с внучкой Бабы Яги! Ты хоть одного счастливчика из этих мест на Земле встречал? Никто не вернулся, и нам тут со всей пролетарской отвагой еще сражаться походу придется за выход в люди, — рассеивал я его благосклонность к пещерным аборигенам. — Давайте этих в чувства приведем, только физика свяжите, а то он вам еще что-нибудь покажет! Лёха, у тебя живая вода еще осталась?

— А как же, я без нее никуда. Мы эту штуку в студенческие годы изобрели, сон на трое суток прогоняет, перед сессией пили. Правда потом надо 10 часов к ряду поспать и 20 часов не пить ни эту гадость, ни спиртное. Ну это, чтобы мозг не повредить, а так можно до 10 суток не спать, потом срубает, месяца три головные боли, расстройство желудка и бывает гонишь, но не часто.

— Это вы опытным путем определили?

— А как же, мы ведь ученые.

— Подождите, давайте сначала водой из ручья попробуем, — неожиданно предложил один из телеведущих, а они разумнее вроде стали после амнезии, надо бы и их проверить.

— А как прозвище вашего физкультурника, а, Вадик? — спросил я.

— Меня тоже подозреваете? — обиделся Вадик. — Моего звали «Бельмондо», а если ты «Гостью из будущего» имел ввиду, так тот был «Илья Муромец», а робота звали Вертер, удовлетворил?

— Ладно, прости. Ты тоже заметил? — спросил я.

— Да, я тоже удивился, почему они наш кинематограф 80-х годов не знают, вроде люди как люди, но я на их возраст, интересы и склероз списывал…

— Тут дело, наверное, в памяти. Твари, которые в них вселились оперативкой пользовались, а к винчестеру не добрались, — высказал свою версию Илья. — Проверим друг дружку?

И мы немного погоняли друг-друга по кино, книгам и историческим событиям 80-х, 70-х и на всякий случай 90-х. Пожали друг другу руки, как в знаменитой и вечной игре «Что? Где? Когда?» и хотели было напоить наших пленников водичкой, как позади нас раздались неровные шаги.

Из-за угла, медленно хромая правой, выплыла человеческая фигура в черном плаще с капюшоном, да еще и с обрезком какой-то металлической трубы в руках.

— Ба, да это же… — округлив глаза, заговорил химик. — Смерть сантехническая! Ну точно, а я все жду-жду. Кто же тебе косу-то пополам перекусил?

Историк Паша медленно откинул капюшон с пафосом древнегреческого оратора и явил нам усталую, но счастливую улыбку на исцарапанном лице.

— Не сантехническая, а историческая, и не смерть я вовсе, хоть и похож, наверное, — шутить, судя по всему, ему удавалось с трудом. — А я тут крадусь за вами, подслушиваю, только сейчас понял, что вы настоящие.

— Ты-то что видел? Что расскажешь? На вот, водицы ключевой испей, да лицо умой, может царапины зарубцуются. — предложил я. — Только деталей не упускай, сядь вон на пенек и медленно с самого начала.

— Родился я в Волгодонске, возле Цимлянского водохранилища, любили мы в детстве с плотин прыгать… — начал историк.

— А покороче и по делу? — забеспокоился химик. — У нас-то ухи ведь не казенные!

— Это я к чему, любая история имеет предисторию, простите за каламбур, но такова манера моих повествований, сказывается долгая практика преподавания на историческом. Так вот, когда корабль выкинуло из водопада в грот, я был на палубе, обоими руками вцепившись в эту трубу, обломок которой вы имеете честь наблюдать. Налетев на мель, нас так тряхнуло, что моя спасительная соломинка сломалась, и я оказался у правого борта. Сверху на корабль полетело зеленое облако, а у меня инстинкты, рефлексы, в общем прыгнул, больно, как в детстве с плотины, дышать под водой не могу, страшно стало, но всплывать сразу не стал, вынырнул подальше от корабля. Спрятался за камень и стал наблюдать. Через несколько минут на палубу вышли капитан с физиком. Обменивались какими-то странными жестами, и какими-то нечленораздельными звуками. Минут десять так болтали по-вражески, потом заговорили вдруг по-нашему, далеко было, обрывками слышал: «…фактор один проверка… память модуля… доступна только короткая… норма… работаем», что-то такое. Потом они скрылись в каюте. Слушайте, братцы, а у вас поесть что-нибудь найдется? Есть хочется, нет мочи, — взмолился Паша. На него жалко было смотреть.

— Да, конечно, у нас тут еще осталось, пошли к столу, или что там у нас вместо него. Я вот только не понял пока, свой ты или тоже засланный, — сказал я уже вполголоса. — Ну да ладно, потом разберемся, а пока будем считать, что вы тоже «пострадавшие, а значит обрусевшие».

— Высоцкого любишь, Ваня? И давно ты тут за главного? И с каких пирогов? — Паша смелел на глазах. — Я, между прочим, насчет тебя и химика до сих пор сомневаюсь.

— Знаешь, Павлик, хороший ты парень, но, похоже, дальше Солнечной системы не летал. И законов космических не знаешь, да и в морских слабоват. Главный — капитан, в его отсутствие командует тот, кого он назначил или тот, кто его убил или пленил. Намек понял? — улыбнувшись, подмигнул я ему. — Ну и ладненько, пошли, ужин остывает.

— Так бы сразу и сказал, что «Доцент» — улыбнулся в ответ Паша. Хороший он все-таки парень, вряд ли ряженый, но посмотрим, посмотрим, доверять вообще никому нельзя сейчас, даже этому придурку химику, хотя… хотя ему, наверное, можно. Такого экземпляра сыграть — талантище театральный нужен.

— Блиииин, че ж башка-то так болит, якорь мне в глотку! — очнулся капитан. — А руки кто связал? Эй, караси, вы чего? Это вы что-ли? Я что, дрался по пьянке? Чё мы пили-то, вобла-бельдюгу, где мы?

— Так, Витек, тихо, дыши ровно, приди в себя немного, потом маленький тест, и мы тебя развяжем, хорошо? — сказал я. — Главное, что ты должен сейчас знать, это то, что все живы-здоровы, вражду к тебе никто из нас не питает, но есть вопросы. Мы сейчас недалеко от корабля. Ищем выход. Пассажиры спят в своих каютах. Судно на мели, но якорь мы на всякий случай в землю воткнули.

— Стерлядь зеленая! Мы что теперь смертные? Как? — осенило капитана.

— Как-то так, не хрен было в грудь себя кулаком бить и орать, что тебе Маракотова бездна по колено, — вмешался Лёха. — Сидел бы сейчас в рубке с чашкой кофе и вглядывался в безоблачную даль!

— Остынь, Алексей, — вмешался Вадик. — Кто его подстрекал больше всех-то? У меня в отличие от вас события вчерашней пьянки четко в голове отложились. Вить, расскажи, на каком моменте у тебя свет божий отключился?

— Мы вырвались в грот из водопада и сели на мель, удар, потом зеленый дым в рубке, дальше не помню, — растерянно проговорил капитан. — Точно все живы? И как мы здесь? Вы меня тащили?

— Да, точно живы, не волнуйся, а сюда ты сам дошел, ну не совсем, конечно, сам. Твоим сознанием владели какие-то существа, обитающие здесь, и мы до сих пор сомневаемся, в своем ли ты уме. Ответь-ка нам на пару вопросов. Кто из героев старого советского мультика говорил гундосящим голосом в нос? Удав, попугай, обезьяна или журавль?

— Слоненок, — улыбнулся капитан. — А журавля я там и не приметил.

— А можно мне тоже вопросик и не бейте больше сапогами? — физик Вася очнулся и так смешно улыбался в усы, потирая фингал под глазом связанными руками, что задавать ему дополнительные вопросы не было никакого желания. Мы дружно рассмеялись.

Чувство тревоги и настороженности постепенно отступало, я все больше и больше убеждался, что все вокруг наши, но что делать дальше? И кто нас поведет? Хотя какая разница? Постепенно навалилась усталость, и я начал вырубаться. Последнее, что я услышал, был диалог химика и космобиолога.

— Слушай, Илюха, — не унимался Лёха. — Что-то плесень повсюду, а козлобаранов твоих, как их, черт, Лангетусов, не видать, а шашлычка-то хочется! Кстати, если в твою плесень сахару добавить, то выжимаемый из нее сок через пару дней сколько градусов наберет?

— Во-первых, не Лангетусов, а Лагентусов, но шашлык из них действительно обалденный! Во-вторых, не знаю я, по идее они должны быть где-то рядом, плесень созрела уже, а через день начнет пропадать, они этого не любят, похоже запах этот им не нравится или просто рациональные такие животные, не допускают, чтоб продукты пропадали. А спирт действительно получить из нее можно, только надо еще кислоты какой-нибудь добавить, лимонки к примеру…

Проснулся я от запаха жареного мяса. Химик с Ильей возились у костра, остальные спали. Знобило, неужто простыл на камнях? Я подошел к костру.

— Все дрыхнут, а вы-то как? — поинтересовался я у ребят.

— Да, водица из того ручейка, похоже, волшебная, мою настойку нейтрализует и в сон клонит, — сказал Лёха. — Но мы с Илюхой ее не пили, поэтому не спим еще, да и вахту надо кому-то нести. Поохотились вот, вроде удачно.

— Да какая там охота, — улыбнулся космобиолог. — Они же вообще никого не боятся, сами в руки идут, инстинкт самосохранения отсутствует напрочь. Мечта индейца!

— Эх, ты! Я тут перед Ванькой в кои-то веки похвастаться решил успехами в охоте, а ты — ручные! Не выйдет из тебя, Илюха, путного рыбака! — сокрушался химик.

— Интересно, а как ты свинобараном собирался удивить человека, который брал шипокрыла голыми руками? — потешался над химиком космобиолог. — Да, Вань, не удивляйся, я за вашей бригадой и ее трофеями давно наблюдаю, жаль, полосатика еще не успел посмотреть, но слышал, что ты привез. Красивый?

— Само совершенство, — ответил я.

— Представляю… Пригласишь к себе на планету? Обещаю никого не есть! — спросил Илья.

— С удовольствием, если помнишь ее название. Все равно, ты мою планету в Гостерры уже не запишешь, запатентовано раньше! — сказал я.

— Знаю, частная собственность неприкосновенна даже для Правительства Двенадцати, таков Закон! А название твоей планеты я помню, Янтариус! Рассвет там в горах, говорят, увидеть и умереть!

— Так говорят те, кто не видел там закат, можно только ради этой картины там жить! — задумчиво произнес я, вспоминая чудесные пейзажи и великолепную игру света в сумерках на Янтариусе.

— Тогда я тоже хочу! Меня возьмете? Где это? Далеко? У меня контракт в июле заканчивается, визу получу на вылет за Порог и вперед! — загорелся химик. — Чё я, лысый что-ли? Люди как люди живут, бороздят вселенную, на разноцветные закаты любуются, драконов приручают, а я им сижу здесь на Земле и топливо для кораблей совершенствую… Блин, тссс… Тайна это! Вот балабол! Чего это я так разоткровенничался? Вроде бы ничего, кроме бражки, из этой плесени не пили!

— Конечно, возьмем, я даже тебе официально предлагаю гражданство своей планеты, — заверил я друга. — Нам толковые химики позарез нужны! А то наши ключницы совсем водку не умеют делать. Надо, кстати, туда бы и Лагентусов этих захватить, шашлыка хорошего там мало, из чего приготовить можно.

— Сыворотка правды. Мы этот эффект давно заметили, еще когда первый раз из серебряной плесени компотик сварили, — сказал космобиолог. — Вань, подержи-ка ему руки, я вопрос ему один задам. Лёха, не сопротивляйся, пожалуйста.

Химик не сопротивлялся, вытянул руки вперед и дал себя связать. Так мы проверили позже и остальных. Выходило, что все свои, но бдительность терять нельзя.

Мы шли по пещере все глубже и глубже, удаляясь от корабля, пока не оказались посреди огромного зала с колоннами и зеркалами на стенах. Гипсовые фрески изображали диковинные фрукты и необычных животных, ангелов, мифических и сказочных существ. Пол был выложен из мозаики, но казалось, что под ногами настоящая трава, ручеек, пригорок, слышалось пение птиц, шум ветра, смех маленьких фей и эльфов. А посередине зала, на троне восседал… я ахнул! Полосатик! Полосатый шипокрыл из черно-белого мрамора!

— Илюха, ты хотел видеть мой последний трофей? — спросил я. — Так вот он, на троне, собственной персоной!

Вход в пещеру со страшным скрипом закрыла огромная железная дверь, как только я дотронулся до статуи шипокрыла. Мы оказались в клетке, хоть и красивой, выполненной со стилем и величием знаний, но клетке.

— Вот гадство! Второй раз за два дня в КПЗ попадаем! — попытался я оправдать возмущением свою оплошность. — Видать, нагрешили где-то!

— А может не надо просто трогать руками всё, что ни попадя, а потом философствовать о бренности мира? — ни с того, ни с сего взвился на меня Лёха. — А давайте, братцы, его свяжем, на всякий случай!

— Химик, ты чего? Апатитов объелся? Вроде у тебя не было клаустрофобии в прошлый раз… — начал я сопротивление.

— Нет, просто вспомнил, как ты меня в прошлый раз убить хотел в такой же ситуации, вот и предохраняюсь. А ну-ка, Пашка, дай-ка мне свою трубу ненадолго, — он попятился к историку.

Странное чувство, все как будто застыли на месте, никто его не останавливает, да что же такое происходит? Заколдовали их что ли? Двинулись на меня… как зомби, ей Богу! Капитан начал заходить сбоку. Следующие несколько кадров этого острого сюжета словно кто-то вырезал. Сознание вернулось, когда я оказался возле стены. Передо мной химик с трубой, еще пара шагов, и он будет на дистанции удара, хоть бы подмигнул, упырь, коли шутит. Что у меня за спиной? Зеркало, хорошо. Холодное, блин и мягкое, черт! Труба летит в меня, как не вовремя, закрываю лицо руками и инстинктивно отклоняюсь назад, проваливаясь в зазеркалье…

Я летел на головой вперед, лежа на спине, по какому-то разноцветному тоннелю. Боли не было, промахнулся что ли, Чингачгук хренов, или убил? Надо бы перевернуться, мало ли что там в конце, вдруг не мягко, а скорость приличная. Среда вокруг оказалась такой плотной и упругой, что перевернуться не удавалось. Ну да ладно, будем надеяться, что так и задумано. С этой мыслью я влетел в холодные воды какого-то озера. Ага, так вот, что значит «вовремя смыться»! Я всплыл на поверхность, огляделся и погреб к берегу, благо до него было недалеко. Силы начали резко покидать меня уже на берегу. Проваливаясь в небытие, я увидел, как мои друзья один за другим падали в озеро, вылетая из невидимой трубы, как из рога изобилия. В голове возникла картина первых дней нашего круиза…