Веселов

Иван Лягоскин

Книга о людях, о простых людях, которых очень много в нашей стране и которые живут с надеждой в сердце. Эта книга о друзьях, о верных друзьях и их подругах. Это книга о любви. Книга о счастье, когда кажется, что оно невозможно. Ведь человек счастлив тогда, когда он сам решит, что он счастлив.

6

Вечером семью Веселовых навестил друг Максима — Сергей. В это время Максим сидел на лавке во дворе и размышлял. Все домочадцы занимались своими делами, так что Веселов пребывал в одиночестве.

Сергей был школьным другом, который первый пришел навестить своего товарища, когда узнал, что последний приехал к родителям.

Сергей был полным молодым человеком, но его полнота не мешала ему быть быстрым и активным. Полнота усугублялась любовью Сергея к пиву. Он брил голову и никогда не носил головной убор, даже зимой, когда температура опускалась ниже двадцати, а то и тридцати градусов по Цельсию. Как он терпел жуткий холод, была очередная загадка для Веселова.

Веселов подшучивал над ним:

— У тебя как у моржа даже на макушке слой сала, который греет тебя в морозы.

— Завидовать — грешно! — Тут же отвечал Сергей.

Сергей Крутицкий любил темные джинсы и кожаную «куртку — косуху», которую он носил поверх безупречно белой футболки с надписью «Бык». Обувался он в кожные сапоги, дополнительным атрибутом которых были металлические пластинки, прибитые к каблукам. Сергей, идя по асфальту, весело цокал ими словно подкованный жеребец.

Несмотря на свой лихой вид, Сергей, занимал пост врача в местной больнице и был очень хорошим специалистом.

Веселов поприветствовал Крутицкого, они пожали руки. Собака во дворе лишь один раз гавкнула для приличия.

— Странно, на тебя даже не полаял, как следует, наверное, ты частый гость здесь? — предложил Веселов.

— Да, пес меня знает, особенно в последнее время мне часто приходится посещать ваш дом из-за болезни твоей мамы. — ответил Крутицкий.

— М. Из-за высокого давления? — спросил Веселов.

— Да, твоя мама страдает от гипертонии. — ответил Сергей.

— Как ты поживаешь? — спросил Сергей Веселова.

— В общем-то, неплохо.

— Ты давно здесь не был.

— Да, почти пять лет.

— Где ты все это время был?

— В разных местах, пошли, прогуляемся.

— Подожди, я справлюсь о здоровье у Марии Владимировны.

Крутицкий зашел в дом и буквально через десять минут вышел на улицу.

— Сегодня давление почти в норме, — сказал «Эскулап».

— А ты спец! — подшутил Веселов.

Друзья вышли за калитку. Крутицкий цокал по асфальту, а Веселов в своих мокасинах шел мягко и бесшумно.

— Тебе не жарко, в твоей куртке? — оглядываясь на Крутицкого, спросил Веселов.

— Нет, мне комфортно, но спасибо за беспокойство, — ответил Сергей.

— Так все же, чем ты занимался? — вновь спросил Крутицкий.

— Я больше учился, чем отдыхал. Учился в России, а на последнем курсе аспирантуры выиграл стипендию и поехал учиться в Италию. Это были мои лучшие дни. — ответил Веселов.

— Чем тебе запомнилась Италия?

— Я не буду тебе рассказывать о природе и достопримечательностях, об этом ты можешь прочитать в интернете. Мне больше всего запомнились те люди, с которыми я познакомился, подружился или встретился и расстался. Удивительные истории, которые со мной проходили, запомнились мне на всю жизнь.

Стипендию я выиграл, можно сказать легко. Ты, знаешь, за год до стипендии, я побывал в Австрии в качестве туриста. Гуляя по городу я забрел в какой-то двор, в котором был луг. Этот ухоженный луг был расположен перед зданием Венского Университета. Озелененная площадка была большой, и на ней мирно сидели или валялись молодые люди. Они ели свои ланчи или читали книги и журналы, а некоторые просто спали на траве под большими столетними дубами. Я присел на траву и достал из рюкзака заранее заготовленный мной молочный напиток, похожий на наш кефир, и булочку. Медленно жуя булочку и отпивая из бумажного пакета свой кефир, я размышлял о том, как бы мне хотелось вот так же поучиться в каком-нибудь «заморском» университете. Так же как эти молодые люди валяться на чистой траве и ждать очередную лекцию, также беззаботно есть свой сэндвич или пиццу.

И мое желание сбылось. Буквально через год я направил свой запрос на возможность участвовать в розыгрыше стипендий на обучение в Итальянском университете города Турина. Я заполнил анкету, написал просительное письмо, пояснив, зачем мне нужен этот курс, как он повлияет на мое будущее, и приложил к этим документам два рекомендательных письма.

Спустя три месяца, мои документы рассмотрели, но прислали отказ, так как мою анкету не нашли в списке. Я перестал думать уже об этой поездке, выполнял свою аспирантскую работу и готовился к защите диссертации.

Спустя еще два месяца мне прислали «гневное» письмо с просьбой пояснить, почему я не отвечаю на письма. Я был шокирован этим, принимая во внимание тот факт, что никаких писем до этого я не получал. Я объяснился с координатором и справился о том, почему вдруг они вспомнили обо мне. Мне ответили что, моя анкета прилипла к другой анкете, девятой по счету и вместо меня пригласили того, кто шел под номером одиннадцать. А всего на этот курс было разыграно десять стипендий и только десять счастливчиков посетят Италию и будут там обучаться в течение года.

Спустя время подняли все анкеты, и оказалось, что я выиграл право на обучение, так как был десятым. Они мне сообщили, но чтобы не обидеть участника номер одиннадцать, которому тоже уже отправили приглашение, решили, что в этот раз обучение пройдут одиннадцать человек.

— Тебе повезло — сказал Сергей.

— Да, ты прав, моя мечта начинала обретать черты.

Я прилетел во Францию, где нас встречали координаторы. После сбора нам выдали материалы и сказали, что мы должны самостоятельно поехать Турин. Большинству студентам были выданы банковские карты, на которую будут перечислять стипендию, а мою, банковские работники, которые координировали финансовую часть этого проекта, забыли в офисе. Но, вежливые клерки сказали, что они по почте перешлют мне мою карту, я лишь должен по приезду и заселению в общежитие написать им почтовый адрес.

— А у тебя были деньги? Как ты жил? На что купил билет до Турина? — Без остановки задавал вопросы Крутицкий.

— Да, я взял с собой двести евро, — ответил Веселов.

— Двести евро, и на сколько дней их тебе хватило?

— Честно? На два, — с улыбкой ответил Веселов.

— Расскажи подробнее.

— Билет в Турин я купил на скоростной поезд TGV за семьдесят евро, — продолжил Веселов.

По приезду в Турин, со мной связалась одна сотрудница из моей будущей лаборатории. Эта девушка заставила меня ждать ее на железнодорожном вокзале более четырех часов.

Когда в девять вечера она пришла на вокзал, я обомлел. Она была очень красива! Высокая, худощавая с богатой шевелюрой иссиня — черных, вьющихся от природы волос. Тонкие руки заканчивались длинными тонкими пальцами, на правом безымянном девушка носила золотое колечко. Одета она была в голубые джинсы, которые подчеркивали ее привлекательные округлые бедра, и светлую майку, на фоне которой ярко выделялась ее смуглая кожа. Красавица была обута в белые кроссовки, на вид старые, но чистые. Девушка мексиканского происхождения с белозубой улыбкой встретила меня!

— Вот это да! — воскликнул Сергей.

— Да, — мечтательно ответил Веселов. — Жаль, что она пришла не одна, а с каким-то парнем, позже я узнал, что это ее ухажёр.

— Ванесса. — представилась мне девушка.

— Максим, Макс — представился я.

Ванесса познакомила меня с Фредерико, и пока она покупала себе кофе в железнодорожном автомате, этот обладатель «Мисс Вселенная» объяснял мне на карте как добраться до общежития. Спустя несколько минут он покинул нас, позже я узнал, что Фредерико работает в фирме по обслуживанию телефонов и сегодня у него ночное дежурство.

Подойдя к нам, после совершения покупки добрая Ванесса предложила проводить меня в общежитие. Я не стал ей отказывать.

— Ты же знаешь, я добрый, и не могу отказать ни одной даме! — посмеялся Веселов.

— Да, «Ловелас», знаю! — ответил Крутицкий.

Влюбленные поцеловались и стали прощаться. Фредерико ушел на противоположную сторону дороги, на остановку, откуда должен был отправиться на работу.

Уже вдвоем мы поехали на трамвае в общежитие.

Старенькие трамвайчики в Турине, оранжевого цвета с круглыми деревянными сиденьями, обслуживают кольцевой маршрут. Мы сели именно в такой. Ванесса села, а я доблестно охранял ее покой, встав около нее. Доехали до конечной остановки быстро. Дальше нужно было идти пешком, так как в нужное нам направление трамваи и автобусы не ходили. Мы подошли к указанному Фредерико на карте адресу. Оказалось, что общежитие — это бывшие домики, построенные для участников Олимпиады, которая проходила в Турине в 2006 году.

На стойке регистрации меня записали и предложили внести оплату за месяц и залоговую стоимость в размере аренды за еще один месяц. В итоге с меня, буржуи, запросили пятьсот шестьдесят евро.

От такой цифры у меня кое-что поджалось, учитывая, что банковский счет не превышал ста тридцати евро наличными и примерно двумястами евро на моей зарплатной карте. Я спросил о возможности дробного внесения оплаты за жилье, на что мальчик-подобная девица, стоявшая во главе рецепшен, категорично отказала мне.

Находившаяся в стороне Ванесса, добрейший души человек, не долго думая, предложила воспользоваться ее квартирой, пока я не получу стипендиальную карту.

Опять же я не мог ей отказать!

Мы поехали обратно. Добравшись до проспекта Виторио Эмануэло II на автобусе, продолжили путь пешком до улицы Конфиенза, на которой снимала квартиру Ванесса.

Ванесса открыла дверь в общий двор. Мы вошли. Двор представлял из себя «колодец», в котором было несколько дверей в разные квартиры. Причем, поскольку дом был двухэтажный, у каждого, из живущих, на втором этаже имелся балкон. Удивительно, но чтобы попасть в квартиры на втором этаже необходимо было подняться по железной лестнице, которые располагались во дворе. Посреди двора росло больше дерево, вокруг которого стояли столики, за ними любили сидеть и есть свои макароны болонезе местные жители.

Было жарко, окна и стеклянные двери всех квартир были распахнуты, лишь плотные занавеси разных расцветок защищали интимную обстановку в квартире от любопытных глаз соседей.

Из разных дверей доносилась итальянская речь, в одной — спор, возможно, выясняли отношения муж и жена, из другой был слышан голос диктора, вещающего о новостях по телевизору, а из третьей, доносился детский плачь.

Мы подняли на второй этаж. Ванесса ключом открыла дверь, и, войдя в квартиру, пригласила меня. Я внес свою сумку и осмотрелся. Квартира — апартаменты четырехугольной формы, была небольшая. У одной стены располагался разложенный диван, который был покрыт белым пододеяльником. Подушек было две, они были большими, перьевыми. Скрашивали эту белизну постельного комплекта светло — зеленого цвета наволочки. Я думал, что только в России люди перемешиваю комплекты постельного белья.

Посредине комнаты — небольшой круглый стол с деревянной столешницей и металлическими ножками. На столе лежали несколько журналов, и стояла пустая дешевая пластмассовая ваза. Вокруг стола — три стула с твердыми деревянными сиденьями. Судя по дизайну, стол и стулья составляли единый мебельный комплект, который бережно хранился хозяином квартиры, а теперь и Ванессой. С другой стороны находилась импровизированная кухня.

Кухонный гарнитур представлял собой множество открытых полочек, которые были заставлены различными сыпучими, долго хранящимися продуктами: макаронами, спагетти, фасолью и прочим. Столешница гарнитура была из толстой фанеры, густо пролакированная вишневого цвета лаком. Кухонная плита, чистая, покрытая белой эмалью, была электрическая. На одной из конфорок стоял старый красный чайник. В раковине лежала толстая сковородка, но она была чистая, просто была оставлена там, наверное, для того, чтобы стекла вода.

У противоположной от стеклянной двери стены стоял большой комод.

Потолки были высокие, над ним, ближе к комоду была выделена площадка — большая подвесная полка, взобраться на которую можно по твердо прикрепленной лестнице. Скорее всего, арендодатель жил в этой квартире не один и на этой импровизированной полке была оборудована детская комната, в которой могли спать дети.

Ванесса там хранила свои вещи и иногда взбиралась туда просто полежать.

Судя по обстановке в квартире давно не жили.

Я спросил у Ванессы о туалетной комнате, и она указала мне на дверь в стене, схожую по дизайну с дверью комода. В туалетной комнате был унитаз, маленькая раковина и душевая кабинка, представляющая из огороженной мелкой, разного цвета плиткой — мозаикой поддона и нерегулируемой лейкой, труба, которой торчала из потолка. Из-за высоко расположенной лейки необходимо было плотно занавешивать душевую кабинку, а поскольку длина клеенчатой занавески была более двух метров и найти в магазине ее проблематично, Ванесса, попросила меня быть аккуратным и не порвать занавесь при использовании.

Показав квартиру, Ванесса начала собираться. Она уложила в пакет какие-то свои вещи и отдала мне ключ.

— Сколько я могу здесь жить? — спросил я Ванессу.

— Можешь жить до тех пор пока ты не получишь свою банковскую карту, — ответила она мне.

— Я здесь давно не живу. Я живу с Фредерико и надеюсь, следующей весной мы поженимся.

— Я очень рад за вас.

— Спасибо, тебе Ванесса за то, что ты меня приютила и помогла. Без твоей помощи я бы пропал или пришлось мне ночевать на вокзале.

— И еще, все продукты, которые здесь есть ты можешь готовить и есть.

Мы обменялись номерами телефонов. Ванесса посоветовала мне компанию «Водафон», где я бы мог купить новую симкарту для телефона с демократичным тарифом, вместо российской. На карте она мне указала место, где находится офис компании и другие полезные адреса — супермаркета, почты и прочих.

Уходя, мы с Ванессой договорились встретиться на следующий день. Новые знакомые решили мне показать Турин.

— Ты знаешь, тебе так повезло? — сказал Сергей — я всегда удивлялся твоей дипломатичности. Ты поехал в неизвестный город, познакомился там с девушкой, ее парень отпустил ее одну с тобой, она, совершенно не зная тебя, поселила в свою квартиру.

— Это только начало! — ответил Веселов, — самое интересное я сейчас расскажу.

Ты в одном прав, тогда мне действительно повезло, и мои дипломатические способности сыграли свою роль.

То стечение обстоятельств, которое тогда сложилось, а именно поездка в Италию обучаться, встреча с добрыми людьми, которые мне помогли, до сих пор меня удивляет.

Когда ушла Ванесса, я принял душ, переоделся и начал разбирать свои вещи.

— Ты знаешь, какой бы я не был уставший, — обратился Веселов к Крутицкому — мое любопытство перебороло меня, и я залез на эту детскую полку и осмотрелся. Там было много всяких журналов и книг. Разные вещи Ванессы были разбросаны.

— Ты копошился в нижнем белье Ванессы? — с ухмылкой спросил Сергей.

— Нет, там было кое что более интересное, чем тряпье Ванессы, — ответил Веселов.

Там были книги на разных языках, и среди них я обнаружил и на русском. Русский экземпляр произведения Л. Н. Толстова — «Анна Каренина».

— Ну и ладно, что же в этом удивительно? — спросил Крутицкий.

— Ничего особенного, если бы большинство книг не были изданы в начале двадцатого века.

— То есть, по сути, ты заглянул в антикварную лавку? — продолжал задавать вопросы Крутицкий.

— Именно, и самая старая книга, это книга Гетте — «Фауст». Она была издана в 1836 году на языке оригинала.

— Любопытно, надеюсь, ты ее забрал?

— Нет, у меня не было такого желания, это, во-первых! Во-вторых, было бы очень аморально воровать что-то из дома добродетели. И, в-третьих, я не так воспитан. Мне вдруг стало стыдно, что я вообще полез на эту полку.

— Мне бы не было стыдно, — сказал Крутицкий. — Более того, я бы забрал эту книгу, а может быть и еще какую-нибудь.

— Книги, находившиеся в квартире Ванессы, меня больше заинтриговали тем, что они были на разных языках, в том числе и на русском.

— Ты не находишь это странным, учитывая, что Ванесса училась по направленности — материаловедение, а не филологии. И более всего меня мучил вопрос, а знает ли она русский язык или нет. Все время общения с ней мы разговаривали на английском, и я даже не пытался спросить, знает ли она русский или нет. Порой, когда я искал в сознании необходимое английское слово, вставлял в разговор с Ванессой русские фразы. Но не заметил, что она как-то реагировала на них. Поэтому я был уверен, что она не знает русского.

— Интрига за интригой, — прервал Сергей.

В этот момент друзья подошли к центру поселка, туда, где собиралась молодежь. Однако центр пустовал, так как были дневные часы воскресного дня.

— Может по баночке пива? — предложил Сергей Максиму.

— Днем пьют либо дегенераты, либо аристократы, — сказал Веселов.

— Либо Крутицкий, — добавил Сергей.

— Не часто ли ты пьешь? — спросил Веселов.

— Нет, в последнее время я стал пить гораздо меньше, у меня же появилась девушка, да и я понял, что пить — вредно, — ответил любитель пива. Выпьем только за встречу, поговорим и разойдемся, — улыбнувшись, сказал Крутицкий.

— Хорошо.

Друзья купили по баночке пива и уселись на скамейке. Веселов продолжил свой рассказ.

— На следующее утро я проснулся рано. Часов в семь. Был понедельник и я, сварив макароны, которые любезно мне разрешила брать Ванесса, с удовольствием их съел. Вскипятив воду, я заварил какой-то чай прямо в кружку, который тоже взял с полки ангела — Ванессы. После завтрака осмотрел свои вещи, разобрал сумку и стал собираться на прогулку.

Мне хотелось поскорее посмотреть город, но вначале я должен был купить симкарту.

— Послушай, а как же твоя учеба? Ты же приехал не на курорт, а учиться? — спросил Крутицкий, делая глоток из банки.

— Да, я приехал учиться, — ответил Веселов, — но моя учеба должна была начаться не в сентябре, а в октябре. Опять же какой-то бюрократ из организаторов, ошибся и сделал мне приглашение на сентябрь, вместо октября. И стипендию они мне начислили с сентября, а курсы должны были стартовать в октябре. Узнал я об этом от Ванессы, возможно именно поэтому ее прислали встретить меня и прояснить ситуацию.

— Получается, у тебя был целый месяц «Туринских каникул»? — спросил Сергей.

— Да, выходит, что так, но каникул без денег! — улыбаясь, ответил Веселов.

— Любопытно, как ты выживал весь этот месяц? — высказался Крутицкий.

Веселов сделал глоток и продолжил рассказывать свои приключения на чужбине.

— На улицу я вышел с хорошим настроением, когда осознал, что происходит — месяц каникул в красивейшем городе это стоило того, чтобы меньше есть и не тратиться на всякую ерунду в виде новых шмоток и сувениров. Погода стояла прекрасная, ярко светило солнце, на небе ни облачка. Я оделся по-простецки. Джинсы и серая льняная рубашка, с собой я захватил рюкзак, в котором находились нетбук, карта города и движения общественного транспорта, а также бутылка с остатками воды, которую я приобрел на вокзале, пока ждал Ванессу. В кармане Джинс лежал мой кошелек с остатками денег.

Я поехал в центр по координации и адаптации студентов. Там узнал расписание встреч, которые планировались провести для таких приезжих студентов как я. На встречах должны были рассказать о правилах жизни студенческого сообщества, о мероприятиях и скидках на них, об особенностях учебы и приобретения проездных билетов для студентов, бесплатных курсах итальянского.

Я записался на эти встречи и справился о временной регистрации. Оказалось, что мне необходимо получить «пермит де седжерман»

Следущий мой поход был на почту. Там заполнил необходимые анкеты и отправил свои документы по нужному адресу. Кроме этого, мне необходимо было сходить на собеседование к какому-то чиновнику и заполнить анкету. За все это удовольствие я заплатил около ста двадцати евро. В итоге у меня на руках оставалось только десять европейских «рублев». — резюмировал Веселов.

— И как ты жил? — спросил Крутицкий.

Не особо нуждался, но и не шиковал. На оставшиеся деньги, за десять евро, я купил симкарту. Связался с Ванессой, и мы договорились о встрече в шесть часов вечера возле Королевского дворца в Турине.

Пришел к месту заранее. Вообще я понял, что передвигаться по городу лучше пешком, так больше увидишь и поймешь о жизни местного населения.

Королевский дворец в Турине располагается на отдельной Королевской площади (Пьяцца Реале). Рядом с ней находится еще одна площадь города — Пьяцца Кастелло.

Дворец возведен в XVII веке по велению вдовы какого-то герцога. Любопытно, что денег у этой вдовы было «куры не клюют» и поэтому в его проектировании и строительстве принимали участие славные итальянские зодчие — Филиппо Юварра и Гуарино Гуарини.

— Я ни разу не слышал о них, — сказал Сергей.

— Я сомневаюсь, что у медиков есть курс Итальянской архитектуры XVII века, — с сарказмом ответил Веселов.

Мы встретились с Ванессой в шесть вечера около конного памятника рыцарю Италии. Этот памятник был возведен в память об итальянских героях-кавалеристах, принимавших участие в Первой мировой войне. Денег на эту статую выделило Министерство Обороны Италии. Как мне рассказала Ванесса — рядом с этим памятником, есть лужайка, которую очень облюбовали местные бродяги из собачьего семейства, поэтому она не советовала сидеть на траве.

— А почему ты должен был сидеть на траве?

— Видишь, ли, заботливые итальянцы для привлечения молодых «повес» распространили вай-фай сеть, так что Королевская площадь пользовалась особой популярностью, и многие пижоны, любители поваляться на травке, рыская по вселенной интернета, не зная тайны королевского луга, вляпывались в кучи, любезно оставленные в качестве удобрения.

— Ха-ха-ха, наверное, и ты был помечен «божьей карой»! — засмеялся Крутицкий.

— Да, чего греха таить, я тоже был обласкан теплотой и гостеприимством луга Королевской площади. Хотя лугом называть было бы неправильно, — добавил Веселов.

На Королевской площади есть бронзовая ограда, которая проходит между двумя статуями — статуей Касторо и статуей Поллукса. Говорят, что это граница между черной и белой магии.

— Ты веришь в эту чушь?

— Нет, просто рассказываю тебе, как мне кажется, любопытные вещи.

Сам дворец, — продолжил Веселов, — относительно простенький и строгий снаружи, зато внутри, блистает роскошью.

В интернете я прочитал, что специально для этой королевской резиденции была построена капелла Святой плащаницы, в которой хранилась знаменитая Туринская плащаница.

— Я слышал о ней, говорят это выдумки. После анализа плащаницы было доказано, что она пятнадцатого или шестнадцатого века. Какого-то богатея избили и обернули льняной тканью, а потом выдали за святыню, — добавил местный светила древностей.

— Не берусь ничего утверждать, я тоже слышал эту теорию, однако Туринцы верят в оригинальность плащаницы, и делаю деньги на ней, привлекая туристов. — Ответил Веселов.

На площади часто выступают арлекины, практически каждые выходные. Стоят неподвижно живые «каменные», ряженные в наряды современников герцога, в честь которого построили этот дворец, артисты, и глазами, полных надежд, просят милостыню. Они очень обижаются, если ты вдруг сфотографировал их или сфотографировался с ними и не отблагодарил европейской денежкой.

В одной части Королевского дворца располагается музей оружия и доспехов, в который я, к своему сожалению, так и не сходил. Ванесса очень рекомендовала мне посетить Королевскую библиотеку, в ней собраны рисунки, рукописи и старинные фолианты. Но самой ценной достопримечательностью является знаменитый автопортрет Леонардо да Винчи.

— А Фредерико не пришел на встречу? — перебил Веселова Крутицкий.

— Нет, к счастью, его не было. — ответил Веселов задумчиво.

— И ты решил не упускать момента… — стукнув локтем друга в бок, сказал Крутицкий.

— Боюсь разочаровать тебя, но в этот момент я мало задумывался о том, как приударить за Ванессой, меня беспокоило отсутствие денег, — улыбнулся Веселов.

Недолго размышляя, я сделал над собой усилие и попросил взаймы сто евро. Ванесса с пониманием посмотрела на меня и спросила:

— А ста евро хватит? Когда перешлют тебе твою банковскую карту?

Я ответил, что не знаю и увеличил свой долг перед ней еще на пятьдесят евро.

Она без промедления вытащила кошелек из своего рюкзака и выдала мне три пятидесятиевровые банкноты.

Я попросил Ванессу написать точный почтовый адрес квартиры, которую я сейчас занимаю. Она его написала на листочке. Листочек с адресом она передала мне, и я отправил его в кошелек, где уже покоился долг перед Ванессой.

— Ты и сейчас ночью выуживаешь этот листочек, и глядя на него грезишь воспоминаниями о Ванессе?

— Нет, я выкинул его.

Ванесса предложила пройтись. Я согласился. Пока мы гуляли по площади, я справился о Фредерико. Оказалось, что парень Ванессы выходец из Испании и уже два года работает в Турине. Они познакомились в Музее Королевского дворца.

— Я не очень смущаю тебя этой встречей? — спросил я Ванессу.

— Нет, нисколько, мы с Фредерико верим друг другу, сегодня он не смог прийти, потому что освободится только после девяти вечера, — ответила она.

Мы шли рядом, минули площадь, зашли на соседнюю улицу.

— Это пешеходная улица, на которой располагается мое любимое кафе — мороженое, — сказала Ванесса.

— В Турине самое вкусное мороженное и горячий шоколад, — добавила она.

— А как же бельгийский или швейцарский шоколад? — спросил я Ванессу.

— Они тоже вкусные, но самый вкусный — это Туринский!

— Ты еще не пробовал? — спросила меня Ванесса.

— Нет, не представилось, — ответил я.

— Пойдем, я угощу тебя, — сказала Ванесса и потянула меня за рукав.

Я не стал сопротивляться, единственное, на что указала мне моя новая подруга: каждый платит сам за себя.

Сначала меня это обескуражило, потому что хоть деньги у меня и были, и пусть они находили в моем кошельке, но формально — это деньги Ванессы. А она просит заплатить каждый за себя. Фактически, она платит за нас. В любом случае, если бы я заплатил за нас обоих, я вернул бы полную сумму долга, который взял взаймы у Ванессы. Но я не стал спорить с ней.

Мы купили мороженое, я выбрал фисташковое, моя спутница — клубничное. По два небольших шарика в вафельном стаканчике мы несли в руках, периодически лакомясь и ведя беседу.

Ванесса рассказала мне о своем детстве, о том, что она одиннадцатый ребенок в семье из тринадцати. Что ее родители — фермеры, и она единственная из тринадцати детей семьи Кастильо, выигрывавшая стипендию на обучение в Итальянском университете, и уже четыре года одна живет в Турине. Она редко летает в Мексику к родителям, последний раз была год назад на Рождественские каникулы. Своим родителям и многочисленным братьям и сестрам она привезла шоколад в виде башни Моле Антонеллиана.

— Моле Антонелла?

— Нет, Моле Антонеллиана.

Башня Моле Антонеллиана — высокая башня-шпиль в Турине. Ее начали строить по заказу еврейской общины, которые хотели возвести в Турине молельный дом со школой. Строительство поручили некому Алессандро Антонелли, в честь которого и названа башня. Пройдоха Антонелли внес в проект ряд изменений, из-за которых высота дома значительно увеличилась. Это привело к подорожанию и увеличению сроков строительства.

— А я все думал, у кого наши строители научились? — засмеялся Крутицкий.

Конечно, братьев наших, евреев это не устроило, и они отказались платить за стройку. Долгострой продолжался несколько лет. Администрация города выкупила у еврейской общины здание, предложив им другой участок. Чтобы как-то обосновать траты, власти решили посвятить гигантскую башню первому королю объединенной Италии Виктору Эммануилу II. Позвали Сашку Антонелло руководить, но старый, девяностолетний прожект-менеджер не дожил всего один год до окончания строительства. Первоначально здесь был музей Рисорджименто, а сейчас музей кинематографии.

— А как выглядит эта башня? — Спросил Крутицкий.

— Моле Антонеллиана — это высокое, квадратное у основания сооружение, над которым возвышается купол. Над ним обустроили небольшую комнату с колонами. Вспомнил, ее ты можешь увидеть на двухцентовой монете. — ответил Веселов.

Занятно, что 1953 году сильный ветер повалил почти пятидесятиметровый купол башни, и восемь лет шел ремонт, прежде чем башня приняла первоначальный вид.

Ванесса попросила рассказать о себе. Я рассказал ей.

— А ты рассказал, что у тебя есть крутой друг Серега? — спросил Крутицкий.

— Конечно, еще я ей рассказал, что твоя лысина светится на солнце, словно прожектор и смотреть на тебя в солнечный день нужно лишь через затемненные очки, — подшутил Веселов.

— Ты мне просто завидуешь, так как у меня хватило духу обрить мои шикарные волосы, а у тебя нет, — пытался подразнить Веселова Крутицкий.

— Я тебе больше скажу, мне незачем было обривать голову, ибо я не болел стригущим лишаем, как ты. И, после этого ты стал бриться, я прав? Котиков любишь? — спросил Веселов.

— Откуда ты знаешь? — спросил Крутицкий.

— Мне мама рассказала.

— М, но надеюсь, ты никому не расскажешь? — со смущением спросил Крутицкий.

— Конечно, нет, ты же мой друг. — ответил Веселов.

Мы гуляли с Ванессой часа два, она рассказывала мне о Турине, о моей будущей руководительнице и попросила, чтобы я ее навестил. Я дал обещание, что непременно ее завтра навещу.

У Ванессы зазвонил телефон, и она начала отвечать по-испански. Я понял, что ей позвонил Фредерико.

— Ванесса — полиглот? — спросил Крутицкий, — Сколько языков она знает?

— Получается английский, испанский, итальянский — ответил Веселов.

— Скорее всего, и русский, ну или изучала его, — предложил Сергей.

— Я тоже склонялся к этой мысли, особенно после находки книг в ее квартире, но не был окончательно уверен. — ответил Веселов.

Ванесса попрощалась со мной и предложила еще раз встретиться в конце этой или на следующей неделе. Мы расстались на трамвайной остановке, она поехала в одну сторону, а я в другую.

Так закончилось мое первое знакомство с Турином, которое оказалось весьма прибыльным. — улыбнувшись, закончил Веселов.

— А как ты сообщил о своем местопребывании банку. — спросил Крутицкий.

На следующий день, я вновь пришел на Королевскую площадь и, используя халявный вай-фай, написал координатору свой почтовый адрес.

Ежедневно я ходил на Королевскую площадь, чтобы пользоваться бесплатным вай-фаем, ежедневно я исследовал новые «вии» (улицы) и открывал что-то новое для себя. И ежедневно с утра и после возвращения с прогулки я заглядывал в почтовый ящик в надежде, что мне пришлют заветное письмо с моей банковской картой.

Так прошло две недели, они пролетели как скоростной поезд TGV. Но каждый день был для меня сказкой. Мой день, после завтрака начинался с изучения английского языка, я выбрал такую стратегию: переписывал и заучивал слова из английского словаря с картинками. С понедельника по пятницу я ежедневно учил новые слова, а выходные дни посвящал повторению этих слов. Ко всему прочему, я всегда носил с собой словарь и, гуляя по городу, сам себе рассказывал на английском языке все то, что вижу.

После английского, я ходил гулять по городу, особое удовольствие мне доставляло забрести утром на рынок, где продавали свежие фрукты и овощи. Я не отказывал себе в покупке понравившегося мне персика или яблока.

Деньги, выданные взаймы Ванессой, быстро кончались, поскольку я позволял себе побродить по музеям и пару раз сходил в кафе. В течение этих двух недель мы с Ванессой не встречались, она, по ее словам, была занята. Я все ждал свое письмо, но оно не приходило.

К концу второй недели, после отправки моего адреса координатору я узнал, что моя карта была отправлена по указанному адресу уже неделю назад. Я начал волноваться, поскольку расстояние между Турином и Греноблем не более 300 км и мне казалось, что семь дней это много для доставки письма.

На следующее утро я отправился на центральную почту. Стоя на входе, перед электронной очередью, я выбирал среди списка функционала этого заведения, то направление, которое было бы более подходящим для решения вопроса о пропаже моего письма. Долго думая я все-таки остановился на бандеролях и ценных посылках.

Ожидая своей очереди, я наблюдал за людьми. Людей было много, люд был разным. Кто-то плакал, судя по всему от счастья, и целовал письмо. Казалось бы, в наш XXI век, когда бумажные письма ушли в прошлое и все используют смски, электронную почту или сотовые телефоны, бумажные письма — это пережиток. Но именно они более чувственные, именно они связывают искренние чувства людей, и все, кто их получает, получает привет из прошлого.

Кто-то безучастно сидел на лавке и, листая бесплатно предложенный журнал, ожидал своей очереди. А одна пара молодоженов, как я узнал, подавали свое заявление на вступление в брак, которое они отправляли по почте.

Просигналил мой номер на табло с указанием окошка, к которому я должен был подойти. Я подошел к стойке, поздоровался по-английски и работник почты, женщина, судя по выражению ее лица, не говорившая на этом международном языке, встала и позвала молодого человека. Паренек ответил мне приветствием на английском. Я кратко рассказал о своей проблеме, он внес данные в компьютер и сказал, что мое письмо было отправлено обратно, поскольку почтальон, придя по адресу, не обнаружил мою фамилию на почтовом ящике. Он, недолго думая, отправил письмо на адрес отправителя. Я узнал, что письмо шло всего два дня и в итоге оно уже дважды побывало в Турине и сейчас вновь оказалось на распределительном центре в Гренобле.

Тем же днем я отправился в общежитие и попросил написать мне адрес. Я был уверен, что в этом случае письмо придет именно на адрес, а почтальон не будет искать лично адресата. Договорившись с сотрудником на стойке регистрации, я переслал новый адрес координатору курсов.

В течение последующих четырех дней я ежедневно приходил в общежитие и справлялся о своем письме.

Наконец оно пришло. На рецепшен меня попросили доказательства моей личности, на что я им представил свой паспорт.

— И сколько дней ты прожил практически без денег? — Спросил Крутицкий.

— Пять дней.

— Что же ты ел?

— Все, что было в квартире Ванессы. Но, когда у меня были деньги, я заранее купил несколько пачек молока и через день покупал хлеб. Так что последние дни я жил на хлебе и молоке. — Похвалился Веселов.

Через день после получения банковской карты я переехал в общежитие.

Общежитие представляло собой однокомнатную квартиру с большой спальной комнатой, где располагались две кровати и шифоньер. Помимо жилой комнаты была большая кухня и отдельная ванная комната с совмещенным туалетом. Меня поселили одного. Свои вещи я разложил в шифоньер, научился пользоваться электрической плитой, которая имела особенность выключаться при установке двух кастрюль на большие конфорки. В общем, начал обживаться…

— Ты что, не вернул долг Ванессе? — спросил Крутицкий.

— Конечно, вернул, как ты мог такое обо мне подумать? — Удивленно спросил Веселов.

На следующий день, после заселения в общежитие я созвонился с Ванессой и попросил назначить мне встречу. Мы договорились встретиться на виа Рома (улице Рима) около магазина Zara.

В семь часов вечера я пришел на встречу, неся сто пятьдесят евро долга и еще несколько десятков евро, так как хотел отблагодарить Ванессу, пригласив ее в кафе. Ждать на одном месте я не стал, а начал прогуливался по улице, глазея на витрины фешенебельных магазинов, которые повсеместно были здесь представлены.

Подойдя к одному из магазинов, я заметил, что перед витриной сидел бездомный в окружении пяти собак. Перед каждым псом и бездомным, стояла своя индивидуальная баночка из под йогурта, в которую кидали монетки сердобольные прохожие. Я тоже кинул пару монет в одну из баночек, на что услышал по-русски:

— Нужно каждому положить по монетке, не выделять никого.

— Откуда вы узнали, что я говорю по-русски, спросил я бездомного.

— Ты матерился, по-русски, глядя на витрину с часами. — с серьезным лицом ответил бездомный.

Я засмеялся и подбросил по монетке в каждую баночку.

— И вам нравится эта работа? — спросил я бездомного.

— Работа не хуже мытья туалетов, — ответил мне мой привередливый знакомый.

— Не могу судить, — ответил я и сделал шаг в сторону.

Разговор наш окончился, и я последовал к месту встречи. Шагая по улице, я размышлял о том, как он решился на такую работу, что подвигло его на праздное времяпрепровождение. Я не заметил, что он был инвалидом, хотя, может, я ошибаюсь. Не мне судить…

Ванесса пришла одна. Как всегда прекрасно выглядела. Все те же голубые джинсы, поменялась лишь майка на блузку, поверх которой надела вельветовый пиджак. Волосы она собрала в толстый пучок и закрепила красной резинкой. Кроссовки она поменяла на невысокие кожаные ковбойские сапоги. Мы поздоровались, и я отдал ей долг и ключи от ее квартиры.

— Звучит, как фраза из «Золотого теленка»… — усмехнулся Крутицкий.

Ванесса поблагодарила, и сказал, что хочет мне что-то показать.

— Ванесса, — обратился я к ней — Я хотел бы тебя пригласить в кафе.

— Хорошо, но каждый платит сам за себя! — ответила девушка.

Я начал сопротивляться, но тогда Ванесса сказала, что не примет мое приглашение и не пойдет со мной в кафе.

Я согласился с ее условиями.

Мы пошли, я рассказал ей о встрече с бездомным и его собаках, о том, что устроился в общежитие и пока живу один. Расспросила меня о встрече с руководительницей и сказала, что я произвел приятное впечатление на Софию Кальцони.

Мы пришли на площадь Святого Джованни, Ванесса повела меня в Собор Иоанна Крестителя.

Фасад Собора, который был выполнен из белого мрамора, украшен рельефами, — щурясь от воспоминаний, говорил Веселов, — на центральной, более высокой части здания имелся треугольный фронтон, по бокам два выделенных фронтона заканчиваются завитками, маскирующими скаты крыши. Парадная лестница ведёт во внутреннюю часть церкви. Я сфотографировал Собор на телефон.

Мы вошли внутрь, Ванесса, подошла к сосуду с освещенной водой, расположенному перед выходом, окунула пальцы и перекрестилась. Я наблюдал за ней со стороны. Она, опустив голову начала молиться про себя.

Я отошел в сторону и чтобы не беспокоить ее своим присутствием решил осмотреть Собор. Обойдя его по периметру, я подошел к Ванессе.

Она закончила молитву и двинулась к выходу. Я последовал за ней. Выходя из Собора, она сказала, что в этом соборе находится Туринская Плащаница.

— Да, сказал я ей, — я видел то место, где она находится. Там установлено ограждение, и подойти к ней близко не было возможности. Но я рассмотрел увеличенную фотографию на стене.

— Как ты думаешь, она настоящая? — спросила меня Ванесса.

— Не знаю, я читал кое-что о ней, и читал разные гипотезы о подлинности Плащаницы, но до сих пор не утвердился, подлинная она или нет, — ответил я.

— Ты веришь в Бога? — спросила меня Ванесса.

— Да! — автоматически ответил я.

— А ты веришь в Бога? — Спросил Крутицкий.

— Все что со мной происходило за последние несколько лет, кроме как чудом назвать нельзя, — ответил Веселов.

Ванесса указала мне рукой на выход. Мы вышли. Шли мы не долго, я по привычке рассматривал здания на улицах, Ванесса, что-то рассказывала. Я был невнимательным в тот период, и многое, о чем мне говорила моя подруга, ускользало от меня. Часто переспрашивал и получал ответ, Ванесса с терпением отвечала на мои вопросы.

Мы пришли на улицу Дей Миль, где располагалось Кафе Антико. Расположились на улице, и сделали заказ. Я неизменно заказал фисташковое мороженное, а моя спутница — пирожное и банановое мороженное. Нам сразу принесли воду в стеклянном графине и через минут десять наш заказ.

Пока мы ели, Ванесса рассказала, что она решила продолжить обучение и получить степень доктора философии, мне посоветовала больше путешествовать, пока я молод, и учить итальянский язык. Я улыбнулся, поскольку изучение итальянского языка, не входило в мои планы. Да, месяц итальянского языка входило в условия моего обучения в Италии, но я знал, что одолею лишь элементарный уровень.

Съев свое мороженное и пирожное, Ванесса посмотрела на меня. Я старался, есть как можно медленней, чтобы выйти из стола последним. Она, поднялась и сказала, что ей необходимо отлучиться. Я только и ждал этого момента…

Покончив с последним кусочком любимого десерта, я попросил счет. Понимающий официант быстро справился с работой, за что получил пять евро чаевых.

Когда Ванесса вернулась, я уже стоял, и ждал ее у двери. Она удивленно подошла ко мне и сухо поблагодарила. Но я не был обижен на нее, более того, я радовался тому, что хоть так смог отблагодарить этого «Туринского ангела», что был послан мне в трудную минуту.

— Да…, хорошая история. — сказал Сергей.

— Ты еще встречался с ней?

— Да, но только один раз. Мы периодически переписывались, но я не искал специально встречи с ней, так как не хотел обижать ни ее, ни Фредерико.

— А причем здесь Фридерико?

— Ну, притом, что она его очень любила, и, учитывая, что они уже запланировали свою жизнь, свое будущее, с моей стороны было бы негуманно разбивать их «хрустальную мечту» быть вместе.

— А ты гуманист!

— Отчасти, я больше человек, который старается быть добрым по отношению к добрым людям.

— Эта твоя философия жизни?

— Думаю да. У меня в жизни было больше позитивного, чем негативного и я не тренировал себя для борьбы со злом.

— А если, вдруг встретишься со злом, ты станешь злым?

— Полагаю, сначала попробую по-доброму подружиться со злом, как бы нейтрализовать его, а дальше как получится…

— Сколько ты провел в Италии?

— Четыре месяца.

— Все время в Турине?

— Большую часть да. Видишь ли, в сентябре, когда я приехал в Турин, у меня было много свободного времени, но не было денег. А с октября по декабрь, у меня были деньги, но не было времени, так как я учился.

— Так и в жизни, сначала у тебя есть силы и время, но нет денег, потом — нет времени, но есть деньги, а дальше нет сил. А в России, у пенсионеров еще и денег нет…

— Ты прав.

— Чем тебе еще запомнился Турин?

Знакомством с Бобаком.

— Бобак? Кто это? — спросил Крутицкий.

— О, это личность!

— В один из осенних, солнечных дней я возвращался с прогулки. Захожу в квартирку…

— Какую квартирку?

— Ну, в свое общежитие.

— Я думал, ты опять вернулся в квартиру Ванессы.

— Нет. Я же говорил, что общежитие было похоже на однокомнатную квартиру.

— Аааа…

— Захожу в квартиру, а там чужая обувь. Я удивился. Осмотрелся. В коридоре на вешалке висели темно-синяя куртка с капюшоном, такая, как носят «гопники», и джинсы. На обувной полке стояла пара белых кроссовок Адидас. И первая мысль, какая мне пришла в голову — со мной будет жить русский парень.

Мои догадки подтверждались, когда я зашел на кухню и открыл холодильник, чтобы заложить продукты. В холодильнике, на свободной полке стояли упаковка с баночным пивом и пачка свиных сосисок.

Гурман, подумал я. Разложив продукты, я пошел в ванную. Там я увидел шампунь «Хенд анд Шолдерс» и кусок обычного мыла. Кроме этих туалетных принадлежностей на полке стояли в отдельном стакане зубная щетка и паста «Колгейт». Еще я заметил бритву «Жилет» и кассету с запасными лезвиями. Все это хозяйство находилось с левой стороны полки, а мои туалетные принадлежности с правой. У меня создалось впечатление, что это зеркальное отражение моих принадлежностей, с разницей в цвете зубной щетки.

Умывшись, я начал готовить щи. Не знаю почему, но мне очень захотелось приготовить именно это блюдо. Щи я готовил из свинины, наваристые и густые.

— Сейчас, рассказываю тебе и мне вдруг есть захотелось, — отвлекся Веселов.

— Я приготовил свое варево и решил немного подождать, вдруг мой новый сожитель придет, и за знакомство вместе поедим. Ждать пришлось не долго.

Через полчаса, я услышал звук поворачивающего ключа в двери. Я оставался на месте. В дверь вошел невысокий паренек, возрастом лет двадцать пять — двадцать восемь. Темноволосый, с ярко выраженными восточными чертами лица. Крупный нос и прижатые уши, карие глаза. Под нижней губой восточный человек носил уголок темных волос, «а ля испаньёла».

— Бобак, — представился мне мой новый сожитель.

— Макс. Мы пожали друг другу руки.

Бобак был одет в толстовку с капюшоном серого цвета фирмы Адидас. Джинсы были темно-зеленого цвета и неизменные кроссовки той же фирмы. Кроссовки он снял аккуратно, было это уважение к чистоте пола или к своей обуви, я не знаю. Но, я почему-то склонился ко второй версии.

Бобак улыбнулся, и, сняв свою кофту, пошел в ванную.

Спустя несколько минут «друг с востока» вошел на кухню. Я предложил ему поесть. Осознавая, что он может быть мусульманином, я его предупредил, что я сварил исконно русское блюдо под названием — щи, и бульон готовил на свинине.

— Я, как истинный мусульманин, ем все! — ответил мой новый друг. — По поводу нашего знакомства, могу предложить распить по баночке пива. — продолжил весельчак.

— Я не против, — сказал я ему.

После того, как щи были разлиты по тарелкам, мой новый друг открыл по банке пива и спросил:

— Тебе в стакан налить, или из банки будешь пить?

— В стакан, если не трудно.

— Аристократ выискался! — вызывающе сказал Крутицкий.

— Я не люблю лизать грязные банки, а Бобак не помыл их, — оправдался Веселов.

— А, действительно, — добавил Крутицкий.

Мы начали свой обед. Бобак похвалил мои щи и сказал, что такой суп он никогда не ел. Поблагодарив его, я попросил его рассказать о себе.

Задумавшись Бобак начал повествование.

Приехал он из Ирака. И уже более 2 лет учился в Турине. Он писал свою диссертацию на тему: «Новые материалы для изготовления рессор и амортизаторов». Его жена осталась в Ираке и живет с его родителями.

— Ты женат? А почему жену не перевез? — спросил я.

— У меня не было денег. Но, надеюсь, следующей осенью моя жена приедет сюда. Сейчас она учится на курсах медсестры и проходит обучение итальянскому.

— А как вы общаетесь? Я слышал, что у вас проблемы с интернетом.

— Да, это так. Я ей звоню дважды в неделю по понедельникам и пятницам. А в остальные дни пиво пью, — подшутил Бобак.

— Я впервые встречаюсь с таким мусульманином, — улыбаясь, сказал я.

— Каким?

— Который пьет алкогольные напитки и ест свинину.

— Таких полно. Как только праведный мусульманин уезжает из страны, он меняется — он ест отбивные из свинины, пьет пиво или вино и ходит к женщинам.

— Ну, на счет женщин я тебя не спрашивал. — засмеялся я.

— Я это к тому, что не стоит ставить клише на людях. Не думаю, что поедание свинины как-то усилит мою ненависть к другим людям. Вообще я не воинственный и мне не особо хочется брать в руки нож или автомат и идти убивать людей. По мне лучше попить пиво и поесть гамбургер. Более того, я считаю, что религия — это инструмент для сдерживания человека, когда он пытается совершить плохой поступок, но зачастую религия играет противоположную роль — ограничивает научный прогресс, развитие человека. Религия должна помогать людям становиться лучше. А у нас часто прикрываясь религией, совершают ужасные вещи!

— А твои родители знают твое отношение ко всему этому?

— Они не ругают меня, они мудрые люди, понимают, что запретить мне не могут, да и я не перехожу границы, не афиширую об этом. По крайней мере, соседи моих родителей не знают, что я ем и что пью. Более того, большинство людей, переезжая в другое место, особенно если они малочисленны, приспосабливаются к окружающей действительности. И лишь, в том случае, если переезжает целые поселения с устоявшимися канонами и традициями продолжают эти традиции блюсти. У меня друг, он из Индии, большой любитель стейков из мраморной аргентинской говядины.

— Гурман…

— Я думаю, он начал есть говядину, поскольку поел впервые, когда был один. Если бы среди его друзей были индусы, а не мы, они бы солидарно не ели говядину. А в случае Винофа, он оказался один среди коровоедов.

— Весьма ценное замечание.

— А где ты до этого жил? — Спросил я его.

— Снимал квартирку, за 120 евро в месяц, но нас попросили выселиться, хозяин квартиры выставил ее на продажу. Как только найду новую дешевую квартиру, сразу съеду. Я здесь только на месяц — другой.

— Ты работаешь? — спросил меня Бобак.

— Здесь, нет. Я здесь учусь, я выиграл стипендию на обучение и теперь наслаждаюсь итальянской жизнью — «дольче вита», — ответил я.

— А ты?

— Нет, я не работаю, и стипендии у меня нет. Я учусь бесплатно, периодически подрабатываю в кафе, но это непостоянные заработки. Мне жена деньги пересылает, чтобы я учился.

— Тебе повезло с женой…

— Да, она у меня хорошая.

— А как же вы будете здесь жить, если она переедет в Турин?

— Она пойдет работать медсестрой, для этого ей нужен итальянский.

— Хорошо ты все спланировал! — посмеялся я над ним.

— Да, так вышло. Чтобы продвинуться по карьерной лестнице в Ираке, мне нужен диплом «пиэйчджи».

— То есть после защиты диссертации ты вернешься в Ирак?

— Мне бы не очень хотелось.

— Почему?

— Маленькая зарплата и мне не нравится в Ираке, лучше в Италии или в Австралию поехать.

— Побывать в Австралии тоже моя мечта.

— Так побывай. Там уважают умных людей независимо от вероисповедания и расы.

— Я не уверен, думаю, австралийцам надоели приезжие, поэтому они отстреливают лодки, прибывающие к их берегам с Юго-Восточной Азии.

— Я ничего не слышал об этом. Я уверен, что человека с мозгами везде примут.

— Тогда твоя теория не подтверждается на примере твоей страны.

— Я бы не хотел сейчас дискутировать о политике в Ираке, но те ограничения, которые наложили на нас США, существенно повлияло на нашу экономику.

— Да, ты прав. Не будем вдаваться в подробности.

— У тебя есть братья — сестры? — спросил я Бобака.

— Да, у меня брат и две сестры.

— А у тебя?

— Тоже не один у родителей, и, так же как и у тебя, брат и две сестры.

— Ты, знаешь, что я заметил? Сегодня утром, когда вселился в эту комнату и стал выкладывать туалетные принадлежности, я увидел, что они у нас похожи, лишь цвет зубной щетки отличается.

— Да, я это тоже заметил.

— Так вот, я подумал, может быть, мой сосед тоже из Ирака, хотя по бритве и зубной пасте глупо делать вывод. — грустно улыбнувшись, сказал Бобак.

Я понял, что зря коснулся темы семьи, мне показалось, что он заскучал по семье и жене. Чтобы не нагнетать обстановку, я решил переменить тему разговора.

— Я же в свою очередь подумал, что ты из России. Ты, знаешь, у нас в России есть группа молодых людей, которые предпочитают носить одежду фирмы Адидас и фуражки. А еще они любят собираться группой и грызть подсолнечные семена. Мы называем их, я не знаю как это по-английски. По-русски — гопники.

— Гопники, гопники, — дважды повторил Бобак.

— И чем они плохи?

— Я не сказал, что они плохи, просто есть несколько атрибутов, которые присущи им, это семечки, штаны и кроссовки фирмы Адидас, и фуражка. И когда сегодня, я увидел твою одежду, которая висела на вешалке и твои кроссовки, я решил, что ты гопник из России.

— Весьма плох, твой дедуктивный метод. — указал мне Бобак.

— Но у меня вместо семян подсолнечника пиво и сосиски.

— Да, но ты уже вдаешься в подробности, к тому же, гопники, тоже большие любители пива.

— Тогда логичность твоих умозаключений не вызывает сомнений.

— Спасибо, мой восточный друг.

— Де рьен. — ответил Бобак.

— Ты знаешь французский?

— Лишь пару слов.

Мы закончили с очередной банкой пива и мой друг, решил сходить навестить своего товарища, который также жил в этом кампусе. Я решил, что после отдыха пойду в спортзал.

Спортзал располагался рядом с моим корпусом, и мне оставалось лишь выйти из здания и пройтись двадцать метров, чтобы попасть в зал с тренажерами.

В тот день в зале было мало людей, две девчушки и один «бич», парень, который работал на снаряде ради взглядов тех девушек, что крутили педали на велотренажере.

Горячий, худощавый испанский мачо, весь напрягся и с жестоким взглядом посмотрел на меня, когда я вошел в зал. Было ощущение, что я забрел курятник, и недовольный петух начал защищать своих кур.

Избрав дипломатическую тактику, ибо я в тот момент был еще добр, я стал разминаться, повернувшись спиной к остальным, любителям спорта. «Мачо» что-то бормотал и периодически посмеивался. Его поддерживали обе особы, которые участвовали в «Тур де Франс». Не обращая на них внимания, я подошел к свободной скамье для жима лежа.

Пока я готовил штангу, убирая лишние блины с грифа, боковым зрением я заметил, что мои сокамерники не зря хохотали надо мной. Дело в том, что мой вид вызывал явно жгучий хохот, а люди, наблюдавшие за мной, были людьми воспитанными, ибо не показывали на меня пальцами, а лишь периодически хохотали.

Оказалось, что, во-первых, у меня были разного цвета носки, во-вторых, моя футболка была заправлена в нижнее белье, которое словно ремень выделялось на фоне серых шорт, а в третьих, футболка была в пятнах, оставшихся после поедания щей. Иными словами, я выглядел как бомж, который умыкнул у кого-то пляжную одежду. Не хватало лишь сандалий.

— Но как ты не заметил, что надел разного цвета носки? — спросил Крутицкий.

— Может, был пьян, я не помню.

— Уверен лишь в одном, независимо от своего вида, с невозмутимым спокойствием я прозанимался полтора часа и с таким же видом встречал очередного спортсмена, который приходил в зал. И с тем же невозмутимым видом я выполнял какие-то упражнения, вызывая хохот у окружающих.

— Видно тебя сильно «торкнуло», раз ты не обращал ни никого внимание. — предложил Сергей.

— Да, мне было все равно. Пиво было особое. — с улыбкой ответил Веселов.

Этим же вечером, Бобак, с другом Хасаном, решили сходить в бар. По-видимому, ему не хватило… Я отказался от похода, и после узнал, что правильно сделал. То, что с ним случилось в эту ночь достойно отдельного рассказа.

Веселов с Крутицким допили свое пиво. День близился к концу. На улицу начало выползать «будущее России».