Феодора умирает дважды

Иван Козлов

Убита известная актриса. Повод свести с ней счеты был у нескольких человек, и сразу никто бы не подумал, что здесь замешана большая политика…

Глава первая

ИНФОРМАЦИЯ НА ПЕРВУЮ ПОЛОСУ

Актриса, откинувшись на спинку старого, с потертым зеленым плюшем кресла, сидела за журнальным столиком и смотрела строго перед собой, в маленькое окошко деревенского дома. На переступившего порог Меланина она не обратила никакого внимания.

Впрочем, не реагировала она на действия и слова других мужчин, находившихся в комнате.

Меланин вошел и остановился, пытаясь вникнуть в обстановку. Ясно, что Ланская мертвa. До этого он видел се только на сцене. Она всегда казалась ему высокой, гибкой, с прекрасным лицом восточной красавицы… Теперь лицо это было ужасным. Полуотвисшая нижняя челюсть, тонкие синие губы, редкие цвета ржавчины волосы. И вовсе не высокая она, Элеонора Ланская. Бесформенная, в широком ситцевом халате без пояска.

Ясно и то, что за люди суетятся вокруг. Хоть погоны только на двух, но профессия их угадывается. И старшего распознать можно запросто. Вот он, светловолосый, худой, кадык, как кабина лифта, бегает туда-сюда по горлу. Трет пальцами мочку уха, сосредоточенно смотрит себе под ноги, весь в думах и ничего, естественно, не видит.

— Ты откуда у нас? — спросил светловолосый, не поднимая головы, но Меланин безошибочно понял, к кому обращен этот вопрос. — Из конторы Манцева, что ли?

Пожилой мужчина, писавший что-то за грубо сколоченным громадным столом. поднял на миг голову. оглядел Меланина и ответил за него:

— Там таких не держат.

Меланину страшно захотелось узнать, каких это таких не держат у Манцева, и он для начала решил представиться, а уж потом все выяснять:

— Я журналист. Приехал сюда для беседы с Ланской. Мы договаривались по телефону на пять вечера.

— А она что, и политическим деятелем была? — говоривший наконец соизволил взглянуть на Игоря, и в зеленоватых глазах его мелькнула усмешка. — Или сегодня еще есть газеты, которые не только о политике пишут?

— Интервью мы хотели посвятить открытию театрального сезона. Но теперь, я так понимаю, придется опубликовать беседу с работниками милиции.

— Ну да? Так уж и придется? Чтоб пустого места в газете не было? — хмыкнул светловолосый, и кадык его сделал очередную пробежку. — Только давай сначала я тебе пару вопросов задам, не против?

— А хоть бы и против… — сказал молодой парень с погонами старшего лейтенанта. Он сидел на корточках у печи, перемешивая в ней металлическим прутиком золу.

— Ты не прав, Цыгуров, — нарочито серьезно высказался любитель таскать себя за ухо. — Печать надо уважать. Начальство говорит, почему нас с дерьмом в газетах смешивают? Потому что нет нормальных контактов с прессой. Вот мы их сейчас и наладим. Будем для начала знакомиться. Меня, к примеру, зовут майор Иванов, а вас, товарищ журналист?

— Иванов Иван Иванович? — улыбнулся Меланин, чувствуя, что собеседник безбожно врет.

Но тот достал красную книжечку и развернул ее перед глазами Игоря:

— Не угадали: Иван Моисеевич. Теперь свою ксиву, пожалуйста… Меланин, Игорь… Будем на «ты». Игорь, да? Ты с какого года?

— Мне двадцать четыре.

— И мне тридцати нет, так что почти ровесники. Вы когда с актрисой по телефону-то общались в последний раз?

— Вчера вечером.

— Она кроме вас никого не ждала? Не намекала, что у нее гости ожидаются? Как отнеслась к вашему решению приехать сюда?

Вообще-то, это была инициатива Ланской — вызвать к себе корреспондента, чтоб излить тому душу. Ланская готовилась к премьере нового спектакля, совсем нового, нигде еще не шедшего, только недавно написанного. Она, ведущая актриса, должна была играть императрицу Феодору, она уже выучила и полюбила эту роль, но режиссер внезапно передумал и отдал ее роль бездарной девочке… «О, я знаю, почему сегодня за кулисами так много грязи, и я не буду молчать!..» — примерно так Ланская заявила главному редактору в телефонном разговоре, а тот пересказал этот разговор Меланину. «Баба есть баба, такое напоет… Но ты, Игорек, все же поезжай, выслушай ее. Может, что толковое и скажет. Она все-таки талантливая актриса».

Игорь позвонил ей накануне, а сегодня двухчасовой электричкой доехал до платформы «68 километр», потом, как и объясняла Ланская, минут пятнадцать шел лесной дорожкой, мимо пруда, и вот…

— В редакции машины для таких дел нет, что ли? — спросил Иванов.

— Электричкой быстрее, — словно оправдываясь, сказал журналист. — от той же платформы: что я через лес четверть часа шел, что столько бы ехал по дороге — она крюк делает.

— На машине зато комфортней и эффектней, — Игорю трудно было понять, шутит Иванов или вполне серьезно это говорит. — Уважения к тебе больше, если все видят, что ты имеешь служебную карету. И потом, не надо подстраиваться под расписания, как бы ты уезжал отсюда?

— В двадцать ноль семь, я уже расписание изучил.

Иванов посмотрел на часы:

— Это тебе долго ждать… А пораньше ничего нет? Я тебя не подвезу, у меня свободных мест нет.

— Зачем пораньше? Пока я тут с вами побеседую…

— Да нет, Игорек, не будет у нас с тобой беседы. — Майор, как показалось Меланину, не к месту расплылся в добродушнейшей улыбке. — Информации я тебе никакой не дам. Не положено, хоть и хочется контакты с прессой наладить. Так что пиши только то, что видишь.

Меланин еще раз оглядел комнату. Прикинул: а что он, собственно, видит? О чем может написать? На столе перед Ланской — две рюмки с вином, бутылка, пепельница с одним окурком… Вот и все.

Иванов уловил его растерянность и решил все-таки снизойти до журналиста:

— Ну кое-чем поделиться, конечно, можно. Не умозаключениями, а фактами. Тебя что в первую очередь интересует?

— Её убили, отравили?

— Убили, острым колющим предметом. Можно сказать, финкой, а можно — зековской заточкой, выполненной очень профессионально и грамотно. Под старину сработано.

— Вы предполагаете, убил ее тот, кто раньше сидел в колонии?

— Это, Игорек, уже умозаключения, но я все же отвечу. Ничего такого мы не предполагаем. — Майор взял Меланина под локоть и повел его к двери. — Выйдем на улицу, мешаем мы тут ребятам своими разговорами. — И уже во дворе дома продолжил: — Не предполагаем, потому как ножичек этот мог быть и у самой актрисы, и у человека, который никогда в глаза зону не видел. Зековские поделки ширпотребом стали. Ну что еще тебе сказать? Лезвие вогнали точно в сердце, но опять-таки это мог сделать и профессионал, и профан, в первый раз взявший в руки холодное оружие. Такое с профанами бывает. Я, к примеру, когда первый раз в руки «макарова» взял и на огневой рубеж вышел, с перепугу девяносто пять очков из ста выбил. Потом много лет не мог повторить такой результат. Понимаешь, к чему клоню?

— Вы никого пока не подозреваете?

Иванов только сейчас отпустил локоть Игоря. Теперь они стояли у калитки. Пустынная деревенская улица одним концом уходила в поле, другим — в лес. Именно туда, на деревья, и смотрел, прищурившись, майор.

— Убили Ланскую в районе четырнадцати часов, это можешь записать. Почти два часа спустя вызвали нас. Сейчас около восемнадцати, так? И ты хочешь, чтобы мы за такой промежуток времени во всем разобрались?

— Бывает, — сказал Меланин, — что убийца сам приходит и во всем сознается.

— Вот мы тут сидим и ждем, когда он придет, — Иванов легонько хлопнул журналиста по плечу. — Это не обычная бытовуха, Игорь, это спланированное убийство. Пальчики стерты везде, где только можно…

— А с какой целью? Что-то похищено?

Иванов не ответил, только дернул головой:

— Бывай! Звони, если что.

Меланин только сейчас сообразил, что его просто-напросто выставили, но особой неприязни по этому поводу к милиционеру не почувствовал. Работают люди, чего же у них под ногами суетиться?

— Позвонить действительно можно?

— Звони. — Майор дернул себя за ухо, очевидно, от злости за то, что ляпнул неудачную фразу, которую он всегда адресовал лишь друзьям. По привычке сорвалась фраза о звонке с языка, но делать-то теперь было нечего. Он продиктовал журналисту номер телефона, потом спросил: — Так когда информацию о Ланской в вашей газете искать?

— Скорее всего послезавтра.

— Меня там смотри не упомяни.

— Понимаю.

— Ну и добро. А сейчас извини, меня ждут. Она талантливая актриса была?

Игорь вновь вспомнил ее на сцене — воздушные движения, точеная фигурка, потом сразу — оскалившейся в кресле и ответил:

— Думаю, талантливая. Ее ведь и в кино приглашали, в двух фильмах снялась.

— Не видел.

Иванов повернулся, опять пошел в дом, а Игорь зашагал к лесу. Может, и вправду сейчас какая электричка в столицу идет?

У предпоследнего дома сидел на скамейке старичок. Приветливо, как и принято в деревнях, поздоровался, попросил закурить. Но увидев импортную пачку, махнул рукой:

— Э, баловство, я свои лучше достану. Огонька только дай… Ты не на электричку спешишь?

— На нее. Не знаете расписание?

— А чего же не знать, знаю. На нашей платформе редко какие останавливаются, теперь будет только в восемь ноль семь. Так что садись.

Игорь подумал, что стоять на платформе почти два часа — занятие невеселое, и присел на скамейку.

— Ты тоже из милиции, что ли? — спросил старик.

— Нет, я из газеты.

— А, писать, значит, об актрисе будешь. Ну да правду все равно ведь не напишешь.

— Это почему же?

Старик задымил едким табаком и спросил в свою очередь:

— Ну так они же, сыщики, тебе ничего не сказали?

— Так они же, отец, только принялись за расследование. Раскрутят все.

— Было бы чего крутить. — Старик махнул рукой. — Все ж и так ясно.

Игорь недоуменно посмотрел на собеседника:

— Вы что, знаете, кто убил Ланскую?

Тот удовлетворенно хмыкнул:

— Видать, ничего не сказали. Сидят там, небось ерундой занимаются. А я видел, и как машина подъехала, и как из нее этот балбес выскочил, в дом прошел. Потом сразу же выбежал оттуда и уехал. Это я, между прочим, Варваре Зеленцовой и сказал, чтоб она к актрисе заглянула. Не понравился мне вид этого… Витьк и, что ли? Витькой, кажется, его зовут.

— Так вы его даже знаете? — удивился Меланин. — И ничего милиции не сказали?

— Ну почему же не сказал, со мной они уже беседовали, сразу, как приехали, Варвара же к актрисе зашла и прямо от нее в райотдел позвонила, они быстро примчались. Только толку-то? Не возьмут они пацана, побоятся.

— Чем же он на них так страх нагнал?

Старик уронил под ноги окурок и тщательно затоптал его в пыль:

— Не он сам. Фамилию такую знаешь — Басковцев?

— Это из кандидатов в президенты, что ли?

— Он. Выступает через день по телевизору. Все рассказывает, как будет хорошо, если его в президенты изберут. А Витька — сын Басковцева. К актрисе регулярно наезжал, бывало, и на ночь там оставался. Только это раньше было, когда она еще с Борисом не начала встречаться. Есть у нас мужик такой — Ярцев Борис, тоже ее обхаживает. Басковцев как-то разнюхал о нем, ну и ссоры с актрисой начались… Иногда так орали друг на друга, что аж сюда слышно было. А сегодня — вишь, чем все закончилось… Пырнул ножом и умчался.

Старик опять достал свою пачку, вытащил из нее последнюю смятую уже сигарету, мелко закивал:

— Я и знал, что не осмелится милиция. Никто не осмелится. И ты в газете своей не пропечатаешь правду. Ведь не пропечатаешь?

— А вы откуда знаете, кто к Ланской ездит? — спросил Игорь. — Может, это и не сын политика?

Старик коротко хихикнул:

— Мы тут все про всех знаем. Деревня — тридцать дворов, разве что скроешь? Уж если Наташка Ярцева узнала, что мужик ее с актрисой спутался… А он же осторожный, Борис, он себе на уме, язык не распускал. Про Басковцева же актриса сама говорила. Поначалу соседке по секрету, ну а соседка уж всем нам, тоже по секрету. Так что…

Меланин открыл блокнот, достал авторучку:

— Сегодня они тоже ссорились, кричали друг на друга? Вы не слышали?

— Кабы кричали, услышал бы. Нет, сегодня нет. Я же говорил уже: он только вошел к ней и тут же вышел, ни на минуту не задержался. Цветы еще в руке нес, так с цветами и вернулся.

— Больше ничего он из квартиры не выносил?

— Может, что в карман положил… Да нет, Басковцев и не стал бы ничего воровать. У них дома, я думаю, и птичье молоко есть. Из ревности он бабу убил. Из-за Бориса.

— А с Борисом милиция тоже беседовала?

— Нет, он в райцентр уехал, Наташка, жена, по магазинам послала. На велосипеде попилил. Этот-то, сын начальника, на иностранной машине разъезжает, цепь золотую на шее носит, а наш — на велосипеде. А актриса все равно больше к Борису льнула, понял? Вот москвича это и задело…

Из дома Ланской вышли несколько человек, сели в «уазик». Встал и Меланин: пора было идти к электричке.

Иванов увидел его уже из кабинки, вылез, махнул рукой, приглашая подойти.

— Игорь, у нас тут одно место освободилось, можем подвезти.

Разговор в машине, естественно, начался со старика.

— О чем ты так мило с Зотовым беседовал?

— Об актрисе, о чем же еще.

— Болтун он, старик этот. Делать не хрена.

— Он видел, кто убил Ланскую.

Иванов никак не отреагировал на эти слова, а сидящие рядом с Меланиным два оперативника лишь закрутили головами. Игорь продолжил:

— К дому актрисы подъехала иномарка, оттуда вышел молодой человек с цветами, в которых наверняка держал и нож, вошел в квартиру, тут же вернулся, сел за баранку и уехал.

Иванов вздохнул:

— Эх, знать бы марку машины, да номер, да куда она покатила. Объявили бы операцию «Перехват», авось по горячим следам и взяли бы убийцу.

— Вы и так все знаете, — сказал Меланин. — Вы знаете даже фамилию водителя, Басковцев, так?

— Это сын того самого? — сделал удивленное лицо майор. Он, конечно, дурачился, и Игорь это понял.

Конец ознакомительного фрагмента.