Клятва сбитого летчика

Иван Козлов, 2016

Начало 1970-х. В небе над Вьетнамом сбит советский истребитель. Летчик захвачен в плен американскими морпехами. Руководство США начинает шантажировать советское правительство, требуя освободить задержанных в Москве американских шпионов. В противном случае мировая общественность получит доказательства участия СССР в военном конфликте. Решить вопрос можно только одним способом – вызволить советского летчика из плена. Провести эту опасную операцию поручено группе спецназа ГРУ под командованием капитана Платова. Разведчикам предстоит действовать в труднопроходимых джунглях под носом у хорошо вооруженных безжалостных оккупантов.

Ну как же без рыбалки?

Циркач занял хорошее место для обзора. С развилки дерева, где он устроился, была хорошо видна поляна. На ней Хук с Физиком сидели над рацией, а Пятый с Пирожниковым тоже изучали схему, но уже без радиодеталей. На земле была начерчена схема базы «Зет 421:52», ягодами и веточками обозначены находящиеся на ней объекты.

— Запоминай, — говорит Женьке Платов. — Здесь вертолетная площадка, за ней, ближе к углу, стоят углом две стены из бетонных блоков. Это их тир. А нужная нам хижина, где, скорее всего, и держат Бабичева, расположена слева от выхода, дверь одна, вот с этой стороны…

Пирожников спрашивает:

— Вы были уже на их базах?

Платов игнорирует вопрос и продолжает инструктаж:

— Мы берем летчика, и по моему сигналу ты бежишь к реке. Смотри сюда внимательно. С вышки этот участок не обстреливается, мешают деревья. Потому плот мы расположим здесь…

— А откуда вы знаете про деревья?

Платов лишь вздыхает на очередной вопрос Пирожникова.

Хук подходит к ним, присаживается на корточки:

— До чего ж ребенок любопытный попался! Это наша работа, понял? Вот ты что-то знаешь досконально?

Пирожников отвечает не задумываясь:

— Да. Физиологию женщины, где и какие органы у нее расположены.

— В таком случае слушай и запоминай, чтоб в один из этих органов не попасть, понял?

Командир спрашивает у Хука:

— Как у Физика дела?

— Пара деталей нужна. Может, мы с ним прогуляемся к дороге?

— Нет. Нам все равно переходить трассу, вот там и поглядим, что к чему.

— Добро. Пойду еще Физику помогу. Он там над одной вещичкой колдует…

Хук поднимается, уходит, и Физик протягивает ему крохотные круглогубцы:

— Подержи-ка, вот здесь…

Пирожников вытягивает шею, стараясь увидеть, что они там мастерят, но Платов опять обращается к нему:

— Не отвлекайся. От тебя тоже судьба операции зависит, пойми это. Главное: никакой самодеятельности, никаких экспромтов! Твое дело — сесть на плот, проплыть двести метров, спрыгнуть на берег, а плот оттолкнуть. Там течение такое, что его потянет к другому берегу, и это собьет ищеек со следа, если что. А ты отправишься по прямой к своему дивизиону.

— А вы что, не туда разве пойдете?

— Не туда. Нам, Пирожников, в Москву надо, а тебе еще тут местных женщин любить.

Женька притворно глубоко вздохнул:

— Так не разрешают.

— И правильно, между прочим, делают. Ты знаешь, что такое мужское достоинство?

Пирожников коротко хохотнул:

— Кто ж не знает…

— Правильно думаешь, — сказал Платов и постучал пальцем по лбу. — Голова. И в нашем возрасте при ее помощи уже самому надо понимать, что и к чему может привести.

— Ну и к чему плохому это меня приведет?

— Головой-то надо своей думать, да не только о себе. Женщине хуже не станет? Жизнь у нее не сломается?

Пирожников тут же перевел разговор в другое русло:

— А плот откуда возьмем?

Платов смотрит на схему, чуть поправляет ягоду, обозначающую вышку с часовым, и говорит:

— Отдыхай. Еще раз взгляни сюда, закрой глаза и вспоминай, все ли детали помнишь. А я к Циркачу пройду.

Через минуту Пирожников подсел к Физику с Хуком:

— Задание мне какое-то несерьезное дали. На плоту кататься.

Физик, не отрываясь от дел, спросил:

— А серьезное — это какое? Чтоб орден за него, да еще и посмертно?

— Да нет, я как Теркин, и на медаль согласен, но и за нее же люди потели, а тут…

— Попотеем еще, — вставил Хук.

— Слышь, Физик, а тебе за что такую кликуху дали?

За него ответил Хук:

— Он у нас почти нобелевский лауреат.

— Да ну? А если серьезно?

— А серьезно общей теорией поля занимаюсь, слышал о таком? — спросил Физик.

— Нет. Я больше по теории любви… Была у меня в институте одна красотулечка, дочь проректора, оторва, каких свет не видел! Редкое, между прочим, сочетание — красота и ум. У нее что ножки, что грудь, что глаза — картину пиши! И головка светлая. Медалистка. Но что она на даче вытворяла, куда я ее возил!.. «Ах, мой дружок! Иди ко мне! Утешь свою ненасытную девочку!»

— А звали ее как? — спросил Физик, не переставая возиться с какой-то хреновиной, похожей на мыльницу, заполненной проводами и радиодеталями.

— Татьяна. Она так и ворковала: «Я Татьяна, иди ко мне, мой дружок…» А чего имя спрашиваешь?

— Вдруг свидеться придется, — улыбнулся Хук.

— Нет, она скучных не любит.

— Да мы тоже. Надо только всему место знать. — И Хук поднялся с земли, увидев подходившего Платова. — Командир, как насчет свежей рыбки, а? Тушенку поберечь можно, мало ли что, а тут река рядом.

Платов посмотрел на часы:

— Сорок пять минут у нас есть.

Хук довольно кивнул:

— Уложимся. Пятнадцать минут ловить, пятнадцать готовить, десять кушать, пять — привести себя в порядок. Я пошел.

— Возьми и меня, — попросил Пирожников.

Хук, копаясь в своем рюкзаке, ответил:

— По инстанции надо обращаться, товарищ лейтенант. А вы — через голову. Так у нас не положено.

Конец ознакомительного фрагмента.