Alter Ego

Иван Катков

Эмо-киды, трясущие чёлкой под панк-рок, разборки воюющих субкультур, признания и извинения по ICQ, бутылки с вишнёвым блейзером – в реалиях российской провинции конца нулевых. Лёха Кузнецов, отчисленный с журфака, пытается построить личную жизнь и карьеру музыканта. Ностальгическая повесть Ивана Каткова «Альтер-Эго» о том, легко ли быть молодым, рассказывает, как не свихнуться, когда всё твоё окружение медленно сходит с ума, и как люди по-разному справляются с личными драмами. Книга содержит нецензурную брань.

9

Таня жила в хорошо отремонтированной трёхкомнатной квартире. Нас встретил огромный, пушистый рыжий кот породы «Мэйн-кун». Недовольная морда, рысьи кисточки на ушах, мощные лапы хищника. Котяра подал голос и растянулся посреди прихожей, не давая нам пройти.

— Ты не бойся, — успокоила Таня, — это у него только вид такой грозный, а так он добряк. Правда, Ботя?

— Как ты его называешь?

— Ботя. Ботичелли. Был такой итальянский художник эпохи Возрождения.

— Я бы на твоём месте назвал его «Гога».

— Почему «Гога»?

— Ну, в честь Ван Гога. Он же тоже был рыжим.

— Нет, он такой же толстяк, как и Ботичелли.

— Аргумент.

— Ты до утра намерен в коридоре топтаться?

Сняв обувь, я осторожно перешагнул через лохматого переростка.

— Мама с сестрой на даче, проходи в мою комнату, дверь прямо, — Таня отправилась на кухню и загремела чашками.

Её книжный шкаф был забит литературой по психологии и эзотерике. Среди прочего я увидел томики Карлоса Кастанеды. Это был единственный знакомый мне автор из её библиотеки. Рядом располагались высокие подставки с музыкальными дисками. Я с любопытством изучил коллекцию.

В основном — панк и хардкор. От классиков жанра далёких семидесятых — восьмидесятых годов до современных групп. Отечественных и зарубежных. Немного гранжа и ню-метала.

В углу находился письменный стол, на нем — ноутбук с наклейкой Лизы Симпсон, хорошая акустическая система. Просторная двуспальная кровать, шкаф-купе с зеркальной дверью, под ногами стелился мягкий ворсовый ковер. На окнах — плотные шторы с большим черно-белым изображением «Инь-Ян».

— Лёш, — послышался её голос, — пойдем, кофе попьём.

Ароматный напиток дымился в чашках.

— Что будешь? — суетилась она в уютной, обшитой вагонкой кухне, — есть зефир, кусок торта в холодильнике… Или, может, тебе бутерброд сделать? Я к экзамену весь день готовилась, ничего не успела приготовить.

— Не нужно, Тань, спасибо. Хотя позволю себе поборзеть и попросить к кофе грамм пятьдесят коньячку.

— Увы. Чего нет, того нет, — развела руками Таня.

— Боже! — схватился за сердце я. — Я ведь этого не переживу! За что ты так со мной?!

— Переигрываете, маэстро, — рассмеялась она, беззвучно помешивая ложкой.

Я заметил на её левом запястье широкие шрамы от порезов. Она поймала мой взгляд и, одернув рукав водолазки, спрятала руку под столом. Видя, как Таня смутилась, я не стал её расспрашивать. «В конце концов, — подумал я, — захочет — сама расскажет».

— Тань, скажи, а твоя сестра младше или старше тебя? — я старался поддерживать непринужденный тон беседы.

— Ровесницы, — нехотя ответила она и как-то резко изменилась в лице. Встала и подошла к окну. Немного постояла там, затем снова вернулась за стол.

— Лёш, давай договоримся, тему моей сестры больше не поднимать, хорошо? — проговорила она.

— Ладно, как скажешь, — пожал плечами я.

«Да уж, видимо с сестрой у нашей Тани не самые простые отношения», — понял я.

Допив кофе, прошли в комнату. Я был уверен в том, что Таня не из тех, кто станет мне показывать свои семейные альбомы.

— Что послушаем? — она опустилась в кресло, поджав ногу под круглую попу, открыла ноутбук.

— На твой вкус, — я присел на краешек кровати, — тем более, что он у тебя отменный.

— Спасибо. Ну, тогда"Базкокс». Легкий, весёлый панк. Подойдёт?

— Спрашиваешь.

— Подай, пожалуйста, диск. Он где-то там, снизу.

Я отыскал несколько компактов.

— А какой альбом?

— Давай «Модерн».

Колонки оживились музыкой. Таня пересела ко мне на кровать. Я обнял ее за талию. Она положила голову мне на плечо. Я провел рукой по ее волосам, другой рукой погладил её гладкую ногу.

— Лёш, Лёш, подожди, не так быстро, — сдавленно произнесла она, — мне надо в душ.

Через минуту из ванной стал доноситься шум воды и приглушённое Танино пение. В комнату мягко вошёл кот и разлёгся на ковре у моих ног. Он помахивал исполинским пушистым хвостом и не сводил с меня надменного взгляда. Я, как болван, сидел на кровати, не зная, что делать. Раздеться и нырнуть под одеяло? Вдруг почувствовал себя героем дебильной американской комедии. Вот сейчас распахнется дверь, ввалится толпа народа и, взрывая хлопушки, весело прокричит: «это был розыгрыш, мудила!» Я вскакиваю, смущённо прикрывая одеялом свои муди. Впервые я оказался в такой щекотливой ситуации. Обычно секс случался стихийно, по пьяни на «вписках». Развести подвыпившую девчонку было не трудно. А чаще — они сами тянули парней в койку.

В кармане задрожал мобильный. На экране высветилось «Гнида».

— Алло, Кузнецов? — услышал я в трубке голос начальника.

— Здрасьте, — для убедительности покашляв, ответил я сиплым голосом.

— Ну ты как, завтра выйдешь?

— Ой, вряд ли, я еще не долечился.

— Давай-давай, надо выйти, выручай. Потом отгул, если че, возьмешь. И, кстати. Тебе, походу, премия не нужна, раз на работу болт кладешь…

— Ладно, — сдался я.

— Вот так бы и сразу, — сказал бригадир и сбросил.

Послать бы этого долбоящера, но треклятое раболепство перед начальством я всё никак не мог в себе побороть.

В коротеньком жёлтом халатике и скрученным полотенцем на голове вернулась Таня. Ее щёки слегка покраснели. Улыбнувшись, она развязала поясок на халате и опустилась мне на колени. Котяра, презрительно фыркнув, ретировался из комнаты.

Мы начали целоваться. Металлический шарик в ее языке стукался о мои зубы. Она надавила мне на плечи и я, увлекая ее за собой, лег на спину. Стал нелепо ёрзать задницей, стаскивая с себя предательски узкие джинсы.

— Я помогу, — сказала Таня.

Проворно стянула с меня штаны и трусы, бросила на пол. Поцеловала меня в шею, потом чуть прикусила мочку уха, и жадно впилась в губы. Больно сдавила мой член в кулаке, направила, и плавно, на выдохе, села. Сорвала с головы полотенце, по-киношному встряхнула влажными, пахнущими фруктовым шампунем, волосами и, постанывая, задвигала бедрами.

Курили на балконе. Таня, завернутая в одеяло, с растрепанными волосами, выпускала дым в открытое окно. На улице светало. На освещенной парковке возле палатки «Слоёный пирожок» пили кофе таксисты. На проспекте Циолковского мигали жёлтыми зрачками светофоры.

Таня выбросила окурок. Зевнула, прикрыв рот ладонью:

— Ой, если честно, я бы поспала. Сегодня ещё на консультацию в институт ехать…

Я понял, что меня культурно сливают. Но это было очень кстати. Через четыре часа начиналась моя рабочая смена. Я хотел добежать до дома, собраться, и хотя бы пару часов вздремнуть. А уходить сразу после секса выглядело бы не комильфо.

— Спать лучше вместе, а отсыпаться поодиночке, — глупо пошутил я.

Таня вышла меня проводить в коридор, включила свет. На ней снова был жёлтый халатик.

— Лёш, надеюсь, без обид? Мне правда надо выспаться, и встать со свежей головой, у меня очень сложный экзамен, — сказала она и поцеловала меня в щёку.

— Да всё нормально, — улыбнулся я. — Я позвоню.

— Буду ждать.

Я набросил на плечи рюкзак, взял чехол с гитарой и вышел из квартиры.

— Лёш, а толстовка? — сказала Таня, приоткрыв железную дверь.

— Дарю, — ответил я, спускаясь по лестнице.