Пропала Большая Медведица? Русский пьяный триллер

Иван Карасёв, 2023

Галактион Сергеевич Веселька-Лучинский – человек, обладающий аналитическим складом ума. Он постоянно находит выходы из самых трудных ситуаций, решает самые трудные задачи. Порой его вмешательство предотвращает драматическое развитие событий. А ведь он всего лишь обыкновенный офисный работник, фанат дальних походов с друзьями-охотниками и, конечно, большой любитель посидеть с ними на природе с доброй рюмкой "чая". Более того, его выдающиеся способности, как правило, полностью раскрываются именно при таких обстоятельствах.

ЧТО БЫ ЭТО ЗНАЧИЛО?

Галактиону страшно хотелось выпить. Даже слово страшно не совсем подходило. Ему просто было жизненно необходимо выпить. Организм пересох, как русло руки в Сахаре. Он изнемогал от жажды, он настаивал, взывал, требовал. Без сотни-другой грамм живой воды он отказывался повиноваться командам мозга, да и сам мозг отвергал любую мысль. Они просто не шли в голову. Их нужно было туда затащить, но сил никак не хватало. Они куда-то подевались, ушли и не сказали, где искать. В общем, поршни не шевелились, коленвалы не крутились, оси стояли, трубы горели, а извилины кипели, да так что представительный лоб Галактиона, достойный изваяния античного философа, покрылся слоем липкого пота. Сложному механизму требовалась живительная влага для смазки, но её-то как раз не было! Ни грамма, ни капли волшебной жидкости, способной оживить Галактиона. Просто беда!

И не то что ни грамма. Нельзя! Потому что Галактион — на работе, а работа это — не охота, то есть не то, что неохота пить, на работе вообще нельзя. Нельзя, однако не всегда так получается. Порой было бы неплохо. Вообще-то на рабочем месте Галактион никогда не пил, он только похмелялся, и сейчас живая вода просто необходима! Но никак. Даже выйти нельзя в соседнюю рюмочную! Кто же выходит просто так с совещания у директора? Так можно выйти раз и навсегда, вылететь из пункта А в пункт Б без обратного билета!

— Лучинский, ты с нами? Ты там не умер часом?

Галактион встрепенулся, он не терпел, когда его фамилию урезали, но в этот раз пришлось проглотить:

— Нет, Эдуард Митрофанович, что вы? Живее всех живых! — Галактион попытался придать голосу бодрые интонации. — Вашими молитвами. Ещё рановато на тот свет.

— Уверен?

— Уверен! На Васильевский остров я пойду умирать! А мы на Лиговке. Далековато.

Язык еле шевелился, но Галактион прилагал страшные усилия, чтобы избежать язвительной тональности. Он выпрямился, смахнул непослушную чёлку с правого глаза и принял подобострастное выражение лица. Директор любил послушных подчинённых.

— Шутник. Ну, хорошо, а то мы тут важнейший вопрос обсуждаем, а с твоей стороны никакой реакции.

— Есть эрекци… — Галактион запнулся, — ре — реакция есть, надо думать.

— Глубокая мысль, — съязвил директор. — Итак, если мы потеряем этот контракт, уважаемые коллеги, то вас ждут большие неприятности. Огроменные! Космические! Не скажу, что придётся повесить замок на двери, но с вами я буду вынужден расстаться. Иначе никак. Раз одна команда не тянет, значит, будем набирать другую. Учредитель не потерпит таких убытков. Так что жду ваших предложений. Кто первый?

Квадратные челюсти Митрофаныча сомкнулись, и в зале повисла гробовая тишина. Все знали насколько важен для ООО «Умное строительство» этот контракт. Каждый год они получали его, каждый год лезли из кожи вон, чтобы выполнить без особых замечаний. Не забывали и о личном расположении руководства клиентов — Эдуард Митрофаныч возил тамошнего директора со всем семейством во Флориду и в Лас-Вегас (тут уже без жены и детей). Но зимой сменилось руководство у контрагента, и умаслить новое пока не получалось, новое оказалось сделанным из стали и кремня, во всяком случае, на разные вегасы клевать категорически отказывалось.

Наконец, прорезался один голос:

— А что тут думать? Там всё просто. Сам ведь сказал; у наших заклятых друзей зам по продажам Света Козлова. Она баба ушлая во всех вопросах, и аргументы у неё убойные, надо — она всё продаст, вплоть до собственной жопы. Мы же не можем, — говоривший, это был замдиректора Веселовский, оглядел чисто мужское собрание, — мы же не можем под ихнего нового шефа лечь?

— А придётся! Тем или иным способом придётся! Иначе распрощаетесь с вашими зарплатами! Ищите варианты, короче, два дня сроку. Иначе опоздаем! Всё, разговор окончен, все свободны. — Эдуард Митрофаныч уткнулся в экран компьютера, присутствующие явно его больше не интересовали.

Когда все собрались в курилке, Галактион присоединился к коллективу.

— Ты ж не куришь? — удивлённо посмотрели на него.

— Курю, когда передо мной вырисовываются такие «весёлые» перспективы. Как-то ещё не приходилось жертвовать своей девственностью. Трудно без опыта. Хотя, говорят, только в первый раз. Но лучше бы, конечно, выпить. Башка не варит ни фига. Спирт бы помог, он полезен для умственной деятельности. Смазывает извилины, ускоряет нейроны. Только увы.

— Кто о чём, а вшивый о бане, — хохотнул Коля Мезенцев, — ты бы протрезвел для начала! Но, кроме шуток, какие будут предложения?

— Предложения будут. — Галактион выпустил колечко табачного дыма. Сигарета, похоже, слегка оживила его интеллект. — Ты у нас ведь самый молодой?

— Ну да, — подтвердил Коля.

— Самый активный?

— Наверное.

— Самый умный?

— Ну, не знаю, — Коля скромно потупил взор.

— Да не прикидывайся! Кого директор больше всех хвалит! Самый умный, значит.

И самый симпатичный!

— А причём тут это, — недоумевал Коля, хлопая девичьими ресницами.

— Как причём, красавчик? Ты ещё не понял?

— Не-а.

— Бабам ты нравишься.

— Ну не без того! — самодовольно ухмыльнулся Коля.

— Значит, мы поручим тебе окучить эту самую Свету. Твоя задача — закрутить с ней шуры-муры, чтоб забыла про нашего любимого клиента. Два дня сроку. Сначала уложишь в койку, потом приревнуешь её, и всё!

— Ну, я могу попробовать, — Коля оглядел горделивым взглядом высокое собрание. — могу пожертвовать собой, но потребуются отгулы.

— За прогулы! Нет. Херню порешь, Галактион! Не получится ничего за два дня. Света ж — не дура! — вступил в разговор Валера Веселовский. — Она не просто так под этого перца легла. Она с расчётом. А против расчёта даже Колян наш не потянет. Он ей не может предложить аналогичную сумму, смазливой физиономии с красивыми глазками мало! Плохая идея. Галактион, чё-то ты фигню порешь всякую. Напряги свою светлую голову, мы тоже напряжем. Думаем, мужики, думаем. Ситуация аховая. Это не Митрофаныч, это я вам говорю. Полетят наши головушки к чёртовой матери.

— Да, — признался Галактион, — это я не подумал. Трудно думать, когда механизм не смазан. — Может, надо подвинуться в цене?

— Некуда двигаться! — рявкнул Валера и повторил более спокойным тоном. — Думайте, мужики, думайте!

— Тяжело такие задачи с кондачка решать. Мозгу сахар требуется!

При одной мысли о сахаре зубы скрипнули. Скрипят, значит, Галактион аж изнемогает от плотского желания, только не женского тела жаждет он в такие минуты, а совсем иной субстанции.

— Так возьми. Буфет рядом.

— Да ну, кто ж сахар в чистом виде лопает? Это же яд! Сплошной вред организму! Только диабетикам какого-то типа помогает. Мой организм предпочитает его из коньяка выцеживать. — Галактион сладострастно улыбнулся.

— Ладно, совещание переносится в мой кабинет. Пошли! — скомандовал Валера. — Там найдётся сахарок.

— Золотые слова! А протрезветь я всегда успею!

В кабинете Валеры стояли горы бумаг из ремонтируемой бухгалтерии, и четверо потенциальных безработных уместились с трудом. Но в тесноте да не в обиде — хозяин на правах начальника вытащил из шкафа непочатую бутылку Мартеля.

— Ого! — разом воскликнули коллеги. — Хороший сахарок!

Под коньячок идеи посыпались как из рога изобилия.

— Надо учредителю на Митрофаныча накапать, а то всегда мы виноваты! Сам ничего не делает, а виноватых ищет! — предложил Коля.

— Во-во, — поддержал его молчавший до сих пор седовласый Александр Иваныч, самый возрастной член коллектива, — он потому от нас и хочет избавиться, что мы всё про него знаем. И про Флориду, и про Вегас, и про многое другое в этом роде.

— Не выйдет ничего, — возразил Валера, — понятно, что мы много про него знаем, только у Эдуарда на всё это отмазки есть — для фирмы старался. А учредитель ему в рот смотрит.

— Тогда про то, как техника у него на даче две недели работала, рассказать.

— Ерунда это, Коль, — отмахнулся Веселовский, — мелочи. Подумаешь, экскаватор и автокран брал. Может, даже с разрешения учредителя. Надо что-то посерьёзнее. Давайте по второй.

Никто, естественно, не отказался.

— На телевидение надо написа̀ть, — выдохнув, произнёс Галактион.

— Зачем? — удивился Валера.

— На РБК есть передача такая ЧЭЗ — «Что бы это значило?» — медленно выговорил Галактион, рассматривая какие-то бумаги.

— Да ну тебя! — Валера махнул рукой. — Думаем, думаем!

— Надо мужу этой Светы анонимку подбросить, — выдал свою идею Александр Иваныч, — типа, куда смотришь? Твоя жена тебе изменяет направо и налево, ну и так далее.

Все переглянулись, а Валера покачал головой:

— Ох, Саня-Саня! Так кого сейчас такие вещи интересуют? Ты бы ещё, как в советское время, на профком вызвал её. Может, он сам, как ты говоришь, «направо и налево».

— Капни мне последний глоток по старой дружбе, аморальный ты наш, — попросил Галактион.

— Да тут не глоток, а стакан почти. Никто больше не хочет? — председательствующий на собрании помахал бутылкой.

— Ну мне налей, — Коля подвинул пластиковую стопку.

Двое пьющих чокнулись и опрокинули внутрь содержимое одноразовой тары.

— Ах, хорошо! — Галактион, выдохнув, погладил себя по животу. — Как Баунти в телевизоре — райское наслаждение! Ну теперь и поразмыслить как следует можно. Вопрос возник. Кто смету составлял? — спросил он, помахивая всё теми же бумагами.

— Аня, конечно. Правда, потом, когда она в декрет ушла, Митрофаныч сам её корректировал. У меня тогда дел было невпроворот. А что?

— Я так и думал, а у него, значит, впроворот, то есть поворачивает, как хочет, — лицо Галактиона приняло хитрое выражение, — я ж неслучайно про телевизор сказал. Я у Митрофаныча со стола две бумажки тиснул, валялись в сторонке, оказалось кусочек сметы. Я просмотрел внимательно, и у меня вопросец родился: «Что бы это значило?». Расценки тут в нескольких местах какие-то странные. Я помню, у меня Аня их запрашивала, я не такие давал. Валер, тут что-то не то. Надо эту смету прошерстить как следует. Валер, займись.

Замдиректора взял протянутые ему листы, и пробормотал без всякой уверенности в голосе:

— Посмотрю, но боюсь, это ничего не изменит. Ошибся он в цифирках немного, с кем не бывает! Да и там, по-моему, принципиальное решение принято.

— Всё-таки Света своими круглыми ляжками нам перешла дорожку? — предположил Коля. — Ляжки — самый мощный аргумент?

— Не перешла, а продавила. Её ляжки — точно аргументация, по сравнению с которой никакие мозги не помогут.

— Тогда уж ловить нечего, — с грустью в голосе заметил Александр Иванович.

— Мужики, у нашего ООО ведь слово «умное» заявлено в названии. Вот и надо ум напрячь хорошенько.

Все посмотрели на снова включившегося в обсуждение Галактиона с надеждой.

— Это как? — в голосе Валеры прозвучала надежда.

— Сначала сахару добавь, непонятливый ты наш, я знаю, у тебя ещё должно быть. Подарки контрагентов. Способствует мозговой активности.

— Точно! — В голосах собравшихся слышалось нетерпение. — Давай!

Валера Веселовский почесал лысину на затылке и оглядел коллег. Их лица дружно выражали одно-единственное желание. Возражать такому единомыслию нельзя. Пришлось замдиректора вытащить из нижнего ящика стола ещё одну бутылку коньяка.

— Другой разговор! А говорите, ловить нечего. Есть чего ловить! И кого тоже! — воскликнул Галактион под гул дружного одобрения. — Наливай!

Процедура заняла минут пять, не больше. Все присутствующие насладились чудесным напитком из известного французского департамента и вновь принялись обсуждать варианты спасения. Выдвигались самые разнообразные предложения: от подкупа зловредной Светы и поджога офиса конкурентов до строительства новой башни «Газпрома» с крутящимся рестораном на верху. Правда, всякий раз возникали обстоятельства непреодолимой силы: дефицит средств на подкуп Светы, отсутствие желающих на совершение уголовно наказуемого деяния в виде организации пожара и необходимых связей в «Газпроме», дабы пробить гениальную, на первый взгляд, идею с башней.

Только Галактион, казалось бы, ушёл в себя и потягивал коньячок. Но вот он, наконец, очнулся и громко произнёс:

— А всё-таки что бы это значило?

— Ты о чём это? — спросили трое остальных участников пьянки.

— Да так, не обращайте внимания. Я вас слушаю, вы иногда выдаёте интересные идеи, например, с башней. Действительно, это был бы наш шанс. Хотя я бы лично предпочёл газопровод «Китайский поток». Ой, я б тогда вообще б на пенсию сразу ушёл. Зачем ещё работать? Всех денег мира не заработаешь! Я бы…

— Не мечтай, Галактион, говори дело! — сердито оборвал его Валера. — Время идёт. Послезавтра выгонит он нас, как пить дать, выгонит!

— Может, тогда ещё по одной, пессимистичный ты наш? — высказал несмелое предложение Галактион. — Тоже ведь дело!

— Да, давай! — в один голос поддержали мудрость Галактиона собравшиеся. Это же надо, как вывернулся, а? Выпивать, действительно, — дело серьёзное!

И товарищи по несчастью осушили ещё по одной. Закурили, забыв совершенно о существовании курилки, расслабились окончательно. Даже разговоры уже неспешные потекли на совсем не рабочие темы: кто-то рассказал про последнюю рыбалку и двух щук, которые вытащил на спиннинг, кто-то завернул солёный анекдотец, а красавчик-Коля перешёл на женский вопрос: «Эх, какую я в последней командировке тёлку снял!» И только Галактион один сидел, весь поглощённый мыслями. Он-то и прервал рассказ о мужских подвигах.

— Господа, — Галактион звякнул вымышленным колокольчиком, — господа, а никто не обратил внимание на то, что наш Митрофаныч как-то изменился в последнее время?

— Да как он изменился? — удивился Коля. — Как был козёл, так козлом и остался!

— Справедливо замечено, и, самое главное, глубоко, — задумчиво произнёс Галактион, — а вот что-то одеколоном от него стало припахивать. Раньше после обеда от него вискарём тянуло, а сейчас вот благовониями. А? Что бы это значило?

Народ призадумался. И тут Александр Иваныч разродился:

— Точно, Галактион прав, я, мимо проходя, у него в машине на пассажирском сиденье цветочки заметил. Ещё удивился тогда: он же бабе своей даже на восьмое марта букетик не дарит, уж я-то знаю, она моей жаловалась!

— М-да, — многозначительно протянул Веселовский, — стоит задуматься, и кто же эта счастливица?

— Копать нужно, думать и копать, аккуратненько так ковыряться, — Галактион напряг мыслительную деятельность, морщины на лбу казались уже бороздами.

Снова повисла тишина.

— Для чего мы «Умное строительство», а? — Галактион изобразил кистями обеих рук какое-то странное движение. — Шевелить мозгами надо!

И тут произошло то, что никто из хорошенько пропитавшихся алкоголем собутыльников не ожидал. Дверь кабинета внезапно распахнулась, и на пороге показался Митрофаныч, собственной персоной.

— А вы что тут собрались? Фу! — квадратная физиономия шефа скривилась. Митрофаныч пытался разогнать рукой дым сигарет. — Накурили в рабочем помещении!

— Ну, немножко, Эдуард Митрофаныч, — робким голоском пробормотал его зам, стараясь закрыть своим телом недопитую бутылку коньяка, — совещаемся.

— А, твою мать! Я вижу, как вы совещаетесь! — от директора не укрылся манёвр Валеры. — Это вместо того, чтобы выход из ситуации искать, вы пьянствовать надумали? Всё, сейчас же учредителя в известность поставлю! Завтра начинайте сдавать дела! Я найду кому! Баста!

Голос директора ревел в тесном кабинете, как пожарная сирена. Все притихли, потупили глаза в пол, вжали головы в плечи, а плечи — в стол. Всё, объявленная катастрофа разразилась даже раньше запланированного. И только Галактион, словно ничего не случилось, сидел ровно: осанка горца на высокой скале, глаза, не мигая, глядели прямо в лицо разоравшемуся шефу.

— А ты, Митрофаныч, не спеши учредителю звонить, не надо, замри на минутку, а то я тоже звонить умею! — Галактион взял коньяк и нагло, нисколько не стесняясь, налил себе. — А, кому ещё?

Он повертел головой в обе стороны, но желающих не нашлось, тогда он долил остаток в свой стаканчик и пробубнил себе под нос:

— Ладно, значит, опять мне одному за всех отдуваться. А ты, Митрофаныч, — обратился он к потерявшему дар речи от такой наглости начальнику, — на самом деле, не спеши, не надо! Подумай сам: смету доделывал ты. А, может, мы из-за завышенных кем-то расценок не проходим? А? А вовсе не из-за Светы Козловой и клюнувшего на её чары главного заказчика?

— Ты чего такое несёшь! — Митрофаныч наконец оправился от шока. — Ты у меня первый вылетишь из фирмы, прямо сейчас же!

— Не торопись, ещё одно, последнее сказание и летопись окончена моя. И вообще, добрее надо быть к людям, добрее. Я же тебе говорю, не надо торопиться. Поспешность нужна, сам знаешь когда. Слишком много нестыковочек у тебя. Во-первых, смета с расценками странными, смета-Света. Света-смета, — Галактион, совсем по-детски поддразнивая Митрофаныча, стал вплотную к шефу и буквально поедал его взглядом, — я, понимаешь ли, однажды случайно встретил того самого заказчика в парке. Вот, — Галактион взял короткую паузу и торжествующим взглядом обвёл всех присутствующих, — мы живём неподалёку и в один парк ходим. Так я тебе скажу, у него жена молодая, красавица и детишки-двойняшки, во. Он, тут не нужно быть психологом, нужно только видеть, он в них души не чает. Это, во-вторых. А Света Козлова, между прочим, сороковник давно разменяла, и нашему заказчики в такие хорошие, добрые старшие сестрички годится. Да подразъелась слегка в последние годы. Это, в-третьих. А в-четвёртых, на неё только такой старый пень, как ты, запасть может, но уж никак не моложавенький гендир заказчика. И тебя, кстати, видели со Светой в заведении одном, вы там дела обсуждали? Вечером в субботу? Ага, рассказывай! Ну а в-пятых, и в-последних, пиши-как ты сам лучше заявление об уходе по собственному желанию. Ты ведь нам два дня давал? Да, мы, если в твоём компе правильную смету не найдём, то за одно утро смету переделаем, и ещё посмотрим, кто заказ получит.

Конец ознакомительного фрагмента.