Великая Игра: три души, два мира

Иван Караванов

Маг одного из миров, который был вынужден скитаться, нашёл способ вернуться. Для этого ему пришлось напасть на девушку, но не всё пошло гладко. Она оказалась в чужом мире, но её душе приходится занять тело нага. В одном теле оказываются три души. С помощью могучего артефакта души удаётся разделить. Наг хочет восстановить своё государство в мире, где теперь правят люди. Но великая игра, которая окончательно расставит всё по своим местам, уже близка.

Глава 2 Взгляд на мир глазами ребёнка

Я открыла глаза и увидела каменный потолок с рисунком розы на нём, потом повернула голову, потому что не смогла напрячь мышцы, чтобы встать, боли не было, но я ощущала своё тело очень маленьким. Я лежала в очень маленькой кроватке, у которой были высокие стенки. Потянувшись к одной из них, я увидела маленькую ручку младенца, хотела что-то сказать, сейчас уже не помню, что, но вместо голоса вырвался детский крик. Женщина склонилась ко мне, я прекратила попытки что-либо сказать и крик прекратился, значит он исходил от меня. Женщину я узнала по странному левому глазу

— Не плачь. — она взяла меня на руки.

Когда она меня поднимала, я бросила взгляд вниз и увидела голенькое тело ребёнка с торчащей пипкой. Я заорала, но получился только высокий и тонкий крик, женщина начала меня покачивать и похлопывать по боку. Я прекратила орать, поняла, что бесполезно что-либо сказать, но не успокоилась от того, что увидела.

— Не переживайте, — заговорила она, озираясь на деревянную дверь — я знаю, что это вы. Я не знаю, что произошло: мы были в палате и вдруг я оказалась на поле с вами в руках, ваше тело стало исчезать и мигать. Я увидела замок и пошла к нему, — она стала рассказывать мне, что было — когда мы пришли, я рассказал подслушанную историю про каких-то монстров, которые якобы напали на нас. Я не поняла, где мы сейчас, но не в нашем мире, в каком-то средневековье, но не в классическом нашем. Я им сказала, что на нас на главном тракте напали монстры и нас сразу проводили в тронный зал. Вас не взяли в лазарет, я поняла, что вас не видят и, когда я пришла в зал, там сидели король и королева, перед моими глазами побежали мурашки и рябь. Потом я уже оказалась стоящей в комнате, где мне дали в руки новорождённого, но тебя не было, секунду назад ты была в моих руках, и вот я держу младенца. Так что ты — и ты, и не ты. Сейчас 11 декабря, 4:00, среда, 10671 год от войны с чародеем, чуть не уничтожившим ткань мироздания.

Она положила меня в кроватку, а точнее — это была подвешенная люлька, но никаких верёвочек не было, она просто парила над полом.

— Завтра будет банкет в честь твоего рождения, — она положила меня в кровать и склонилась надо мной — хотя ты родилась двадцать второго числа того месяца. Я не знаю повезло тебе или нет, но ты родилась в семье аристократов, это семья приближена ко дворцу правителя, но только ко дворцу.

Она рассказывала мне обо всём этом и вдруг резко отошла от люльки. Я услышала звук открывающихся дверей и голоса.

— Он сейчас спит? — голос был мужским — Я слышал, что он плакал.

— Я её успокоила, сейчас он засыпает — заверила уважительно Айяно.

— А что это за «её», — вступил стервозный женский голос — он же парень!

— Ладно, — тот же мужской голос — она странная, но со своими обязанностями справляется, мы уходим, следите за моим сыном.

Они вышли, я старалась подняться, но никак не получалось, я только сучила ножками и ручками в воздухе. Над кроваткой снова появилось лицо Айяно.

— Это были здешние ваши родители, — как всегда бесстрастным тоном сказала она — они очень редко заходят. Вам вообще нужно больше спать, чтобы ваше новое маленькое тело укреплялось. Но если хотите, я могу вас поставить, чтобы вы попробовали ходить.

Я понимала уже, что сказать ничего не смогу и начала брыкать ногами. Она задумалась.

— Нет, рано, у вас не получится.

Она ушла, а я осталась лежать в кроватке. Делать мне было нечего, но спать, как маленькому ребёнку, мне не хотелось. Я начала размышлять: а что у меня с мозгом, вряд ли он сейчас как у ребёнка, я же думаю, как взрослый человек и, вообще, что же случилось с нами? Не придя ни к какому решению, я постаралась заснуть. Проснулась я, почувствовав, что кто-то берёт меня на руки, я открыла глаза — это была Айяно.

— Сейчас 12:44, к тебе пришла кормилица, твоя мама сама не хочет кормить.

Она передала меня в руки какой-то женщине. Я поела и меня снова вернули в кроватку. Жизнь ребенка очень скучна, значить, когда я была маленькой, так сказать, первый раз, то тогда было то же самое, только я этого не осознавала. Я знала, что говорить бесполезно, так что я не издавала ни звука. Ещё я уяснила, что если мне захочется в туалет, то сразу всё и происходит. Но рядом со мной всегда была Айяно и сразу убирала за мной. Я вроде бы и не хотела спать, но так и проспала до следующего дня. Утром ко мне подошла Айяно.

— Ну вот и ещё один день прошёл, сегодня уже 12 декабря, четверг, 12:00 и я вас сейчас понесу в зал. — она сейчас была одета так, как в первую нашу встречу — В честь вас проводят банкет, там будет много аристократов этого королевства.

Она вынесла меня в коридор, где вместо факелов на стенах были обычные синие кристаллы. Они были вставлены в железные подставки, которые крепились к стене, и от них исходил синий свет. Вдоль всего коридора стояли стражи с алебардами, одетые в лёгкие кольчуги. Это были стражи замка, но, наверное, кольчуги на них были не простые, раз Айяно говорила, что здесь есть маги и какие-то монстры. Меня внесли в зал, там были длинные столы и много людей. Все прекратили шуметь за столами и повернулись ко мне. Два человек встали, мужчина и женщина, как я поняла, это были мои родители. Айяно подошла к ним, но они не стали брать меня.

— Мы благодарим первого министра — мужчина заговорил громко и торжественно — за то, что он разрешил провести банкет в заповедной резиденции великого правителя нашей Клиссаи. Этот пир в честь — одной рукой он торжественно показал на меня, в то время как Айяно выставила меня на показ — нашего новорождённого сына, который по праву рождения, как и его родители, будет работать в министерстве и его уже назначили на пост низшего министра.

Все начали громко и возбуждённо шуметь, как будто это было для них новостью. Что-то подсказывало мне, что всем всё было известно, и все знали, что в этом мире и в этом королевстве так принято. Потом все повставали с мест и начали расхаживать по залу, иногда собираясь группами и не забывая подходить к столу, чтобы взять еду. Айяно стояла со мной немного в стороне, я смотрела на всех, к нам подошли родители. Через несколько минут к ним присоединилась пара, судя по виду, бедных аристократов. Муж и жена были одеты плохо, на женщине было хорошее платье, но по сравнению с маминым, оно было очень бедным, потому что на мамином платье было столько драгоценностей и бриллиантов, что почти не было видно самого платья. На мужчине был солидный сюртук, но при пристальном рассмотрении было видно, что он сильно поношен, где-то даже заштопан. Ещё об их бедности говорило то, что на этом банкете только они были без слуг, и ребёнок был на руках мужчины.

— Приветствуем вас! — подобострастно начали они — Ни у кого — они видно решили сразу перейти к делу. Айяно, пока никто не видит, хотела отойти, но я махнула ручкой и чувствительно задела её подбородок, она не стала отходить, не знаю: поняла ли она или мне просто повезло — нет дочери, подходящей по возрасту вашему сыну, — пока муж говорил жена оглядывала зал — вот мы и хотим предложить вашей семье Нохо нашу дочь.

— Ха, ничтожная — мои родители были уже пьяны — семья Зирн, у которой едва хватило средств приехать в столицу на банкет! Ну что же, вам повезло, сейчас у нас есть только более худшие варианты. Об этом будет объявлено прямо сейчас — отец отошёл, чтобы подозвать к себе камердинера, который стоял около входа.

— Благородные дамы и господа, — камердинер вышел в центр зала и хорошо поставленным голосом, который эхом раздавался по всему помещению, как будто зал был пустым, торжественно произнёс — я объявляю вам, что сегодня семья Зирн и семья Нохо объявили об объединении семей за счёт брака их детей. — он закончил говорить, поклонился и пошёл к двери.

Отец вернулся назад, улыбаясь пьяной ухмылкой. Семья Зирн были явно довольны, я увидела, что камердинер вышел в коридор, а потом вернулся, ведя за собой двух служанок. Они подошли к семье Зирн и взяли их ребёнка, а её родители пошли за стол к моей семье. Тут в дверях появились воины, впереди, как я поняла, был главный, но на нём была простая кожаная накидка с рукавами и длинный ржавый меч за поясом. Другие воины, которые шли за ним, были одеты куда лучше, но всё же ни у одного из них не было ничего, что, по моему мнению, полагается иметь средневековому рыцарю.

— На замок изволили напасть. — он просто запрыгнул на стол и, хотя был груб и не воспитан, старался изъясняться как аристократ.

— Это, наверняка, кто-то из оппозиции. — крикнул отец, глядя на его грязные сапоги на белоснежной скатерти.

Все были бы рады броситься к дверям, я видела, как они суетились, но в дверях стояли рыцари и никто не решился пойти туда. Отец начал давать указания рыцарю на столе, мне было всё слышно, но так как я всё же смотрела некоторые исторические фильмы, то поняла, что он отдаёт ему не очень объективный приказ.

— Значит, ты сейчас несёшь пост. Но мы же в столице, — он начинал сбиваться, путаться, за него говорил выпитый алкоголь — так они, значит, напали на столицу, что ли? Здесь сейчас собрались многие аристократические семьи, ты должен отвести детей через подземелье подальше от столицы. Ведь мы в столице, здесь базируется войско нашего королевства, на что же они надеются? Выполняй! — прикрикнул он на рыцаря, на ногах отец держался плохо, качался, казалось, что он вот — вот упадёт.

Рыцарь подошёл к Айяно и она отдала меня ему, другой рыцарь взял ребёнка семьи Зирн. Они вышли в коридор, который понижался и понесли нас, как я поняла, в подвал. Сейчас было, наверное, часа три, я не знала, какая погода на улице и, вообще, в какой мы климатической зоне. Я могла только радоваться, что скоро окажусь на свежем воздухе. Рыцари бежали довольно быстро, вдруг послышался удар и с потолка отлетела часть краски, но они даже не остановились. Рыцари подошли к обычной деревянной двери, мы уже спустились достаточно глубоко, так что это было уже подвальное помещение. Дверь открыли и мы вошли в полвал, где на деревянных поддонах стояли и лежали деревянные бочки — это был винный погреб.

— Да, — заговорил один из рыцарей — вот бы сейчас глотнуть немного! — он крутил головой по сторонам.

— Даже если ты только подумаешь об этом, — рыцарь-командир шёл впереди и говорил спокойным тоном — владелец, а точнее — он повернулся голову к жаждущему рыцарю — хранитель винного погреба, узнает об этом. Вообще, если ты только отопьёшь, не забывай, что это пьёт элита, вино очень дорогое, все твои потомки навечно станут рабами.

Мы подошли к дальней стене, командир сразу нажал на кирпич и часть стены отъехала. Пока мы ныряли в образовавшийся проём, я увидела, что часть рыцарей встала полукругом, защищая нас сзади, но в это помещение даже никто и не входил. Мы быстро пробежали по замкнутому узкому коридору и оказались где-то в саду, но там нас там поджидал вооружённый отряд. Командир, видно, узнал стоявшего впереди всех воина с обнажённым мечом.

— Я не ожидал тебя здесь увидеть — он замер, выбравшись из потайного лаза только наполовину, рыцари тоже молча остановились — и с ними. — он кивнул на стоявших в траве людей в тёмной кожаной одежде, вооружённых мечами, на конце которых горело пламя — Не говори мне, что у вас есть и чародей огненной стихии.

— Я даже больше скажу, — вожак противников протянул руку к рыцарю — это один из членов нашего бывшего ордена. А теперь отдай ребёнка, мои люди уже ведут бой в замке.

Мой защитник ничего не ответил, он лишь крепче прижал меня, и выпрыгнул из проёма, чтобы дать дорогу своим рыцарям; они волной вырвались из коридора, чтобы атаковать врага. Пока он приземлялся, я увидела, что клинки противников моментально скрестились и огонь с клинков людей в тёмной одежде срывался и охватывал тела рыцарей. Это, несомненно, была какая-то магия, но, что бы это не было, рыцари вспыхивали сразу, это значит, что их кольчуги, надетые поверх льняных рубах, не имели защиты от пламени или сила этого огня была очень большой. Рыцарь продолжал прижимать меня к своему плечу, его воины рванули к нему.

— Твои люди слабые, где ты их нашёл? — поддразнил он своего врага, перехватил меня другой рукой, а правой выхватил меч, резко присел и быстро закрутился, целясь им по ногам.

Но он не атаковал, а лишь хотел отогнать их от себя. Я так решила, потому что какой же дурак, привыкший сражаться на мечах, вот так пойдёт в атаку: просто кинется с мечом прямо на врага, забыв про защиту и рискуя потерять выставленную вперёд руку. Но я видела, что наши противники и правда придурки, не умеющие сражаться, потому что рыцарю удалось отрезать несколько ног по голеностопным суставам. Всё же некоторые успели отскочить, а несколько человек, опустив мечи смогли блокировать разящий меч рыцаря, с их клинков сорвался огонёк и полетел в нас. Но мой рыцарь сразу стал немного приподниматься, ведя вверх своим мечом по их и высекая искры. Искры попадали на огоньки и те гасли. Те, кто смогли отпрыгнуть, снова рванулись вперёд. Рыцарь резко развернулся на одной ноге и повалил тех, с которыми соприкасался мечами, затем он побежал вглубь сада, где было несколько деревьев.

— Да, теперь ты работаешь с такими дилетантами. — говорил он на бегу — а когда-то мы оба служили в ордене

За нами рванули оставшиеся на ногах противники, а их главарь, не торопясь, шёл следом.

Вдруг я заметила, что тела наших преследователей охватил огонь и они истошно закричали. Рыцарь остановился, прекратил движение и его знакомец.

— Ведь ты не забыл нашего чародея? — заговорил он, поправляя свои короткие рыжие волосы — Никто не приходил в замок нашего ордена, я решился вернуться, а там наш чародей закрыл свою комнату. Ведь ты знаешь, — он говорил, пока его воины корчились в огне, некоторые уже перестали кричать — что он был изгоем, за то, что он не убивал монстров, а порабощал их, используя потом для блага нашего ордена.

— Эх, — рыцарь вздохнул и вложил меч в ножны — я вижу — это ифрит. Ты сумасшедший, практически такой же как Лукаф, раз трогал его вещи. Это, должно быть, первый его ифрит, потому что он и бежал от нас благодаря этому ифриту. — они смотрели в глаза друг другу, не приближаясь, пока догорали останки людей.

Огонь начал собираться в одну точку и принимать вид человека, состоящего только из огня. Его ноги не касались почвы и трава, в том месте, где он висел, начала тлеть.

— Хар, на конецр-то я свободенр! — он расставил руки и огонь с них полился на нас.

Рыцарь даже не отпрыгнул, но огонь просто начал исчезать около него, а под его рубашкой что-то засияло синим тусклым цветом. Его же знакомый выставил на огонь свой медальон, но это не помогло, медальон стал плавится, и тогда ему пришлось отпрыгнуть.

— Ха, — рыцарь пренебрежительно усмехнулся — ты забыл, что ли — ифриты сами по себе сильны, а у тебя к магии слабая предрасположенность. У тебя была печать от того места, куда его загнали, но ты со своей слабой магией не смог сдержать его мощь.

— Хар, мнер плевать на негор, — ифрит спокойно стоял, поглядывая на нас — он слишком слабр, чтобы меня поработить рр, — он даже не глянул на него — и я не чувствую р здесь силы, чтобы меня заключить, рах. Ты тоже рр не сможешь меня заключить, у тебя силёнок не хватит. Я чувствую на твоей шее рах магию, но она принадлежит не тебе рах, это защитные чары, они скоро иссякнут, я прав, рах. — он наклонил голову к плечу.

Фигура ифрита начала рассыпаться и струи огня распространились по земле, заполняя весь небольшой садик. Кругом всё загорелось, начали гореть даже кирпичи, из которых был построен замок. Первый раз я жара даже не почувствовала, а теперь мне становилось всё жарче, хотя рыцарь уже вбежал в рощу и приближался к высокой стене, огораживающей территорию замка, но огонь преследовал нас. Рыцарь добрался до стены, что-то нажал, открылся проход, и он быстро шмыгнул туда. Мы оказались за оградой и он быстро закрыл проход. Тут поднялся ветер: над нами парил его знакомец на какой-то огромной птице.

— Пусть моя магия слаба, — говорил он в то время, как с крыльев птицы, остриём на нас, полетели перья — пусть я отпустил сильнейшего из монстров — ифрита, но мне послушны громовые монстры. Может их привязка к печатям сильна и не нужно применять мою магию, а скрепляются они магией Лукафа, — некоторые перья упали вокруг нас, а несколько проткнули рыцаря, хоть он и старался отбивать их мечом, хорошо, что он защитил меня, а то, с моим младенческим телом, я уже бы была мертва — я получу всё же камень создания, открою легендарную гробницу Хромалуса и получу власть над всем мирозданием.

Он улетел, а рыцарь бросил меня на кучку травы, и как раз вовремя, потому что из перьев стал исходить заряд и ударил по рыцарю. Сначала он устоял на ногах, но потом всё же упал, а в щель ограды начал проникать огонь, который опять собрался в фигуру ифрита у ног рыцаря.

— Всё же вы никчемные людишки, — он говорил теперь без бульканья — я тебя оставлю умирать, тебе недолго осталось, а ребёнка — он взглянул на меня и направился ко мне — его я сожгу не спеша.

Рыцарь протянул дрожащую руку к своей шее и что-то сорвал с неё. А передо мной вдруг пронеслась вся моя жизнь и тут я вспомнила, а где же второй ребёнок? В этот момент со спины ифрита раздалось шипение и повалил дым.

— Эй ты, я от этого не умру, — ифрит махнул рукой на рыцаря, но огонь его был сейчас слабым и только облизал тело лежавшего небольшим пламенем — на этой подвеске была ведь наложена магия воды, ты тварь! — это были его последние его слова, он просто собрал весь свой оставшийся огонь и куда-то направился.

Рыцарь начал медленно подниматься, его лицо было очень бледным, шаркая он подошёл ко мне, поднял и понёс.

— Сейчас около пяти часов, — еле слышно говорил он сам с собой — нам нужно где-то тебя спрятать, — он посмотрел на меня — твою невесту мы оставили в винном погребе, мне шепнула служанка семьи Нохо, теперь тебя нужно спрятать, пока я жив, так она мне шепнула, но как оно узнает, куда я спрячу тебя? — он шёл спотыкаясь, практически падая.

Он шёл, избегая крупных дорог и добрался до какого-то леса. Наверное, он всё же не очень ясно видел, куда несет меня или же ничего не понимал — в лесу ощущалась какая-то неприятная атмосфера, рядом даже не было никаких населённых пунктов. Мы провели в пути около часа, сейчас уже было около 18:00. Рыцарь вошёл в этот мрачный лес, нас никто не преследовал, но было такое чувство, что за нами кто-то наблюдает. Он углублялся в лес всё дальше и вот — мы в чаще, я сидела у него на руках и крутила головкой. Мы пришли в такое место, где не было деревьев, они окружали довольно большую поляну, в центре которой стоял лесной исполин, я задрала голову, но верхушки не увидела. В обхвате дерево тоже было здоровым, под ним зелёным ковром лежал мох, каскадом нисходивший со ствола. К корням подходило обширное озеро, на поверхности которого плавала облетевшая листва, а также росли белые лилии, лотосы и кувшинки. Рыцарь положил меня в мох, им же и прикрыв меня, и куда-то пошёл. Я лежала молча, мне было довольно тепло, мох был мягкий и бархатный, но я что-то почувствовала под собой и хотела заговорить, но опять послышался только детский крик. Я замолчала: всё равно бесполезно, никого нет и никто меня не понимает. Тут поверхность озера начала пузыриться, подниматься и я увидела над водой всплывшую, странную голову. Кожа на лице была цвета почвы после дождя, на голове было что-то вроде капюшона, вывернутого шерстью наружу, некоторые пряди торчали, как ушки на макушке. Глаза у существа были бледного цвета и как-то светились. Она, потому что лицо напоминало женское с нежными чертами и обеспокоенностью ребёнка, глядела прямо в мою сторону. Она стала подниматься и выходить, а точнее выползать из воды. Вместо ног у неё был хвост, а то, что я приняла за капюшон, было густой шерстью молочного цвета, на которой не было ни капли воды, хотя существо выползло из озера. Шерсть покрывала всю заднюю часть тела и даже хвостик, её не было только впереди. Верхние чешуйки хвостика были чёрного цвета. Вот руки её были полностью покрыты шерстью, даже ладони и пальцы. То место, где у людей обычно бывает талия, также обрамлялось тонкой полоской шерсти, у подбородка тоже виднелась шерсть, спускающаяся с головы. Она ползла по направлению ко мне, ее лицо было озабоченным, она обеспокоено озиралась по сторонам, её руки были прижаты к груди чернозёмного цвета, ну как и всё тело, в тех местах, которые не были покрыты шерстью.

— Почему старейшина говорит, — едва слышно шептала она дрожащим голосом — что вся кладка была разбита, может быть хоть одно моё яйцо уцелело?

Она подползла и начала теребить мох около корней, но я видела, что она доставала только скорлупки яиц. Её лицо погрустнело и на нём появилось какое-то сумасшедшее, меланхолическое выражение. Тут она наткнулась на меня, взяла в руки и лицо её озарилось улыбкой. Наверное, она решила, что я вылупилась из яйца, ведь я лежала прямо на скорлупе, но разве она не увидела, что у меня нет хвоста? Но лежать в её меховых руках было ещё теплее, чем среди мха.

— Ну вот, — радостно восклицала она, почти плача — сейчас же нужно ползти к старейшине, я ведь говорила, что не все яйца были уничтожены этими! — она поползла и начала мелко дрожать — Они могут только убивать, снимать с нас шерсть и уничтожать наше потомство. Надеюсь, что тебе не причинили вреда. — она взглянула на меня.

Ну теперь-то она поняла, что я не её ребёнок? Но я опасалась, что она может сделать, поняв это, ведь она не любила людей. Она же не хотела признавать очевидного и относилась ко мне, как к своему детёнышу. Мы углубились в чащу, куда не проникал свет, потому что кроны деревьев были высоко над землёй и плотно переплетались, да и времени сейчас было около восьми часов вечера. Удивительное существо хорошо ориентировалось в темноте и, прижимая меня к груди, легко находило дорогу, лавируя между кустами и выступающими из земли корнями деревьев. Наконец, мы добрались до поляны, где стояли низкие домики, больше похожие на шалаши. Нам навстречу ползли такие же существа, впереди была самка с суровым взглядом и тёмным мехом.

— Фанал, ты что, — начала она отчитывать свою соплеменницу, но вот она заметила, что та держит меня в своих руках, и лицо её искривилось от ужаса и отвращения, она даже подалась немного назад — а ну, выброси эту штуку! Где ты его взяла? Не говори мне, что ты ползала в деревню, чтобы украсть это! — она показывала на меня с ещё большим отвращением на лице.

— Мама, ты говорила, что — виновница переполоха немного развернула корпус и прижала меня крепче, желая спрятать и защитить — лю — лю — ди — она еле выговорила это слово — разбили все наши кладки, но я нашла одного нага, который вылупился из моего яичка.

— Ох ты, — суровая самка не так сильно разозлилась от этого, как я думала, только подползла вплотную к моей защитнице и начала её гладить по шёрстке — дочка, ты пойми — он человеческое дитя, у него нет хвоста, ты нам только обеспечишь новую зачистку. Нас и так мало осталось, многие — она поднялась на хвостике повыше и посмотрела куда-та вдаль — рехнулись, потеряв свои кладки, а теперь ты приносишь это.

— Я его не отдам, как ты не видишь — он мой наг! — её дочка стояла в той же позе, её грудь висела прямо передо мной, я хотела есть, ну что же, хоть она не человек, но, если есть грудь, должно и быть молоко, и я начала сосать его.

Она вскрикнула от неожиданности и ласково посмотрела на меня. Её мама тоже увидела это и они начали говорить одновременно.

— А ну, кыш отсюда, — говорила кому-то мама той, которая меня сюда принесла — уведите их от нас! — кому-то приказывала она — Ладно, с тобой говорить бесполезно, — я услышала, как она отползает — после того как он наестся, отнеси его к подрастающим. Надеюсь, что через день ты о нём забудешь.

Её дочь ничего не отвечала, она смотрела, как я попиваю молочко. Насытившись, я отвалилась и увидела, что некоторые особи её вида склонились к её рукам и разглядывают меня, а некоторые пытаются потыкать меня пальцами. Она же отворачивалась от них и даже пыталась отползти, но нас окружили плотным кольцом. Тогда она подняла свой хвостик, переместила меня туда, зажав им, и постаралась прорваться сквозь толпу. Пока я висела в её хвостике, то увидела, что многие особи ползают по территории этой небольшой деревни, держа в руках камни и как бы укачивают их. Вот значит про что говорила её мама! Их осталось, наверное, совсем мало, а тут такое несчастье с кладками, неудивительно, что многие повредились умом. Фанал, наконец-то, прорвала окружение и поползла прочь, но остальные последовали за нами. Она старалась уползти от них и мы практически ползали по кругу.

— Тьфу ты, ползут! — крикнул кто-то из толпы.

Я посмотрела по сторонам и увидела девочку с хвостиком вместо ног, всё её тело было тёмным, но не таким, как у окружающих. Её цвет, скорее, был тёмно-синим, однотонным, но некоторые чешуйки на хвостике были светлые. Но это ещё не всё: на её затылке было прикреплено что-то вроде капюшона, доходившее до лопаток; на этом распахнутом маленьком капюшоне был виден узор в виде цветка. С ней рядом полз мальчик, также имеющий хвост, но, что удивительно, у него было десять рук! К ним подползла, стоявшая вдалеке от толпы, мама Фанал и начала говорить с ними вежливым тоном.

— Мисс-госпожа, вы должны быть в детском загоне. — она опустилась на хвостике чуть ниже.

— Хватит мне указывать! — властно ответила капризница.

— Сестра! — хотел что-то сказать ползший рядом мальчик, но она ударила его в живот тыльной стороной ладони. Они оба остановились.

— Зачем — продолжала капризуля, как будто её не пытались перебить — родители нас послали в эту дыру? Ведь все знают, что ваше племя Буньип — вымирающей вид, вы остались только здесь и вам уже не так долго осталось.

— Молодая госпожа, — ещё более подобострастным тоном продолжала мама Фанал — хотя последние годы нам приходится туго, но мы держимся ещё, ваше племя Апофис предложило нам свою поддержку.

— О, я знаю! — радостно заговорил мальчик, ползший рядом с, как я тогда окрестила, злой коброй — Лулу, вот почему родители послали нас сюда: они хотят захватить эту территорию. Да и зачем нескольким ламиям такая довольно обширная территория? — я увидела, как опечалилось лицо мамы Фанал, она ничего не ответила на это.

Я хотела высказаться, забыв, что ничего не получится, раздался только детский крик. Все сразу посмотрели на меня, в приподнятом хвостике я находилась выше всех. Эти два наглеца даже слегка попятились.

— Это моя дочь — начала говорить ламия с тёмной шерстью — подобрала этого человеческого выродка. — она тяжело вздохнула — После того, как все наши кладки были уничтожены, многие никак не могут смириться с потерями.

Два наглых змеёныша даже не слушали её, а с криками уползали отсюда.

— Тут человек, они нас убьют! — громко вопили они, быстро улепётывая — Надо нашим родителям сообщить новость, что опять начались рейды! — кричал наг.

— Ну вот, что ты наделала? — подползла к нам мама Фанал — Ты не только принесла сюда человеческого поросёнка, но ещё напугала представителей Апофис и поставила под угрозу наше с ними сотрудничество.

Все начали расползаться, а Фанал снова взяла меня в свои мохнатые ручки и спокойно стояла на хвостике, в то время, как её мама зло наползала на неё.

— Мама, это же мой наг, вылупившийся из моего яйца. — видно от стресса она не желала замечать, что у меня нет хвоста и я имею всего пару рук — Я не понимаю, почему они так расстроились.

— Расстроились значит! — мама ударила её хвостиком по лицу — Почему ты никак не поймёшь, — она подползла и обняла её — что уже нет ничьих яиц, а ты принесла сюда не нага, а ребёнка тех, кто уничтожает нас и всех остальных. — дальше она, видно, продолжила уже сама с собой — Я тоже не понимаю, что эти двуногие хотят, они же уничтожают не только нас, но и себе подобных, они называют нас монстрами, а сами во много раз хуже, чем мы. Ну ладно, давай его сюда, — она взяла меня на руки, её мех был ещё приятней — я его отнесу в детский загон, а ты ползи и поспи.

Фанал хотела возразить, но её мама уже развернулась и поползла вглубь своей деревеньки. Детский загон был сделан из палочек и был похож на загон для свиней. Там было несколько молодых ламий и нагов, похожих на жителей этой деревни, а также двое выскочек из племени Апофис. Увидев меня в руках взрослой ламии, все вжались в дальней угол, а она просто проложила меня за изгородь, на травку.

— Многие ламии — сказала она молодняку — рехнулись после потери своих кладок, как и моя дочь. Когда она уснёт ночью, я сама возьму его и отнесу поближе к населённому пункту. Она его, по-видимому, украла, если люди его не найдут, они пойдут на нас, а нас уже осталось совсем мало, так что лучше всего, чтобы они нашли это. — она показала на меня и поползла обратно.

— Да уж, — злая кобра подползла ко мне, хотя другие продолжали жаться в углу — она говорит правильно. — она вдруг начала осторожно тыкать в меня кончиком хвостика.

— Лулу, не трогай его, — встрял её брат сварливым тоном — вдруг ты чем заразишься от этой грязи.

А мне стало любопытно: какие же хвостике на ощупь? Я подняла ручки и вцепилась в кончик хвостика, Лулу вскрикнула, её брат приполз на помощь, а все остальные сжались ещё больше.

— А ну пусти, тварь — он занёс надо мной хвост.

— Перестань, — его сестра вырвала хвостик из моей хватки — если ты ему навредишь, тогда точно сюда придут — её даже передёрнуло — люди, а мы с тобой сидим в этой дыре, я не хочу здесь положить свой хвостик. — она тёрла то место, за которое я её схватила.

Тут я захотела спать и заснула, что было дальше — не знаю. Проснулась я от того, что кто-то взял меня на руки, это была мама Фанал.

— Наступило 13 декабря, пятница, сейчас 02:35. — проговорила злая кобра — Мы хотим прогуляться с вами хоть только до окраин леса, проветрить хвостики, а то в загоне они загниют.

Кроме этих двух выскочек, в загоне все мирно спали: ламии свернулись клубочком, положив тела на свои мохнатые хвостики, наги же просто лежали на траве. Ламия тихо открыла калитку и вышла, два змеёныша поползли за ней. Мы уже выбрались из чащи и тут я увидела Айяно на коне в костюме куноичи, за ней ехали рыцари, закованные в доспехи. Я взглянула на старейшину: её глаза округлились от ужаса. Нас заметили, рыцари пришпорили коней и полетели на нас. Два молодых змеёныша застыли от страха в столбняке, не в силах сдвинуться с места, чтобы уползти или спрятаться. Я, хоть и находилась в теле новорожденного, но имела сознание взрослого человека и быстро соображала. Я подняла руки, схватилась за шёрстку старейшины и как можно громче загулькала по-младенчески, я надеялась, что меня услышит Айяно. И я была права, она резко дёрнула коня за узду, конь остановился, Айяно спрыгнула и встала перед рыцарями. Она выхватила свой короткий меч и немного согнулась в коленках. Из-под доспехов рыцарей стала сочиться кровь и многие попадали с коней. Другие тоже остановились, сошли с коней, встали в плотное кольцо и выставили мечи. Айяно остановилась около одного из них.

— Хозяйка, если вы любите фильмы про шиноби, тогда смотрите — сказала она и повернула ко мне лицо: в её левом глазу крутились все цвета радуги.

Потом она поглядела на рыцаря, перед которым стояла, одним движением начертила на его доспехах какой-то знак и резко отпрыгнула. Знак загорелся, вспыхнувший огонь быстро поглотил рыцаря. Айяно опустилась на землю, около неё образовался вихрь, который захватывал всё, что было под ногами — траву, листья, частички почвы. Ламии и наг так и стояли как вкопанные, опустив хвостики в землю. Вдруг я увидела, что к рыцарям прискакала подмога, Айяно тоже заметила это, она указала на них рукой и вихрь поглотил их, но на неё откуда-то полетел огненный шарик и прискакал новый отряд рыцарей. Злая кобра осторожно начала дёргать за шёрстку ламию-старейшину.

— Давайте уползать, — шептала она со страхом — пока они дерутся друг с другом, лучше нам скрыться, но я не знаю дороги.

— Нет, — ламия поглядывала на меня, не зря всё же она была старейшиной — эта человеческая самка стала так вести себя, когда ребёнок начал издавать звуки. — она оставалась на месте, хоть эти двое змеёнышей и вцепились в её шерсть всеми руками — Нам нужно защищаться, нас остановится всё меньше, люди плодятся быстрее нас, хотя мы являемся одними из самых плодовитых. Они угрожают нашей природной нише, хотя сами зависят от неё, они вырубают деревья для расширения своих городов, они засоряют воздух и улицы этих самых городов, среди нас тоже начали появляться болезни, которых раньше не было. Люди — болезнь этого мира, они в конце концов истребят сами себя, но сначала покончат с нами.

Я же смотрела на сражение: вместо рыцарей вперёд вышли классические чародеи, которых показывают в кино и о которых пишут в книгах. С их рук сорвались огонь, вода и лёд и полетели в змеёнышей; в ламию, которая держала меня, они не целились. Но Айяно прыгнула и встала перед злой коброй, а также вытянула руку к её брату. Атака огня около неё начала затухать, а вот атаку сферы льда она не смогла блокировать полностью, лёд всё же упал к хвосту нага и трава перед ним покрылась инеем, он в испуге начал отползать. Главный рыцарь, как я поняла, сошёл с лошади и обнажил меч.

— Сегодня нам выпала честь — сказал он громко через забрало — покарать монстров и спасти дитя одного из министров, в бой!

Все рыцари тоже сошли на землю и ринулись в бой под прикрытием чародеев. Листики под ногами Айяно поднялись в воздух, я увидела, что они чем-то тонко разрезаны. Потоки воздуха крутились около бегущих рыцарей, но ничего особенного не происходило. Когда рыцари пошли в бой, магические атаки чародеев прекратились. Значило ли это то, что они сейчас защищали рыцарей? Рыцари почти достигли нас, ламии и наг вжались в землю и начали потихоньку отползать. Айяно быстро перемещалась, блокируя удары, которые хотели нанести рыцари. Но, как бы быстра она не была, всё же её, видно, ранили, и за ней оставался кровавый след, становившийся всё шире. Тут ламия бросила меня в сторону, я упала на мягкий мох, может быть мне просто повезло или же она бросила меня прицельно. Ламия опустилась на хвостике к земле, выставила вперёд руки и из её мохнатых пальцев вылезли тонкие и длинные когти, она скорчила гримасу.

— За нашшшших — зашипела она, высунув змеиный язык — павшшшших…..

Но не успела она договорить, как какой-то рыцарь уже нагнулся, чтобы поднять меня, тогда она резко выпрямилась и полоснула его руку. Рука рыцаря отвалилась, он закричал, из обрубка хлынула кровь и полилась на меня, перед этим я только увидела, как на руке ламии поломались когти под корень. Злая кобра ещё больше распушила свой капюшон и из него полетели какие-то частицы, похожие на пух. Но перед этим Айяно оказалась около раненого рыцаря, сунула остриё меча в отрубленную руку, глубоко воткнула по рукоятку и резко выдернула, он упал и затих. После того как из капюшона кобры что-то вылетело, все замерли с остекленевшими глазами. Видно это подействовало на всех, кто был поблизости, но чародеи находились вдалеке. Они продолжили атаку, я увидела всполохи огня, которые окружали нас. Надо мной появился силуэт чародея, он просвечивал, я поняла, что это была магическая проекция.

— Значит тут есть — его рожа была с длинной седой бородой, он, очевидно, возглавлял этих чародеев — молодая особь Апофис, а это одни из опаснейших монстров, значит, тут есть поблизости и взрослая особь. Это уже проблема, нужно сказать королю, что необходимо ещё раз послать отряды против вас. — потом он глянул на меня — Бедное дитя, тебе так много пришлось пережить, хорошо, что ты хотя бы ничего не вспомнишь.

От его речей, которые ему самому казались верными и правильными, меня тошнило. Ведь люди, что в нашем мире, что в этом, остаются людьми, которым хочется благ цивилизации и они для этого уничтожают разные виды. Губят экологию планеты и становятся всё слабее, жирнее и извращённее. Эти извращения доходят поистине до глобальных масштабов, возьмём США с их демократией и толерантностью, которые они насаживали всему миру. Первыми поддались европейцы, они стали резко вымирать, когда стали появляться разные меньшинства, это пародия на нормальных людей. А вот сами американцы не так уж рьяно придерживались взглядов, которые прививали миру, они понимали на своём примитивном уровне, что чрезмерная демократия и толерантность — это путь в никуда, ведь так им завещали предки-преступники, которые это понимали.

Тут Айяно очнулась от столбняка и схватила чародея за горло, у неё это получилось, хотя он был всего лишь проекцией.

— Ха, — у неё был совсем другой голос — низкий и тихий, спокойный и властный, голос мужчины — ты хоть понимаешь против кого идёшь? Я — последний рубеж обороны для моих потомкав Каваки. Они сделали мой глаз, используя старые технологии и знания, но они не знали досконально, что было в древности и какие события произошли на самом деле. — она повернула голову ко мне, в её глазу всё ещё крутилась радуга — Ваша история — она обращалась уже ко мне — ложь, только часть вашей истории правдива, та, которая касается римской империи и далее, но до этого была тоже богатая история и ещё у вас есть кое-какие пробелы в новой истории, особенно, что касается отдельных стран. А сейчас моё время на исходе, маленькая ламия вот-вот потеряет сознание. Но перед этим — она или теперь уже сказать-он, опять повернулся к чародею — скажу, что ваши фокусы слабы.

Он, не отпуская чародея, вытянул руку и огонь, что окружал нас, собрался у него в руке. Часть огня перетекла на проекцию, вдалеке протяжно заорал человек. Огонь с руки окутал его и стал распространяться по окружающей территории, но около него пламя не уменьшалось. Он спалил всех, никого не оставил в живых, пламя не тронуло только меня и ламий. Злая кобра лежала без чувств, Айяно тоже упала, огонь с неё исчез. Но мне недолго пришлось лежать в одиночестве, ламии очнулись, и наг вместе с ними. Они посмотрели вокруг и, наверное, удивились, увидев повсюду пепел, выжженную землю и повреждённые огнём деревья. На земле валялась израненная Айяно и я.

— Значит, мы живы. — констатировала мама Фанол, поглядев на свою руку, которая послужила орудием против рыцаря, потом встрепенулась — Нужно сейчас же ползти и готовиться уползать подальше, ведь они теперь пойдут на нас.

— Да, — наглым тоном сказал наг, хоть он проявил себя трусом — пытался лишь пятится и уползти подальше, но сейчас говорил, как воин, который не раз убивал своих врагов — а этих двоих нужно убить и оставить здесь, как предостережение.

— Я думаю, — злая кобра тоже говорила нагло, но она, в отличии от брата, видела, что тут происходило — лучше они будут нашими рабами, как их называют — она показала на кучку пепла кончиком хвостика — вот эти.

— Вы думаете, — старейшина смотрела на тело Айяно — что раз вы элитные гости, то можете диктовать, что нам делать. Вы думаете, ваши родители обрадуются тому, что вы захотели подражать людским обычаям? Они же нас истребляют, охотятся как на дичь, и ещё неизвестно, что они делают с нашими трупами.

— Ты чего сестра? — наг одной нижней рукой слегка дёрнул сестру за капюшон — Такая возможность, сколько их тут погибло, может теперь мы сможем расцвести.

— О, — глубоко вздохнула старейшина — вы, видно, плохо обучались, — она развернулась к ним только корпусом — людей очень много, то, что тут погибло — это даже не песчинка в пустыне.

На обожжённой земле опять появились языки пламени, они начали собираться в фигуру ифрита.

— Фф, ифрит, — мама Фанал с трудом выговаривала эти звуки — давно никого из вас здесь не было видно. Я уже думала, что они покончили с вами. — она была довольно вежлива и робка.

— Рах-рах-рах, — я не понимала, что это — его смех или же звуки его огня — я не знаю рр, что творится сейчас, я был пойман уже давно, хорошо, что меня не уничтожили, ррх. Я видел р, что здесь произошло, — он смотрел на меня и Айяно и поднимал руку — но, как бы они не были интересны, ррха, они всё же принадлежат к человеческой расе, рхр.

— Фф, не нужно спешить, — робко подалась вперёд старейшина — если вы всё видели, то только благодаря им мы не уничтожены. Я, как старейшина последней деревни Буньип, прошу вас предоставить их мне.

— Рррр, сколько хвостиков и хвостов осталось от вашего племени, рррххх? — он заговорил горячее и даже изменил цвет своего огня на более яркий.

— После последнего нападения и убийства всех хвостов и сто двадцати двух хвостиков, а затем и уничтожения наших кладок — ламия с тёмной шерстью едва выговаривала эти цифры — нас осталось 50 хвостиков, сорок процентов которых не в своём уме, после гибели кладок, да ещё молодняк: 10 хвостиков и 10 хвостов.

— Рахрх, — он так и не опускал руку, но пока ничего не делал — вас эти люди практически поставили на грань уничтожения, харх, а ты хочешь, чтобы я, властелин пламени, защитник систем вулканов Умарот дома для Игнис и лавовых существ, должен рррах пощадить людишек?

— Я Луссан, — выполз вперед наг, вздохнул и пробормотал себе под нос — почему мне нужно вступаться за них, ну, сестра? — потом он заговорил громко и нагло, как всегда — Наше племя Апофис предложило этому племени, — он показал на ламию — как это не противно, но я скажу: — он поморщился, я увидела, что сестра кончиком хвостика сжимала его хвост — мы хотим, чтобы они стали частью нашего племени. — он опять показал уже всеми руками на старейшину.

— Рххар, мне уже всё равно, — он опустил руку — разбирайтесь сами рх, а мне уже пора отправляться на свою территорию, рххр, — его огонь пошёл рябью — но не думайте, что я не сообщу ррхр об этом нашему обществу на горах Лавитанус — его огонь просто взметнулся вверх.

— Сейчас должно быть уже — мама Фанал подползла и взяла меня в руки — около четырёх часов утра, мы должны возвращаться.

Тут послышалось шуршание и все увидели, что Айяно начала подниматься. Змеёныши напряглись, их хвосты задрожали и они стали отползать. Старейшина подняла хвостик и дала ей по голове, Айяно упала снова.

— Я её обездвижила, — она передала меня злой кобре, я этого не хотела и начала плакать и цепляться за её шерсть — а можете вы её связать, вас же обучали вязать узлы. — я видела, как оба наглых змеёныша были в недоумении, но не хотели выглядеть в её глазах плохо, потому что молча поползли к ней.

— Что теперь будет? — она смотрела на меня, пока змеёныши старались связать Айяно — Не знаю, правильно ли я поступила и что будет с нами, вы ведь люди!? Но почему-то я чувствую, что вы другие.

От всех переживаний я быстро заснула, а когда проснулась, то была в руках Фанал. Мы находились около загона, Айяно нигде не было видно.

— Ну ладно, положи уже, — я услышала голос её мамы — ему нужно отдыхать.

Фанал опять положила меня в загон, там были и двое змеёнышей. Молодняк, находившийся в загоне, старался отползти от меня подальше, все, кроме этих двоих. Мне бы хотелось, чтобы эти наглые ужи тоже не приближались ко мне, мне не нравился их гонор.

— Мам, — испуганно начала Фанал — а зачем вы притащили сюда людскую самку, это опасно, они нападут на нас?

— Нет, — они поползли в сторону от загона, но пока они были недалеко, и я могла слышать их разговор — она будет как бы военнопленной, я хочу узнать, что хотят двуногие. — они уползли далеко и я уже не слышала их.

— Это же ребёнок — двуног! — теперь я слышала перешёптывания молодых ламий и нагов в загоне — Глядите — Апофис сильные, они ничего не боятся, они подползают к нему.

После этих слов я увидела над собой злую кобру и её брата. Видно было, что они тоже боялись, но не хотели показать себя трусами перед остальными. Я захотела показать ламиям и нагам этого племени, что эти змеёныши не такие уж и смелые. Я засмеялась и протянула руки к хвостику злой кобры, как я и рассчитывала, она вскрикнула и начала пятится.

— Брат, давай ползи вперёд! — ух, они хоть и боятся, но их самообладание, видно, опирается на их наглость.

Брат не решился подползти, а лишь тронул меня концом хвоста. Но я вошла во вкус игры и схватила его за хвост. Он тоже вскрикнул, как девчонка, и резко отдернул хвост, но, так как я держалась крепко, он поднял его вместе со мной. Наг, конечно, захотел избавиться от моей хватки и мотал хвостом туда — сюда, но я не отпускала его.

— Простите, смею молвить, так нельзя. — хоть голос звучал спокойно, все сразу побледнели и вжались в стенку загона.

Я не могла видеть говорящую, но по голосу узнала Айяно, правда так она ещё никогда не говорила.

— Я возьму его. — я почувствовала, что мохнатые руки со светлой шерстью отцепляют меня от хвоста.

Когда меня отлепили от нага, он тоже начал резко отползать задом. Я увидела здесь и старейшину.

— Мы приползли сюда, — заговорила она несмело — потому что она сказала, — она показала на Айяно, обращаясь к злой кобре и её брату — что сдержит людских правителей от нападения на наш лес. Ведь Апофис нас поддерживают? — голос её дрожал.

— Вот родители приползут сюда проверить — злая кобра с наглостью выползла вперед — свою новую территорию, тогда и узнаете. — она поглядывала на Айяно с опаской.

— Сейчас 7:30, — сказала мама Фанал с грустью в голосе — пора ползти собирать еду и надо проводить её.

— Не нужно, смею молвить. — Айяно опустилась на одно колено перед Фанал, которая держала меня в руках.

Она поднялась и тут же предстала перед нами в образе служанки в кимоно. Всё произошло мгновенно, я только заметила, что её глаз начал кружиться и играть радугой, потом она просто пропала.

— Ну вот, я теперь не знаю, что будет дальше. — робко пробормотала старейшина, потом уже сказала громко, чтобы все слышали — Фанал, ты поползёшь со мной?

— Если я возьму с собой его, ой, — озабоченно вскрикнула она — я не дала ему имени.

Вот это да, я даже не узнала, когда я была в замке, как меня те аристократы назвали.

— Дванан. — прозвучал грубый голос злой кобры — Вы больше не можете сами принимать решения, мы будем здесь править, мне, наверняка, отдадут эту территорию.

— Лулу, сестра, — наг выполз вперёд и открыл загон — если в семье есть наг, то наследует он, так что это место будет принадлежать мне.

Зря он это сказал, видно, они забыли при этом про меня. Злая кобра опять сжала его хвост.

— Не радуйся прежде времени тому, — она была очень жестока и, видимо, сжимала его хвост очень сильно — что из последних кладок ты один имеешь такое количество рук. Всё равно меня родители любят больше тебя.

Змеёныш, хоть и корчил от боли гримасы, но смог развернуть свой корпус к хвосту, где его сжимала кобра. Его капюшон резко раскрылся, а её хвостик сразу же стал вялым и разжался.

— Ты не умеешь — брат был очень недоволен её словами — до сих пор правильно пользоваться ссахр. Я помню, что ты, когда мы принесли его в лес, — он указал на меня — хотела вместе со старейшиной отдать его людишкам, хотя лучше бы было его убить. — он начал горячиться — Ведь люди нас уничтожают, некоторые виды практически уже уничтожены, ещё они нарушают среду нашего обитания, а мы должны их щадить?

Я подняла голову вверх и посмотрела на Фанал, она была в ужасе и практически плакала. Змеёныш намеревался уже вырвать меня из её рук.

— Брат, не нужно этого делать, — сестра его оклемалась и уже треснула его по хвосту — если его сюда уже принесли, тогда его участь пусть решат наши родители, когда приползут сюда.

— Да ты что, — он развернулся к ней — тоже сумасшедшая? У него ноги, он человек, зачем нам его оставлять в живых? — кричал он в ярости.

— Немедленно возвращайтесь в загон, — проговорила строго старейшина, но в её голосе проскальзывали робкие нотки — я заверила ваших родителей, что с вами ничего не случится пока они не приползут сюда. Ну, а мы поползли собирать. — обратилась она уже к дочери и первая поползла в сторону от загона.

Фанал тоже поползла за ней, понурив голову и с тревогой глядя на меня. Не торопясь, мы добрались до поляны, за это время я немного подремала. Здесь мы были не одни, ещё несколько таких же ламий ползали по траве и что-то собирали. Меня положили в мох на середине полянки, рядом рос цветок с большим, закрытым бутоном. Вскоре бутон раскрылся и оказалось, что цветок до пояса был девушкой, а ниже пояса — стебелёк с листочками, всё как полагается у цветка. Девушка-цветок увидела меня и открыла рот, но так испугалась, что не издала ни звука.

— Простите, что напугали вас. — быстро подползла старейшина, Фанал что-то собирала поодаль — Это всего лишь ребёнок, моя дочь приняла его за своего нага, он, видно, лежал под древом, под которым мы делаем свои кладки, в скорлупках от её яйца. — робость, кажется, была её второй натурой, и как она стала старейшиной? — Позволите ли вы как обычно взять с вас росу?

— Ну да. — девушка-цветок внимательно выслушала её — Вам повезло, вы можете быстро поменять место жительства, а нам, чтобы передвинуться, требуются годы.

— А можно взять немного вашей росы для него сейчас? — старейшина перебирала руками около груди.

— Вы что, думаете, — цветок прикрыла свой бутон — я буду подкармливать это существо? Я слышала, что ваш вид почти полностью истребили, а это значит, что люди пойдут дальше в лес, придёт конец и нашему виду. Что вы тут будете делать?

— Пока ничего, — ламия грустно вздохнула — до прибытия правителей Апофис. Я до сих пор не знаю, правильно ли я сделала, поступившись свободой, чтобы выжить.

— Давай сделаем так, — цветок снова распахнул лепестки — я дам росу и вам, и ему, а ты мне пообещаешь, что настоишь на том, чтобы отстаивать вместе с Апофис свою территорию.

— Я, конечно, попробую, — ламия вздохнула ещё грустнее — только вряд ли это в их интересах.

Старейшина принесла с собой длинные трубки, сделанные из бамбука. Она подставила одну из них под листик и оттуда потекла роса по срединному углублению. Она наполнила много таких ёмкостей и наклонила один листок ко мне.

— А как ты будешь поить его? — с любопытством перегнулась через лепестки девушка.

— Не знаю, — с озабоченностью ответила ламия — но он со вчерашнего дня ничего не ел.

Да, честно говоря, мне и не хотелось почему-то есть, но, чтобы не рассердить их, я открыла рот.

— Надо быстрее, пока рот у него открыт! — девушка-цветок подставила мне край листика и оттуда потекла роса.

Она была вкусная, гораздо вкуснее обычной воды.

— Мама, что вы делаете? — голосок принадлежал Фанал.

— Мы обмениваемся сведениями, — ответила цветок — я и так много времени потратила с вами, мне нужно готовится к перемещению, а для этого нужно, чтобы в моих корнях было много энергии — она закрывалась пока говорила.

— Мы уже собрали достаточно, — старейшина выглядела грустной, стоя надо мной на хвостике — скажи всем, что пора ползти назад.

Она взяла меня на руки, развернулась и поползла в деревню, дочь догнала нас. Солнечные лучики кое-где пробивались сквозь густые кроны деревьев, с ними было веселее, я наблюдала за ними и старалась угадать, где они выскочат вновь.

— Я сразу поползу с ламиями, — говорила старейшина своей дочери, а я ручками трогала шерсть на её руках, она была очень мягкая и приятная — а ты пока туда не ползи с ним, потому что нашим гостям может не понравиться скромная еда.

— Мама, сейчас 9:10. — её дочь протянула мохнатые руки — Когда они прибудут?

— Они — ламия передала меня своей дочери — хотели прибыть не сегодня, а на день Чёрного солнца, через девять дней. Но я думаю, что после того, что здесь случилось, они прибудут быстрее, если послания их детей дойдут быстро.

Так мы и ползли, я перестала их слушать, а с увлечением следила за лучиками. При этом я решила для себя: раз эта ламия считает себя моей мамой, тогда ламия с тёмной шерстью — моя бабушка. Бабушка с ламиями поползла к загону, а мама вместе со мной — к шалашу. Она вползла в него, шалаш был не высок и она сразу свернулась мохнатым клубком, положив меня на середину колец, сама же легла телом на голую землю.

— Мой маленький наг, — она высунула змеиный язык и стала меня облизывать — ты мой ненаглядный из первой кладки. — она зашипела себе под нос — Мне говорили, что у меня не может быть больше одной кладки, — она радовалась, рассказывая мне — но ночью я почувствовала ещё, по крайней мере, одно яйцо в себе.

Я подумала, что вот я выросту здесь, а она и тогда не поймёт, что я не её наг. Хотя вырасти — это туманная перспектива, здесь ведь все не любят людей, а я как раз к ним и принадлежу. Я услышала, как кто-то заползает в шалаш, повернула голову и увидела бабушку.

— Ух ты, — за её спиной раздался наглый голос злой кобры — какое убожество! Надеюсь, мама всё изменит здесь, когда прибудет.

— Об этом как раз я и хотела поговорить. — дрожащим голосом сказала бабушка, вползая и разворачиваясь к ним — Ваши родители не изменили свои планы в связи со случившимся здесь?

— Эта сумасшедшая должна выползти отсюда — нас заметил, естественно, наг и указал брезгливо восемью руками на лежавшую на полу маму.

— Мама… — она хотела сказать что-то, наверное, про яйцо, которое она почувствовала, но её перебили.

— Выползи пока — приказала ей бабушка — и положи его в загон.

Тут в шалаш начали просовываться головы ламий.

— Да ладно, не стоит, — злая кобра развернулась — эти же тоже сумасшедшие. Эта свинья — она глянула на меня — пусть пока побудет здесь. Если вы уже его сюда притащили, пусть наши родители решают, как это использовать.

— Я сказал сестре, чтобы она написала — нехотя произнёс наг — родителям о том, что здесь случилось.

— Ха, — прервала его сестра — сам он не умеет писать.

— Неправда, — взорвался наг — что ты такое говоришь, сестра?

— Они уже ответили, извините? — прервала его возмущения бабушка.

— Нет, я им не написала, — гордо заявила злая кобра — мне было лень.

— То есть родители не знают, — наг был недоволен — что эти ламии сотрудничают с врагами, хотя они и для них враги.

— Мы не сотрудничаем ни с кем, кроме вас, — старалась заверить их бабушка — нам очень нужна помощь вашего племени.

Я взглянула на маму, она снизу рассматривала всех, её лицо было обеспокоено. Я попробовала заговорить, но знала, что получится лишь детский плачь и всё же я хотела привлечь их внимание. Это какое-то мучение: всё понимать, но не иметь возможности высказаться. Я была возмущена: какие-то два противных змеёныша пытались корчить из себя знатных особей! Мама первая обратила внимание на мой плач и снова начала меня вылизывать.

— Простите. — в проходе показалась голова ещё одной ламии.

— Здесь что, совсем не соблюдают субординацию? — наг стал оглядываться — Почему сюда могут вползать все, кто захочет, а мы должны были поговорить о том, что ты — он в ярости указал рукой на бабушку — давала нам вместе со всеми в загоне.

— Мам, — беззаботно вдруг сказала мама, вылизывая меня — я чувствую ещё одно яичко в себе.