Мари из Шварцберга

Иван Иванов, 2023

В городе Чёрной горы тьма повсюду, и лишь Хранитель способен защитить жителей от кошмаров и вселения злых духов. Он один, но в темноте луч света всегда очень яркий. Её зовут Мари, а город называется Шварцберг. Это история о ней, которая из обыкновенной журналистки превратилась в защитницу города от сил тьмы. И далось ей это непросто. Пройди этот путь вместе с ней.

Эпизод 2: Символ в символах

В городе Чёрной горы тьма повсюду, и лишь Хранитель способен защитить жителей от кошмаров и вселения злых духов. Он один, но в темноте луч света всегда очень яркий. Меня зовут Мари, а мой город называется Шварцберг.

Прошло всего несколько дней, как мне передали Хранителя, но последствия были видны невооружённым глазом. Я ничего не могла делать, осмысливая произошедшее. За это время количество пациентов в психиатрических лечебнице возросло, участились случаи нападений, а коллеги в редакции газеты рассказывали, что им снятся кошмары.

Я старалась помочь, бродила по ночам, чертила руками защитные чары, но этого оказалось недостаточно. Надо было что-то придумать. И чем раньше, тем больше жизней удастся спасти.

Хранитель использует символы, какие-то знаки вроде строчек стихов или погасших фонарей, которые стоит зажечь. И пока никакого символа нет, город утопает во тьме. Никто этого не ощущает так сильно, как я. После того Зигфрид, а именно так звали моего предшественника, передал мне силы, моя эмпатия стала какой-то запредельной. Стали понятны не только эмоции, но и моральные принципы человека, добрый он или злой, щедрый или жадный. Но не обо всех хочется знать такое. Да, вы можете понять кто перед вами, но мысли никому не подвластны. Очень жестокие люди могут совершать благородные поступки из-за жажды общественного одобрения. А добряки могут не осознавать, как портят жизнь людям, выполняя свою работу, например, в органах по соблюдению санитарных норм.

Видеть всю грязь на кухне ресторана — это же правильно, да? А видеть всю черноту этого города тоже неплохо? Я бы его закрыла, как забегаловку, если бы не знала, как много здесь живёт хороших и порядочных людей.

Например, злых духов, которыми одержимы горожане можно изгнать, если они подчиняют волю человека. Так написано в той тетради, что мне осталась. Одержимых по своей воли можно только лишить сознания, коснувшись их лица ладонью.

Обычно злая сущность проникает через сны. И одолеть её можно только там. А мне надо сделать так, чтобы сны людей посветлели. Тогда тьма не прорвётся. Но есть ещё одна проблема.

Одержимых в психиатрической лечебнице надо касаться рукой, чтобы они могли изгнать тёмный дух. Поэтому через пару дней ночью я решила влезть туда.

Лечебница находилась на пустыре за сеткой. В ней имелись прорехи. Судя по всему, здесь лежат не только абсолютные психи и кое-кто умудряется уходить гулять, хотя и на территории места полно. Здание окружено парком, в котором нет ни одной скамейки. А все нижнее ветки на деревьях спилены. Наверно, на всякий случай, чтоб никто не выколол себе глаз.

Я пробралась к зданию и взобралась по пожарной лестнице на высоту перового жилого этажа. У здания имелся нулевой этаж, окна которого заколотили досками. Мне пришлось постараться, чтобы встать на стенном выступе. Нож я воткнула в щель между створок окна и дёрнула вверх, а окно открылось, но передо мной возникло новое препятствие.

Про решётки и в целом изолированность здешних пациентов от мира я несколько позабыла и стала думать: что же делать. Палата от меня скрывали шторы. Вдруг между ними просунулась рука, схватила меня за свитер в районе грудной клетки. Сначала человек притянул меня к себе, а потом с силой вытолкнул. Всё произошло за долю секунды, но я успела коснуться обидчика рукой, забыв, что надела перчатки, чтобы не привлекать внимания. Падать оказалось быстро и не очень больно.

Больно стало, когда я очнулась в больничной палате. Мои руки без перчаток были прикованы к кровати, а рядом с ней на табуретке сидел санитар со шприцом в руке.

— Кто ты и что тебе нужно? — спросил меня этот тип.

— Я работаю в газете, меня зовут Мари Фухс, хотела написать эксклюзивный материал про эпидемию психических расстройств.

— Что ты сделала с тем, кто был до тебя? — задавал он вопросы ровным и спокойным голосом, пугая меня ещё сильнее.

— С журналистом?

— С тем, у кого они также светились, — он иглой шприца указал в район рук, которые я пыталась спрятать в рукава плаща, но мешали наручники.

— Он ушёл, — моё сердце билось быстро, а место удара о землю пульсировало.

— Как ушёл? — безмятежность пропала с его лица.

В этот момент раздался щелчок, и свет в палате погас. Только мои руки светились. Послышались шаги. Он прошёл мимо и скрылся в темноте за моей койкой. Там мне слышалось копошение, но не удавалось ничего увидеть. Спустя минуту свет вновь зажёгся, и санитар вернулся на своё место:

— Проводка старая, сбоит. Как электричество в городе появилось, так с тех пор ничего и не ремонтируют, — посетовал он и взгрустнул. — Да, Зиг говорил, что ему осталось немного, но не настолько же. Ладно пойдём.

Он отстегнул меня от койки повёл за собой рассказывая:

— Он поизящнее был. Подсел в баре и стал загонять, что может лечить некоторых людей, которые не в себе. Я не поверил, а зря — проспорил ему кружку пива. Так он мне и стал помогать. А ты как-то грубовато работаешь.

— Я ещё и символ свой не нашла.

— Как-то догадался, — сказал он, обводя рукой длинный коридор с закрытыми палатами.

Мы прошлись по всем больным, что поступили в последнее время. Ганс, именно так звали санитара, держал их, а я касалась рукой. Мы управились быстро, и он проводил меня к выходу. Санитар выдал мне таблеток и напоследок сказал:

— Тебе надо быстро уходить, потому что скоро обход охраны. Ты должна в себе разобраться, а иначе волна насилия и безумия накроет нас. Символов должны быть тысячи, понимаешь?

— Понимаю, — ответила и еле заметно улыбнулась.

— Кстати, — Ганс окликнул меня, когда я от него удалялась, — У тебя на голове три шва теперь, там немного выстрежено.

Конец ознакомительного фрагмента.