Каша в голове

Иван Денисов

Чудесное обыкновение жизни, дарованное свыше, кажется нам нормой. Интересная работа, любимая семья, друзья – все это воспринимается человеком, как собственная заслуга. Так и наш герой – Джефри, известный ученый, считал, что все идет своим чередом, он достиг вершины успеха и его спокойная, счастливая жизнь будет продолжаться вечно. Но судьба преподнесла преуспевающему профессору сюрприз, который грозит крушением всех основ его мироздания.

Глава 2

Дзынь-дзынь! — резко прозвенел звонок.

Джефри от неожиданности подскочил в кресле, где он просматривал последние рукописи. Что за черт, кто там еще?!

Но тут он вспомнил, что это пришли друзья, и помчался открывать.

Они с Тарой столкнулись у двери и рассмеялись. Хозяева вместе открыли дверь, за которой стояли приглашённые Джим и Макс вместе со своими жёнами. Раздевшись, все прошли в гостиную. Джефри, как глава дома, пригласил всех располагаться, одаривая каждого шутками и комплиментами, как бы задавая тон сегодняшнего вечера. Он сам раздал каждому по бокалу аперитива и предложил легкую закуску.

— Ой, какие красивые гладиолусы, красные, белые!

— Да, я тоже восхищена! — оценили цветы жены Джима и Макса.

Джефри, услышав это, переглянулся с Тарой и счастливо улыбнулся ей.

Конечно, все они были давно знакомы, и относились друг к другу с искренним уважением, поэтому никакой скованности не было, и непринужденная беседа завязалась сама собой. Поговорили, естественно, о погоде, о делах города, о ценах на бензин, ну и, конечно, о литературе. В том смысле, кто, что недавно прочитал новенького. В конце концов, все разделили мнение Джефри, что литература гибнет в этом электронном мире и пора что-то делать. Но что?! Этот вопрос повис в воздухе, так как никто не знал, что, собственно, можно сделать, и хозяева вовремя пригласили всех на торжественный ужин в честь премии профессора.

После восхитительной трапезы все расслабились, и уделили время и разговору. Всё внимание, конечно, досталось Джефри, который, выйдя из-за стола, принёс завоёванную статуэтку «Мыслитель», которую ему вручили на заседании. Его коллеги и их жёны принялись её рассматривать.

— Какая тяжелая, наверное, из чистого золота, — оценил Джим, взвешивая приз на руке.

— Ну не из чистого, конечно, но золотишко в ней явно присутствует, — сказал Макс, в свою очередь рассматривая блестящую статуэтку.

Профессор довольно оглядел всех, и стал рассказывать о том, как он её получил.

— На торжественном приеме я, зная, что меня вот-вот объявят, чуть не сломал Таре руку, неосознанно сжимая ее. Так сильно я волновался! Даже не знаю почему, ведь не впервой получаю призы, а тут растерялся… удивительно! — рассказывал Джефри.

— На самом деле я и сама переволновалась за мужа, поэтому и не заметила никакой боли, — добавила Тара с улыбкой.

Все заохали.

— Но самое страшное оказалось не получить награду — вышел, получил и всё, а произнести речь, сказать что-нибудь стоящее. А у меня все вылетело из головы, как назло! Представляете?! Разве что «Мыслитель» помог, — и Джефри указал на статуэтку.

— Не поверю, что у тебя, известного оратора, не нашлось слов, — вставил Макс.

— Ты знаешь, я, пожалуй, впервые почувствовал себя так неуверенно, — покручивая в руке бокал, рассуждал Джефри. — Абсолютно пустая голова! Ни одной стоящей мысли, сплошная каша. А ведь никто, кроме меня, не знает, как лучше подать свои мысли, какими словами выразить свою признательность, каким образом подчеркнуть значение сказанного. Я же этому учу своих студентов! Ужас! Но я выкрутился, не правда ли, Тара?

Жена кивнула, и вслед за ней закивали все гости.

— Да-да, отлично выкрутился, здорово сказал — лаконично и точно! — поддержал Джефа Джим, — мы слышали, тебя же показали в новостях. Но ты сейчас так эмоционально рассказал о своем состоянии, что мне почему-то вспомнился случай из нашей поездки в Израиль.

— О, Земля обетованная, расскажите скорее, — заинтересовалась Тара.

— В общем, помните, мы в прошлом году ездили в Иерусалим? Там экскурсовод привел нашу группу к Стене плача, где мы, как и все остальные, прикоснулись к истории и вставили записки в расщелины между камней. Хотя нас заверили, что можно послать туда Е-мэйл, и даже дали адрес, — Джим указал наверх, — и результат будет тот же. А? Как вам? Божественные технологии! Но мы всё-таки решили сделать по старинке…

Джим на секунду задумался, и продолжил.

— Однако история совсем не об этом. Там, в Иерусалиме, пока все взволнованно молились у Стены, поодаль стоял один человек и просто смотрел на неё. Мы обратили на него внимание потому, что он был совершенно один и выглядел очень необычно в шумной толпе, и решили задержаться и понаблюдать за ним — зачем он здесь? Минут десять, а то и больше, он просто стоял, не шевелясь, и пристально смотрел на Стену плача, но у нас создалось впечатление, что этот человек хочет что-то сказать и… не может! Его глаза источали такую муку, что мы сами чуть не всплакнули. Нам хотелось помочь этому одинокому человеку, но мы не знали как. Это был удивительный случай в нашей жизни, ничего подобного я раньше не испытывал. Поэтому я понимаю Джефри, когда он оказался в похожем состоянии.

Все как-то примолкли, пытаясь примерить к себе подобные чувства или вообще вспомнить что-либо подобное в своей жизни.

Джефри, не любивший заострять внимание на своих неудачах, неожиданно вскочил.

— Да выпьем же за то, чтобы каждый Е-мэйл, который послан туда, — указав глазами вверх, громко провозгласил он, — дошёл по назначению и сбылся, аминь!

И поднял бокал.

Все дружно встали, и выпили. Ужин завершался.

Тара и жены друзей стали потихоньку убирать со стола и переместились на кухню. А мужчины перешли в гостиную, решив закрепить трапезу кофе и особым элитным коньяком, который Джефри добыл где-то по случаю.

Джефри торжественно достал бутылку с замысловатой этикеткой и, откупорив ее, дал всем понюхать тонкий аромат этого напитка богов.

— А у тебя рюмок нет? — спросил Макс, оглядываясь.

— А чем тебя кружка не устраивает? — удивился Джефри, — мы же с кофе будем пить.

— Я хотел попробовать его чистым, — ответил Макс.

— Айн момент! — Джефри стремительно метнулся на кухню и принес три рюмки.

Хозяин разлил божественный нектар, и они, удобно расположившись в креслах, замолчали, дегустируя редкий напиток.

— Да-а-а… — наконец произнес Джим.

— Да… — вслед за ним выдохнул Макс, — великолепно!

— Ну, что я говорил?! — подчеркнул эффект Джефри.

— Ладно, расскажи, над чем ты теперь работаешь? — поинтересовался Макс, отставив рюмку и глотнув кофе.

— Хотел бы выпустить что-то автобиографическое, но не голые факты, а что-то такое, фееричное, понимаете? — мечтательно произнес Джефри.

— Типа сумерек Гоголя? — спросил Джим, и процитировал по памяти, — «…как только сумерки упадут на домы и улицы и будочник, накрывшись рогожею, вскарабкается на лестницу зажигать фонарь, а из низеньких окошек магазинов выглянут те эстампы, которые не смеют показаться среди дня, тогда Невский проспект опять оживает и начинает шевелиться. Тогда настает то таинственное время, когда лампы дают всему какой-то заманчивый, чудесный свет»…

— Ого, ну и память! — удивился Макс.

Джеф оценивающе посмотрел на Джима.

— Да нет, я имею в виду не прозу, основанную на реалиях, а роман, в котором я через чувственное погружение в душевные переживания смогу передать всю суть моего героя, — ответил Джефри задумчиво, — через боль, страдания. Понимаете? И не обязательно это буду, собственно, именно я. Некая общая картина человеческих чувств…

— Феллини, Тарковский, — ухмыльнулся Макс.

— На самом деле — да! Я, когда пишу, всегда представляю для себя ту или иную сцену в реалиях. Не хочу хвастаться, но по моим наброскам уже можно снять немало фильмов или даже сериалов, — рассмеялся Джефри.

То ли от выпитого коньяка, то ли от сокровенного признания Джефри раскраснелся и остро поглядывал на своих друзей — как они восприму его идеи?

— Джеф, хорошая мысль, впрочем, как и коньяк. Нацеди-ка еще рюмочку, — расслабленно произнес Макс.

— Действительно, отличный коньяк. Где ты его взял, в нашем супер-маркете я ничего подобного не видел, — встрепенулся Джим, тоже протягивая свою рюмку.

— Подарок моих поклонников из Фен Буа, правда класс?

— Да, хорооош! — смакуя, протянул Джим.

— Но не для ежедневного использования, — наставительным тоном произнёс Джефри, — наслаждения надо дозировать.

— Ой, как хорошо. Запишу название, пора пополнить мой бар, — проговорил Макс.

— Главное ты выдержку запиши, в этом весь толк — «ришар», — добавил Джеф.

— А что, и правда, сейчас через сети можно заказать, что угодно, — сказал Джим.

— По такой цене — навряд ли… — заметил Джеф, — не будут они рисковать!

Друзья рассмеялись.

Справка: Болезни мозга начинаются незаметно, без ярко выраженных симптомов, за исключением некоторых форм шизофрении. Вообще, сегодня около 12% людей страдают от различных страхов и тревожного состояния, и 30% людей тревожные расстройства беспокоят только иногда, и они не придают этому значение. Серьезное заболевание на основе нервных расстройств обычно начинает прогрессировать после 25 лет. Наиболее распространёнными являются фобические расстройства и социальное тревожное расстройство. Они в большинстве случаев становятся доминирующими после 50 лет. Болезненной тревоге и депрессии способствует злоупотребление алкоголем. Даже умеренное, но устойчивое употребление спиртных напитков у определенных психотипов может увеличить уровень вероятности серьезного заболевания. Зависимость от кофеина, алкоголя и бензодиазепинов, спровоцированная болезнью, может прогрессировать со временем и вызывать панические атаки.

Джефри чувствовал себя как-то странно, его то и дело бросало то в жар, то в холод. Он было разволновался из-за неприятных ощущений, но списав все на действие крепкого напитка, немного успокоился.

— Так вот, вернемся к прозе жизни, то есть к литературе, — пошутил он после очередной рюмки, — я уже начал кое-что писать, но это пока эскизы…

— Да, я тоже хочу написать что-то автобиографичное. Как бы это сказать… — Джим поднял голову и посмотрел куда-то в пространство, — прошлое ускользает… Те прекрасные мгновения, которые я когда-то пережил, забываются, и уже не можешь ощутить себя, как в детстве, просто и незатейливо счастливым.

— М-да, счастье! — задумчиво произнес Макс, — что это?

— Это отсутствие несчастья, и все! — резко бросил Джефри.

— Я думаю, не все, — твердо сказал Джим.

— Чушь! Живи, как все, не возникай, и будет тебе счастье, — упрямо возразил Джеф.

— Можно подумать, что ты так и живешь, — улыбнулся Джим. — Любой творческий человек живет на грани безумия, даже не осознавая этого, и рано или поздно слетает с катушек. А если не слетел, значит — бездарь!

— Спасибо! — вставил Макс, кланяясь, — я не собираюсь сходить с ума на почве своей работы, а ведь ты не упрекнешь меня в бесталанности.

— Вот-вот, в безумии и есть твое счастье! — разгорячился Джефри. — Конечно, какие у дурачка заботы, тревоги?! У него жизнь — сплошной праздник, поел и счастлив!

— Не упрощай, философ, — остановил его Джим, — ты лучше вспомни, как мальчишкой ходил поутру на рыбалку и вытягивал первого окушка. А? Или, например, вспомни то бездонное счастье, когда тебе в семь лет подарили электрическую железную дорогу! Ты припомни, что ты чувствовал, когда влюбился впервые, и волновался, и переживал, но был счастлив, ведь так?

Джеф потупился, и не ответил.

Он и правда вспомнил тот день, когда встретил Тару, свою первую и единственную любовь. А когда же это было? Он забыл! Порывшись в памяти, и… вспомнил, нет, вновь ощутил те непонятные чувства, которые испытал тогда, глядя на веснушчатую девчонку на выпускном вечере, которая вдруг пригласила его, нескладного и стеснительного подростка, каким он был, на «белый» танец. Сам бы он никогда не решился. Он всегда сторонился девчонок, и не знал, как при них себя вести. О, кажется, с тех пор он уже не отпускал ее рук. Разве это и есть счастье?

— Ладно, давайте еще по одной, — примирительно сказал Джефри.

Они выпили.

Зашла Тара.

— Ну как вы, не скучаете?

Джеф сорвался с места, и закружил ее в вальсе.

Все заулыбались и зааплодировали, Тара счастливо смеялась…

Ночь приближалась. Джим и Макс стали собираться.

Джеф вызвал им такси, и они с женой, рассадив гостей по машинам, долго махали им вслед, как будто это было важно.

Когда огни машин мигнули вдалеке последний раз, они еще немного постояли, обнявшись, и вернулись в свой дом. В свой родной дом.