Вознесение

Иван Громов, 2020

Сборник рассказов начинающего беллетриста Ивана Шишлянникова (Громова). В 2020 году он был номинирован на премию "писатель года 2020" в разделе "дебют". Рассказы сборника пропитаны атмосферой гротеска и безысходности. Герои пытаются пробраться сквозь пелену окружающего мира, пытаясь обрести высший смысл. Но выходит ли это у них? Каждый отзыв читателей поспособствует развитию творческого пути начинающего автора.

Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся (I Кор, 15:51).

«Красная зона»

Яркий белый свет. Меня кусает оса. — Ай! — Это одно из самых ранних моих воспоминаний. Я играл на заднем дворе нашего дома, стараясь исследовать каждый уголок нашего сада. В детстве у каждого предмета была своя история. Каждое прикосновение к миру делало мою жизнь ярче, полнее.

А потом я случайно растормошил осиное гнездо, впервые столкнувшись со страхом. Помню, как убегал домой, размахивая руками в разные стороны. С тех пор я понял, что такое боль.

Той ночью я не мог уснуть. Укусы на моём теле зудели, всё чесалось и причиняло мне неудобства. С одного бока я ложился на другой. На спину, потом на живот, снова на спину. — Ох! —

Чтобы хоть как-то успокоиться я начал смотреть в окно, пытаясь сосчитать звёзды на ночном небе. Уже тогда я в первый раз спросил себя — почему существует боль?

Вспышка белого света. Мне восемь лет. Я ползу по крыше гаража, стараясь не смотреть вниз. Хочу победить страх. Стать, как мой отец. Человеком, который не боится страха и боли. Человеком, что спасает жизни других. Невзирая на окружающие обстоятельства.

Я падаю с гаража на кучу песка. Боль сотней уколов вонзается в моё тело. Лежу и думаю — что же такое страх?

Очередная яркая вспышка. Двенадцать лет. Этот день навсегда останется со мной. День, когда умер мой отец. Семьянин, пожарный, мистер горячее сердце.

Он погиб во время одного из выездов. Был погребён среди обломков сгоревшего здания. Нам почти нечего было хоронить.

Я знал, что он сражался до самого конца. Выводил людей из страшного огнища, отвоёвывал у пожара кричащих детей. Старался спасти наибольшее количество жизней.

И в этом буйстве дикой стихии он погиб сам. Тогда я долго смотрел на его надгробие, усыпанное множеством венков и думал — как победить смерть?

С тех пор это вопрошание легло в основу моей деятельности. Я пообещал себе и отцу, что однажды мне удастся ответить на свой беззвучный детский вопрос. Вопрос, что был высечен болью на моём сердце.

Смерть стала моим незримым противником. Она всегда была рядом, хотя никто её и не замечал. Но я всегда помнил о ней.

Я не верил в Бога, никогда не умел. Но я видел, как некоторые люди побеждают смерть. Встречают её без страха в своих глазах. Оставляют её безоружной. Перед такими людьми она была бессильна. Один мой пациент встречал смерть так, словно это его старый друг. Он научил меня одному псалму из Библии и с тех пор я всегда его повторяю:

«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня».

Так начиналась каждая моя смена. Я работал врачом-инфекционистом в государственной больнице. Видел смерть чаще остальных. Сталкивался со страхом в глазах людей, видел, как они задают себе одни и те же вопросы: «почему существует боль? », «как остановить смерть? », «как перестать бояться? ».

У меня не было ответов на эти вопросы, были только инструменты, способные облегчить их страдания. Но я продолжал искать. Читал мемуары людей, изучал научные статьи, пытался понять логику смерти.

Чернобыль, Фукусима, Ухань — очаги распространения смерти. Иногда мне начинало казаться, что смерть — это какая-то ошибка.

Брошенный окурок, что спалил тот старый дом. Нерадивые сотрудники, что не справились с управлением станцией. Человеческая гордость и самоуверенность. Может мы сами во всём виноваты?

И каждый день я старался помочь людям победить смерть. Лекарствами, делом, своим словом. Я искал универсальную формулу, которая была бы способна освободить человека от страха.

Если его не будет, то и смерть перестанет казаться чем-то превратным, чем-то диким. Так я говорил сам себе.

Страх застилает глаза холодным потом и искажает реальность. Человек начинает думать совсем не о тех вещах, упуская самое важное в своей жизни. Семью, любовь, последние мгновения в кругу близких.

Каждый раз я шёл на смену, трясясь от страха. Я столько думал о смерти, настолько глубоко погрузился в вопрос, но так и не понял — как мне её победить? Она была здесь — во мне, в тебе, в воздухе. Бомба замедленного действия.

«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня».

Я не мог победить свой страх, не мог перестать думать о страшных муках, о криках, о боли. Во снах я видел своего отца, его пожирал огонь. Он кричал и бился в судорогах, а я ничего не мог сделать. Я был беспомощен.

В мой мир тогда пришёл новый повод для страха.

Одна из государственных лабораторий исследовала геном вируса атипичной пневмонии. Однажды он уже обрушился на планету, затронув множество жизней. И теперь люди хотели быть готовыми. Всеми нами двигал страх. Страх того, что красные зоны откроют свои дверь вновь.

В лаборатории случилось что-то непоправимое, то, что вселило ужас в глаза окружающих. Я сидел в конференц-зале и видел глаза смерти повсюду, в каждом их взгляде.

Один из главных эпидемиологов прокашлялся, выпил минеральной воды и начал свою речь. Траур — только одно слово пришло мне на ум. Я вспомнил похороны своего отца. Всё повторялось.

— Коллеги, мне тяжело говорить о таком — он обвёл всех взглядом — произошла новая утечка вируса.

Аудитория ахнула, некоторые люди переглядывались, пытаясь найти взглядом хоть какую-то опору в окружающем пространстве.

— Коллеги, это не всё — «начальник» подвинул к себе стул и сел, ноги больше не служили ему опорой — это новый штамм, он мутировал.

Аудитория замолчала.

Тишина.

Ни единого звука. Такая тишина бывает на поминках, на кладбище, на местах катастроф. В такие моменты слышится только одно — тихая поступь смерти.

Начальник — мне легче звать его так, нет смысла постоянно ссылаться на его статус или на научные регалии — массировал свои глаза длинными и тощими пальцами. Этот человек мало спал, он выглядел уставшим и подавленным. Как и многие из нас после событий минувшего года.

Красная зона: облачиться в защитный костюм, шагнуть вперёд, к больным, невзирая на все страхи и сомнения.

— Коллеги, я прошу у вас невозможного — он даже не открывал глаза, совесть не позволяла ему смотреть на нас — я прошу троих человек согласиться на смертельную миссию. На этот раз он встал и вперился взглядом куда-то в пустоту — на миссию по ликвидации очага инфекции.

И тогда я увидел двух людей, что без сомнений подняли свои руки вверх. Мужчина и женщина, муж и жена. Парочка врачей, о которых все говорили. Только сейчас я понял, что они тут были единственными людьми. Настоящими. Потому что в их глазах не было страха. Это были глаза победителей, людей, в жизни которых смерть не существовала.

Я помню, как их показывали по телевизору. Как дети говорили им спасибо за спасённых родителей. Как плакали мужчины, когда видели своих жён после выписки из больницы.

Как люди говорили им слова благодарности и аплодировали, взирая на них снизу-вверх. Так смотрят на героев. И они ими были.

«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня».

И я поднял руку третьим.

Здание лаборатории было похоже на одно большое надгробие. Вокруг него стояло множество служебных машин.

Были развёрнуты палатки экстренного реагирования. Люди в защитных костюмах старались обносить здание жёлтой лентой.

КАРАНТИН

Один большой могильный камень, который уже начинал покрываться именами погибших. Тех людей, что были внутри и оказались не готовы ко встрече со смертью.

Мы должны были зайти внутрь и устранить их ошибку. Включить режим чрезвычайной ситуации. Запустить протоколы фильтрации. Взять образцы нового вируса и начать их обрабатывать прямо там. Внутри.

У нас была роль разведчиков, собирающих важные данные. Данные, что будут способны победить новую заразу. Мы стали авангардом.

Красная зона: облачиться в защитный костюм, шагнуть вперёд, к больным, невзирая на все страхи и сомнения.

В полном обмундировании мы стояла у входа в здание. У входа в нашу могилу — думалось мне. Но я отгонял эти мысли в сторону, лица моих спутников были невозмутимы. Вселяли надежду и силу.

Чего не сказать про нашего начальника, про нашего коллегу. Скорее всего — бывшего коллегу.

— Коллеги — слова давались ему усилием воли — за этой дверью «красная зона». Он обвёл нас своим взглядом, выражая напряжение каждой мышцей своего лица — назад дороги уже не будет.

Он говорил что-то ещё. Но я смотрел только на проход, думал об отце и о тех людях, что и по сей день приходят на его могилу.

Там всегда были свежие цветы, благодарные лица. Они ухаживали за могилой отца, не оставляя мне ни единой заботы. Они вдыхали в неё жизнь, как он когда-то вдохнул жизнь в них.

Я понял — вот оно. Отец не только заставил меня задуматься о смерти, он помог мне наметить свой собственный путь к жизни. Путь врача, защитника, спасителя людей. Путь победителя.

И я вошёл в здание.

«Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня».

Пошёл первым. Страха уже не было, чувствовался только железный стержень уверенности. Пришло осознание того, что начиналось погружение в вечность.

Моему взору открылся длинный коридор, казавшийся бесконечным. Здесь пахло свежей травой и шашлыками. Странно, да? По помещению лаборатории шёл мужчина в обгоревшей пожарной форме.

От его плеч шли клубы дыма, а от шагов оставались лужицы, в которых переливались все цвета радуги.

— Отец? — крикнул я, что есть мочи. Но мужчина всё так же продолжал идти вперёд. Мне оставалось последовать его примеру.

Каждый шаг отзывался во мне чувством радости. Казалось, что сейчас на меня с благодарностью смотрят тысячи глаз. На миг послышалось, что толпа скандирует моё имя. Но значение для меня имело только одно — обгоревший мужчина, каждый шаг которого преображал бледность лабораторного коридора.

Мне не удавалось его нагнать.

Так мы и шли, гулко шаркая своими сапогами по белому кафелю. Стены растворились, вместо потолка проявились ватные комки облаков.

Пространство вокруг начало обрастать зелёными лианами. Запахло спелыми ягодами.

Со временем на полу начали распускаться красные, зелёные и жёлтые цветы. Это напоминало мне сонм венков, что постоянно лежал на могиле отца.

Спустя какие-то минуты в коридоре заиграла дивная трель лесных птиц. А я всё шагал за человеком. Быстрее и быстрее.

Наконец мне удалось его нагнать. Я поравнялся с ним и какое-то время просто шёл рядом. А потом повернулся в его сторону, стараясь рассмотреть черты улыбающегося лица. Совсем не обгоревшего.

— Мне удалось это сделать — умиротворённо произнёс я. — У меня получилось победить смерть.

Где-то вдалеке показались зелёные и пышные деревья. Дуновения свежего ветерка мурашками заиграли на коже. От ярких лучей солнца начали болеть глаза. Я зажмурился.