Застенок

Иван Гольцов

Главный герой ставит перед собой амбициозные цели и планы, готовится к счастливому будущему. Однако его жизнь превращается в самый настоящий ад, когда он понимает, что отличается от своих сверстников: его преследуют непонятные чувства к лучшему другу.Боязнь порицания общества и потери близких заставляет скрывать эту тайну и предпринимать все возможное, чтобы выжить в условиях своей среды, своей страны. Он хочет избавиться от внутреннего порока. Но как справиться с запретным чувством любви?

ГЛАВА I

ДОМ

На свете не так много мест, которые навсегда остаются в памяти, и при каждом воспоминании волнуют и тревожат наше сердце с особой любовью и трепетом. Это такое место, где можно почувствовать себя защищенным, почувствовать себя по-настоящему счастливым человеком. Это то место, с которым связаны самые лучшие воспоминания жизни.

Закрывая глаза, я мысленно перемещаюсь в деревню, и, очутившись на своей малой родине, представляю родные для меня места. Здесь прошло лучшее время моего детства, где я, будучи совсем еще ребенком, беззаботно бегал, играл в догонялки, прятки со своими братьями и сестрами.

Я стою на возвышенности возле дома моего прапрадеда. С крыльца открывается неповторимый вид на сад, луг, лес, церковь. Перед окном гигантский дуб. Он сравним своим величием с «тургеневским» теской. Как на ладони, вдалеке отчетливо видны поля и зеленые рощи.

Наш сад усыпан яблоками, грушами, сливами, и даже в самые неурожайные годы деревья здесь добротно плодоносят. Наверное, это из-за того, что у подножия склона, на котором разросся сад, бьет родник. Местные ходят сюда за водой. И даже когда неподалеку выкопали колодец, многие не отказали себе в привычке набирать воду в старом месте.

Помнится мне, мы же, будучи детьми, спускались к источнику, чтобы утолить жажду во время беготни. Вода была такой студеной, но такой вкусной, что при первом глотке хотелось пить ее бесконечно. Подставляешь ладони и жадно тянешь эту живительную ледяную влагу до последней капли. От соприкосновения с водой немеют руки, но оторваться крайне тяжело от сладковатого морозного вкуса.

Воды родника вытекают прямиком на луг, слегка его подтопляя. Вокруг старых ракит и орешника разросся камыш, в лонах которого часто любят плескаться соседские гуси. Когда выходишь на луг, то сапоги, немного хлюпая, проседают в травяной жиже, и гуси в испуге от непонятных звуков второпях отплывают прочь от человеческой тропы.

Ветер лишь слегка обдувает мое лицо, со стороны долины слышится щебетание птиц и блеянье овец, томно мычат коровы. На душе умиротворение. В этом месте я по-настоящему счастлив. С этим местом связаны мои самые добрые и чистые детские воспоминания.

Однажды, когда мне было года три, я увязался на луг за прабабушкой поить теленка. Помню, как она каждый день выливала в ведро трехлитровую банку молока, бросала туда куски ржаного хлеба и доливала до краев эту бормотуху водой. Так кормили в деревне телят. Подносишь ведро, теленок опускает в него свою розовую морду и начинает жадно чавкать.

В это кормление на мою беду, его — бедного ужалил овод. И он от боли начал метаться, бегать кругами так, что сбил меня и прабабушку натянутой веревкой. Мы повалились на землю и лежали на сочной траве, ожидая момента, когда он, наконец, успокоится.

Мне не было страшно, тогда я не боялся. У меня и в мыслях не возникло, что он может затоптать нас. Я совсем не думал об этом, и лишь по детской наивности мне было жалко теленка, ведь в тот момент он испытал неистовую боль от злосчастного укуса.

У меня большая семья — много родственников. Прабабушка по отцу имеет шестерых детей, у них же своих по двое-трое, и те начинали обзаводиться своими семьями. Все мы приезжали в деревню, и такой бедлам был здесь каждое лето.

С братьями и сестрами я любил ходить в лес, собирать грибы и землянику, сидеть на берегу пруда, который местные жители окрестили «Панночкой». Если тебе говорили: «Пойдем на Панночку», то все понимали, что идем на пруд. Тайком забирались в сарай к дядьке Саше, находили там удочки и убегали ловить карасей.

Сегодня я вспоминаю эти моменты, как лучшие мгновения моей жизни. И от этой ностальгии мне становится безумно тепло на душе.

Позолоченные кресты церквушки, казалось, видны отовсюду. Неважно, где бы ты не находился: на лугу или в саду, церковь всегда была видна глазу.

Я отчетливо помню, как при заходе солнца колокольный звон разносился по округе, что придавало этому месту особую таинственность и неповторимость. Эту церковь еще до революции строил мой прапрадед по отцу Тихон Васильевич. Прапрабабушка когда-то была моленной в данном приходе. И в свободные минуты, которых у всех крестьян того времени было совсем уж мало, служила Богу.

Ах, дом! Сколько же всего здесь было пережито. Вспоминаю я, что еще совсем в раннем детстве, когда взрослые трудились на огороде допоздна, пошел сильный ливень. Нам пришлось остаться на ночь, хотя в этом доме уже давно никто не жил с того момента, когда мать моего деда, Настасью Тихоновну, в связи с ее преклонным возрастом перевезли в Харьков к дочери.

Той ночью была сильная гроза, раздавался гром, дождь с особым натиском ветра стучал в окна. Я лежал на кушетке и смотрел в окно. Когда молния озаряла долину, церковь становилась серо-голубого цвета, а кресты отливались ярко-белым сиянием. Было жутковато, но ветхие стены лачуги все же защищали нас от этой напасти.

В доме много фотографий, все черно-белые, достаточно старые. Я всматривался в лица этих людей с особым интересом. В комоде возле печи письма — много писем. Я еще не умел хорошо читать, поэтому осилить прочитать по слогам что-либо и разобрать написанное чернилами не представлялось тогда для меня возможным.

Это были военные письма. Мой прадед, Андрей Иванович, писал их домой, высылал фотокарточки со службы. Города Трембовля, Борислав. Позже мой дед рассказывал мне, что его отец был учителем и во время войны погиб на Курской дуге. Пропавшего без вести его нашли только в восьмидесятых годах в полях, где он был перезахоронен в братской могиле.

Рядом с нашей хатой находится еще один дом. Когда-то он принадлежал тетке моего деда — Шуре. Этот дом выглядит более ухоженным, чем наш. Правда, в нем тоже давно никто не живет. Окна наглухо забиты досками, крыльцо заметно покосилось, в палисаднике не кошена трава и крапива выше меня на голову, которую я боялся, как огня.

Двоюродная сестра деда, тетя Люда, хотела восстановить хату, но руки, увы, никак не доходили.

Она давно не живет в России, а лишь раз в год прилетает из Великобритании, когда у нее нет занятий в институте. Сейчас она преподаватель. В конце шестидесятых, выйдя замуж за британского студента, уехала с ним в Великобританию. Там окончила Оксфордский университет, и, получив научную степень, начала преподавать психологию.

Позже она с мужем перебралась в Канаду. Но там ей жить нравилось меньше. В молодой семье начались ссоры, результатом которых стал развод. И моя двоюродная бабушка вернулась в Англию, продолжив работу в университете. А Терри, теперь уже ее бывший муж, переехал в Штаты.

Мне с большим трудом приходилось выпытывать от родных каждый раз что-то новое. Дед не любил мне рассказывать о прошлом, хотя я всегда был очень любознательным ребенком. Если же он решался раскрыть какие-либо небольшие тайны нашей семьи, то это было очень редко и по большей части поверхностно. Поэтому многие вопросы, которые интересовали меня, оставались без ответа. Такое положение дел меня не устраивало, и моя слишком настойчивая детская «почемучность» доставала близких.

Я родился в девяностые годы. Они были сложной страницей в истории моей страны, моей семьи, да что греха таить: вся история России слишком тяжела, пропитана кровью и мне, «поколению девяностых», пришлось пожинать плоды этой действительности.

Мне повезло тем, что в этот период времени я был лишь ребенком, опекаемым от повседневных проблем взрослыми. Вся тяжесть жизни легла на плечи моих родителей. Мне были чужды вопросы задержек зарплат, я не думал о том, чем прокормить семью, как выйти на улицу, чтобы тебя не прибили в подворотне. Тогда я был огражден от этого гранью детского и взрослого восприятия мира.

В девяностые годы люди учились не жить, а выживать. Новая страна, новая власть, новые порядки.

Чтобы я ни в чем не нуждался, маме пришлось очень много работать. Она сделала для меня все возможное и невозможное в этом мире, за что я ей очень благодарен. Я очень ее люблю, свою мамочку. Только сейчас я понимаю, сколько боли и переживаний я причинил ей, сколько она всего испытала из-за меня, сколько трудностей ей пришлось преодолеть ради меня. Роднее чем она у меня не будет человека. Я в этом просто уверен, я это точно знаю. Она особенная, она такая одна на всем белом свете.

Сколько ее помню, она работала не покладая рук, экономила на себе, но при этом жила достойно, как полагается человеку с большой силой духа и воли.

Про нее нужно писать отдельно. Даже не одну книгу, а несколько. Только сейчас, когда я достиг достаточно зрелого возраста, она делится со мной, правда редко, такими историями из ее жизни, что кровь в жилах стынет. Я обязательно напишу про нее. Обязательно! Моя мамочка — человек, заслуживающий отдельного, особого внимания, у которого не было ничего, но который смог достичь много.

Итак, время рынка. После распада Советского Союза начались времена беззакония, создания нового порядка, правового и бытового, который не укладывался в умах большинства людей. Фабрики закрывались, заводы разваливались, люди были предоставлены сами себе. Полное отречение правительства от общества.

Мой дед, отец мамы, работал крановщиком на стройке. Даже в те годы, в девяносто четвертом году, он получал неплохие деньги, что не могло оставить равнодушными завистливых окружающих.

И в один из зимних вечеров, когда он возвращался со смены, на него напали, избили до потери сознания, забрали получку и бросили умирать на улице. Рабочие завода, коих числилось более трех тысяч человек, проходили мимо лежащего человека. Все считали — «пьяный завалился», и поднимать его никому не захотелось. Кому какое дело до пьяницы в морозный зимний вечер? Все спешили домой, в уютные квартиры, к своим семьям.

Мой дед умер от переохлаждения, не приходя в сознание. Ему никто не решился помочь. Полное равнодушие и безразличие со стороны людей.

Когда умер дед, мой дядька Леша был в армии. Бабушка пыталась наладить свою личную жизнь. Дед давно развелся с ней, жил в другой семье, поэтому о его смерти моя мама узнала только через несколько дней от сотрудников милиции. Те люди отказались предать его тело земле. Связались с мамой, сообщив, что если она тоже не согласится хоронить деда, то его погребут в безымянной могиле, как неизвестного. Этого она допустить не могла, поэтому все расходы и организацию похорон взяла на себя, девятнадцатилетняя девчонка.

И так сложилось, что никому кроме мамы мой дед оказался не нужен. Мама не ждала ни от кого помощи, работала с шестнадцати лет — торговала на рынке, пытаясь заработать на жизнь.

Вот такое время было в России. Пытаясь выжить в неразберихе нового времени, люди шли на крайние поступки, проявляя не самые лучшие человеческие качества. А кто был не в силах сопротивляться новым условиям, смирился с бедностью и безнадежным своим существованием, кто проявлял инфантильность или соблюдал дисциплину пережитка старого времени, тот верил в чудо, надеясь на лучшее будущее.

Вера дарила людям надежду, вера помогала людям приди к смирению и принять современную действительность, их положение нынешних дней. А надежда была для людей источником веры в будущее.

Наравне с возрождением православия в стране появились новые течения, незнакомые для нашего русского общества. Активно развивались баптизм, иеговизм, пятидесятничество. Взаимоотношение людей с религией в период социального хаоса стало невероятно актуальным.

Привела мою бабушку по отцу к Богу ее родная сестра, сын которой по собственной глупости угодил за решетку. Постсоветские люди, воспитанные в духе атеизма, стали изучать библию и верить в чудо целительства, заряжали воду от телевизора, веря в ее чудодейственные свойства.

Дед по отцу не одобрял увлечения бабушки, но и не был против этого. Он скорее выдерживал нейтралитет к ее занятиям.

Когда я родился, бабушка уже как два года числилась среди последователей религиозной организации Свидетелей Иеговы¹. За это время она глубоко прониклась в эту веру, что не могло не отразиться на ее родных.

Если мама сопротивлялась постсоветской действительности, найдя путь выживания в работе и обеспечении семьи всем необходимым, то бабушка этого сделать не смогла — теперь ее путь заключался в служении Богу.

За каждым действием наступают последствия, и любой выбор определяет дальнейший исход событий. Вместо того чтобы наслаждаться мгновениями рядом со своим ребенком моя мама была вынуждена оставлять меня с родителями отца пока она моталась днями и ночами в Москву в душных засаленных автобусах за товаром, вечно пахнущих соляркой и мазутом, а днями торговала на рынке. Подумать только: пару лет назад за фарцовку в нашей стране сажали, а сегодня мог торговать каждый! И люди этим пользовались. Другого выхода, как купить-продать у них не было.

Я посещал детский сад не больше одного-двух раз в неделю, так как все остальное время находился на попечении у деда с бабушкой. Посещать его мне было необязательно в связи с ненадобностью из-за опеки родных.

Помню, в детском саду мне понравилась девочка, ее звали Алина. И, пожалуй, только из-за нее я с охотой ходил в детский сад.

Остальное время я был окружен любовью и теплом, как я думал на тот момент, но сейчас я понимаю, какая цена была у этой любви, и как это сказалось в будущем. Я был ребенком, который познавал мир, ребенком, воспринимающим его таким, каким видел его, а не таким, каким он был в действительности. Я был доверчив к людям.

До сей поры, я помню яркие картинки из Сторожевой башни и глянцевых журналов, на страницах которых царила бесконечная гармония, любовь и счастье. Несказанно счастливые люди, изображенные на тех журналах, находились в сочетании с природой: на их столах много еды, изобилие фруктов, много птиц и животных, даже хищные львы и тигры, подобно домашним кошкам, не представляли угрозы для ютившихся рядом с ними людей. Идиллия и полное счастье: что еще можно сказать?

Бабушка охотно показывала мне эти книжки, трактаты, рассказывая основные каноны. Она зачитывала мне заповеди, ведущие человека к духовному Абсолюту. И я верил в эту идиллию, ставшей целью для маленького мальчика, питавшего с каждым днем все больше и больше этих сказочных историй про невероятно счастливую жизнь.

Такую идиллию создавали на обломках советской эпохи в новой России. И если взрослые, как моя бабушка, пришли к этой идее всего лишь несколько лет назад, то я был рожден с этой идеей. Она была внушена мне в раннем возрасте. Что может быть лучше, чем мир без войн, убийств, насилия? Нужно помогать и любить людей! И я учился любить людей, животных, природу, учился никому не причинять боль и страдания. Меня учили прощать, учили жить по законам Божьим.

Изначально Свидетели Иеговы изучали библию, собираясь на квартирах. И в погони за свершением такого светлого будущего с каждым годом прибавлялось все больше и больше последователей этого религиозного течения. Нас стало много, даже очень много, что количество верующих с трудом умещалось в актовых залах. Я был не одинок. Вокруг меня собиралось много людей, от которых я чувствовал доброту, бескорыстность, заботу, и мое детское восприятие подсказывало мне относиться к ним также, открыто, с любовью и добротой. Ведь доброта создает нечто светлое, которое помогает жить и чувствовать счастье.

Вместе с бабушкой я раздавал литературу на улицах, мы ходили по домам с вопросом: «Вы верите в Бога?». Я прославлял имя Господа, я видел в нем надежду на спасение всех людей, живущих на свете, от бед и неудач, трагедий, веря в достижение полного счастья. Так меня учили, так учили ребенка, которому еще не исполнилось и пяти лет.

Мама поняла, что я отличаюсь от своих сверстников, к моему сожалению, достаточно поздно. Бабушка отдала предпочтение изучению библии, чем моей подготовке к школе. И вместо того чтобы изучать алфавит, я уже как три года изучал Библию.

В общем-то, какой мне был интерес к школе? Я имел совсем другие занятия, более высокие и важные, как мне казалось на тот момент.

И я не понимал: почему мама стала каждый день мне говорить, что люди, которые ко мне хорошо относятся, вовсе не те за кого себя выдают. Я не понимал: почему она говорит, что все это неправда, что мой Бог — это неправильный Бог, что мы — православные, я — православный, и я должен ходить в церковь, в русскую православную церковь.

Получалось, что все окружающее меня было ложью, полным блефом. Получается, что я все это время жил неправильно, не так как нужно? Это не укладывалось в моей голове. Такого просто не могло быть. Как можно отказаться от веры, от Бога, от заповедей? Это было невозможно принять, но меня заставляли. В семье начались скандалы. Мне пытались объяснить, что вера бабушки вовсе не вера, что я должен воспринимать жизнь по-другому.

Я не хотел ничего слышать!

Одним из вечеров во время очередного переубеждения мама не выдержала и выбросила в мусорное ведро все журналы, которые она нашла дома. У меня случилась самая настоящая истерика. В помойку выкинули все то, что так было мне дорого: картинки со счастливыми людьми в гармонии с природой. И реакция пятилетнего ребенка была молниеносной.

Это ужасно, когда твое представление о жизни кардинально меняют, тем более в таком возрасте. Не обошлось без вмешательства психолога.

Позже мама призналась мне, что психолог заявил ей, что мое психическое развитие будет происходить с нарушениями, что я буду отставать по умственному признаку.

Я стал новым «Я». Меня с большим трудом вытащили из организации Свидетелей Иеговы. Я поверил в нового истинного Бога и стал придерживаться православных канонов. В моей детской библиотеке появились сказки, игрушки, которые мне ранее были безразличны. Теперь они стали занимать мою жизнь. Я начал рисовать, чего раньше никогда не делал. И отец записал меня в художественную школу. Водил три раза в неделю.

Казалось бы, что я стал обычным ребенком и весь этот кошмар закончился. Но сейчас же я осознаю, что именно тогда я перестал доверять людям. Я стал бояться их, бояться общения с ними, бояться раскрыть свои чувства и переживания. Я стал относиться абсолютно ко всем с настороженностью, но при этом я сохранил в себе чувство доброты к окружающим, любви и сострадания.

Я УХОЖУ

1999 год

Моя двоюродная бабушка Люда любила приезжать в Россию. Она в течение нескольких недель, в период летнего сезона жила в Санкт-Петербурге в своих апартаментах на Лоцманской улице. Затем переезжала в наш город, на квартиру моего деда, где проводила достаточно большое количество времени. Я запомнил ее худой, ухоженной женщиной невысокого роста с прической под каре, носящую очки с тонкой оправой.

Она любила располагаться на балконе с чашкой кофе и, закурив сигарету, любоваться прекрасным видом центральной площади.

Как сейчас помню: «Мой дорогой друг!» — именно так она обращалась ко мне.

В этом году она привезла мне из Англии в качестве подарка боксерские перчатки: кожаные, красного цвета.

«Будешь, боксером, как твой дед» — Говорила она, улыбаясь.

Мы вместе с ней гуляли в детском парке, где она с большим фотоаппаратом на шее, выделяясь из общей толпы, делала снимки, которые тут же выползали из корпуса и проявлялись.

«Мой дорогой друг! Ты знаешь, как правильно переходить дорогу?» — Спрашивала она. — «Сначала смотришь налево, а потом направо. В Англии это следует делать наоборот».

Она уже давно развелась с Терри. Детей у них не было, поэтому моя тетка была предоставлена сама себе. Она могла позволить себе приезжать в Россию с мая по конец августа, пока не было расписания занятий в ее университете. После развода Терри оставил ей таунхаус в Оксфорде, который она сдавала студентам. Сама же жила в Южной Англии и работала там же.

У нее был скверный характер. И если ее что-то не устраивало, то она всегда говорила об этом открыто. В России же так не принято. Русские долго молчат и терпят, если их что-то не устраивает. Мы жили так, как жили, и ее несдержанность и привитую английскую чопорность было трудно воспринимать всем.

Наверно она отвыкла от нашего менталитета, что сказывалось на нашем родственном общении. Но она мне нравилась, несмотря на это. Я уважал ее за то, что она смогла выбиться из глухой деревни, из нищеты в люди, выучить иностранный язык, получить образование такого высокого уровня и работать преподавателем в зарубежном университете. В некоторой степени я хотел быть похожим на нее.

Она с надеждой пыталась сохранить свой деревенский дом, но все было тщетно. Зимой он не отапливался, мыши грызли пол, стены сырели. Периодически наведывались мародеры, хотя, что они там хотели найти — непонятно: в доме давно уже никто не жил и ничего ценного там не было.

Та же учесть постигла и дом моего прапрадеда. У деда не было больше сил на его восстановление, и дом постепенно разрушался. В него лишь изредка заходили.

Тетя Люда, похоже, как и мой дед, окончательно смирилась с участью отчих домов.

Тем летом я видел ее последний раз.

Осенью 1999 года я пошел в первый класс. Это было достаточно яркое событие в моей жизни. Мои родные говорили мне, что если я буду хорошо учиться, то достигну многого. Образование — это путь к достижению светлого будущего. Помню, что я хотел учиться. Мне нравилось постигать все новое. Тем более до этого у меня был большой, но трагичный опыт в изучении библии, что требовало немало терпения и внимательности. Видимо, это осталось у меня на подсознательном уровне.

В этот знаменательный день, первого сентября, первоклашкам подарили экскурсию на теплоходе. Я сидел на палубе, в одиночестве наблюдая за плеском воды и брызг, отлетающих от борта судна. Ко мне подсел Рустам. Так мы и познакомились. Пожалуй, он был первым человеком из моего класса, с кем я начал общаться. Вскоре к нам присоединился Саша Бажура. И мы начали дружить уже втроем: я, Рустам и Саша.

Позже как я выяснил, Рустам был осетинцем. Он переехал с родственниками из Владикавказа во время этнополитического конфликта девяносто второго года.

Семья Саши Бажуры была вынуждена бежать из Чечни, когда в республике начался геноцид русского населения на фоне растущего ваххабизма и национализма. Они были молдаванами по национальности, но православными по вероисповеданию, что определяло их к нашей нации автоматически наравне с русскими, украинцами, белорусами и армянами.

Мои новые друзья выделялись из общей толпы своей внешностью: черные волосы, смуглая кожа. Это не могло остаться без внимания других ребят, к тому же мои приятели плохо читали по-русски. Из-за этого в классе начались перепалки, затем драки, переросшие в обыкновенную травлю.

Люди не любят, когда человек выделяется из толпы по какому-нибудь признаку. Несхожесть с общей массой они воспринимают как опасность, и вследствие этого, толпа пытается пресечь любые проявления отличительных качеств человека, пусть даже независящих от него. Видимо, это заложено в человеке на подсознательном уровне с самого рождения. Общество с настороженностью относится к тем, кто отличается от основной массы. Многие предпочитают игнорировать таких индивидуумов или подавлять, чтобы пресечь от них вероятную опасность.

Я не мог оставить Рустама и Сашу. Я считал их своими друзьями и понимал, что они были в меньшинстве, были слабее, и им требовалась помощь.

Нам надо было драться, чтобы выжить. Нужно было стоять за себя и противостоять остальным ребятам. Но, а как же тогда общехристианские ценности? Христианство осуждает любое проявление насилия. Я не мог драться, я просто не мог! Перевес был, увы, не на нашей стороне, но мы старались отстаивать себя. И вместе с ребятами мне часто перепадало за общение с ними. Но даже, несмотря на то, что я считал Рустама и Сашу своими друзьями, я не был с ними полностью открытым.

Тогда нас не волновала политика и все, что с ней было связано. Мы были слишком малы для этого, у нас были совсем еще детские увлечения, детские переживания. Но кроме мультфильмов за ужином вместе с родителями я также смотрел новостные программы по телевизору и постепенно вникал в реалии взрослой жизни.

Четвертого сентября 1999 года по новостям показывали, что в каком-то Буйнакске был взорван дом. Помню, взрослые были очень обеспокоены данным происшествием. Погибло много людей. Через четыре дня взрывы произошли в Москве, и началась паника. Люди говорили: «Если уж в Москве дома взрывают, то и у нас тоже будут».

Несколько раз нас будили посреди ночи и выводили на улицу. Тогда было достаточно холодно, соседи организовывали самостоятельное дежурство вокруг домов. Мой отец ходил дежурить по ночам, граждане наглухо забивали отверстия подвальной вентиляции, вешали замки на цокольные этажи.

Беспокойство добавляли новостные репортажи. В них передавалось, что продолжаются разборы завалов взорванных террористами домов. Было тяжело наблюдать за тем, как извлекают людей: мертвых, живых.

С наступлением зимы народ немного успокоился. В начале декабря начали готовиться к наступающему новому году. По старой советской привычке дефицитных полок особо запасливые начинают закупать продукты за месяц, не забывают о подарках для друзей и близких.

Я любил отмечать новый год. Я считал его сказочным праздником, который был особенным, волшебным. Вместе с отцом мы наряжали елку в большой комнате. Она была таких размеров, что ее наконечник в виде ярко-красной звезды почти упирался в потолок. У нас было так много игрушек, гирлянд, мишуры, так что процесс украшения елки затягивался на несколько часов, что не могло не радовать ребенка.

Тридцать первого декабря 1999 года президент Российской Федерации Ельцин по сложившейся традиции поздравлял страну с новым годом.

«Я ухожу». — Неожиданно для всех заявил он в своем обращении. — «Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми умными, сильными, энергичными людьми… В соответствии с конституцией, уходя в отставку, я подписал указ о возложении обязанностей Президента России на председателя Правительства Владимира Владимировича Путина». — Добавил он.

Не знаю почему, но мое чутье, пусть даже и детское, подсказывало мне, что начинается абсолютно новая эра.

НОВАЯ ЭРА

2000 год

Двухтысячный год начался достаточно интересно. Люди радовались отставки Ельцина: «Дурак какой-то! Алкаш. Сдал страну американцам с потрохами! Наконец-то ушел». — Отзывался о нем с неприязнью народ.

В конце января несколько дней подряд все новостные каналы крутили репортажи с Давосского форума.

«Who is mister Putin?²» — Кажется, эту фразу я слышал уже более десятка раз за неделю.

Россия явно не была авторитетом для западной цивилизации. Русских не уважали, нашу страну не воспринимали, как важного экономического партнера, стратегического игрока на политической арене. Моя страна была изгоем среди развитых государств.

«Who is mister Putin?» — что можно было тогда ответить на этот вопрос? Собственно, ничего.

В марте 2000 года абсолютное большинство голосов на президентских выборах набрал исполняющий обязанности президента России — Владимир Путин.

Он стал президентом, ведь народ верил ему: молодому, перспективному человеку с большими амбициями. Когда он начал управлять страной у людей появилась надежда и вера в светлое будущее при новой власти.

Мы продолжали заниматься своими повседневными делами. Родители работали, по очереди ездили в Москву, я же ходил в школу, пытаясь быть прилежным учеником.

Началась третья четверть учебного года. В моей голове не укладывалось: за что можно так было ненавидеть людей и так над ними издеваться? Рустам и Саша были такими же обычными мальчишками, как и другие мои одноклассники. Но объяснить кому-либо в классе, что они такие же, как и все остальные не представлялось возможным. К тому же учительница каждый урок орала на нас как ненормальная. «Почему я должна работать с вами за копейки?» — Кричала она.

Сейчас я осознаю, что все в нашем классе воспринимали ее крики как норму. Ее оры воспринимались нами как обыденность, происходящая в порядке вещей. Значит, так должно было быть. Значит, учителя на всех детей так кричат в школе. Нам же не с чем было сравнивать. Удивительно, что ее коллеги-учителя, ничего не предпринимали. Хотя все прекрасно слышали ее крики.

Я продолжал посещать художественную школу. Там тоже хватало подлецов. Однако я старался не обращать на них никакого внимания, а заниматься любимым делом. Я игнорировал проявления издевок в мою сторону. Мне нравилось рисовать, в этом я видел нечто утонченное, неповторимое.

Почему они ко мне так относились? Потому что я не отвечал им агрессией на агрессию, и их это раздражало, по-видимому, еще больше.

Я болел хронической ангиной и часто простужался. Чтобы перебороть мой недуг родителям приходилось ежегодно возить меня на море. Мы ездили в Крым каждый год в один и тот же пансионат близ Евпатории. За это время я очень привык к этому месту. Неплохо ориентировался на местности. Поэтому мне разрешалось в семилетнем возрасте самостоятельно ходить в полуденное время к лиману.

Я бегал туда не для того, чтобы полежать на поверхности воды или принять целебные грязи. Я посещал это место для того, чтобы посмотреть на то, как работают археологи.

Древний город Керкинитида постройки конца четвертого века до нашей эры был завораживающе прекрасным местом во времена расцвета греческих Спарты и Афин. В эпоху существования Керкинитиды здесь жили греки.

Мне нравилось гулять по каменным фундаментам разрушенного скифами города. И я представлял, что здесь когда-то кипела жизнь: на месте вот этих развалин, скорее всего, был жилой дом, а этот полукруглый фундамент напоминал храм.

Ежегодно в этом месте проводились археологические раскопки, и наблюдать за работой научных групп было несказанно интересно. Они просеивали песчаный грунт через мелкое сито, и твердые материалы направляли на изучение в развернутый лагерь близ лимана.

Подумать только, здесь когда-то жили люди! Но как они жили? Как сложилась их судьба? Что стало с их потомками? Эти вопросы постоянно вертелись у меня в голове.

Мужчина средних лет останавливался в нашем пансионате ежегодно. Я отчетливо запомнил его, потому что он приезжал в тоже время, что и мы. Он надевал маску и далеко отплывал от берега. Часто вытаскивал на берег ракушки, крабов, морских коньков, и мы, дети, сбегались к нему посмотреть на эти морские диковины.

Однажды ему посчастливилось поднять со дна греческую амфору. Сколько десятков веков ей было — никто не знал. Но она была определенно очень ценной вещью для археологического сообщества и мировой истории.

Руины древней цивилизации приобщили меня к изучению античной культуры. Они и привили мне любовь к истории, что в последующем сыграло большую роль в моей жизни.

ТЯЖЕЛЫЙ ГОД

2001 год

Позвонили поздно ночью. Мама расторопно начала собираться. Она была очень взволнована.

«Одевайся тоже. Неизвестно сколько времени придется пробыть на рынке». Я понимал, что случилось что-то серьезное.

В начале марта завывала метель. Ночной город был пуст. Я спешил вслед за мамой, проваливаясь в высоких сугробах. Возле складов собралась толпа, в темноте не было видно лиц людей, только слышны знакомые мне голоса. И я всматривался, пытаясь разглядеть их в свете луны. Кто-то вскоре подъехал на машине и оставил фары включенными. Оказалось, что я знал большинство людей.

Ограбили складские помещения, где предприниматели хранили свой товар. Воры проникли на склад через гаражный кооператив, и, пробив дыру в стене, вытащили все, что можно было утащить. Вывезли несколько грузовых фур. Я, как сейчас, помню разбросанные на полу контейнера сапоги и белые, перепачканные грязью мужские рубашки.

Год был тяжелым для нашей семьи. В какой-то период не было денег. Совсем не было.

Мне посчастливилось иметь копилку, точнее бутылку от шампанского, в которую я собирал мелочь.

Есть примета, что для хорошей торговли нужно разбросать мелочь. Вот люди и кидали пару монет. И когда рынок закрывался, а продавцы разъезжались, то на большом асфальтированном поле оставались монеты. Я ходил по полю и собирал их в карман. Потом, приходя домой, пересчитывал собранную сумму и засовывал монеты в бутылку. Набралась сумма почти на две сотни рублей.

Настало время, когда пришлось опустошить эту бутылку.

— Раз это твои деньги, то иди покупать продукты сам. — Говорила мама.

Но что купить на них? Мама подсказала, и на собранные монеты я смог взять пачку макарон, батон и кочан капусты.

Денег не было, но голода не было тоже. У нас всегда имелись собственные запасы.

Мама делала закрутки. Из деревни привозили картошку, лук. Так жила большая часть русских и мы не были исключением.

В сентябре 2001 года я перешел во второй класс. К моему разочарованию, Саша ушел из нашей школы. Мы остались вдвоем с Рустамом противостоять остальным мальчишкам.

В первых числах месяца отбирали детей в школьный хор и меня заметили. Так я стал петь в школьном хоре. Я неплохо заучивал тексты песен, и это подтолкнуло меня к новому увлечению.

Я начал писать стихи. Конечно, поначалу они были незамысловатые, всего на несколько четверостиший, но меня это забавляло. Потом я начал писать все больше и больше. Мне нравилось то, чем я стал увлекаться.

Одиннадцатого сентября, когда начались вечерние новости, мама громко закричала: «Быстрее! Все сюда!». По телевизору показывали, как самолеты врезались в небоскребы.

Это был теракт в Нью-Йорке. Мне вспомнились взрывы многоэтажек в Москве. Отец успокоил, сказав, что это далеко от нас. Но мне не было от этого легче. Умирали люди, и этим было все сказано.

Я испытывал жалость и сострадание к тем невинным. Об этом теракте в Штатах говорили все и везде и американская трагедия не оставила никого равнодушным.

В середине осени меня приняли в «октябрята» — группу при пионерской дружине школы. Это случилось не потому, что я и мои одноклассники осознанно этого хотели. Просто взрослые на школьной линейке нам раздали значки и сообщили новость, что теперь мы являемся частью их организации.

Значит, так должно было быть. Но на самом деле мы не понимали, зачем это нужно.

Помню, как в канун католического рождества в нашем городе был организован концерт, на котором школьный хор, в котором я пел, исполнил песню на английском языке «Silent Night», что было, безусловно, нонсенсом. До этого песни исполнялись исключительно на русском.

Петь на английском языке мне понравилось. И могу сказать, что, пожалуй, этот момент был определяющим в моем особом интересе к иностранным языкам, особенно к английскому.

РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ПОДАРКИ

2002 год

Я приезжал к бабушке и деду в гости, но не более чем на полдня. Родители пытались ограничить мое общение с ними, но видеться разрешали.

Моя бабушка по отцу, состоявшая в организации Свидетелей Иеговы, работала вахтером во дворце культуры, в месте, где в советские годы проходили все культурно-массовые мероприятия. Новых специально отведенных мест для проведения концертов и праздников в те годы еще не строили — не до этого было в новой России. Поэтому все довольствовались советским наследством.

Несмотря на то, что зарплата вахтера была ничтожно мала, я все же находил определенные плюсы в бабушкиной работе.

В ее распоряжении был стационарный телефон, которым можно было неограниченно пользоваться, и многие знакомые приходили к ней на работу, чтобы позвонить. Кроме того, мне бесплатно позволялось ходить на спектакли и выставки во дворце культуры, приезжавшие в наш город.

Мне нравилось посещать террариумы с пресмыкающимися и земноводными. Несколько часов я мог простоять возле небольших стеклянных боксов, наблюдая за поведением змей, ящериц, пауков, насекомых. Многие дети, да и взрослые тоже, боятся этих гадов, но у меня же они не вызывали никакого отвращения. Они являются частью природы, как и любые другие животные.

Я очень любил животных, и даже когда приезжал в деревню, то непременно проводил большую часть времени во дворе, где держали кур, уток, поросят, корову. Мне нравилось чесать за ухом наших собак. Дед отвязывал их на ночь, и они рассекали перед крыльцом, ластясь, подползая ко мне и переворачиваясь на спину, чтобы я их погладил по грязному пузу.

По выходным дворец культуры арендовали баптисты. Актовый зал был заполнен людьми до отказа. Они общались, пели, как когда-то и я пел, но в организации, где состоит моя бабушка. Я отдаленно, можно сказать мутно вспоминал обрывочные воспоминания из моего раннего детства, но тут же пытался все забыть, как страшный сон.

В конце мая, когда учебный год заканчивался, мой одноклассник Рустам сообщил мне, что его семья переезжает во Владивосток. Это было очень далеко, на другом конце страны. И поэтому наша дружба на этом заканчивалась. Я осознавал, что остаюсь один. Но делать было нечего. За нас решали взрослые.

В школе проводилась работа по патриотическому воспитанию. На внеклассном чтении перед днем Победы нам рассказывали о зверстве фашизма, о том, как люди выживали во время немецкой оккупации, как они истребляли наш народ, и как советским войскам удалось освободить Европу от фашизма. Согласно нацистской политике, славяне наряду с евреями и цыганами принадлежали к низшей расе, что требовало скорейшего порабощения и уничтожения таких наций. Соответственно, для нас эта война была не чем иным, как борьбой советского народа за право на существование и выживание.

Я не мог поверить в то, что люди так могут ненавидеть: расстреливать мирных граждан, сжигать дома, умерщвлять газом в концентрационных лагерях смерти. Но все это было действительно так — это было правдой.

Каждый год девятого мая, когда наша страна отмечала праздник победы над нацистской Германией, моя бабушка по маминой линии всегда плакала. Эти чувства горечи она испытывала от воспоминаний пережитых годов войны и тяжелых послевоенных лет разрухи и голода.

Она рассказывала мне, что на момент начала войны в семье было четверо детей. Ее отца в первые дни забрали на фронт, откуда через несколько дней пришла похоронка. Вскоре в деревню пришли немцы — карательный отряд. Женщин, стариков и детей, всех погнали на железнодорожную станцию, где людей сажали в поезда и отправляли в Польшу, в лагеря смерти, а кто пытался сопротивляться — убивали на месте. В глазах бабушки был страх, когда она мне рассказывала о том времени.

При движении колонны ее матери пришлось оставить мою бабушку в лесу, положить на пень возле дороги, так как она не могла нести ее на руках, потому что с ней было еще трое малолетних детей. Идти медленно и отстать от колонны — означало смерть, и поэтому мать моей бабушки была вынуждена пожертвовать младшей дочерью, чтобы спасти остальных детей.

Моя бабушка, казалось, была обречена, но сердце ее матери в последний миг не выдержало, и она успела добежать до конца колонны, чтобы забрать дочь. Так у моей бабушки появился шанс на спасение в ту войну.

Они шли на последнем издыхании. Это видели все, в том числе и немцы, понимая, что исход близок. Но мать моей бабушки не сдавалась — она, пересиливая себя, шла вместе с четырьмя детьми в колонне пленных.

Возле реки объявили об остановке, чтобы уставшие старики, женщины и дети смогли немного передохнуть и напиться. И когда колонну подняли, чтобы продолжить путь, один из немцев незаметно для остальных указал моей прабабушке прыгать под мост и затаиться. Она так и поступила — спрыгнула с детьми под деревянные опоры и дождалась, пока колонна с пленными не уйдет.

Этот немец спас мою семью. Своим поступком он спас от смерти мою прабабушку и четверых ее детей.

Почему он так поступил, зная, что наша нация подлежит уничтожению, находясь по другую сторону? Вероятно, им движила человечность.

Моей семье удалось бежать, и когда они вернулись в родную деревню, то увидели, что на ее месте осталось одно пепелище. Деревню немцы сожгли дотла. Потом был сильный голод. Бабушка вспоминала, как они ходили по полям, собирая тошнотики — гнилой картофель, и из этого мать пекла им лепешки. Так они смогли выжить.

Эту историю я рассказал в своем сочинении, посвященном дню Победы Советского Союза над фашистами. Работы школьников вывешивались на стенде, чтобы любой смог их прочитать. И я написал правду, написал все так, как рассказала мне бабушка. Но мое сочинение тогда почему-то не вывесили, и я очень расстроился, не понимая, что сделал не так.

Помню лишь то, что вызывали в школу маму по этому вопросу. И как-то история эта замялась.

В школе у нас на подсознательном уровне развивалось чувство неприязни к немцам. Я тоже отчасти стал испытывать неприязнь к этой нации за те зверства, которые они творили на нашей земле. Для нас было не важно, что времена фашизма давно позади и что сменилось два поколения. Похоже, мы перекладывали нашу злость на немцев, живущих в современной Германии, что было определенно неправильным.

Меня останавливало то, что, будучи совсем ребенком, когда я состоял в организации свидетелей Иеговы, к бабушке часто приезжали гости, в том числе из-за рубежа. Были и немцы, муж с женой: Марчин и Есфирь. Вспоминая о них, я находил их сдержанными, воспитанными людьми, кардинально отличающихся от тех немцев, речь о которых шла на уроках патриотического воспитания.

И теперь еще эта история моей бабушки про немца, спасшего их во время войны. Она говорила о многом: о реалиях того времени, о людях и судьбах, о человечности и ненависти.

Мы считались народом-освободителем, народом-победителем. Я был счастлив осознавать то, что наша нация смогла победить фашизм и освободить другие страны от фашистского гнета, и что теперь воцарился мир на земле, благодаря нашим предкам.

В сентябре вышел культовый российский многосерийный фильм «Бригада», сюжет которого освящает историю четырех друзей, объединившихся в преступную группировку в девяностые годы. Мои одноклассники вжились в роли главных героев фильма, всячески подражая им. Каждый день в классе происходили драки. Я же только наблюдал за этим бредом.

Нашей классной руководительнице это настолько надоело, что к нам в воспитательных целях на урок приходил директор. Но драки не прекратились, а перенеслись на пустырь возле школы, что сделало общую игру более реалистичной. Тогда фраза «забить стрелку» считалась чем-то особенным в выяснении отношений.

Двадцать третьего октября в Москве террористами был захвачен кинотеатр «Норд-ост». С такой шумихой моей бабушке по отцу, работающей во дворце, пришлось не сладко. Получалось, что она работала в месте массового скопления людей, а мероприятия в таком здании проходили постоянно, что было достаточно рискованным и небезопасным. К тому же атмосферу нагнетали репортажи в новостных сводках.

Из истории о захваченном кинотеатре я запомнил, как Иосиф Кобзон, рискуя собственной жизнью, вывел из захваченного кинотеатра женщину с тремя детьми. Этим героическим поступком мне и запомнился этот человек. Но об этом позже.

В декабре на каждых выходных отец привозил меня к бабушке во дворец. Баптисты высылали в Россию детям новогодние подарки из Америки. Это были большие коробки, украшенные в подарочную рождественскую упаковку. Мне посчастливилось быть в числе этих детей.

В коробке лежали игрушки, много игрушек: роботы, пазлы, наклейки с диснеевскими персонажами, брелоки, гоночные машинки. Таких игрушек в наших магазинах не было, что не иначе, как дефицитом не назовешь.

Коробка также была наполнена сладостями. Там лежали мармеладные конфеты и зефир, коробки жевательных резинок, а также карамель красно-белого цвета — символ американского Рождества, что было для меня, как для ребенка за гранью фантастики.

Таких вещей у нас в стране было не достать. Леденцы-тросточки раньше я видел лишь только в американских фильмах.

Теперь же это было наяву, во что верилось с трудом.

СИМПАТИЯ

2003 год

Жизнь постепенно налаживалась, как мне тогда казалось. Родители продолжали работать все в том же сумасшедшем темпе. Посменно ездили по работе в столицу.

Заметив мои увлечения поэзией, мама привезла мне личный дневник из Москвы, в который я собирал свое литературное творчество. Эта книжонка до сих пор где-то лежит в моих старых вещах.

В то время, насмотревшись на успешность работы предпринимателей, в торговлю начали стремиться все. В стране постепенно создавался новый уклад бизнеса. Начинали создавать культуру предпринимательства. Альтернативе рынкам стали приходить частные магазины на первых этажах зданий и торговые центры. Постепенно их строили, появлялись новые торговые площади.

Начиналось время жесткой конкуренции. Торговали практически все и всем независимо от сферы основной детальности: педагоги институтов, учителя, врачи, воспитатели детских садов, казалось, что все те, кто работал в бюджетной сфере, вышли на рынок.

По выходным на центральных развалах базара мне доводилось видеть своих учителей по музыке, физкультуре, преподавателя русского языка и литературы старших классов, которая в последующем вела у меня занятия.

Я всегда здоровался при встрече с ними и они, немного стесняясь, отвечали мне тем же. Я не понимал, почему при виде меня они опускают глаза и вроде бы чувствуют себя неудобно. Я же не делал ничего плохого, а только из-за уважения к ним каждый раз здоровался.

Позже, когда моя классная руководительница, муж которой работал в администрации города, запрашивала у школьников информацию о родителях, и я ответил, что они индивидуальные предприниматели, она, оторвав свой взгляд от заполнения журнала и, посмотрев на меня с отвращением сказала: «Торгаши значит». В классе раздался смех.

В тот момент я не знал, что ей ответить. Я не находил в этом ничего плохого, так как это была тяжелая и даже очень тяжелая работа. И я знал об этом не понаслышке. Да, торгаши. Да, на рынке. И что с того? Мои родители — это мои родители. Это была их работа, которая приносила заработок нашей семье.

Моя классная руководительница начальных классов на родительских собраниях запоминала родителей школьников, работающих на рынках, и специально ходила на рынок, выискивала их, чтобы бесплатно приобрести себе чего-нибудь.

Как позже выяснилось, ее уволили за вымогательства, но скандал раздувать не стали — все же, как-никак муж работает в администрации. Она написала заявление по собственному желанию и стала работать гувернанткой в обеспеченной семье. Видимо, к кому-то из родителей она была слишком требовательна, что люди не выдержали и донесли на нее директору школы. Вот так бывает: кто-то нагло вымогает, а кто-то работает.

Людям со статусом педагога приходилось торговать, зарабатывать деньги, как моим папе и маме.

У родителей была очень тяжелая работа. По нескольку раз на неделе они ездили в Москву. В начале девяностых мотались в поездах. Позже пересели на автобусы, шедшие прямиком на оптовые рынки Москвы.

На выходных была самая торговля. К шести утра люди приходили на рынок. В контейнерах забирали палатки, баулы с текстилем, коробки с обувью. У кого не было денег на аренду таких контейнеров, привозили все из дома на машине, либо на тележках. Далее собирали палатки, ставили столы, развешивали товар и торговали. С семи утра рынок начинал гудеть.

Педагогам было тяжело физически и морально: их видели стоящими за прилавками на рынке школьники, родители школьников, коллеги. По выходным в двадцати пяти градусный мороз они ютились в перетянутых тэном и пленкой палатках, а летом в период каникул продолжали работать даже в самые знойные дни, когда через линзы очков от пылающего солнца начинал дымиться разворот газеты и взрывались зажигалки. В школе я отчетливо ощущал, что учителя негласно разделялись на два лагеря. К одним относились те, кто не бедствовал и потребности в дополнительном заработке не ощущал. Еще в эту группу входили те, кто не представлял себя в торговле или же тщетно пытался сохранить доброе имя педагога.

Вторая категория была мне родна в том смысле, что я всех их знал и волей случая имел возможность общаться с ними чаще, так как проводил выходные на рынке. Учителей, мне родных, обсуждали и осуждали. Но что если зарплата учителя не позволяет прокормить себя и свою семью? Все хотят жить в достатке.

Мои родители понимали, что товар в Москве закупают все и на рынке появляется все больше продавцов. Работать становилось тяжелее. Чтобы зарабатывать нормальные деньги им пришлось уехать в командировку за границу.

Я перешел в четвертый класс. Теперь я был абсолютно один. Со мной больше не было друзей, ни Саши, ни Рустама. Они уехали в другие места, а я продолжал жить здесь. Я осознавал, что мне нужно налаживать отношения с одноклассниками. Если этого не произойдет, то я стану изгоем в классе, я стану изгоем в своем обществе.

Не применяя силы мне нужно было зарабатывать авторитет и вливаться в коллектив. Тогда я задумался над тем, как правильно сделать так, чтобы достичь этой цели.

Тем временем свои стихи начал иногда зачитывать на уроках.

Стал проявлять интерес к Ане. Помню, она мне очень нравилась. Это были первые чистые чувства, которые вызвали у меня такую симпатию к девочке.

Я поделился с мамой своими переживаниями, на что она предложила мне подарить на ее день рождение какой-нибудь подарок.

Она привезла ей из Москвы дневник с замочком, предназначенный для записывания секретов, чтобы их никто не смог прочитать без разрешения.

Я подарил Ане дневник, чему она была рада. Через неделю на мой день рождение, Аня сделала мне ответный порядок — галстук-бабочку.

Это были первые мои симпатии. Я стал общаться с ней больше, чем с остальными одноклассниками и это продолжалось до того момента, пока ко мне не начал цепляться Кирилл.

Думаю, мои одноклассники считали меня слабым, так как я не хотел с ними драться и быть похожим на них. Я был всегда в себе и не любил находиться в компании, мне было комфортно находиться одному.

Поэтому он решил, что ему дозволено при всех издеваться надо мной и всячески стебаться. И вот однажды на перемене в какой-то момент он толкнул меня, чтобы все это увидели.

Терпеть больше было нельзя, и это был первый раз, когда я дал сдачи. Я ударил его, и мы сцепились в драке.

Не ожидая такого от меня, одноклассники бросились к нам. Они даже не пытались нас разнять, они не хотели этого делать. В какой-то момент я осознал, что они держат меня за руки, а Кирилла — нет. Они держали одного меня нарочно, чтобы ему было удобнее бить.

Это был принцип волчьей стаи, где выживал сильнейший. Только классный руководитель смогла угомонить их. В течение недели я не мог дотронуться до тела, ощущая ноющую боль, отразившуюся в синяках.

Но постепенно все приходило в норму, я начал вливаться в коллектив, при этом держал нейтралитет. Никого из них я не считал друзьями и понимал, что никогда не буду их таковыми считать.

Отношения с Аней не имели своего развития. Я не был настойчив, и она особо не была мной заинтересована. Ей нравились парни старше и наглее. Оно и понятно. Парадокс в том, что девушки любят плохих парней. Я же к такой категории не относился и сам себя не относил к такому типу.

Наши симпатии разошлись, но при этом мы продолжили хорошо общаться.

LEDI DE FRANCE

2004 год

Прошло четыре года правления В. В. Путина. Эти годы запомнились народу в основном его деятельностью по урегулированию конфликтов на Кавказе. Наши войска боролись с терроризмом, подавляя ваххабитов в Чеченской республике и Дагестане. На экране телевизора ежедневно передавали сводки об уничтожении боевиков в горных селах. Не обходилось без потерь наших бойцов. Сутками крутили фильмы про войну в горах.

В России воинская повинность является обязательной для мужчин, и призвать для прохождения службы могли любого. Наших парней, восемнадцатилетних пацанов, отправляли в горячую точку. Они были пушечным мясом для опытных воинов Аллаха, вооруженных до зубов головорезов. Русских парней убивали, похищали, требовали выкуп у родственников. И если денег не находили — снимали на видео казни, а затем матери наших бойцов, чьи судьбы были обречены, ездили на Кавказ в поисках своих пропащих детей.

Во всем винили Запад, спонсирующий террористов на Северном Кавказе. И такая война омрачала нашу жизнь от осознания того, что убивают молодых ребят не понятно ради чего.

Россия захлебывалась в наркотиках. В подъездах жилых домов и в подворотнях валялись использованные шприцы. Достать можно было все и везде, только вот о том, кто распространял эту гадость — никто не задумывался.

В целом люди продолжали жить бедно, и только те, кто рискнул открыть собственный бизнес, стали жить лучше.

Я не замечал бедности в нашей семье. Родители делали все, чтобы мы не бедствовали. При этом мы жили достаточно экономно. Все было достаточно ограничено.

Раньше мне приходилось иногда злиться на маму за то, что она откусывала половину шоколадной конфеты, оставляя вторую половину в обертке. Я не понимал: почему нельзя съесть конфету целиком и выбросить фантик? Так половина конфеты оставалась лежать на кухне нетронутой долгое время, пока она не пропадала, и кто-нибудь из нашей семьи не выкидывал ее. Про себя я называл маму «Ledi de France» — моя «французская леди». В моем представлении только французские дамы из высшего общества могли себе позволить поступать так, демонстрируя свое благородство и дворянское происхождение.

Когда же я однажды спросил маму с неким возмущением: почему она так делает? Неужели нельзя съесть конфету целиком? На что она отвечала, что доест ее потом. Но когда потом? Через несколько лет, постепенно узнав о сложном детстве мамы из ее рассказов, я осознал, что она поступала так из-за своего комплекса детства — завтра конфет могло не быть и стоит оставить вторую половинку на потом, чтобы ее можно было доесть позже.

Шестого февраля в результате теракта в московском метро погиб сорок один человек. Более двухсот пятидесяти человек получили увечья. Ваххабиты не успокаивались и военное противостояние продолжалось.

Четырнадцатого марта В. В. Путин был переизбран на второй срок. Люди боялись войны, все хотели мира и спокойствия, поэтому выбор народа был очевиден. Путин был нашей надеждой на мир.

После первой рабочей поездки за рубеж мама только и делала, что мечтала о том, чтобы мы семьей поехали на море за границу. Вскоре ее мечта осуществилась, и родители смогли собрать необходимую сумму на путевку в Турцию.

Первый раз в возрасте одиннадцати лет я оказался за границей. Турция необычайно красивая страна, в которую я влюбился с первого взгляда. Побережье Анталии напоминает сказку, из которой не хотелось уезжать.

Обстановка отличалась от привычного крымского отдыха. За границей все было абсолютно по-другому. Для нас являлось диким понятие ежедневной уборки номеров, аквапарка для детей и взрослых, бассейна, мини-бара, шведского стола. Русскому человеку было не понять, как можно брать все, что тебе нравится, ведь мы воспитывались на чувстве порционности и ограниченности.

Вспоминаю те годы с улыбкой на лице. Многие соотечественники, приехав в Турцию впервые, усердно пытались отбить затраченные деньги на путевку и набирали целые горы еды. О, это было ужасно! Столы, заставленные едой, несколько видов салатов перемешанные между собой. Мясо и рыба в одной тарелке. От такой бормотухи становилось жутковато. И алкоголь, много алкоголя. Иностранцы, преимущественно немцы и голландцы наблюдали за русскими с особым интересом. Мы были дикими для них.

Сейчас я могу с убеждением заверить, что русские поступали так не из-за своей жадности и испорченности, а потому что всю свою жизнь прожили в стесненных условиях. В их голове не укладывалось: как можно съесть все, что ты хочешь или как можно пить столько, сколько ты хочешь? Это было не по правилам, не про нас.

В Анталии совсем другое море, менее соленое, менее мутное, чем Черное, без жуткого запаха гниющих водорослей. Пляжи оборудованы лежаками и зонтиками, чего на российском побережье ранее никогда не было. От проведенного времени в Турции я был в восторге.

Когда мы вернулись в Россию, нас ожидало неприятное известие: моего деда по отцу уволили с завода, на котором он проработал более сорока лет. Последние цеха закрывались, заводы выкупали под складские помещения, сотрудников выгоняли на улицу.

Дед ужасно переживал по этому поводу. При нем строили этот завод, при нем его и разваливали. Вся жизнь деда была связана с работой, с тем местом. В советский период он был водителем грузового автомобиля. Ездил по Союзу в командировки, побывал в разных уголках тогда еще единой необъятной страны: Москва, Рига, Ленинград, Кострома, Киев — он знал эти города, как свои пять пальцев. На склоне лет он перешел работать механиком в автомобильный парк и брал меня маленького пару раз к себе в цех, ужасно пахнущий соляркой и мазутом, что мне очень не нравилось.

В гараже, где содержали фуры, которые обслуживал мой дед, на стене висели портрет Ленина и огромная карта Советского Союза. Эта было не чем иным, как ностальгий для рабочих, когда-то строящих коммунизм, воспоминанием о прошлом, ностальгией моего деда и его коллег, мечтавших о счастливом будущем при которой теперь их равнодушно выгоняли на улицу.

«Щенки» — дед называл так новых владельцев завода. Они не могли терпеть эту несправедливость к себе и мысль пойти в администрацию города, чтобы просто поговорить с депутатами, поговорить с представителями власти, попросить у них помощи, защиты, возникла сама по себе.

Человек двадцать стояло у входа в администрацию. Люди в надежде ждали, что кто-то из чиновников, неважно кто, выйдет к ним. Но никого не было. В конце рабочего дня, когда государственные служащие стали выходить из здания, один из депутатов спросил у охраны, по какому поводу здесь собралась толпа. И услышав причину, громко сказал: «Чтобы этого быдла здесь не было».

Через пару минут к зданию подъехала милицейская машина, от граждан в грубой форме потребовали разойтись.

Рабочие не ожидали такого, и «быдлу», которое выбрало этого подлеца в народные депутаты, ничего не оставалось, как разойтись от греха подальше.

Я не мог дождаться, когда перейду в пятый класс. Кажется, все в нашем классе хотели, чтобы это время настало. Нас перевели на новую ступень образования, и мы стали относиться своего рода к старшеклассникам.

Первого сентября, когда мы возвратились домой с линейки, узнали о новом потрясении: в городе Беслан террористы захватили школу. Детей держали в заложниках три дня. На третий день захвата школы, школьники в духоте, без еды и воды обессилили до такой степени, что начали падать в обморок. После полудня произошло два взрыва, начался штурм и перестрелка между террористами и штурмовавшими здание школы сотрудниками правоохранительных органов. В результате теракта погибло триста тридцать три человека, из них сто восемьдесят шесть детей.

Мы боялись посещать школу и не чувствовали себя в безопасности. В школах дежурили милиционеры, но нас это не успокаивало. Я отчетливо помню, как на уроке безопасности жизнедеятельности мы всерьез обсуждали, что в случае чего не сможем открыть окна и выпрыгнуть на улицу со второго этажа, так как массивные створки школьных окон были наглухо заколочены и замазаны большим слоем краски. Однако взрослых это не особо заботило. Единственным изменением после этой трагедии стало появление в вестибюле школы сотрудника охраны и то, только после того, как в школьных дневниках мы старательно под диктовку классного руководителя записали: «Принести деньги на охрану».

К концу 2004 года подаренный мне личный дневник я смог полностью заполнить сочиненными мною стихами.

От поэзии в этот год я перешел к прозе. Начал пробовать писать небольшие рассказы. Все о жизни, о России, о любви к Родине.

ХВАТАЙКА

2005 год

Во время весенних каникул 2005 года родители решили, что мы можем позволить себе съездить на отдых Египет. Для меня это событие стало большим праздником, ведь я очень любил историю и пирамиды, фараоны, мумии привлекали меня в то время. Наш новый классный руководитель преподавала историю, что не могло не отразиться на наших увлечениях. На внеклассном чтении она рассказывала нам про Египет, про то, как писали древние египтяне на папирусах, как проходила церемония погребения фараонов. Она делилась с нами сказаниями о богах древней Греции и читала нам дополнительную литературу, тем самым, расширяя наш кругозор. Рассказывала про Олимп, про значения рисунков на греческих сосудах, что вызывало у нас несказанный интерес и приводило в восторг, во всяком случае, меня уж точно.

Н.Н. была удивительно доброй женщиной, хорошим педагогом, которая любила заниматься с детьми.

Помню, мы ставили школьные сценки на историческую тематику. Мне досталась роль Рамсеса II — главная роль, чему я был очень рад. Я бредил самой идеей спектакля и находился в предвкушении нашего выступления. Мне хотелось, чтобы все было как можно правдоподобнее с учетом малейших деталей.

Отрезав дно у пятилитровой баклажки, и покрасив ее в белый цвет, затем сверху приклеив красный картон, у меня получилось смастерить Пшент³.

Папа из толстой проволоки выгнул Хеку — жезл с изогнутым верхним концом, и Нехех — плеть, состоящую из короткой рукоятки с тремя свисающими полосками. Даже бабушка присоединилась к этому творческому процессу, сшив нарукавники с золотой тесьмой для моего египетского наряда.

Мой костюм фараона, казалось, был самым лучшим на том школьном празднике.

Теперь же я отправлялся по-настоящему в колыбель Древнего Египта, в страну пирамид Гизы, Долину царей, гробниц фараонов.

Мы прилетели в Хургаду в полдень. Небольшой аэропорт был забит туристами до отказа. На паспортном контроле египетский таможенник щелкал продолговатые белые семечки. Носовая губа, подбородок упитанного египтянина были в шелухе. Он неспешно брал загранпаспорта грязными руками, мокрыми от его биологического секрета, неуклюже искал в паспорте нужную страницу и неторопливо наклеивал визу на сургуч.

Яркое солнце томно жарило кожу. Мне казалось, что оно прожигает мое тело насквозь. Раскаленный воздух проникал в легкие, и уличная температура напоминала нахождение в сауне, парилку. Спасало только море, бассейны и лежаки в тени навесов.

Невыносимая духота переносилась мной тяжело, к тому же выяснилось, что у меня аллергия на солнце, проявляющаяся диким зудом по всему телу и сыпью.

Маленькие дети по своей глупости выбегали босыми ногами на раскаленный песок и тут же обжигали нежную плоть ступней. Детский плач периодически разносился по пляжу и все понимали, что это в очередной раз чей-то ребенок сжег ноги.

Когда солнце стояло в зените, и находиться на улице становилось невыносимо, мы скрывались внутри отеля. Гостям для комфортного скрашивания досуга из развлечений предлагался настольный теннис, в который мы играли с большим удовольствием всей семьей.

В один из таких дней, когда подошла наша очередь игры по записи, я заметил на столе мобильный телефон. Кто забыл? Это были подростки моего возраста — немцы. Вместо того чтобы отнести эту находку на ресепшн, я решил их догнать и отдать телефон лично.

Мы познакомились. Парня звали Маркус, девушку — Анной. Брат и сестра. Они приехали отдыхать в Египет из Саксонии, небольшого немецкого городка Цвиккау.

Я общался с ними на английском, хотя моих знаний для полноценного диалога было явно недостаточно. Мой диалог был, пожалуй, первым таким полноценным опытом общения с иностранцами. И могу сказать без преувеличения, что мне понравилось общаться на английском языке. К сожалению, качество преподавания английского в моей общеобразовательной школе оставляло желать лучшего. Это никому было не нужно, ни учителям, ни школьникам, так как мировоззрение о необходимости получения широких знаний для всех было приземистым. Никто не связывал свою жизнь с иностранными языками, с их изучением, с возможностями и большими обещаниями в карьере, в жизни. Мое окружение не представляло для себя иной жизни вне нашего города, вне нашей страны, и мои одноклассники считали иностранные языки, просто одним из уроков школьной программы.

Но я задался целью учить английский, учить языки, так как понимал, что владение иностранным языком открывает большие перспективы.

Мои новые немецкие друзья мало что знали про Россию, задавали вопросы во время нашей совместной игры в теннис, и я рассказывал им про Красную площадь, про Москву, про свой родной город, где родился и жил.

Они же описывали жизнь в Германии, небольшой городок Цвиккау на границе с Чехией. Рассказали, что они живут в частном доме на Буссардовег штрассе.

У них были приветливые родители. И узнав, что я из России, их мама сказала мне несколько фраз на русском языке практически без акцента: «Привет!», «Как дела?», Как тебя зовут?». Не представляю, откуда она это знала, но мне это приятно льстило.

Сдержанные, пунктуальные, скромные немцы. Эта семья была именно такой, и, пожалуй, она стала образцово-показательной в моем представлении.

Я уговорил родителей вырваться из отеля Хургады и одним днем посетить Луксор. Нас загрузили в душные автобусы и караваном из полусотни железных верблюдов повезли в Долину мертвых.

Белых людей сопровождала египетская армия. Дороги в городах надолго перекрывали, пока не пройдет туристическая колонна. Толпу местных египтян сдерживали на перекрестках люди в камуфляже с автоматами. Женщины в хиджабах с тюками наперевес, мужчины с баулами на голове, подростки в грязной одежде, ослы, неохотно тянущие повозки и старые автомобили, напоминающие груду ржавого железа, ожидали, когда колонна проедет через город.

Гид сказал, что в Египте недавно было очередное нападение на автобус с туристами, в котором погибло большое количество человек, следствием чего стало решение властей сопровождать иностранцев египетской армией.

Бедность поглощала эту страну. Трущобы Кены и Луксора сливались с развалинами Карнакского храма. Как здесь можно жить? Полное отсутствие санитарии. В подворотнях пахнет мочой, улицы завалены грудами мусора. Лишь выцветшие рекламные вывески «Кока-колы» и «Пепси» немного скрывали реальность египетских будней. Увидев белых туристов, местные жители тут же их обступали.

Пожилой араб подбегает к нам. В руках у него статуэтка Нефертити из оникса. Он что-то говорит по-арабски, но его никто не понимает. Подлетают и окружают дети разного возраста. У каждого по несколько свитков из банановой бумаги, расписанных изображениями египетских богов.

«One dollar! One dollar!» — кричали они невпопад, протягивая свитки туристам. — «Papyrus!».

Один из детей, лет четырех, начинает по-детски прыгать в толпе и громко кричать. Пожилой араб бьет его по шее и тот, замолчав и покраснев, держась за нее, стиснув зубы от боли, угомонившись, наблюдает за тем, как все продолжают кричать «One dollar! One dollar!».

За время нахождения в Египте мне довелось встретить достаточно большое количество местных. Конечно, в отеле персонал был приветлив, но думаю, они поголовно ненавидели всех нас.

Живущим в нищете, им приходилось обслуживать богатых туристов, немцев, англичан, теперь еще и русских в роскошных отелях, зарабатывая при этом сущие гроши.

Отели напоминали рай, вокруг которого был самый настоящий ад бедности, болезней и разрухи. Таков был Египет. Таким увидел его я.

Учебный год я окончил на «отлично». Исправляю оценку по физкультуре, хотя я не был виноват в том, что физически не мог выполнить установленные нормативы. Нагрузки мне давались тяжело, но я старался изо всех сил.

Вытягиваю математику: выполнять упражнения с дробями получилось достаточно легко. Я даже помогаю своим одноклассникам на контрольных срезах, за что учительница смехом говорила: «Угомонись ты уже, будет тебе пятерка в четверти».

Обожаю географию. Мир такой удивительный, что хочется изучать его, не переставая. Часами разглядываю атлас мира.

Т.С., молодая особа, пришла работать в нашу школу сравнительно недавно. Она старается как можно больше рассказать нам про мир, про этот удивительный и загадочный мир.

Детство Т. С. прошло в Таджикистане, где она жила с семьей до начала девяностых годов. Когда распался Советский Союз, в республике началась чистка русского населения, что подразумевало: «Таджикистан для таджиков!»

Патриоты новой республики изводили людей все возможными способами. На кладбищах вырывали кресты с православных могил, оскорбляли женщин и детей славянского происхождения.

За короткий период времени, почувствовав свою безнаказанность и вседозволенность, люди озверели окончательно. Вооружившись обрезами, тесками и дубинками, банды националистов выдвигались в город. Встретив на своем пути русского, его останавливали. Один вопрос: «Ты — русский?». И, услышав положительный ответ, человека убивали на месте.

Был случай, когда на железнодорожной станции национальные патриоты заставили женщин славянской внешности раздеться догола, а затем бегать по перрону. Изнасилования и убийства никак не пресекались властями.

Подходили к соседу, русскому, говорили: «Чтобы к утру тебя и твоей семьи здесь не было!». А кто ослушивался и не воспринимал угрозы в серьез — убивали. Показательно вырезали семьями, чтобы запугать других.

Это были девяностые годы прошлого века. При этом геноцид русского народа всячески умалчивался и в России и в мире. Это был какой-то «негласный геноцид», на который все закрывали глаза, так как он был никому не нужен и неудобен.

Оставаться русским в Таджикистане было нельзя. Люди бросали квартиры, нажитое долгими годами имущество, собирали детей и уезжали прочь. За сутки семьи отправлялись в неизвестность, в новую Россию, туда, где их тоже не ждали. В России были свои проблемы, бандитские переделы, беззаконие, нищета. Так Т. С. оказалась в нашем городе, переехав с семьей к бабушке.

Родители записали меня к репетитору английского языка, преподавателю университета. Я хожу на занятия два раза в неделю. Остальные дни посещаю художественную школу. У меня выпускной класс станкового отделения. Пришлось перевестись с отделения живописи в связи с травлей одногруппников. Руководители сами решили, что так продолжаться не может, и что для меня будет лучше, если меня переведут.

Издевались по-разному, но я старался игнорировать их издевки. Нет, я не испытывал к ним ненависти, а наоборот, проявлял сочувствие. Издеваться над другим человеком может только слабый или угнетенный чем-либо человек.

Я к своему удивлению, становлюсь известен в школе. Педагоги хвалят меня за стремления к знаниям, за активность в общественной жизни школы. Все здороваются со мной по имени и это определенно хороший знак.

Летом этого года друзья родителей пригласили нас на день рождения в ресторан. Это был самый лучший ресторан в нашем городе. Просторные залы, вкусное дорогое меню. В фонтане вестибюля плавают золотые рыбки, а для детей оборудована игровая комната. Разместили несколько автоматов для ловли игрушек «Хватайка», столы мини-футбола.

Периодически дети подбегали к автоматам и, закидывая двух рублевую монету, начинали играть.

У кого не было денег — стояли рядом. Я тоже стоял и наблюдал. Ну не возможно же стоять в стороне и не играть, когда кто-то играет! Тоже хотелось.

Родители не давали мне карманных денег. Этого не было почему-то заведено в нашей семье. Я получал их, когда говорил, зачем мне они, и только после их одобрения они могли дать или не дать денег.

Был тот самый случай, когда мне нужны были деньги, чтобы сыграть в автоматы. Сыграл несколько раз и продолжил в стороне наблюдать за игрой остальных.

Неожиданно я почувствовал, как кто-то положил мне на плечи тяжелые руки. Я обернулся. Позади меня стоял мужчина в черном классическом костюме, на вид ему было лет тридцать — тридцать пять. Рядом с ним теснились два амбала.

— Где твои родители, мальчик? А? — Спросил он меня, улыбаясь.

Я опешил от неожиданности. Мужик в костюме, с ним еще двое, на поясе каждого под кромкой пиджака торчит кобура пистолета. Таких типов я видел лишь в кино про девяностые. А теперь эти точь в точь похожие персонажи фильма «Бригада» стояли возле меня.

Мне ничего не оставалось, как подвести его к родителям.

Незнакомец подсел к ним, махнул рукой официантам, и на столе существенно стало больше блюд и алкоголя.

— Пускай парню дадут «двушек». — Скомандовал он, и мне принесли увесистый пакет с двухрублевыми монетами. — Иди, поиграй.

Вместо того чтобы бежать к автоматам, я отошел на достаточное расстояние. Держа в руках пакет с мелочью, я стал наблюдать за происходящим.

Мужчина начал о чем-то разговаривать с моими родителями, но из-за громкой музыки мне было невозможно ничего разобрать. Амбалы нависали над ним, все время зыркая по сторонам. Они точно были его охраной.

Диалог длился не более пятнадцати минут, после чего этот человек вышел из зала со своим сопровождением. Я подбежал к родителям.

— Мама, кто это был? — Родители выглядели достаточно спокойно.

— Это наш знакомый. Я тебе завтра расскажу. — Ответила она спокойным голосом. Иди, играй в автоматы.

Помню, тогда я спустил где-то половину мешка, но опомнившись, что у меня в руках деньги, и так бесцельно транжирить их нельзя, я решил остановиться и уже на следующее утро раскладывал монеты на полу. Получилось несколько рядов из «двушек», и по сумме целое состояние для одиннадцатилетнего ребенка.

На следующий день я не унимался:

— Кто этот дядька? Почему он дал мне целый пакет денег? — Пытал я родителей.

— Это Валера Сокол — бандит. Он раньше рынок крышевал, а сейчас отошел от этого. Ресторанным бизнесом теперь занимается. — На лице мамы появилась улыбка. — Все платили ему каждую неделю, а я нет.

— А ты почему не платила? — Недоумевал я.

— Потому, что сказала, что не буду. И все тут! Стояла на рынке, а тут они впятером просят заплатить им за крышу. А я им — нет! Что они, лбы здоровые, против меня сделают? Драться со мной будут? Я бы ответила им. А Валера у них главный был. Они доложили ему, что на рынке мол, дерзкая такая есть. Вот он лично пришел тогда посмотреть на меня. Говорит: «Значит, платить не будешь?», а я ему в глаза — «Нет!». С того момента ни разу им так и не заплатила.

— А чего он вчера к вам подошел?

— Потому что запомнил меня. Я одна такая на рынке была, кто отказался платить бандитам и не побоялся их. А вчера, это он так, красивый жест сделал. Поговорили хорошо. Рассказал, что теперь рестораном владеет, жена ребенка недавно родила.

Через три месяца Сокол был застрелен киллером. Новость через сарафанное радио разлетелась быстро по нашему городу.

РЕСПУБЛИКА

2006 год

Получил свидетельство об окончании художественной школы. На мое удивление особой радости я не испытываю. Ощущаю лишь облегчение. Больше не будет этих мольбертов, красок, глины, летних пленэров. Хотя, последний год считаю неплохим. Я благодарен, что меня перевели в другую группу. Здесь оказались более отзывчивые ребята, никто ко мне не цеплялся, никто не издевался надо мной. Только сейчас осознаю, что мне всего на всего не повезло с прежними однокашниками. Видимо, оказался не в то время не в том месте. Пришел бы я сразу на станковое отделение, и все могло бы сложиться иначе! Сейчас же жалеть не о чем. Что было, то было.

С момента окончания художественной школы я больше ни разу не притрагивался к кистям и карандашу.

Наш любимый педагог по истории Н.Н. тяжело заболела. Ей пришлось уйти из школы. У нас появился новый классный руководитель — Т.Г., как и Н.Н. она была преподавателем от Бога, азом своей профессии и своего дела, вела русский язык и литературу. Очень нас полюбила.

Несколько лет назад Т.Г. потеряла сына. Мальчик умер от тяжелой болезни. Думаю, мы были для нее некой отдушиной. Т.Г. тихая, спокойная, никогда не повышала на нас голос, даже когда это сделать было бы уместно. В связи с кончиной сына, стала верующим человеком. Для меня Бог был тоже на первых местах. Этим мы были с ней похожи по духу.

Время шло на удивление стремительно быстро. Я уже ученик седьмого класса. Появились новые предметы: алгебра, геометрия, физика. Мне некогда в них углубляться. При этом я учу, я добросовестно выполняю домашние задания, я воспринимаю это как должное, но свободное время посвящаю общественной деятельности и жизни школы.

В начале октября Т.Г. предложила нашему классу съездить в Москву на экскурсию, чему мы были рады и охотно согласились. Чтобы набрать автобус к нам присоединили девятый класс, и мы достаточно сдружились с ними.

Среди них — отличница, красавица Таня. Она мне очень симпатична. Стараюсь выбрать моменты, чтобы быть ближе к ее компании, быть ближе к ней. Начинаю общаться с ней, но все это еще как-то по-детски, по-доброму, без каких либо умыслов и намерений.

Москва — удивительно красивый город. Она скоротечна, суетлива, завораживающе прекрасна. Она восхитительна во всем. Мы посещаем художественную галерею Ильи Глазунова. По старой памяти своего художественного образования вспоминаю шедевры искусства.

Затем гуляем по старому Арбату и Красной площади, завозят на мост Багратион. Мы как дикие катаемся на эскалаторе, ведь в нашем городе такого чуда, как «эскалатор», еще нет. Конечной точкой визита Москвы стало посещение Храма святой Матроны Московской.

Я был счастлив побывать в этом месте и прикоснуться к святым мощам. Считается, что к святой Матроне обращаются прихожане за помощью в решении жизненных проблем и даровании сил несущим страдания. Но какие страдания может испытывать семиклассник? Для меня это было нечто отдаленным, совершенно непонятным на тот момент.

На выходе из храма, как сейчас помню, мне дали бутон белой розы. Такой чистый бутон, как только что выпавший снег, от которого пахло утонченным вкусом мирры, несущего в себе легкость и спокойствие.

Мы возвратились домой. В культурно массовом секторе сообщили, что начинаются выборы президента школьной республики. Я в первых рядах среди организаторов этого мероприятия. Узнаю, что Таня решила принять участие в выборах.

С большим отрывом она победила, после чего предложила мне возглавить исторический клуб школы. На тот момент я занимался военно-патриотическим воспитанием среди младших классов. С заведующей по учебной работе мы мастерили информационные стенды, пытаясь создать школьный музей, посвященный героям Великой отечественной войны и войны в Афганистане. И нам даже выделили отдельную комнату для этого!

Мы решили собрать группу из пятиклашек, которым нравится история и кто хотел бы после уроков развивать школьный музей.

Я развесил объявления по школе. Дело оставалось за малым: дождаться тех, кто решиться принять в этом участие. Встреча была назначена возле учительской. Я с нетерпением ждал момента, когда соберется толпа пятиклашек. Я представлял, что сейчас закончится последний урок, больше десятка человек, любящих историю, свою страну, свою школу выступят добровольцами в этом нелегком деле, и мы всем скопом рассредоточимся, выполним все стоящие перед нами задачи.

В указанное время я вошел в вестибюль рядом с дверью в кабинет учительской. Но с сожалением для себя увидел, что никакой толпы нет. Возле окна стоял только русоволосый мальчик с пронзительно голубыми глазами. И мне ничего не оставалось, как обратиться к нему:

— Привет. Ты случайно не в исторический клуб?

— Привет. Да. Остальные не смогли сегодня. Из моего класса еще три человека.

Я с облегчением вздохнул, что хотя бы еще трое решились заняться этим важным, на мой взгляд, делом.

— Как тебя зовут? — Спросил я.

— Никита.

— Тогда я запишу тебя в список тех, кто принимает участие в нашем кружке, а остальных в следующий раз. — Я достал блокнот и ручку.

— Никита Верижников, 5 «А».

— Вот и хорошо. Раз сегодня больше никого нет, то предлагаю пойти домой, заодно поговорим.

На удивление, наши маршруты совпадали. Никита жил в соседнем квартале через дорогу от моего дома.

После занятий в историческом клубе мы с Никитой вместе ходили домой. Не знаю почему, но с первой минуты моего общения с ним, я ощутил ранее неизвестные для себя эмоции. Как их объяснить я толком не знаю, но то, что у меня был интерес общаться с Никитой, как я ранее не общался ни с кем из своих сверстников, приводил меня в некий ступор. Мне хотелось ему доверять, я хотел с ним говорить обо всем, мне было с ним интересно проводить время.

Может, Никита был именно тем человеком, которого можно назвать настоящим другом?

Но меня охватывал ужас осознания того, что человеку можно доверять. Я же уже как лет десять никому не верю. Никому! Для меня понятие доверия несвойственно. Я не умел доверять людям и не искал с ними особого общения. Мне было проще одному, мне так было спокойнее.

Оказалось у меня с Никитой много общего.

Его тетка живет в Великобритании, работает в университете и преподает вокал. Моя двоюродная бабушка тоже живет в Великобритании и работает в британском университете профессором социологии и психологии.

Как и мои родители, родители Никиты — предприниматели, только у них своя компания в совсем другой сфере. Они работают по крупному: производят подарочные шоколадные наборы для детей.

Никита с семьей, как и я, путешествует по миру. Были в Анталии. В прошлом году на зимних каникулах ездили в Хургаду. Оказалось, что мы жили в одно и то же время в соседних отелях.

Нам было о чем поговорить, это точно.

Наступил ноябрь 2006 года. Рано начинало темнеть. Из-за отсутствия городского освещения ходить вечерами по улицам было страшновато.

Так как исторический клуб проходил после уроков, то наши занятия заканчивались не раньше восьми вечера.

В один из таких вечеров Никите позвонила мама:

— Не волнуйся, я не один. Не надо меня встречать. — Говорил он ей по телефону.

Но мама Никиты все же встретила его на половине пути.

— Мам, представляешь, у него тоже тетя в Англии живет. И он был в соседнем от нас отеле в Египте.

Женщина в очках, с очень красивыми чертами лица, поздоровалась со мной. И мне почему-то показалось, что она должна быть обязательно очень доброй.

Через много лет, возвращаясь домой из Москвы на экспрессе, мне посчастливилось встретить одноклассницу Татьяны. От нее я узнал, что Таня вышла за муж за парня из обеспеченной семьи, родила мальчика. Сейчас живет в Москве, работает в маркетинговой компании и часто с мужем по работе летает в Лондон.

СОВОК

2007 год

До распада Советского Союза все жили в гармонии и мире, вроде бы. По крайней мере, такими воспоминаниями делилось старшее поколение — мои бабушки и дедушка.

Граждане переезжали из одной республики в другую, путешествовали по городам. Многих вызывали по рабочим путевкам в другие регионы. Строили коммунизм — равенство и братство. Молодые люди встречались, влюблялись, создавали семьи. Мешались нации, объединялась культура народов.

Теперь же все совсем по-другому. Вопрос идентичности стал определяющим для многих постсоветских республик.

В новостных сводках еще в 2006 году передавали, что националистический Союз Отечества Эстонии требовал снести мемориал «Бронзовый солдат», расположенный в центре Таллина и убрать захоронение павших воинов, мотивируя это тем, что памятник «героизирует оккупацию страны Советским Союзом». Министр внутренних дел Эстонии заявлял, что полиция не будет охранять памятник от вандалов.

Сигнал эстонским националистам был дан и к середине весны 2007 года мемориал павшим советским солдатам, освобождавшим Эстонию от фашистских захватчиков, осквернили несколько раз.

Тогда эти события особо не освещались в российской прессе. Лишь 27 апреля, когда в Таллине начались массовые беспорядки, новость просочилась в СМИ. Вели репортажи о том, как этнические русские, живущие в Эстонии, протестовали против сноса памятника истории. Мемориал для них был символом победы, для всех нас — для русских, в Великой отечественной войне, победой над фашизмом, к которому каждый год, в праздник девятого мая, возлагали цветы.

Для русских советские войска — это освободители, к числу которых относились наши деды и прадеды, воевавшие с фашистами за свободу и светлое будущее. Однако для эстонцев все было наоборот — наших дедов и прадедов они считали оккупантами.

Россияне негодовали, и я с прискорбием наблюдал репортажи из Таллина, как производят демонтаж мемориала Бронзовому солдату и безжалостно, избивая резиновыми дубинками, арестовывают митингующих. За что? Неужели было бы лучше им жить при фашистах?

С момента сноса памятника последовали осквернения советских захоронений по всей Эстонии. Эстонский пример стал заразителен для других бывших советских республик, считавших свои внутренние экономические и политические проблемы последствием «советской оккупации» и проживания русского этноса на их территории.

К празднику Победы пишу стихи. Это мой крик души. Они посвящены всем, кто погиб в Великую Отечественную войну, всем двадцати семи миллионам истребленным, угнанным, замученным советским гражданам.

Показываю стихи заведующей учебной частью школы. Их тут же публикуют в школьной газете на первой странице, зачитывают на школьной линейке, рассказывают со сцены во время праздничного концерта, посвященного дню Девятого мая.

Похоже, я стал окончательно известным в школе. Но эта известность отчасти являлась не той, которую я хотел.

Я стремительно шел к счастливому будущему, работал над собой, постоянно находился в движении. Я соблюдал христианское вероучение, строго следовал общепринятым высоким нормам морали и нравственности, старался изо всех сил получать высокие оценки по школьным предметам. Я считал это необходимостью для того, чтобы стать лучшим из лучших, чтобы в будущем получить хорошую высокооплачиваемую работу, чтобы безбедно существовать. Для человека нормально ставить перед собой такие цели. Я к этому стремился, желая добиться высокого статуса в обществе.

А что после исполнения этих целей? Безусловно, создание семьи. В моем представлении это любимый человек, моя вторая половина. Я представлял девушку славянской внешности, с большими, как северное озеро, чистыми голубыми глазами и с длинными прямыми волосами пшеничного цвета. Жизнь в полной идиллии и гармонии, взаимные высокие чувства до гроба в окружении детей в уютном доме. Помнится, именно так я рассуждал в то время, в своем четырнадцатилетнем возрасте.

Но пока я находился только на первой ступени своего восхождения.

Мое имя знали в школе, думаю все. В классе отношения с одноклассниками нормализовались. Я больше ни с кем не конфликтовал, но и не дружил. Можно сказать, что соблюдал с ними некий нейтралитет.

Я стал востребованным в проведении не только в школьных, но уже и в городских мероприятиях. Все же мне чего-то не хватало. Странные чувства одолевали меня. Все время меня сопровождал какой-то дискомфорт, который постоянно присутствовал.

Не знаю зачем, но на большой перемене я выходил из класса и гулял по коридорам школы. Почти каждый день виделся с Никитой. Он с одноклассниками часто сидел на подоконнике, играя в телефон.

Сколько себя помню, я всегда старался помогать людям. Нет, это нельзя считать услужливостью и желанием выделиться из толпы. Я проявлял сострадание и милосердие к окружающим. Я бескорыстно помогал тем, кто в этом нуждался, к тем, кто был хотя бы в чем-то обделен. Решаю, что мне следует окончить полную школу, то есть одиннадцать классов и поступать в медицинский институт. Хочу стать врачом, непременно хирургом. Это очень ответственно и сложно, однако это меня не пугает. Что может быть лучше, чем спасать жизни людей? Я подобно Данко из рассказа Максима Горького «Старуха Изергиль», хотел пожертвовать собой и спасти свой народ с помощью горящего сердца, вырвав его из своей груди, считая, что помощь людям это не что иное, как высшая цель человека.

Летом мне купили компьютер и в квартиру провели интернет. Родители сочли, что компьютер мне действительно необходим для учебы. Впереди был девятый класс, подготовка к первым экзаменам, поэтому за лето я как раз смогу привыкнуть к работе на этой технике.

Интернет — увлекательная вещь. Еще год назад в компьютерном классе мне удалось просить прошаренных уже в этих вещах старшеклассников показать мне принципы работы глобальной сети.

Заходишь в браузер, кликаешь на поисковую строку и вводишь запрос. Интернет мной был воспринят скептически, так как его низкая скорость позволяла обновлять страницу один раз примерно в тридцать секунд. Все, как дураки, сидели на уроке информатики, пялясь в монитор при каждом запросе команды, ожидая выполнение компьютерной команды.

Затем в жилых домах скорость интернета стала значительно быстрее, поэтому многие сразу сочли работу на компьютере крайне удобной. Я не был исключением.

Одноклассники рассказывают про способы общения через интернет. Я регистрируюсь в российской системе мессенджера, предназначенной для русскоязычного общения по всему миру. Нахожу много новых друзей по переписке, среди которых Ангелина из Шотландии. Она переехала в Великобританию с мамой из Краснодара несколько лет назад. По моей просьбе она пересылает мне песни популярные в данный момент на британском радио. Общаюсь с Вовой из Дрездена, его семья — немцы Поволжья. Они иммигрировали из Астрахани в Германию.

В один из дней среди сообщений вижу запрос на добавление в друзья и сообщение «Привіт!». Пишет мне Валик. Я добавляю его в друзья и начинаю переписку.

Валик живет в городе Ровно. В интернете ищу информацию об этом месте. Западная Украина. Первая мысль: «Они же нас ненавидят! Бандеровцы.» Зачем он мне пишет?

О «западниках» всегда отзывались плохо, так как считается, что они были пособниками нацистов. Несмотря на это, интерес пересиливает меня, и я продолжаю переписку.

Оказывается, они такие же обычные люди, как и мы. С ним было интересно общаться. Валик писал на украинском языке, при этом для меня было задачей понять смысл сообщения, что меня, человека, интересующегося иностранными языками, привлекало. Желание учить языки и узнавать новое, было более чем занимательным увлечением. Можно сказать, что мое свободное время проходило с толком.

Из рассказа Валика, Ровно обычный ничем не примечательный город. Понимаю, что он похож на тот, в котором живу я. Он такой же неприметный, серый и невзрачный.

В один из дней, вернувшись из школы, пишу Валику сам. Отвечает его старшая сестра, что Валик пошел гулять и скоро вернется. По-русски! Спрашиваю ее: «Почему пишешь не на украинском?». На что она отвечает, что мне так проще ее будет понимать. Зачем для меня создавать лишние трудности, если она знает русский?

Сестра Валика рассказала, что имеет детский магазин в центре Ровно. Пожаловалась, что торговля не очень хорошо идет, и похоже, скоро придется закрывать магазин из-за низкой рентабельности.

Успокаиваю ее словами, но понимаю, что ей они вряд ли помогут.

Валик вернулся с другом. Микола присоединяется к нашей переписке. Он мечтает окончить школу и уехать в Польшу, так как в Украине нет перспектив для жизни и развития.

Задаю логичный вопрос «Почему?» и получаю от него неожиданный ответ: «Из-за вас, москалей».

Продолжаю писать, что значит: «из-за нас?» и что значит «москаль»? Микола внятного ответа не дает: «то и значит».

На выходных отправляюсь в гости к бабушке и дедушке. Донимаю их расспросами: «Кто такие москали»? И почему нас так называют?».

Дед объясняет, что украинцы так определяют русских, еще применяют слово «кацап».

Москали — русские и сторонники красной армии, то есть те, кто за Москву. А кацапы, это те, кто занимался раскулачиваем крестьян и исполнением указаний московского правительства при советской власти.

«А мы, значит, москали и кацапы?» — спрашиваю я деда.

«Нет» — отвечает дедушка. — «Мы не те и не другие».

«То есть как так? Кем-то мы должны быть?» — не понимаю я.

К кому же моя семья тогда относится, если мы не москали и не кацапы? Мы же русские, мои прадеды воевали в рядах красной армии. Один прадед по линии бабушки оборонял Кавказ, был артиллеристом. Освобождал Чехословакию. Другой по линии деда, погиб на войне под Малоархангельском, похоронен в братской могиле.

Дедушка же отвечает, что мы раскулаченные и были за белых во время революции. Поэтому не относимся ни к москалям, и уж тем более к кацапам, о чем я могу узнать подробнее у прабабушки, когда поедим в деревню. Она помнит, как их разоряли большевики и как фрицы находились в деревне на постое.

По возвращению пишу Валику, что я не москаль и не кацап, что моя семья была раскулачена во время прихода к власти большевиков. Прошу его, чтобы он сказал об этом Коле.

Конечно, потом перевели в шутку, но в каждой шутке есть доля правды. Кажется, для Миколы я так и остался москалем.

На уроке английского языка нашему классу сообщили, что через неделю в школу прибудет делегация из Соединенных Штатов. Почему именно в наш город и тем более в нашу школу, нам было не понятно, но все же они приезжали. Мои одноклассники были равнодушны к грядущему событию. Однако для меня на тот момент это стало знаменующим событием чего-то особенного.

Нужны были лучшие активисты для организации мероприятия в честь их визита. И похоже на тот момент моя кандидатура была вне конкуренции. Учительница пятого класса Ю.В. сама меня нашла. Она отпросила меня с уроков и предложила организовать проведение открытого урока по математике. Не думая ни секунды, я соглашаюсь.

Перед визитом американской делегации ученики с пятый по одиннадцатый класс занимаются лишь тем, что убирают школу. Уроки отменили, лишь бы мы успели к приезду американцев навести марафет.

Странно, но все в нашей жизни оставалось как при Советах, хотя я родился уже в новой России: дежурства, мытье полов, вместо урока технологии, по которому нас заставили купить учебники, мы таскали с помойки на школьный двор массивные деревянные двери на материал, затем снимали обивку и разбирали на составляющие; капали ямы для листвы и зарывали ее туда, чтобы школа не тратила средства на вывоз мусора на специальный полигон, чистили снег во время зимы.

Мы на коленях с тряпками и пемоксолью натирали пол главного вестибюля. За сорок лет грязь настолько въелась в трещины паркета, что каждый из нас понимал — оттереть до блеска пол не получится. Учителя были в панике. Через полчаса кто-то принес зубные щетки. Их раздали ученикам, и мы продолжили натирать старый паркет. К вечеру у всех счесаны пальцы в кровь. Но оказывается на сегодня это не все. По домам раздают шторы с заданием: постирать, погладить и принести. За это ответственных назначают девчонок, «спокойный» вечер после трудового дня их мамам был точно обеспечен. Мальчики в обязательном порядке на время обязаны были принести красивый цветок в горшке из дома.

Убран каждый уголок, каждый сантиметр этой старой ничем не примечательной школы. Посреди учебной недели объявили выходной день: в школе встречали делегацию из Америки.

Возле входа в столовую на раковине положили кусок мыльца, повесили белое вафельное полотенце. Длинные столы накрыли накрахмаленными скатертями. В туалете появилась туалетная бумага.

Странно, почему всего этого нельзя все было сделать раньше? Для чего вся эта постановка?

Я шел по коридору второго этажа, впервые ощущая запах свежести и чистоты. Было неловко передвигаться по вестибюлю от стерильности, напоминающую операционную палату, что отчасти я чувствовал свою вину за то, что наступаю, как мне казалось, грязной обувью по девственно чистому полу.

Американцев привезли после полудня. Ребятам было лет по шестнадцать — семнадцать. За двадцать минут им провели экскурсию по школе. Еще минут пятнадцать их водили по школьному музею — моему детищу. Рассказывали про Великую отечественную войну, про подвиги советских солдат на полях сражений.

Кажется, американские подростки тяжело понимали то, о чем им пытались рассказать. Оно не мудрено — у них совсем другая история. Нет никакой Великой Отечественной, есть только Вторая мировая война в своей интерпретации.

Потом мы провели открытый урок математики, а американцы с интересом наблюдали, как дети проходят десятичные дроби. Урок длился сорок минут, после чего нам дали немного свободного времени, чтобы пообщаться, затем ребят увозили на экскурсию по городу.

У меня была возможность несколько минут попрактиковаться в английском языке. Я узнал, что они живут в Бостоне и болеют за команду бостонских пантер.

Но вот уже делегацию просят пройти вниз. Им пора уезжать и мы прощаемся.

Неожиданно для меня ко мне подошел их сопровождающий преподаватель. Он сказал, что они предложили нашей школе сделать встречный визит в Штаты. И он хотел бы, чтобы я приехал к ним в гости в составе российской делегации от нашей школы.

Ах, если бы так все было просто! На прощание мы жмем друг другу руки.

Кончики стертых до крови пальцев неприятно пульсируют и щиплют после генеральной уборки, но я не показываю вида.

ДЕВОЧКА С ТЯЖЕЛОЙ СУДЬБОЙ

2008 год

Директор школы решил, что организовывать встречный визит в Бостон не стоит, мотивировав это тем, что на поездку требуются деньги и, причем немалые. Если родители некоторых школьников, коих было единицы, смогут оплатить дорогу и проживание своим детям, то, как быть с учителями? Школа не будет выделять на это средства.

Могли начаться конфликты на почве личной неприязни и среди школьников, чего многие учителя опасались. В нашей общеобразовательной школе учились дети разного социального статуса: из полных и не полных семей, благополучных и неблагополучных, сироты, находящиеся на иждивении близких родственников. Учились даже ребята с физическими и психическими отклонениями в развитии.

Дети, особенно обделенные, становятся озлобленными именно тогда, когда они сравнивают свою жизнь с жизнью других своих сверстников. И осознавая, что кто-то получает больше, чем они, что кто-то живет лучше их, зачастую от безысходности вымещают скопившуюся в себе злобу на тех, кому повезло больше. Другие же дети, имея все, пытаются показать свое превосходство и тем самым морально удовлетворяются своим положением в обществе, забывая о том, что мораль и нравственность основывается абсолютно на другом.

На первых этапах развития в детях зарождается чувство зависти, корысти, ненависти. Потом они вырастают, но зарожденные чувства не проходят, а наоборот, они развиваются и становятся более сильными, если человек вовремя не осознает, что зависть, злоба, другие постыдные чувства разъедают его душу изнутри. С этим ничего нельзя поделать, в этом проявляется сущностная природа человека.

Помню Дашу. Она училась в нашем классе. Выше меня на голову, волосы до пояса пшеничного цвета, голубые глаза. Очень красивая. Ее воспитывали бабушки со стороны мамы и папы. Девочка с тяжелой судьбой.

Родители Даши погибли в автокатастрофе, когда та была совсем еще маленькая. Ребенок-сирота, не познавшая родительской ласки. Бабушки воспитывали ее, как могли: строгое воспитание, скромная одежда, ничего лишнего.

В нашем классе история Даши не могла пройти бесследно. Несмотря на ее внешнюю красоту, мои одноклассники не обращали на нее внимания и старались с ней не общаться, а девочки, почувствовав ее слабость и незащищенность, начали задирать.

Что оставалось делать Даше?

Защищать себя. Но как? Она пыталась избегать конфликтов, старалась ни с кем не общаться и никого не подпускать к себе, как делал это я, если возникала неординарная ситуация. Но, как и в моем случае, постоянно пытаться избегать конфликтов невозможно. Люди, почувствовав слабость, начинают наседать еще больше.

К неожиданности для всех, Даша преобразилась. Она стала одеваться в дорогую одежду, чего раньше никогда не было. У нее появился телефон последней модели. Каждый день на перемене она открывала свою школьную сумку и угощала всех конфетами.

И те, кто ее больше всех ненавидел, стали ее лучшими друзьями и подругами. Жизнь Даши кардинально изменилась. Кто еще пару дней назад поливал ее последними словами и всячески изводил, сегодня мило сидел с ней за одной партой.

Даша была в центре внимания около двух недель, пока совершенно случайно, когда учительница задержалась на перемене в классе, увидела, что Даша достала большой пакет с конфетами и начала их всем раздавать.

— С днем рождения, Даша! — Сказа она.

— Что Вы. У меня не день рождение. Это я так, просто. — Ответила девочка.

— Что значит: «Просто так?». — И учительница начала разбираться.

Даша украла деньги, которые ее бабушки откладывали на свои похороны. Так делают многие пенсионеры, чтобы в случае их смерти у родственников не возникло трудностей с погребением тела.

Выяснилось, что Даша уходила в школу в обычных вещах, чтобы бабушки ничего не заподозрили. Передавалась в подъезде или в туалете школы. Затем заходила в магазин и покупала дорогие сладости. Своим новым подругам, моим одноклассницам, Даша кроме конфет, дарила еще дорогие подарки, давала им деньги просто так.

Скандал разразился на всю школу, но его попытались уладить учителя, во главе с директором. Бабушки Даши тоже были за то, чтобы этот конфликт как можно скорее закончился. Договорились даже, что родители девочек не будут возвращать потраченные на них Дашей деньги, хотя сумма была достаточно большой.

Казалось бы, ситуация вот-вот решится и про инцидент все забудут.

Но у Даши больше не было денег, чтобы покупать каждый день в наш класс конфеты, дорогие вещи и еще давать деньги своим новоиспеченным подругам.

Она снова стала для них изгоем, ребенком, которого некому было защитить. Девочки, лучшие подруги, травили ее неделю. Кроме колких слов, Дашу исподтишка задевали локтями, не пускали в школьную раздевалку, говорили: «переоденься в туалете».

Наблюдать за этим было невыносимо. И так продолжалось около недели, пока в один из дней при всех на перемене Яна подошла к Даше и ударила ее. Это был предел. Даша не смогла сдержаться, оттолкнув Яну от себя.

Та на высоких каблуках попятилась назад и завалилась на стену, естественно, ударившись головой. Думаю, она этого заслужила. Тут же на Дашу набросились подружки Яны, которые также мило улыбались ей еще меньше недели назад. Разнять дерущихся девочек получилось только учителям.

Яна сразу же позвонила маме и та приехала в течение получаса.

Увидев дочь в слезах, и услышав рассказ бедной Яны, мать вызвала дочери скорую помощь прямо в школу. Еще бы: бедная Яна ударилась головой о стену, а злая Даша толкнула ее! Только она забыла рассказать маме, что целую неделю она была инициатором травли Даши, и сегодня первая ударила ее.

Вдобавок ко всему мама Яны обещала написать заявление в милицию, установить побои, причиненные ее девочке. Добавила бы она к этому заявлению, что ее дочь две недели вымогала деньги у Даши и за это общалась с ней.

Учебный день был сорван. Так как я был старостой класса, мне предстояло написать объяснительную записку вместе со свидетелями происшествия.

Когда нас вызвали для дачи объяснений, дорогу преградила подруга Яны.

«Значит, так. Главное пишем, что Даша толкнула Яну и Яна упала». — Сказала она нам.

Нас рассадили за столы в учительской.

Что мне стоило написать? Знали бы все, что это было следствием предшествующих событий. Но думаю, учителя это прекрасно понимали. Все это понимали, и мне так хотелось написать, что Дашу вынудили так поступить. Но я не мог этого сделать. Это было ни к чему. Мы жили в системе, против которой было бесполезно идти.

В конечном итоге Дашу перевели в другую школу.

Столько лет прошло, но я до сих пор виню себя в этом. Противно на душе. Противно от себя, что не хватило сил сказать больше и сделать.

Лет этак через семь после того, как я видел Дашу в последний раз, совершенно случайно узнал, что ее судьба сложилась достаточно трагично. Я узнал, что Даша познакомилась с парнем, забеременела от него, и он сделал ей предложение. Пара готовились к свадьбе, но в один из дней они разбились на машине. Даша потеряла ребенка, и долгое время находилась в реанимации. Ей требовалось дорогостоящее лечение.

Одной бабушки уже не было в живых, другая же не могла потянуть всю сумму целиком на скромную пенсию. И несколько человек из нашего класса, помнящих Дашу с хорошей стороны, сбросились, по сколько смогли.

НАШИ

2008 год

Когда Дашу перевели в другую школу, кажется, все окончательно успокоились. Не стало объекта раздражения в виде Даши, подлежащего постоянным издевательствам и унижениям.

Мое путешествие в Штаты откладывалось на неопределенный срок, но я не переставал думать о том, что возможно в скором будущем мне удастся посетить эту страну.

Я не переставал думать о том: что представляет собой Америка? Какая там жизнь на самом деле? Я начал самостоятельно изучать историю и культуру этой страны, читать в интернете приключения обывателей, туристов. Тех, кто однажды, приехав в Штаты, решил навсегда там остаться.

В сравнении с Россией, Штаты совсем еще молодая держава. И если на протяжении веков многие страны объявляли России войну столько раз, что простому обывателю будет слишком сложно сосчитать даты всех кровавых битв с первой попытки. Кажись, в нее вторгались практически все государства за редким исключением. В Штатах же совсем другая ситуация.

Если же русские по воле судьбы всегда сражались и сражаются за жизнь, за право не быть истребленными и уничтоженными на своей земле, то американское противостояние основывается на борьбе за независимость, борьбе за равенство и братство, демократию и борьбу за гражданские права и свободы человека.

Что же определяется в понятии американской «свободы»? Я же считаю, что в понятии свободы вероисповедания, свободе мысли и слова.

А у нас? В России те же данные свободы закреплены в Конституции. Есть свобода вероисповедания, свобода слова, свобода массовой информации, право на объединение и собрание. Но почему-то эти российские свободы в действительности отличаются от американской трактовки. Однако объяснить себе эти различия для меня не представлялось возможным.

В середине февраля Республика Косово провозгласила свою независимость. Мир разделился на два лагеря. Одни признали независимость новообразованного государства, в число которых входили США и большинство стран Европы, так как европейские и американские ценности определяли в качестве высшей прерогативы независимость, самоопределение народа.

Другие же страны были против отделения Косово от Сербии. Правительство России выступало как раз против независимости, мотивируя это тем, что подобный раскол станет прецедентом в международном праве и следствием для продолжения отделения спорных территорий.

Аргументы России не были услышаны на мировой арене. Не останавливал мировое сообщество прежний сербско-албанский конфликт. Его причины и следствия, так же как и мнения обозревателей, расходились в том, кто прав, а кто виноват.

Я смотрел российские новости. В репортажах освещали последние балканские события. На сербских домах развивались растяжки с надписями: «Русиjо, помози!»⁴, «Косово je Србиjа»⁵.

«Ну не уже ли мы не поможем братскому народу, православным?» — Призывали по телевидению.

Я не мог занять какую-либо определенную сторону, так как испытывал смешанные чувства. С одной стороны албанцы, которых стало преимущественно больше на сербской земле, объявили о своей независимости. Но с дугой стороны, среди албанцев находились негодяи, которые насладившись независимостью, поджигали православные храмы и делали все, чтобы последние сербы покинули эту территорию.

И как же тогда быть с западными ценностями? Как же тогда борьба за независимость, гражданские права, ведь косовские албанцы желали отделения? Это же самоопределение народа, его право, которое должно быть соблюдено!

В конечном итоге Правительство России не признало республику Косово и при этом получалось, что сербских братьев мы оставили на произвол судьбы.

Да, мы отличаемся от европейских стран, мы расходимся во мнениях. Да, у нас другие ценности и принципы, да, мы во многом разные. Но это не было поводом оставлять Сербию в такой сложный период времени. Народ в какой-то степени разочаровался в российском Правительстве. Люди высказывали негодование, но это были всего лишь никому не нужные слова. Наша страна готовилась к выбору нового президента, и было не до Сербии.

Второго марта состоялись выборы третьего президента Российской Федерации. Победил Дмитрий Медведев — протеже В. В. Путина.

Сорока трех летний политик, бывший преподаватель юридического факультета, акционер нескольких предприятий и корпораций, юрист питерской страховой компании, приглашенный в Москву в девяносто девятом году председателем Правительства России Владимиром Путиным на должность заместителя руководителя аппарата Правительства, стал Президентом Российской Федерации.

На своей инаугурации Медведев заявил, что главной задачей своего назначения на новую должность считает «дальнейшее развитие гражданских и экономических свобод, создание новых гражданских возможностей».

Свобода и возможности.… Как это многообещающе звучит!

Я, как патриот своей страны, с надеждой верил в недалекое будущее, когда эти принципы достигнут своего расцвета. Мне не терпелось воспользоваться своей гражданской возможностью, чтобы добиться высокого результата, стать нужным своей любимой стране, своему народу, отечеству. Я ведь все для этого делал: был отличником, проявлял инициативы, участвовал в школьных и городских мероприятиях, ни с кем не конфликтовал, а наоборот, старался всегда быть вежливым со старшими, уважительным с людьми преклонного возраста, быть общительным со сверстниками, помогать им во всем, если они в чем-либо нуждались.

Для меня стало полной неожиданностью, когда мой одноклассник Артем в один из дней позвонил мне и попросил написать поздравление с юбилеем для его мамы в стихах. И я охотно помог ему в этом.

Так как я был старостой класса, то мне приходилось общаться со всеми без исключения, причем по разным вопросам: распределение дежурства по школе, составление графиков уборки кабинета, организация классных и внеклассных мероприятий. Я был постоянно занят, постоянно находился в движении.

Продолжаю ходить в школу. Периодически видимся с Никитой на переменах. Через три дня мне исполнится пятнадцать. Этот день я должен запомнить по-особенному. Нужно отметить день рождение, свой первый сознательный юбилей в компании друзей. Так принято! Это возможность собрать тех, к кому хорошо относишься и способ отлично провести время в кругу этих людей.

Решаю всех собрать в пиццерии. Но кого «всех»? Само собой, приглашу Никиту. Я же общаюсь с ним в школе. Мне с ним интересно. Илью — одноклассника Никиты, они вроде бы дружат. Он добрый парень, посещал мой исторический кружок. И еще девчонок из своего класса: Наташу, Алину и Аню.

С Наташей сижу за одной партой, Алина — за соседней. Она в чем-то схожа характером с Ильей. С Аней, моей первой детской любовью, мы совместно решаем задачи по физике, геометрии и алгебре, находим единственно верный ответ и делимся решением с одноклассниками.

Решаю, что первому, кому стоит позвонить — это Никита. Хотел бы лично пригласить его на день рождение, но начались весенние каникулы. У меня не было ни его номера телефона, ни точного домашнего адреса. Поэтому ищу номер его домашнего телефона в городском справочнике. Вычисляю адрес по фамилии. Потратил на это почти полдня. Звоню.

Трубку подняла Элина Евгеньевна, мама Никиты. Я попросил пригласить Никиту к телефону.

«Извини, я не смогу прийти. Мы завтра уезжаем в Харьков к родственникам». — Ответил он.

Я понимал, что это чудовищное совпадение, из-за которого мой день рождение не станет таким ярким событием, каким я хотел его запомнить. Как же я расстроился в тот вечер! Мне не хотелось отмечать свой праздник, я не хотел никого видеть. Как жаль, что Никита уезжает в мой день рождение! Но он же не был виноват, что дата моего рождения выпала на весенние каникулы, когда у большинства появляется возможность на две недели уехать куда-нибудь.

Видимо, мой день рождения выпал на неудобный день.

Не хочу никого звать! Не хочу отмечать свой день рождение! Чувствую досаду на душе.

Родители советуют мне все-таки отметить это событие и пригласить тех, кто сможет прийти. Я неохотно соглашаюсь: звоню Наташе, Алине и Ане. Телефона Ильи у меня не было, и я понимаю, что нет особого смысла искать его контакты. Не хочу, чтобы получилась такая же история, как с Никитой, и я не так сильно, если честно, хотел приглашать Илью, как Никиту. Поэтому решение было принято само собой.

Аня тоже была в отъезде. Пообещали прийти только Наташа и Алина.

В день рождения они встретили меня с большой связкой разноцветных воздушных шаров. Для меня это было большим сюрпризом. Выхожу на улицу, а там девчонки с воздушными шарами кричат: «С днем рождения! С днем рождения!».

Я заказал пиццу и напитки в кафе.

Посидели совсем немного. Но, к счастью, мы хорошо провели время.

Я вернулся домой с охапкой шаров и подарками. День был действительно запоминающийся. Жаль, что Никиты не было. Но убеждаю себя, что это просто стечение обстоятельств, недоразумение.

Ближе к лету Алина присоединилась к движению «Наши» — молодежному политическому движению, созданному администрацией Президента России в 2005 году. Она готовила с командой проект, чтобы продемонстрировать его на форуме «Селигер». Там талантливые, заинтересованные в развитии гражданского общества в России молодые люди могли проявить себя, представить свои идеи и пути решения сложных общественных проблем. Она приглашает меня принять участие в ее проекте, и я с радостью соглашаюсь помочь.

В процессе подготовки проекта, связанного с доступной средой для людей с инвалидностью в нашем городе, мы ходим в дом Профсоюзов, где располагается отделение данного движения, знакомлюсь с активом. Среди актива — Иван. Он значительно старше меня. И Юлей. Она учится в нашей школе, только на класс старше. Даже не подозревал, что она может заниматься чем-то подобным!

Обсуждаем с ними насущные проблемы нашего города, говорим о том, как мы можем изменить ситуацию в целом. Чувствую, что выполняю действительно полезные и нужные задачи. Это необходимо, чтобы сделать нашу страну лучше.

Разрабатывая проект, читаю в интернете про деятельность движения. Неожиданно натыкаюсь на интересные статьи, в которых мне хочется разобраться.

Почему-то в российских оппозиционных источниках участников молодежного движения называют «нашистами». Не могу понять: почему так? Ведь целью движения является борьба с фашизмом и его недопущения впредь.

На сборах в доме Профсоюзов мне отвечают, что это все происки запада, желающих навести бардак в России. Говорят не обращать внимания на оппозиционные статьи, так как они написаны по заказу зарубежных изданий.

В июне Никита окончил музыкальную школу, класс «фортепиано». Жаль, что у меня не было ранее возможности тоже заниматься музыкой. И почему я начал именно рисовать? Не понимаю. Если живопись отожествляется в моем восприятии с глазами человека, пишущего на холсте красками определенного оттенка, чтобы передать свои внутренние чувства и переживания, то музыка ассоциируется, безусловно, со слухом. Человек передает свои эмоции через палитру звуков.

Смотрю фотографии Никиты с его выпускного вечера из музыкальной школы в социальных сетях. Очень рад за него.

Подумать только: кажется, прошло совсем мало времени, а в сентябре я перейду уже в девятый класс! Я даже не успел заметить, как пролетели эти годы. Все случилось слишком мимолетно. Листаю фотографии на его странице. Вот он с девочкой Снежаной на одном фото. Кто она такая?

В профиле Никиты отображается статус: «Встречается с *** Снежаной». Понимаю, что это его школьная любовь. И тут же задаюсь вопросом: «А где же моя любовь?». Где мои отношения? Их нет у меня, хотя я старше Никиты на два года. Начинаю размышлять, и понимаю, что мои одноклассники уже давно с кем-то встречаются. Они гуляют, назначают свидания. Девчонки общаются с парнями по СМС. А где мои отношения? Почему я ни с кем не встречаюсь?

Сам перед собой оправдываюсь, уверяю себя, что сейчас мне просто некогда. У меня нет столько свободного времени, чтобы еще с кем-то встречаться. Определенно меня это отчасти беспокоит. Получается, я сейчас один и ни к кому не проявляю интерес. Хорошо ли это или плохо, еще не осознал, но решаю, что мне не стоит сейчас загоняться на этот счет.

Мы с семьей едим на отдых в Турцию. Впереди год первых серьезных экзаменов, к которым нужна особая подготовка. Пока же мы отправлялись на Средиземное море в отель возле города Сиде.

Эта поездка запомнилась мне очень хорошо.

Утром на территории отеля открывался аквапарк и мы перед тем, как идти на море, обязательно поднимались на горку, чтобы по разу с нее скатиться.

Не представляю, как могло получиться, но при подъеме по лестнице я оступился на скольких ступенях и подвернул ногу. Боль, ноющая боль сопровождала меня весь день. И только после ужина, когда стопа сильно распухла, родители вызвали врача.

Врач, турок, не говорил по-русски. Он нажал мне на стопу, и я крикнул от боли. Затем на ресепшн перевели, что мне нужно в больницу для того, чтобы сделать рентгеновский снимок.

Приехала скорая помощь. Меня и родителей посадили в машину, в которой находилась еще пара до тридцати лет — иностранцы. По пути в Манавгат у меня получилось немного пообщаться с ними. Узнал, что эти ребята — англичане. Они компанией сидели на перегородке балкона и, не удержавшись за перила — перевернулись. Повезло, что был второй этаж.

Мой рентгеновский снимок показал трещину в кости. Ногу загипсовали по колено.

«Не переживайте» — говорил врач в больнице на ломанном русском. — «У вас пустяки. К нам часто привозят иностранцев, что лишний раз в голове не укладывается, как люди могут так умудриться себя покалечить. Недавно немца привезли с алкогольным отравлением. Делали ему промывание желудка. То русский подшофе в детский бассейн вниз головой прыгнул — швы накладывали».

Через месяц, когда пришло время снимать гипс, я с папой отправился в нашу городскую больницу.

Врач, видно, что с большим опытом работы, долго разглядывала мою ногу и через какое-то время сообщила:

«Извините, я просто впервые вижу такой гипс. У нас гипс — это марля, пропитанная раствором гипса. А это какая-то твердая сетка. Я преподаю в медицинском университете и думаю, как его аккуратно снять, чтобы можно было показать студентам, какой гипс заграницей делают».

Мы втроем сантиметр за сантиметром разрезали твердый слой, чтобы как можно меньше повредить его.

Так моя «нога» стала экспонатом в медицинском университете нашего города.

В августе 2008 года началась война на Кавказе. Предшествовало вооруженному конфликту желание самоопределения Южной Осетии и Абхазии как самостоятельных, независимых республик.

Российские миротворцы согласно международным соглашениям, должны были покинуть эти территории в конце года.

При этом власти Южной Осетии и Абхазии предпринимали попытки получения суверенитета, что в планы грузинского Правительства не входило.

С конца июля грузинские войска осуществляли огневые налеты по местам дислокации южноосетинских войск. В регионе началась гуманитарная катастрофа, в результате которой более тридцати тысяч мирного населения покинули район.

В ночь на восьмое августа грузинские войска подвергли массированному артобстрелу город Цхинвали. Среди точек, по которым велись удары, были жилые дома и российские стратегические объекты.

Очевидно, что такие действия грузинских военных привели к жертвам среди мирного населения, имеющих второе российское гражданство, в том числе и российских миротворцев.

Артобстрелы красиво назвали «операцией по наведению в Цхинвальском регионе конституционного порядка».

В ответ на это Россия приняла решение ввести свои войска в Южную Осетию и Абхазию с целью «восстановления конституционного строя» и «принуждению грузинской стороны к миру».

Двадцать шестого августа Россия официально признала суверенитет Республик. Этого страны Запада точно не ожидали. Хлесткая пощечина выступавшим за независимость Косово от нашего Премьер-министра.

Хотели независимость Косово? Нате — получите Южную Осетию и Абхазию! Вас предупреждали.

С этого момента ситуация в мире крайне обострилась, что вызвало обеспокоенность у всех.

Теперь все происходящие события собирались журналистами из двух абсолютно противоположных друг другу информационных потока.

Версия России освещалась в российских новостях. Говорили о том, что грузины вели массовый обстрел города. В зарубежных репортажах сообщали же о нападении русских на Грузию. Абсолютно разные новости, не имеющие ничего общего.

Во всяком случае, нет смысла сейчас кого-либо переубеждать или констатировать факты. Каждая сторона в любом случае останется при своем мнении.

У Никиты новое хобби. Он увлекся игрой в баскетбол. Из его класса трое парней ходят на эту секцию.

Я бы хотел общаться с ним чаще, но как мне тогда казалось, мне было некогда и что-то сдерживало. Я был занят подготовкой к экзаменам, участием в различных мероприятиях, которые отнимали у меня большое количество времени. И какой у нас был общий интерес?

Он занимался баскетболом, я же к нему был равнодушен. Спорт это вообще не про меня. У меня не было к нему предрасположенности.

Несмотря на это, мама силком заставила меня записаться на секцию «карате».

Если разминка и подготовка еще, куда не шли, то вот кумитэ, контактный бой, и отработка ударов были не для меня.

В каждом ударе должна присутствовать злость, и если ее нет, то нет и удара. Этот принцип не был мной применим в данном виде спорта. Но мне нужно было стараться делать то, что выполняют другие и пытаться делать это лучше остальных. Иначе я стал бы слабаком, изгоем и неудачником. Мне нельзя было проявлять свою слабость, но при этом мне не нравилось драться.

Один раз я даже ездил на городские соревнования. Мне повезло, так как противником был парень из моего клуба. Поэтому, все прошло более чем гладко. Но так не могло продолжаться всегда, везения не могут быть вечны. Я осознавал, что с каждым днем мои спортивные результаты должны улучшаться. Это означало, что мне необходимо опережать своих противников и наносить удар первым. Но не про меня все это! Драки, борьба… Порой я задавался вопросом: «Что я вообще здесь делаю?». Это абсолютно не мое.

Получается, на секцию «карате» я ходил только лишь для того, чтобы не расстраивать свою маму — призера региональных соревнований по легкой атлетике и гимнастике. Спорт был не моим, абсолютно не моим.

С иронией скажу, что я продержался в секции карате полгода. Если бы не случай, произошедший со мной, кто знает, чем бы все это закончилось. Так вот, на очередной тренировке нужно было разбиться по парам. Напарника мне не досталось, поэтому тренер решил, что сможет составить мне компанию. Во время кумитэ тренер использовал силовой прием, в результате которого я ударился затылком о колонну и почувствовал сильную боль. В ушах раздался монотонный звон. Все было черно-белого цвета, и время замедлилось в несколько раз.

Не помню, как я дошел в тот вечер до дома.

Утром направился в больницу. Врач поставил диагноз: сотрясение головного мозга. Естественно тренировки мне были противопоказаны, чему я, честно говоря, был рад.

Не виделся с Никитой уже месяца три. Это наводит на меня тоску. Жаль, что мы не общаемся чаще.

В один из субботних дней около десяти утра иду гулять с собакой. Она тянет меня изо всех сил в сторону парка.

Я вышел из подъезда и сделал несколько метров в сторону арки своего дома. Навстречу мне шел Никита со своим одноклассником.

— О, привет! — Говорит он мне. И мы жмем друг другу руки. — Давно мы с тобой не виделись.

Я смотрю на Никиту и понимаю, что у меня все плывет перед глазами. Сердце начало стучать быстрее. По телу я ощущал легкую дрожь, но чудом сдержался, не показав ему вида. Спрашиваю у них, куда идут.

— На тренировку. — Отвечает Никита.

Собака изо всех сил тянет поводок, осознаю, что мне нужно идти. Мы расходимся.

Не понимаю, что произошло. Что это сейчас было? Думаю об этом целый день, не переставая.

Почему именно такая реакция? Что она означает? От одних лишь мыслей становится дурно. Этого не может быть! Это какая-то ошибка! Случайность! Все можно исправить. Вздор! Глупость какая-то. Мерзость. Так быть не должно.

Пытаюсь забыть сегодняшнюю случайную встречу с Никитой. Решаю, что лучше временно ограничить с ним общение, не смотря на то, что мне хочется с ним общаться. Так будет лучше.

Перешел в девятый класс. Выбираю предметы для сдачи экзаменов. Обязательными являются русский язык, математика. Дополнительными профилями считаю взять географию и историю.

Выбор пал сам собой — любовь к истории, интерес к географии. С этим ничего не поделаешь.

Чтобы не учить билеты по истории, я решил, что будет лучше, если я сдам экзамен в форме написания реферата. Этот способ принятия экзамена возможен и равнозначен сдаче экзаменов по билетам.

В качестве объекта исследования мне предстояло выбрать историческую личность и провести анализ его роли в истории.

Предшествующие до меня выпускники писали про Александра Невского, Петра I, Маршала Жукова, Ленина. О ком бы написать мне? Я размышлял о том, кто смог оставить такой след в истории России, чтобы деятельность этого человека обсуждалась и сейчас, и его вклад в становление российского государства был особо важен, актуален.

Вспоминаю недавние сводки новостей. Репортаж из грузинского города под названием Гори во время «принуждения грузинской стороны к миру». На ум приходят слова журналиста о том, что Гори является родиной Сталина.

Сталин. Человек, о котором, кажется, слышали все, но при этом о его личности не знают ничего. Диктатор, выписывавший расстрельные приговоры, человек, которого боялись. О нем следовало бы почитать, узнать больше о его жизни. И я начинаю заниматься темой: «Роль личности Сталина в истории».

Нахожу информацию в интернете, заказываю доставку научных книг о жизни Сталина, написанные Троцким, два тома биографии с момента его рождения до становления вождем народа.

Иосиф Джугашвили, всем известный, как Сталин, родился в очень бедной семье. У него отмечался ряд физических отклонений, среди которых врожденный дефект синдактилия: сросшиеся второй и третий пальцы на левой ноге. Нога была недоразвита и короче другой конечности. Сталин всегда ходил в перчатке, чтобы никто не видел его сохнущую руку вследствие нервно-мышечного заболевания — неизлечимой болезни Эрба.

Он обучался в Тифлисской духовной академии. И как из ученика заведения, где, казалось бы, учат богословию, служению Церкви и любви к Богу, воспитывая в людях высокую степень нравственности и морали, прививая чувства сострадания, сопереживания, вырос пропагандист марксистских идей, революционер-подпольщик, человек с холодным сердцем и железным характером?

Во время его правления органами безопасности было арестовано более семи миллионов человек, расстреляно порядком шестисот сорока тысяч. Столько искалеченных судеб и семейных трагедий из созданного одним человеком политического режима.

По рассказам свидетелей того времени, в духовной академии, где учился Джугашвили, царила обстановка лицемерия и повседневного контроля. Может именно это стало переломным моментом в его судьбе? Неужели он настолько ненавидел людей? Но за что? Что смогло повлиять на человека, чтобы он сделался таким жестоким к людям?

При очередном визите к дедушке и бабушке рассказываю им о теме моего реферата по истории.

Дед говорит, что времена были действительно тяжелые. Наша семья, тоже пострадала от советской власти. Что при Сталине, что и после него времена были не лучше.

Прошу рассказать его как можно больше. Кто был репрессирован?

Отвечает с неохотой, что мой прапрадед, Иван Тихонович, до революции 1917 года служил в царской армии, был белогвардейцем. Во время Первой мировой войны попал в немецкий плен. Лагерь располагался недалеко от города Лейпцига и русских пленных в Германии воспитывали в национальном немецком духе, учили грамоте, немецкому языку.

Некоторые пленные впоследствии ассимилировались в Германии. Для них были созданы достаточно благоприятные условия, но мой прапрадед вернулся на родину в 1918 году, когда политический строй в России сменился и к власти пришли большевики.

Интеллигенцию уничтожали, царская элита уезжала за рубеж, а бывшие пленные солдаты возвращались на родину. В стране в разгар гражданской войны катастрофически не хватало квалифицированных рабочих кадров, благоприятно настроенных к новой большевистской власти.

Как можно относиться к бывшему политическому строю, который оставил в плену на произвол судьбы почти полтора миллиона солдат русской армии? Неблагосклонно. Не так ли? Если новая власть обещает прекращение войны, проведение реформ, равенство общества и наделение его правами, то почему бы не поверить в эти обещания и проявить снисхождение к новой системе? Тем более поддерживать поверженный царский строй было посильно самоубийству при возвращении из плена.

Мой прапрадед стал давать уроки по общим дисциплинам, обучая местное население грамоте и хорошим манерам. Все это было результатом немецкой дисциплины и преподавания общеобразовательных предметов в лагере для русских пленных под Лейпцигом.

Его единственный сын, Андрей, пошел по стопам отца. После окончания института стал учителем математики и немецкого языка. Женился, у них родилась дочь.

Затем его призвали в ряды советской армии. Он служил в части, расположенной на Западной Украине. Высылал родным фотографии, писал письма из Трембовля, Борислава.

Ему оставалось меньше двух месяцев до окончания службы, но началась война, Великая Отечественная война. Немцы начали крупномасштабное наступление 22 июня 1941 года без объявления войны Советскому Союзу. В первый же день войсковую часть, в которой служил мой прадед, разбомбили практически до основания.

Выжить удалось только моему прадеду и командиру роты. Они пробирались к нашим войскам по оккупированной немцами территории. Его командир имел медаль и чтобы ее не потерять, держал ее в своем сапоге. Видимо так дорога ему была эта награда.

А когда представилась возможность перейти фронт, попасть к своим: их тут же отправили под трибунал. Это означало лишь одно — штрафной батальон.

Штрафников в качестве пушечного мяса, порой без винтовок или какого-либо другого оружия, бросали на передовые. Так людям позволяли «искупить свои преступления перед Родиной». Какое преступление? Что они вышли с оккупированной территории к своим войскам?

Именно за это. Советское правительство имело жестокое мнение на этот счет. Солдат должен сражаться до последнего несмотря ни на что. Все же помнят знаменитые лозунги из приказа, повышающего дисциплину в Красной Армии: «Ни шагу назад! За Родину! За Сталина!».

Вот и они должны были бежать на дула немецких пулеметов с такими призывами.

Похоронка на моего прадеда пришла второй раз. Первый раз еще в начале войны, когда в советском штабе посчитали всех солдат погибшими при активном наступлении фашистов в западной Украине.

Мой прадед долгое время считался без вести пропавшим. До конца своих дней его мать жила надеждой, что сын вернется с войны. Но чуда не произошло. В середине семидесятых годов поисковым отрядом удалось найти его останки и нагрудную капсулу в полях Орловской области.

Останки моего прадеда были захоронены в братской могиле в Малоархангельском районе. Так мой прадед был реабилитирован посмертно.

В первых числах ноября Президент России Дмитрий Медведев на ежегодном Послании Федеральному собранию предложил увеличить срок полномочий президента с четырех до шести лет, тем самым внести изменения в Конституцию.

Тогда этого никто из обычных граждан не понял. По телевидению показывали обращение президента, что оно мол, было. Но ничего напрямую про изменение конституции в эфирах сказано не было.

Показали лишь скандальный момент, где во время выступления Медведева во время слов о том, что права человека «определяют смысл и содержание государственной деятельности» из зала выкрикнул человек: «Что вы его слушаете?! Он нарушил все права и свободы человека и гражданина!… Конституция нарушена, в стране цензура, выборов нет, а он о Конституции говорит…».

Это был журналист, сторонник оппозиции. Анализируя эту ситуацию, позже я вычитал, что в тот же день его уволили, мотивируя это тем, что проходило сокращение штата.

Пятого декабря 2008 года умер Патриарх всея Руси Алексий. Эта была по-настоящему тяжелая для меня утрата. Не стало светлого человека, несущего слово Божье. Я считал, что он по праву занимает свой пост Патриарха. Всегда спокойный, выдержанный, благоразумный. В некотором смысле я старался брать с него пример, хотя и жил обычной мирской жизнью православного человека. Да упокоит Господь душу его.

Заканчивалась четвертая четверть. Вытягиваю физику на высшую оценку, хотя понимаю, что ненавижу ее, ведь физика достаточно сложна в понимании. Это не мой предмет, абсолютно не мой.

Кажется, у меня развился комплекс отличника. Перфекционистом я стал еще в детстве. Так и пошло у меня, что все должно быть идеально сделано, все должно быть на высшем уровне, без малейшей помарки.

Понимаю, что начинаю от этого страдать, но пытаюсь предпринять все возможное, чтобы быть лучшим из лучших.

Остается написать контрольную работу по химии. От этого зависит оценка за четверть.

Электролитическая диссоциация, окислительно-восстановительные реакции, химия металлов и неметаллов, органические вещества… Господи! Кто все это придумал? И я еще собираюсь поступать в медицинский институт?

Этой наукой надо заниматься серьезно, на это требуется много времени, которого у меня попросту нет.

Сижу в классе. Перемена. Читаю учебник по химии. До начала контрольной работы остается совсем немного времени.

— И чего ты все время учишь? — Недовольно спрашивает меня Яна.

— Как чего? Параграф, чтобы контрольную написать на «отлично». — Отвечаю я, не отрываясь от учебника.

— Сколько можно учить? Учишь все и учишь. — Продолжила она преставать ко мне.

— Ян, отстань. — Оборвал я. Мне не хотелось вступать с ней в конфликт, тем более сейчас, в ответственный момент, перед контрольной работой.

— Такой весь тихий, спокойный мальчик. Ни с кем не встречаешься.… Слушай, а может ты — педик? — Яна сказала это достаточно громко, чтобы это услышало как можно больше моих одноклассников и обратили внимание на нас.

Я больше не мог молчать. Это было более чем оскорбительно слышать, тем более при всех. Я должен был ответить этой суке, иначе это могло перерасти в куда еще большую проблему.

Яна встречалась с очередным парнем, на этот раз из очень обеспеченной семьи. Она так и говорила своим подругам: «Он такой обеспеченный! У него такая квартира!».

«Он же неформал» — Отвечали ей подруги. — «Пирсинг, татуировки на руках и лице».

Но Яне было все равно. На своей странице в социальной сети она выкладывала не их совместные фотографии, а интерьер его квартиры. Что за бред?

— Стать геем может любой в глазах идиотки. И выкладывать фотки чужой квартиры может только шлюха. — Ответил я.

— Что ты сказал? — Она набросилась на меня.

Завязалась драка. Яна начала царапать меня своими накладными ногтями. Я же умудрился вырвать ей прядь нарощенных волос, отталкивая от себя.

Контрольную работу пришлось перенести на следующую неделю.

СЛАВИК

2009 год

С первого января 2009 года в России официально стал обязательным единый государственный экзамен. По уверениям Правительства РФ сдача такого единого экзамена позволит уравнять шансы выпускников для поступления в российские университеты.

Классный руководитель причитала: «Вот не сдадите экзамены — будете никем. Выйдите из школы со справкой». Возможно, это она говорила, чтобы выпускные классы относились к учебе более серьезно и перестали валять дурака.

Мой одноклассник Слава всегда добавлял шутку после ее слов: «Ага, в Сибирь поедем лес валить, если не сдадим экзамены».

Шутка удачная конечно, но в каждой шутке есть доля правды. Легче от этого не становилось. Все понимали: чтобы поступить на бюджет в хороший университет, нужны высокие баллы по ЕГЭ.

Я не хотел, чтобы мои родители оплачивали мое образование. Я же отличник, иду на золотую медаль. Неужели я не смогу сдать экзамены, чтобы поступить на бюджет? Для этого требовалось приложить немало усилий.

Мне исполнилось шестнадцать. Я понимаю, что не люблю отмечать свой день рождение. Я абстрагируюсь от отмечания такого события. Почему все происходит именно так? Ведь я бы хотел собрать друзей. И тут же осознаю, что у меня их нет. Я не могу полностью раствориться в людях, довериться им. Мой внутренний душевный барьер не позволяет этого сделать. А что по поводу Никиты? Я вижусь с ним, но не так часто, как бы мне хотелось. Я понимаю, что думаю о нем каждый день. И каждый раз осознаю, что это ненормально, но мне хочется быть рядом с ним. Порой я не выдерживаю и пишу ему: «Привет! Как дела?», «В компьютер играешь?», «Новая версия GTA?», «Не, у меня нет такой». Никита приносит на следующий день мне диск, чтобы я скачал игру. Такое вот урывистое общение у нас было.

Когда мы пересекаемся в коридорах школы, он на ходу здоровается со мной, протягивает руку и быстро отпускает. И почему рукопожатие такое быстрое?

«Господи, что это? Помоги мне, вразуми меня. Наставь на истинный путь заповедей Твоих, светом Твоим Христовым, во спасение души и исцеление тела.» — Я повторял себе это каждый день, как только начинал думать о Никите.

Мне было страшно осознавать, что все происходит не так, как должно быть. И я пытаюсь убежать от всего этого.

С головой погружаюсь в учебу. Дополнительно посещаю занятия по математике, русскому языку и обществознанию.

На обществознании изучаем тему: «Происхождение человека и общества». Учитель рассказывает о процессах антропогенеза и социогенеза.

— Эти категории, безусловно, тесно связаны между собой, — Говорит она. — что лишний раз доказывает то, что человек, несмотря на его социальную сущность, все же остается и частью природы. Особую роль в развитии человека имеют наследственность и изменчивость, что характеризуется борьбой за существование и естественным отбором.

Чтобы растормошить нас в конце тяжелого учебного дня, учитель немного отходит от темы и мы начинаем общаться о происхождении человека.

— На генном уровне закладываются его определяющие черты: цвет глаз, кожи, волос, инстинкты, то, что дано человеку природой. При этом социальная среда формирует человека, развивает его, адаптирует. Вот, например, мы живем в одной стране. Вы обучаетесь в одной школе, в одном коллективе. Так вы подвергаетесь процессу социогенеза, но при этом все вы абсолютно разные. — Продолжает учитель.

Слава сильно изменился за последнюю четверть. Он стал очень подавленным. Раньше я за ним не замечал этого. Он был отличником, смышленым, остроумным парнем. Отец — военный прокурор, мама — врач. Слава мечтал поступить на юридический факультет. Пойти по стопам отца. Сейчас он абсолютно потерял интерес к учебе.

— Слава, что с тобой? — Педагоги не узнавали его.

Прочитав роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание», нам предстояло написать сочинение по данному произведению.

Слава написал сочинение по теме, от которой наша учительница была в полной растерянности: «Роль топора в произведении Ф. М. Достоевского „Преступление и наказание“».

Жизнь каждого, кто ставил перед собой целью сделать успешную карьеру в той сфере, которую он находил для себя наиболее интересной, мечтал поступить в университет, с введением ЕГЭ кардинально изменилась. Этот экзамен стал однодневной лотереей, где сдача одного экзамена определяла дальнейшую судьбу человека. Так быть не должно. Обучение больше не было творческим, интересным занятием. Оно превратилось в целевую подготовку к итоговому экзамену.

То, чем я занимался все свободное от учебы время, все мои достижения, заслуги, награды, стали никому не нужными. Теперь же мне предстояло набрать такое количество баллов по экзамену, чтобы их хватило для поступления в институт.

Разбираясь в заданиях, и погружаясь во все тонкости экзаменационных вопросов, я все больше и больше осознавал, что тех знаний по предметам, которые давали в нашей общеобразовательной школе мне недостаточно для получения высоких баллов по биологии и химии. Помимо данных предметов, мне предстояло сдать обязательные экзамены по русскому языку и математике.

Вот, например, эссе по русскому языку приняло конструктивную форму. Истинное мнение ученика больше не принималось. Требования к написанию эссе теперь имело шаблонную форму.

Как можно такой великий, свободный, красивый язык, как русский, сделать настолько скудным и косноязычным?

Похоже, мое поступление в медицинский институт однозначно откладывалось.

Безусловно, сочинение Славы было не чем иным, как протестом против реформы образования. Она подавляла нас, всех нас. Она разрушила планы и мечты многих.

РУЛЕТКА

2010 год

В начале апреля 2010 года Россия и США заключили договор о сокращении стратегических наступательных вооружений. Казалось бы, мир принимает новую форму взаимоотношений, если две мощнейшие военные державы идут на такие сделки. Это сулило большие перспективы экономического, политического, социального развития.

Я был счастлив тому, что отношения между нашими странами налаживаются. Я видел и для себя дальнейшие перспективы в этом российско-американском союзе, продолжив интенсивно учить английский язык, несмотря на подготовку к выпускным экзаменам.

Я бредил поездкой в Америку. Для начала планировал поехать туда в качестве туриста, отправиться в самые интересные места, посмотреть на жизнь, быт, культуру обычных американцев, а позже переехать в один из Штатов и начать новую жизнь. Я не мог объяснить даже сам себе, с чем это было связано, и почему я вбил себе в голову, что я уеду туда. Но я понимал, что в России, в моей любимой России, такой дорогой моему сердцу земле, родной для меня страны, я не могу оставаться.

Это было не желанием разбалованного мальчишки, мечтавшего в одночасье все и сразу, при этом, не прикладывая к этому никаких усилий, хотя, это выглядело именно так. Это было крайней необходимостью, сопровождающейся все время каким-то моим внутренним дискомфортом.

Конечно, в глубине души я осознавал, что хорошо там, где нас нет, что в Штатах тоже есть проблемы, специфические законы. У людей свои заботы, нормы и порядки, но я чувствовал, что именно там мне будет лучше. Я не боялся этих трудностей, и следовать западному менталитету мне было совсем не сложно, а даже наоборот.

Но я не мог внятно объяснить даже себе, не говоря уже о родителях и знакомых: зачем мне все это нужно?

Как не странно, но мне — русскому человеку, западный менталитет был ближе. Сдержанность, серьезность, педантичность, пунктуальность и одновременно с этим как-никак коммуникабельность, как основные черты, свойственные большей части европейцев, присутствовали во мне.

У меня было все, о чем мог мечтать человек в моем возрасте: полная семья, собственная комната, дорогие вещи, одежда, ежегодный отдых за границей на популярных курортах. Многие мои сверстники не имели и половины того, что было у меня. И я осознавал это, я понимал, что Бог послал мне таких замечательных родителей, любящих меня больше всего на свете. Они растворялись во мне, делали все для меня. Но душевно я оставался несчастлив. Я проживал каждые минуты жизни лишь наполовину. И было такое ощущение, как будто бы я дышу не полной грудью, хотя мне так хотелось раздышаться, почувствовать прилив сил и спокойствия.

Это морально убивало. Я находил смысл на тот момент в скором переезде в Штаты, как в какой-то таблетке против болезни. Но какой болезни? Я убеждал себя, что все мои мысли всего лишь вздор, который обязательно пройдет с годами. А сейчас мне нужно сдать экзамены, поступить в институт, самый лучший институт и непременно на бюджет, чтобы начать новую жизнь. Мне хотелось изменить ее кардинально. Добиться таких высот, которые не были подвластны никому.

Что-то меня подталкивало, двигало в этом направлении. И я, словно по течению, следовал ему.

Десятого апреля случилась ужасная катастрофа под Смоленском. В тот злополучный день авиалайнер, на борту которого находилось большая часть польского правительства во главе с Президентом, разбился на подлете к аэропорту. Погибло девяносто шесть человек.

Делегация направлялась в Россию на траурные мероприятия годовщины Катынского расстрела, совершенного советской властью против солдат и офицеров польской армии согласно постановлению Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 года. Всего было расстреляно по приказу Сталина и других советских руководителей почти двадцать две тысячи человек.

Как же в дни смоленской трагедии плакала моя бабушка! Ей так было жалко погибших в авиакатастрофе людей. Она плакала по тем, кого даже не знала. Мы все, россияне скорбели вместе с польским народом. Польша осталась без лидеров, без руководителей. Люди несли цветы и поминальные лампады к посольству в Москве.

Как позже отметил президент России Д. А. Медведев: «Катынская трагедия — это следствие преступления Сталина и ряда его приспешников».

Сталин, снова Сталин! Задаюсь вопросом: В чем были виноваты поляки, убитые в Катыни? В чем вина репрессированных, расстрелянных в те годы? В чем вина моего прадеда? Неужели его участь заключалась в том, чтобы быть захороненным в братской могиле? В чем вина моего прапрадеда, сосланного на каторгу? А мой дед? Он больше сорока лет работал на благо государства, строил корабли в Хабаровске, возил на фурах грузы в разные уголки страны, порой не ел, не спал, не жил дома, все время находился в командировках. И какую награду он получил на старости лет? Минимальную пенсию и пинок от депутатов местного собрания.

Почему мир такой несправедливый?

Господи, в чем была их вина? Не перестаю об этом думать. Как же противно осознавать, что такое творилось в те годы. Ведь прошло всего-то семьдесят лет, а люди так ничему не научились. Они продолжают убивать друг друга, ненавидеть, предавать, врать.

Мы готовились к выпускным экзаменам, часто собирались на классных часах, чтобы решить насущные проблемы касательно подготовки школьных мероприятий.

Классный руководитель подозвала меня и протянула двадцать семь бланков.

— Что это? — Спрашиваю ее.

— Нужно написать на каждого из вас характеристику. Накидай черновики на своих одноклассников. — Говорит она.

— Зачем?

— Требуют. Я не успею сама. Дали очень мало времени, а вас двадцать семь человек в классе. Вот образец.

Я читаю бланки и сразу понимаю — кто требует.

В листах вопросы следующего содержания: «Интересы», «Поведение», «Общественная активность», «Коммуникабельность», «Личностные особенности», «Семья».

Беру бумагу и начинаю писать характеристики на двадцать семь человек…

Государственный экзамен — это рулетка. Никогда не знаешь, какие задания тебе попадутся. Пожалуй, это самая дурацкая форма определения знаний. Один день определяет все независимо от того, что ты делал одиннадцать лет в школе, как ты учился, какие были у тебя в разное время достижения. Все теперь определялось в течение двух часов экзамена.

Я поступил правильно, отказавшись от сдачи биологии и химии. Уровень школьной подготовки не позволил бы мне получить высокие баллы.

Бессонные ночи перед экзаменами портили нервы настолько, что некоторым становилось плохо во время сдачи. Особенно психологически давила система контроля над школьниками.

На пункте контроля сдать телефон. Назад, вперед, влево, вправо не поворачиваться. Заполнять экзаменационные бланки строго в соответствии с представленным требованием. Нарушение правил — удаление с экзамена. Отклонение от требования — не сдача экзамена.

Мой одноклассник Рома мечтал стать программистом, для этого ему требовалось сдать экзамен по информатике. С района, таких как он — мечтателей, собралось всего восемь человек. Один из их восьмерки был сыном депутата действующего созыва. Ромка с поникшим видом, рассказал, что во время сдачи экзамена этот паренек даже и не думал приступать к выполнению задач. Зашли в аудиторию, забрали его конверт с заданиями, и он даже крикнул им вдогонку, мол, чтобы быстрее все решили. Гад!

У него даже хватило наглости посередине экзамена позвонить другу и договориться встретиться вечером. Что могла сделать комиссия? Ничего. Сидели молча и смотрели в стол, как будто ничего не происходит.

Никому не нужны лишние проблемы. Против кого выступать? Против элиты? Это было не в правилах обычных людей. Никто не хотел создавать себе лишние проблемы.

Вот так сдавали экзамены дети, родители которых уравняли всех.

Я правильно выполнил около восьмидесяти процентов экзаменационных заданий, что обнадеживало меня на поступление в университет моего города на бюджетной основе.

Так как я окончил школу с золотой медалью, мне предстояло посетить балл медалистов.

Теплым летним утром состоялась церемония награждения. Лучшие выпускники съехались на это мероприятие именно сюда. Впервые в жизни я прошагал по красной дорожке под овации такого большого количества людей.

Нас чествовали как героев, опору и надежду страны, нас заверяли в светлом будущем, как лучших умов молодого поколения, нас приветствовали самыми добрыми словами, нас считали будущим России.

Меня ставили в пример другим, мои родители гордились мной. Я был первым членом в нашей большой семье, кто окончил школу с золотой медалью.

Кажется, в этот момент я немного смог выдохнуть за последние годы.

О, да! Это был очень запоминающийся момент. Столько потраченных нервов, бессонных ночей, переживаний, суматохи ради пяти минут аплодисментов в мою честь. Это стимулировало мое желание к самореализации и дальнейшему развитию. Я верил в светлое будущее, что смогу сделать жизнь людей лучше в обмен на их любовь.

Упорная работа и вера — вот главные составляющие успеха. Это было главной моей целью на тот момент.

Долгое время говорили о том, что медали будет вручать лично мэр. Это же большая честь для выпускника — получить награду из рук представителя власти. Поэтому все волновались перед торжественной встречей.

Когда «лучшие умы» собрались в актовом зале, ведущий мероприятия заявил, что, к сожалению, мэр не смог сегодня приехать, так как он взял отпуск. В зале раздался смех, не утихающий длительное время.

Так мы, опора России, входили во взрослую жизнь в ногу с действующей властью.

ВЫПУСКНОЙ

2010 год

Настал долгожданный день — школьный выпускной. Совсем скоро наступит взрослая жизнь, появятся новые знакомства. Я был уверен, что поступлю в университет, там обзаведусь друзьями, и начнется такая дружба, о которой я мечтал все это время. Я хотел, чтобы моя жизнь кардинально поменялась. Я хотел найти людей, которым можно было бы довериться, чтобы у меня больше не было этого непонятного внутреннего дискомфорта и постоянного волнения.

Прощай, школа! С сожалением в последний раз иду по коридору второго этажа. С ностальгией вспоминаю яркие мгновения прошедших здесь лет. Были и плохие, и хорошие моменты. В целом же, я благодарен судьбе за все произошедшее со мной в этих стенах. Это была моя школа, неплохая школа жизни.

Сожалею лишь о том, что расстаюсь с Никитой. Конечно же, я мог продолжать поддерживать с ним общение, но осознаю, что это не приведет ни к чему хорошему. Я каждый день думаю о нем, и это меня изводит. Понимаю — это неправильно, гоню мысли прочь. Благо суматоха с экзаменами, подготовка к выпускному вечеру, переживания о поступлении в институт перебивали мои мысли, загоняли и не давали передохнуть.

Никита! Я больше не увижу тебя. Нет, не потому, что не хочу тебя видеть. Очень даже хочу! Ужасно любить до безумия человека, с которым не можешь быть. Господи, даже признаться ему в этом нельзя! А что, если сказать? Тогда настанет конец всему, к чему я так долго шел, к чему стремился и стремлюсь. Это означает в одночасье потерять все, что мне дорого: уважение окружающих, любовь родителей, общение с родственниками. Что это значит? Это значит — стать изгоем, не имеющего второго шанса на исправление и искупление вины. Я не могу себе позволить переступить эту черту. Честно себе признаюсь, что боюсь и не знаю, что мне делать дальше.

Каждый день молюсь, прошу Господа помочь мне преодолеть эти тяготы, избавиться от этих греховных мыслей. Пытаюсь найти свое душевное спасение в смирении. Возможно, так мне получится вырваться из этого капкана.

Не могу справиться со своими эмоциями, слезы сами лезут из глаз. Я спешно вытираю их руками, и в туже секунду на их месте проступают новые соленые капли. Главное, чтобы меня никто не видел в таком состоянии. Никто и никогда не видел! Сам себя успокаиваю: все хорошо, я сильный, я справлюсь с этим. Обязательно справлюсь.

Пожалуй, мой выпускной прошел достаточно скучно. Я не прочувствовал желанного драйва, того предвкушения взрослой жизни, открывающей для меня большие возможности, этот прекрасный и одновременно сложный мир. Лишь досада о расставании с этим местом и внутренний дискомфорт заполняли мою душу. Конечно, атмосфера была такой, что мы веселились, танцевали до утра, радовались салюту, но все это было не то, чего я хотел.

На выпускной вечер разрешалось приглашать родителей, родственников, любимых вторых половинок. К моим одноклассницам в этот день приходили парни с большими букетами цветов. К одноклассникам — девушки. В те минуты, когда я видел обнимающиеся пары, мое сердце в тот же миг что есть мочи сжималось от боли. Сейчас я, конечно же, осознаю, что это была зависть, но добрая зависть. Я непременно был рад за всех, кто обрел свое счастье, кто так нежно прижимал к себе любимого человека, кто смотрел друг на друга влюбленными глазами.

Мне казалось, что все радовались в тот момент, кроме меня. Мое счастье было мне недоступно, мои чувства были запрещены. Это было ни чем иным как моей болью, раной рвущей сердце на части.

Кого бы я хотел видеть на своем выпускном, так это Никиту. Совсем не трудно догадаться почему. Но я не мог его пригласить. У меня не было на это никакого права.

Подавать документы в университет я пришел на следующее утро после выпускного вечера в школе. Заскочил на полчаса домой, переоделся и отправился в приемную комиссию с папкой документов.

Сотрудники университета, немного полистав аттестат красного цвета, лишь сказали: «Здорово! Сейчас редко приносят аттестаты с отличием».

И на этом все. Больше не было никаких привилегий.

Около месяца нахожусь в напряжении. Каждый день изучаю списки зачисленных абитуриентов на нужный мне факультет. Всего пять бюджетных мест, а я на десятом месте по количеству баллов.

Ожидаю. Ищу абитуриентов, подавших документы по фамилиям в социальных сетях, пробиваю их по знакомым. Сделать это не сложно — город не такой уж и большой, поэтому через человека, двух, заочно ты можешь найти нужную тебе связь.

Выясняю, что девушка из списка с максимальным количеством баллов решила поступать в Москву, еще два абитуриента имеют инвалидность, подали заявки по разным факультетам, и вероятно выберут другие направления. Трое прописаны в так называемой «Чернобыльской зоне», что дает им льготы на поступление в университет без проходных баллов. Многие специально прописывались в деревнях имеющих статус зараженной зоны, чтобы поступить на бюджетной основе в университет. Ну что поделать! Каждый пытался выкрутиться, как мог.

Примечания

1

здесь и далее: Организация запрещена на территории РФ

2

Who is mister Putin? (англ.) — Кто есть мистер Путин?

3

Пшент — корона древнеегипетских фараонов верхней и нижней Долины Египта.

4

Русиjо, помози! (серб.) — Россия, помоги!

5

Косово je Србиjа (серб.) — Косово — это Сербия.