Ван дер Деккен. Дневник капитана. Метаморфозы. Первые экзекуторы

Иван Германович Сутормин, 2023

Бабочка не сразу стала красивой Перед тем, как стать Ангелом надо пройти несколько стадий развития. Именно такое и произошло с Филиппом Ван дер Деккеном и всей его жизнью, в которую вкраплениями были присоединены все главные экзекуторы. Что же будет дальше? Это 2 книга из предполагаемой трилогии. Может быть, книг будет больше.

Суббота перед Пасхой

Весь день я был не в себе, даже несколько раз прикрикнул на своего любимого кота, посмотревшего на меня с недоумением, так как он не был готов к такому редкому явлению в своей кошачьей жизни.

Я чувствовал себя, словно уже был опущен в кислоту или меня жарили на вертеле. Вспоминая тот ужасный сон, мне было страшно от того, что со мной может произойти нечто страшное… Нет! Ужасное!! Кошмарное!!!

Но ведь завтра Светлая Пасха! Завтра Христос Воскреснет, и всё будет отлично, хорошо и счастливо! Это будет Великий день, когда рождается Любовь, стремящаяся к Великому Прощению! Но почему тогда мне так нехорошо? Почему я не могу внутри души почувствовать это Великое чувство, которое будоражит всех Святых? Наверное, я претерпеваю метаморфозы и скоро буду чем — то другим, чем — то таким, что лишено Любви.

Я пошёл в Храм к о. Петру, который сегодня уже делал все необходимые приготовления к Пасхальной службе, и, дождавшись, когда священник завершит все свои дела, я подошёл к нему и подставил свои ладони для благословения:

— О. Пётр, меня мучают страшные сны, и прочая нечисть тоже мне является… Я чувствую нечто страшное должно произойти со мной и не только. У меня есть жена, хожу в храм,причащаюсь, а Любви не понимаю и ощущаю ничего подобного.

О. Пётр улыбнулся мне:

— Это всё мир тебе дал, но Бог это всё благословил тебе, ибо нет ничего того, что давалось бы нам без Бога, хотя бесы могут запутать твой разум, который может посчитать, что всё от них, а не от Него. Но! Сути вещей это всё не меняет.

Я, надо сказать, очень задумался над тем, что сказал священник, но меня, почему — то, всё это не привело в полнейший восторг, а только почему — то расстроило.

Не помню, сколько я просидел часов за столом, наблюдая, как Джоанн готовила всё к Пасхальному разговению.

Я не хотел ничего, да, надо сказать, что я и не постился, так как для меня это очень тяжело, но Джоанн получала настоящее удовольствие от поста и от молитвы. Я же часто пропускал вечернее правило и утреннее тоже, но мне это нельзя вменить в достижение.

Предпасхальная ночь для меня была просто ужасной, так как во сне меня мучили чудовища, и вокруг прыгали красные, жёлтые, зелёные и аквамариновые черти. Они постоянно меня подкалывали, щипали, мучили мою плоть какими — то острыми штуками.

Я начал молиться Христу о прекращении подобных мучений настолько честно и открыто, что вернуло меня в самые лучшие годы, когда я только начинал воцерковление… Я тогда так молился что, наверное, позавидовали бы даже монахи.

Утром я уже в 6 утра был на ногах и собирался в дорогу, которую задумал уже давно. Когда я пришёл в порт, где стоял мой красавец «Голландец», то осмотрел его с великим восхищением.

Этот корабль я построил на свои деньги, и в него была вложена вся моя душа без остатка, хотя Джоанн даже ещё не знает о существовании моего «Флагмана», как я его называл про себя. Жена верит в мою легенду о том, что я постоянно нанимаю корабли для своих дальних плаваний и не имею постоянного судна.

«Голландец» был моим любимейшим детищем, могучим воплощением моей мечты, летучим кораблём, о котором я фантазировал в юности.

На «Голландце» я перевозил специи и прочие диковинные вещи в разные страны. Благодаря своему кораблю, я сделал очень много из того, чтобы обеспечить нас с Джоанн всем необходимым. Когда я уплывал из нашего с ней свитого «гнёздышка», то всё превращалось в кошмар, так как я переживал каждый раз о том, что Джоанн будет одна и что — нибудь с ней может случиться. Я переживал о том, что моя жена волнуется из — за того, что мы с ней не можем зачать ребёнка, что подтолкнет ее к связи на стороне… Но каждый раз я корил себя за эти мысли.

В моей команде были мои самые преданные друзья. Самый мой близкий друг (родной брат), которого мы в шутку называли «Ключник», так как он всегда носил с собой две связки ключей от всех кают на корабле.

Ключник был очень крупный священник (иерей Петр (Лисицкий)), который путешествовал с нами постоянно в разные места и очень любил помогать нам в дороге, причащая нас Христовых тайн, исповедуя команду, когда кто — нибудь из нас совершал грех.

Ключник был очень набожен и часто закрывался в своей каюте, не выходя из нее днями и неделями. За откровенным разговором Ключник мне рассказал, что всё время он молится внутри своей «кельи», как он её называл.

Часто Ключник заходил ко мне в каюту капитана и долго со мной разговаривал, пока я сидел и изучал карты, по которым нам надо было плыть ещё очень долго.

Часто мы любили с братом пить чай и разговаривать на различные духовные темы, которые интересовали нас обоих. Я очень сдружился с ним ещё в детстве.

Он любил читать Библию и прочие важные для любого священника книги ещё тогда… Хотя… Не только священник должен читать такую литературу, но, к сожалению, данная тенденция очень характерна для нашего времени, в котором нет ни одной рациональной мысли, ни одной жизненной идеи и глубоких философских размышлений, что порой меня огорчает до глубины души.

Ключник был высокого роста, около 3 с лишним метров. Он был широкоплечий, мускулистый, длиннобородый.

Его усы соединялись с бородой, что придавало шарма этому священнослужителю.

Он часто смотрел вперёд и наблюдал за тем, как матросы ремонтируют «Голандец», постоянно шныряя то взад, то вперёд по палубе с ведрами и швабрами.

Очень часто Ключник смотрел на то, как я отдаю команде приказы и иногда ругаюсь на них, когда матросы делают что — то не так, как я задумал. Ключник часто поднимал свои руки вверх и смотрел на ключи, которые были очень тяжёлые, сквозь кольцо, на котором висели ключи. Оно было большим и очень массивным по сравнению с его ладонью.

Мне было страшно, когда я видел Ключника в полный рост и в полном облачении (ряса, филонь, поручни, тяжёлый иерейский крест).

«Великан», как мы его называли, был очень большим, его все любили за доброту и постоянное стремление помочь другому человеку.Несмотря на то, что наш

Священник был очень скромен, но порой в нём что — то просыпалось — что — то звериное и жестокое, шедшее откуда — то из глубины его души.

Я часто с ним говорил на эту тему, но брат никогда мне не рассказывал о своём внутреннем эго, которое постоянно хотело вырваться наружу. Моя попытка понять, кем является этот аскетичный гигантский добряк натыкалась на рифы в глубинах души Ключника.

Был случай, когда Великан спас упавшую в море собаку одной пассажирки, поймав за ошейник зверька налету уже за бортом корабля. Это было эпично. Ключник достал собачонку, словно котёнка из воды, и даже потом погладил, хотя к собакам и кошкам был равнодушен.

Однажды священник меня подозвал к себе, поманив указательным пальцем. После того, как мы зашли в каюту капитана (мою каюту), Великан виновато показал на задушенного им моего любимого кота Василия (я его назвал так в честь моей любимой страны России, куда мы часто приезжаем с Джоанн помолиться в православных храмах Святой Руси. Я даже уговаривал жену эмигрировать в Россию, но она совершенно не согласна со мной, говоря, что мы с ней и так хорошо живём, а молиться можно и у нас).

Я, конечно, расстроился, так как кот был мой любимый, и мы с ним очень много прошли вместе невзгод и неоднократно плавали в дальние плавания:

— Отец Пётр, не переживай, Васька был старый кот, поэтому скоро и так уже должен был помереть, а я ждал, что он не сегодня, так завтра помрет. Жаль, конечно, Ваську… мышей ловил на корабле, ласковый был. Ладно.

О. Петр сидел, угрюмо смотря на гладь океанской воды, произнес:

— Да… Не остаться бы среди этих бушующих волн… Эх, не остаться бы среди этих волн. Как я боюсь этого сатанистского океана.