Мышиная возня. Книга конторских чиновников

Иван Галаев, 2019

Книга соткана из рабочих дневниковых записей, рассказов и житейских заметок. Повествование ведётся от имени нескольких людей, которые заключались в личину конторского служащего. Истории разбавляются размышлениями о происходящем и сущности бюрократии в целом. Негласные правила, особенности мышления государственных людей, корпоративная этика, парадоксы профессии и неведомые силы, – всё это затронуто. Содержит нецензурную брань.

БЕСКОНЕЧНЫЕ ПЕРЕДЕЛКИ ОТ СТРАХА

Правки

Глушитель на мопеде не должен душить мотор

/Григорий Вагнер/

В былые времена существовала цензура. Нормальные писатели стонали от неё так, что родился отдельный жанр литературы. Этот особый вид идейного надзора не позволял авторам выразить свои мысли, донести до читателя подходящие оттенки и слова. Писатели загонялись трусливыми чиновниками недалёкого ума в шаблоны. Есть история, как при переводе текста для советских граждан, пострадала дедукция самого шерлок-холмса. По политическим соображениям, подкорректировали его размышления о внешности dr.Ватсона:

— У Джона военная выправка, загар на руках только до рукавов, психосоматическая хромота, — значит, побывал на войне и т.д., пока не вывел, что тот воевал в Афганистане.

В отформатированной версии Афганистан выпал, а Холмс оказался не таким точным в отличие от оригинала: получилось, что Джон воевал В КАКОЙ-ТО ВОСТЧНОЙ СТРАНЕ, и всё на этом. Поправка цензора уменьшила проницательность сыщика, принизила его индивидуальные способности. Ладно хоть скрипка, под которую медитировал персонаж, не посчиталась буржуйским инструментом, так бы её наверняка заменили на варган или бубен.

Между тем, цензура по сей день существует в государственных органах власти. Она спутывает по швам не хуже, чем прежде. Гласность — это миф!

Не каждый поймёт, что значит писать под пристальным наблюдением (а именно в писанине наш труд!). Карандаш иной раз приходится тяжелее пудового молота. Попробуйте сочинить что-то на свободную тему хотя бы для своего знакомого или близкого, например, и подержать при этом в голове мысль, что всё написанное будет прочтено множество раз неизвестно кем, высмеяно и подвержено критике. Слагать слова в строки и учитывать при том чужие мнения — не просто, а если ещё согласующим свойственно невежество да опасливость, то вообще беда — не вытянуть репку…

Есть один философский немой м/ф от хорватской киностудии об умных и глупых людях. Сюжет заключается в шагающем мальчике, который своей легкой подтанцовывающей походкой раздражает встречных. На пути ему попадаются всякие «дефектные», которые, несмотря на свои сильные изъяны при ходьбе, считают своим долгом научить паренька ходить «правильно». Постепенно главный персонаж запутывается в рекомендациях, получается что-то нелепое, а движения становятся взаимоисключающими.

У нас здесь тоже исправляют — с огоньком и пристрастием… С учётом всех пожеланий на выходе имеем такое (!), что его людям показать стыдно. Самому не всегда понятно написанное. Чтобы угодить на общий вкус, надо себя «безобразить» как в том мультике.

Особенно страшно писать наверх, например — губернатору (а туда мы всегда только пишем!). Даже коротенькая трёхстрочная просьба к губернатору о продлении сроков его поручения по объективной причине переделывается как минимум 4 раза. Можно просрочить сам документ, пока будешь согласовывать формулировку о переносе даты. В поисках Истинного Абсолюта меняем ударения и акценты, переставляем слова местами, комбинируем шрифты и тональность печати — что угодно — у страха глаза велики! Вдруг Его Светлость посчитает материал «маловыразительным» (как говорит пресс-атташе) или наоборот слишком заумным, это ж приведёт к слому карьеры… Только из-за написания цифры «8 000» может возникнуть 3 версии: буквами, цифрами или через слово «тысяч» — прописью. Кстати, само «тысяч» тоже можно написать по-разному. У идиотов всегда предостаточно работы.

То, что не одобрено возвращается на доработку из очередной приёмной с малоразборчивыми почеркушками, иногда прикладывается записочка: «Верно, но помягчЭ» или «этим же слогом, но о другом…». А у вас есть такое же, только с перламутровыми пуговицами?⁸

Вот составляет, например, обычный служащий свой заурядный текст, каких сотни-тысячи. Пусть он будет информацией в Счётную палату, скажем. В подобном случае документ проходит как минимум через 8 согласующих, в том числе юридическую службу. Исполнитель не должен «ляпнуть» ничего лишнего, ибо он — лицо сугубо административное и действует под флагом всей бюрократии. Его текст требует безопасной формы для всей структуры в целом. Даже если работник тысячекратно не доволен тем, что получается из его «доброго прекрасного» — он всё равно обязан уступать, прислушиваться, и что хуже всего, указывать под этим своё авторство. Визирующие вносят коррективы и упрямо принуждают гнать ересь, а сами как бы в тени. На официальном государственном бланке редакторские звенья выпадают, закрепляются только подписывающий и составитель. Ни один из корректоров не обозначился в книге о Холмсе — весь груз ответственности перед читателем лёг на писателя. Остаётся быть покорным и отвечать за бред-бред, либо отстаивать каждую строчку и мысль, вступая в клинч.

Когда-то Я отрабатывал служебную бумагу на имя его сиятельства о том, что в перспективном животноводческом районе для сельскохозяйственных нужд неплохо бы достроить кусочек дороги, протяженностью 1 км. Материал разросся до 40 листов, а то, что вышло после доооолгих исправлений и сокращений не могло не удручать:

«Сообщаю, что наблюдается таянье снега (!) /дальше шли нечитаемые ссылки на нормативы/…в целях обеспечения населения области молочной продукцией (!), прошу выделить средства на дорогу».

Вот такое творчество большой эмоциональной силы.

Один шведский топ-менеджер имел серьёзную амбицию и даже задачу от руководства страны о вытягивании из ужасного болота отечественного автопрома. Успехи его семилетки оказались спорными по мнению экспертов (куда ж без них?), но одним из главных достижений — которое отметил сам автор реформ — является снижение количества уровней менеджмента с девяти до пяти. Вдуматься только: от девяти ступеней менеджмента получалось что-то малопригодное для пользования (имеется в виду автомобиль), а у нас этих уровней только внутри департамента не меньше восьми. И чем выше ярус решения, тем длиннее цепочка.

При подобной организации процесса результат «труда» чинуши никак не может стать лучше Народного автомобиля.

Механизм работы хоть и отлажен, но работает он как-то убого, словно в этом и есть его главная суть. Письма наверх — а это и есть главная наша функция — на каждом этапе рассмотрения сначала обрастают излишними подробностями, а потом урезаются до протокольной лаконичности. Каждый контролирующий, ставя подпись, для начала любопытствует как можно больше, а после уже по-своему сокращает и наводит красоту в его понимании. Маршруты документов долгие: начальник отдела — начальник управления — заместитель по направлению деятельности — внутренние юристы — руководитель госоргана — правовое ведомство (смежный департамент) — помощник замгубернатора — сам заместитель и т.д. и т.п.; на каждой стадии непростого цикла надо пояснять «что-почём». Долгие объяснения — куда без них…

Находящийся сверху в любой момент может позвонить своему нижнему и назадавать кучу разных вопросов, поэтому подписант на всякккий случай осведомляется темой со всех сторон, чтобы не попасть в просак перед вышестоящим в иерархии. Всегда нужно ещё чуть-чуть развернуть пару абзацев и вставить 5 центов. Объём информации как меха у баяна раздувается и сужается, пока все не начитаются.

Пытался как-то для подписания делать основную лаконичную заготовку и прикладывать к ней сопроводительную записку, отражающую всю суть темы на 168%, но задумка не прижилась. Дело в том, что это как с инструкцией к телевизору: сначала включу, натыкаю, напсихуюсь, а уж потом сяду за чтение талмудов. Традиции непоколебимы.

Как бы автор не старался и не оттачивал своё «мастерство», ему придётся подыгрывать самодурству, — здесь без этого никак. Процедура повторяется изо дня в день, от письма к письму, от дела к делу. Простая на первый взгляд никчёмная никчёмность идёт болезненно, тревожно и кое-как. Жерновки будут тереть пока не получится то, что в народе называют отпиской.

Это механизм.

Скрип, скрип, скрип…

Переделки

Муха будет биться об стекло, пока не устанет или не угодит в форточку. Рефлекс…

/проф. С.Савельев/

Вследствие вмешательства каких-то невиданных сил у нашего транспортного управления резко возникла необходимость включения одного назойливого объекта в план дорожных работ. Флажок с его обозначением на офисной карте уже выгорел в ожидании своей очереди, и вот его час прóбил.

В делах, касающихся добавления позиций в план, очень много премудростей и тонкостей. В качестве вводных данных надо понимать: под какие критерии попадают мероприятия и их реализовать удобнее с позиции юриспруденции; из какого источника будем его финансировать и по какой программе. Деньги могут быть федеральные, областные или из дорожного фонда ещё. Объект можно включить в отдельный перечень мероприятий по формированию инвестиционной привлекательности региона; можно разыграть в рамках развития сельской местности, а можно притянуть за уши в агломерацию. Можно, можно, можно… Кроме всего прочего, важно понимать, какой из статусов будет присвоен дорожным работам: ремонт или стройка? Первый вариант легче, но есть опасность не вписаться по законности работ. Второй вариант мучительный: он надёжен с позиции инженера, но отвратителен с позиции финансиста. Пока будет идти проектирование и землеотвод, сменятся приоритеты и ухудшится экономическая ситуация, а объект по классической схеме опять осядет в ящике стола. К тому же каждая стройка — это поход к губернатору с объяснениями «что и почему». Контакт с ним сулит встречные вопросы, опасность и стресс.

Задача, с которой началась возня, была обозначена мне чётко, но без подробностей: «Включить объект в план дорожных работ». Указания о том куда и как включать остались за кадром; не известны даже причины смены декораций, — и это плохо. Значит, надо будет всё отрабатывать самостоятельно и как можно шире; потребуется собрать весь возможный материал и подготовить предложения; опять куча вариантов с «за» и «против». Решение здесь никто сам не примет: не найдётся того чиновника, который запросто что-то заменит в уже имеющемся списке объектов под свою ответственность; все будут ёрзать и гонять меня с исправлениями. Предстоит гигантская аналитическая работа, которая послужит опорой при защите вариантов наверху. Казалось бы, высшее начальство сказало, остаётся только податливо включить и не мудрить, так нет, нельзя, потому что губернатор не в курсе всех нюансов — он выбрал направление, а дальше уже соображайте сами.

Это как резолюция начальника почты: «Обеспечьте Печкина велосипедом». В ней же не указано как действовать: купить? своровать? выменять? или со склада выдать в конце концов?.. Да и не знает начальник, есть ли велосипед в запасах. Какой из велосипедов нужен, он тоже не очень-то разбирается. Широкое поле для творчества.

В моём случае это работа на пару недель вялотекущей рутины. Усердно собрал всё что мог, нарисовал, обсчитал и разложил по блюдечкам. Первая удача: промежуточными начальниками (что повыше меня, но ниже «его») — путь одобрен. Теперь Я точно знаю, какие из вариантов будут главными и что следует разворачивать ещё шире.

Чтобы исполнить поставленную задачу, положено написать наверх письмо (о проделанной работе мы всегда отчитываемся письменно и в срок). Предполагается коротенький лёгкий текст с предложением конкретных действий и описанием тонкостей маршрута. Письма из этого разряда для нас имеют свою особенность: высокие должностные лица читают их по диагонали и лишние закорючки не любят. В информации всё должно быть интуитивно понятно даже при чтении с середины, и даже задом-наперед. При скором пробеге глазами не должно возникать ни единого желания вернуться к какому-то трудному моменту для переосмысления. Мозг не должен греться. Объем, как правило, — не более 10 строк с простейшей конструкцией; стоимость ставится внизу вместо заключения. Губернатор запомнит вводную часть «название» и цифру о деньгах в конце. К письму прикладывается цветная картинка и табличка, — это стандартный набор. Лишнее здесь — лишне. Документы складываются в определенной очередности и не дай бог ему там запутаться. Даже поворот страниц определен и место скрепления.

Делаю. Счастлив.

Финальные хлопоты всегда приятны. Распечатывать и скреплять материалы — как отдавать на подпись зачётную книжку в институте.

Пакет готов; отпечатан на специальной ярко-белой бумаге с использованием принтера, который не оставляет ряби. Несу директору Департамента и получаю от него надпись в верхнем правом углу: «Надо заполнять весь раздел». Он имел в виду то, чего Я так боялся изначально. Из-за одной дороги он не собирается подставляться под пули и отвлекать Его Святейшество. Теперь будет выжидаться удобный момент, а пока он не наступит, мой трактат в судорожном страхе перечитается бесконечное количество раз и внесётся соответствующее количество корректив. Ничего хорошего из того не получится — до тех пор, пока решение не будет принято, бумаги будут перерабатываться, перерабатываться и перерабатываться.

Перфекционизм от страха испортил всю задумку, а вместе с ней и моё настроение.

Говорят, что Сергей Королёв (хвала ему) когда-то подписал только 38й вариант стартового стола на Байконуре, и это считалось о-го-го какой щепетильностью… Требовательное отношение к делу во истину поражало его дерзновенных современников. Но только вот по сегодняшним меркам такого количества попыток несколько маловато, Я считаю, хоть жить стало и безусловно лучше.

В моей истории, в отличие от эпизодов великой советской космонавтики, требовалось лишь предание ничтожному по своей сути процессу некой Системности, и для того задачу мне как никогда расширили. В идеале, на работу уйдёт 3-4 месяца, если всё сложится удачно. Надо расписать имеющиеся остатки денег в программе и подогнать под них еще 7 или 8 аналогичных объектов с кучей вариантов их реализации и обоснований. С одной-то экспликацией накануне утомился, а теперь количество неизвестных в уравнении возросло. К тому же сами финансовые лимиты наверняка изменятся, пока Я буду тут волокиту разводить.

О, боже!

Поди ещё и поторапливать станут. А как же?

Возвращаюсь к себе, чтобы сообщить коллегам, чем нам всем на сáмом деле нужно заниматься. Кстати, неплохо ещё запросить официальные мнения смежников из сферы агропромышленного комплекса, проработать детали с Департаментом инвестиционной политики и муниципалитетами. Набивший оскомину Системный подход требует согласованных и последовательных действий.

Четыре месяца изо дня в день наводил ужас.

Выбирали, проговаривали детали, подгоняли фрагменты… Несем получившийся пакет на 18 листах директору для подписи. Всё хорошо на этот раз — этап пройден. Галаев справился и готов разгребать то, что накопилось за период его увлеченности.

Он доволен своей работой, а вернее её завершением. На этой стадии ему ещё не известно, что будет впереди, но в глубине души он готов к худшему.

Через неделю родной пакет вернулся. На нем появилась записочка со знакомым корявым почерком: «Приложить пакет к вопросу по ГЧП»…

Это означает, что шеф весь материал носил в портфеле до удобного случая, который так и не наступил. Никто в правительстве области не поинтересовался у него о дорожной деятельности и не возникло возможности спросить к слову.

Пока делали громоздкий пакет по ГЧП (расшифровка не имеет значения) чтобы прикрепиться к нему, произошло настоящее ЧП: у нас в области начался обильный паводок. Всем стало как-то не до моих объектов, потребовалась срочная переброска средств на «ликвидацию последствий». Ну а дальше нет смысла рассказывать.

На следующий год ещё раз попробуем…

Ми

†

рополи

†

Официально, у нас светское государство. Удивительно.

Власть в таких государствах не должна иметь никакого отношения к конфессиям; законодательство не должно придерживаться религиозных норм, а государственные решения не могут иметь религиозного обоснования — только здравый смысл.

Однажды к нашему губернатору за помощью обратился Никодим — ми†рополи† губернский (в миру — Дмитрий!). От таких просто так не открестишься.

Для меня, человека неоцерквлённого сразу стало непонятно, как правильно вести переписку с этим «учреждением». Дело, как всегда, заключается не только в официальной его сути, а ещё в негласных правилах, которые лучше знать, чтоб не нарваться на взбучку.

Церковное письмо, а вроде как, обычное: на официальном бланке с «гербами», на формате А4, без характерной завёртки в свиток. Текст напечатан на такой же дьявольской штуке как у меня по утверждённому правительством области стандарту. Даже шрифт выбран по местному нормативу — Arial с высотой 13 (чур меня). Текст ми†рополи†ского письма без всяких там старославянских словечек и формулировок, — всё по существу. В самом низу, как и принято в деловой переписке, указан исполнитель «дьяк — Арсений», стоит приписка от руки — «С уважением».

Всю голову сломал, чтобы разобраться с таким нестандартным обращением.

Для госслужащего, имеющего над собой столп из замороченных согласующих, есть несколько вариантов оформления ответа:

1.В поле «адресат»⁹ пишем: ми†рополи†у Никодиму, а ниже в строке «обращение» — Уважаемый Дмитрий Юрьевич! (восклицательный знак обязательно).

Как-то не симметрично получается: к Никодиму обращаемся Дмитрий, — будут вопросы…

2.В поле «адресат» пишем: ми†рополи†у Никодиму и в строке «обращение» так же — Уважаемый Никодим! (без отчества, но восклицательный знак обязательно).

Получается как Уважаемый мэр или Уважаемый губернатор… Можно подумать, к должности обращаешься или креслу, а не к человеку. Вроде не принято так?…

3.В поле «адресат» пишем: ми†рополи†у Никодиму, а ниже в строке «обращение» — Ваше Высокоприосвещенство! (восклицательный знак обязательно). Как-то не по-губернаторски и не по-нашенски, ага;

4.Можно писать Никодим, а в скобочках Дмитрий. Как-то универсально, но не почтительно. Губернатор может не согласиться и громко наругать нас всех. Нужно быть предусмотрительнее. Соберись уже!…

5.Ответить как рядовому заявителю — Дмитрию такому-то и далее Уважаемый Дмитрий Юрьевич! (восклицательный знак обязательно). Имеется заковырка: Согласно входящему регистрационному шифру, его письмо не может расцениваться в категории обращений гражданин! Ми†рополи† — должностное лицо, и должен быть соответствующе обозначен. Вариант не отпадает, но потребует защиты при дальнейшем продвижении… Отпадает в общем.

От этих размышлений мне стало немного не по себе. Незначительный виток в сторону вытолкнул конторщика из русла и посеял в нём недоумение.

Тема не хайповая, она не прописана в ГОСТах и не обсуждалась на просторах интернета. Хочется того, или нет, вынужден обратиться к коллегам. Надо выяснить, была ли когда-то и где-то до меня подобная переписка Ми†рополи†а с губернатором. Как оформляли до меня?

У кого бы узнать?

Куда позвонить и спросить такое?

Мы же в структуре власти, где каждый только и думает, как бы ему отвязаться от назойливого коллеги. Даже если представиться самим ми†рополи†ом, умотают со своими переадресациями по всем кругам ада. К тому же вопрос ещё и сформулировать нужно правильно, иначе язык сотрёшь, спрашивая каждого непричастного клерка.

Как и предполагалось, время неумолимо уходило, дела копились, а поддержкой в таком ничтожном пустяке и не пахло. Даже помощники губернатора не припомнили таких писем — всем плевать, видимо, — пиши, а мы будем придираться, и спрашивать: «Почему ты сделал именно так?»

Пойдём другим путём…

А губернатор человек верующий, нет?

Светофоры на Обходе

Ты пока копай, а я пойду уточню

где нужно копать

/Армейский принцип/

Одному высокопоставленному чиновнику стало неприятно ездить домой через пробки. Своим подчинённым он поручил оптимизировать транспортные потоки и не тянуть кота за хвост. Под этой задачей понималось уменьшение нагрузки на конкретные городские магистрали по пути ежедневного следования его картежа. Эпоха мигалок плавно уходила в прошлое.

За работу Я взялся с превеликой неохотой. Это не есть хорошее начинание доброго вечного. Сознавал, что миссия невыполнима, и что пыхтеть над ней придётся долго да всерьёз. Пока погонщики не устанут — не отделаться. Сразу представил себе горы справок, предложений и расчётов с раскрытием темы на 146%. Надо просчитать каждый из возможных способов решения задачи в свете мировых тенденций, а также с учётом концепции Дао. Всё должно быть простым и наглядным как детский комикс и в то же время всеохватывающим. Окончательных и точных указаний не спущено сверху, поэтому поле деятельности очень велико; нужно уработаться, впихнуть невпихуемое и описать неописуемое. Парадокс: вся эта свора угодников так и не научилась определять пожелания своего преподобного. Своего мнения нет, и угадать не в силах.

Три месяца Я изо дня в день творил и переделывал. Подход к делу меняли в зависимости от лунных фаз и чётности/нечётности дней. Какие только варианты не рассматривались: от полного закрытия улиц до игры на регулировках светофоров. С абсолютной серьёзностью на лицах прорабатывался даже самый абсурдный абсурд: дескать, чтобы пересечь дорогу, водитель должен выйти и нажать специальную кнопку на столбе в коробочке. Позорно-то как, hосподи

Вопрос о ходе исполнения поручения мог быть задан в любой момент, посему красота в слайдах оттачивалась непрерывно. Менялись идеи, цвета линий, размеры схем и их очерёдность. По соображениям эстетики в список запретов попали красный и фиолетовый колеры, а ещё несколько шрифтов. Это как перед экзаменом у прилежной ученицы: ещё чуть-чуть, вот здесь надо уточнить, а вот здесь…. А вот тут? Ооооо! А где же данные о высоте забора напротив Филармонии!? Как же так?! Выяснить! СРОЧНО.

Вместе со мной трудились смежники, отвечающие за транспорт, дороги и БДД. В «дело» было вовлечено 17,5 человек, принимали участие даже представители Полиции и Речного пароходства.

Материал представлял собой 15-40 листов, но он кардинально корректировался при каждой смене курса. Обычно, материалы такого рода состоят из «лицевой» справки с несколькими тезисами и весёлых картинок со всякими расчётами. Второе является как бы приложением для ответов на вопросы.

Дело в том, что в госорганах действия идут не от общего изучения проблемы к выводу (решению), а наоборот, от спонтанной готовой идеи высшего руководства к её обоснованию. Именно из-за отсутствия готового решения каждый день у меня было новое «исследование». Каждый раскладка темы на составляющие порождал свежие мысли и 100 тысяч «почему».

В один прекрасный день директор нашего Департамента устал от комбинаций и сдался. Он решил собрать в своём переговорном зале как можно больше должностных лиц и документом закрепить «коллективное разумное». Оттягивание решения становилось уже небезопасным. К тому же приближалась очередная годовщина инаугурации его сиятельства. По случаю такого праздника (а это безусловный праздник для всех нас — беда тому, кто не радуется) нужно сделать хоть что-то. Взбучку за проволочки в ответ на поздравления никто не отменял.

Помнится, было приглашено «как можно больше» представителей из смежных ведомств: размазать ответственность всегда лучше как можно шире.

От большой концентрации важных персон, вступительное слово никак не хотело сойти с уст «начинающего» скромняги, но оно как никогда требовалось. Побормотав что-то непонятное под нос, потянув галстук и опёршись локтями в стол, он всё же начал:

— Губернатор сказал, хм (в кулак), поручил… поручил разобраться с заторами на улицах от резиденции до здания Правительства…

Немного подумав, добавил:

— Мы все опытные… [пауза с чуть заметными киваниями] и должны понимать, для чего я собрал такой «штаб» (произнесено с оттенками некоего оправдания).

В этом месте он развёл руками, как дед Панас.

«Молодец, донёс как есть — не расплескал», — хотелось мне подтрунить.

Отсылки к «авторитету» было для всех достаточно. Участники «процесса» поняли друг друга на каком-то ином уровне безумия, хоть и оставались внешне холодными и безразличными как рыбы. Возражения были исключены. Если губернатор сказал, то невесть-какие основания уже и не требуются, а если они и понадобятся выскочкам-юристам, то следует постараться их найти самостоятельно и подвести под готовый итог.

Руководство настолько стало номинальным, что готово на перегонки подписывать что угодно, даже если это «что угодно» будет планом сноса микрорайона вместе с родным домом — только дай команду.

Первым слово взял заместитель главы города. Мужик он властный и авторитетный — всё в нём цельно, и даже скандальные сущности пасуют перед ним. Хотя, какая разница? Зачем-то говорил он много и громко, будто речь его на что-то могла повлиять, а тон был таким, как если б тема касалась бомбардировки какой-нибудь Варшавы или захвата Парижа.

Дальше был обмен мнениями (как пишем в протоколе) — долгая и нудная процедура бестолковых бесед. Происходящее было мне не интересно, в голове переливались бесформенные мысли из одного полушария в другое. Пока присутствовал, неспешно нарисовал в своём толстом ежедневнике ушастый Запорожец. У соседей он вызвал более живое внимание, чем тема дня. Даже повеяло какой-то человечинкой. Значит они ещё не мертвецы…

От трёхчасовых «прений» родился ряд решений под протокол. Я, как предусмотрительный Лёша, вёл аудиозапись, чтобы ничего не напутать и правильно учесть высказанные мысли. Оставалось только определить сроки. За датами шеф обернулся на стену где под огромным портретом президента в дубовой раме был криво приклеен на скотч небольшой рекламный календарик. Будучи очень сосредоточенным, он замер. Весь стол участников интуитивно последовал его примеру. Выглядело это так, будто наш директор что-то согласовывает с óбразом. Процессия между тем двигалась к завершению, — и это очень радовало. Меня уже не пугало предстоящее недовольство граждан и собственные неудобства, как рядового водителя.

— Примите уже хоть что-то, — думал про себя, — сколько можно?

Состояние, когда уже плевать на исход дела — «только отвяжитесь» — посещают меня всё чаще. Как в школе — быстрее бы перемена.

И вот оно чудо! Успеваю, пока не передумали, со всей своей деловитостью записывать:

— запретить левые повороты,

— поменять отменить маршрут автобуса,

— перенастроить два светофора…

Если не сделать акцент в этой части совещания, то есть риск, что всё пойдёт по пятому кругу.

К счастью, всё завершилось благополучно. Под моим авторством документ обрёл жизнь. Все пункты протокола поддержаны каждым из членов комиссии, обозначены реальные сроки реализации, а у меня хорошее настроение.

Впереди оставались только механические формальности.

О подобных событиях закон обязывает информировать общественность за 20 календарных дней. Размещаю это всё в СМИ, как положено. Плавно начинаем реализовывать протокол. Дорожники даже приступили к замене направляющих знаков. Люди пишут в интернетах гневные комментарии на этот пренеприятный анонс, мы им врём про безопасность дорожного движения, всё идёт как надо, и тут — упс…

Зазвонил телефон и сообщил, что мы все дураки и разогнать нас мало — «кто ж так строит?!»¹⁰. Как оказалось, подразумевались и ожидались более радикальные действия.

О, боже!

По второму кругу?

Как включить задний ход? Как это всё убирать из публикаций?

Что объяснять населению?

И ещё… Угадайте, кого сделали крайним?

Обычный день

Самолёт летит, колёса стёрлися…

/ частушка/

Рабочий день служащего состоит из пустых ненужных дел на 99,9%. Многие из нас заполняют безмерные таблицы пять на шесть метров и сопоставляют циферки; некоторым выпадает честь иметь дело с «творческой работой»: они готовят срочные письма и справки по какой-то теме, неизвестно зачем. Понять, кто чем занимается конкретно, и насколько каждая из задач объёмна, — сложно. Бюрократия есть вязкая материя без краёв, углов и размеров.

Чтобы структурировать нашу работу и хоть как-то отслеживать происходящее, был придуман электронный документооборот. Это прекрасный инструмент, являющий своей целью хоть как-то навести порядок в рутине. По задумке умных людей, каждая задача органу власти должна поступать через первое лицо и дальше расписываться по исполнителям, проходя через промежуточных начальников. Каждое действие пошагово фиксируется, а любое хождение документов можно при желании отследить и найти тóрмоза. В идеале, в низ по иерархии спускается письмо, жалоба или запрос с прикрепленной записочкой: «подготовить», «организовать», «решить» или «рассмотреть», а обратно возвращается отработанный ответ заявителю (инициатору) с одобрительными визами «согласовано». От руководителя к подчиненному — указания, обратно — готовый проект ответа в адрес обратившегося. Система предусматривает работу по принципу вопрос — ответ, фактически всё обстоит чуть-чуть иначе.

Начальники обычно заняты совещанием, а бестолковая, и именно от того срочная работа, начинает лезть в обход них, «на опережение». Если запускать вопрос по маршруту шеф → меньше шеф → еще меньше шеф →…→ исполнитель, он будет идти как минимум один день вниз, и не известно сколько дней обратно — наверх.

Чтобы обойти систему и не убиваться, был найден выход — решать вопросы в рабочем порядке (по телефону, по почте и как угодно). Это стало чуть ли не панацеей для бестолкового руководства.

Методика «порешаем» выработалась для упрощения механизма, являющегося самим по себе «упрощением». Сначала, для эффективного управления, был внедрён электронный документооборот, предполагающий чёткую структуру, а потом основную работу пустили мимо него. Боязливому и несамостоятельному руководству сложно осуществлять последовательное управление в официальном пространстве, гораздо удобнее поручить кому-то что-то, и пусть этот «кто-то» сам штурмует систему.

Такая организация труда напоминает завод, на котором токари, сборщики, электрики и сварщики договариваются между собой без участия мастера или начальника цеха, а руководитель или даже заказчик, не вникая в суть процесса, хватает за рукав любого, кто поближе и даёт персональное задание по изготовлению какого-то крупного узла. Для исполнения поручения работник сам бегает и договаривается со всеми остальными как хочет, отложив свою основную системную работу на конвейере.

Кроме прямых поручений от начальников родного учреждения первому попавшему под руку, задания или настоятельные просьбы могут приходить сбоку (от министерств, Полиции, Аппарата президента, губернатора, Думы и т.д.). Упрощённая схема выглядит так:

Когда поручение дано по почте (сбоку) — исполнение его осуществляется по более вычурным схемам. Откуда б задача не прилетела и какой бы она срочной не была, обратный ход возможен только через всю официальную цепочку согласующих, а иногда еще через юридическую службу и канцелярию. Ответ идёт от имени органа власти, а не доброго человека, поэтому все режимы подстраховки — «вкл.».

Задача (пусть это будет «просьбой» подготовить справку о сельском хозяйстве по случаю визита министра) направляется для отработки по кротчайшему пути: исполнителю и в копии кому-либо из промежуточных начальников. Обратный ход уже подготовленной информации выглядит так: исполнитель → начальник «a» (stop machine); исполнитель → начальник «2» (stop machine); исполнитель → «II зам» (stop machine); исполнитель → руководитель.

На каждом этапе прохождения документа по цепочке его поджидает остановка, даже если замечания к нему отсутствуют. Ни один из промежуточных «согласующих» не перешлёт сообщение об исполнении дальше наверх, чтобы не войти в роль соавтора и не разделить с ним ответственность. Исполнитель (мелкий конторщик) бегает со своим «творением» сам.

Дойдя с горем пополам до главного начальника, отшлифованная многими версия бумаженции под его рукой обычно претерпевает последнюю поправку — без этого не бывает — и весь маршрут от конца до начала инициируется заново, с разъяснениями каждому из согласующих причин повторной работы (возврата).

Если среднее руководство «толковое», а работа поставлена «правильно», то каждая задача лежит на совести только специалиста и выполняется под его юридическую ответственность. Серединка — это цензура, которая всячески ни при чём.

В известных мне органах власти работа поставлена именно так.

Прилетающая сбоку работа заполняет основную часть дня! Специалист, получивший такую задачу, редко может справиться с порученным делом в одиночку, потому что тема не ограничивается его познаниями и полномочиями. Каждый вопрос состоит из множества нюансов, которые требуют участия многих коллег бог весть откуда. Чтобы не расписываться в бессилии и не ночевать на работе, приходится каждый раз «вылезать из-под коряги» — как это принято сейчас называть — и дружить как можно шире. Если неофициально чем-то озадачили, нужно продолжать затеянное дальше: по знакомству, по дружбе, без бумажки — порешаем, поговорим, разузнаем…

Может показаться, что это хорошо: сотрудничество, созидание и командный дух, но на самом деле это вовсе не так. Работа, которая выполняется «сбоку», она невидима для руководства, деятельность остаётся скрытой и на добровольных началах. Если тебе помогают, то и ты будь добр выручай в случае надобности. Сегодня Я срочно выполнил задачу шефа подключив «чужие руки» и без дополнительной бюрократии, а завтра меня также напрямую попросит мой сегодняшний добродетель. Партнерские отношения, печки-лавочки и всё такое…

Начальник не знает всего процесса, не видит реальную загруженность коллектива и всех обязательств своих подчиненных; он открывает программу электронного документооборота, автоматически вычисляет: у кого меньше всех официальных задач на ближайшее время, откидывает в уме льготников и со спокойной совестью поручает-поручает-поручает. Интересоваться по-человечески о занятости у самих работников — бессмысленно: каждый из нас расскажет такое, что душа заболит. Поэтому — только в приказном порядке, без церемоний.

В действительности, выбранный «незагруженный» работник, может оказаться фактически перегруженным на 3 дня вперед. Вероятно, он уже обслуживает прихоти других начальников и ещё помогает тушить пожары коллегам из смежного управления. Там, где нет учёта, начинается хаос. Взаимовыручка и простой подход только звучат красиво, а на деле они перетекают в мороку морочную с постоянными нежданчиками.

Кроме исполнительской сложности — на которую всем прицельно плюнуть — методика управления, основанная на индивидуальных поручениях, не вписывается в систему обязательного официального учёта деловых процессов. «Неучтёнка» хоть и разрастается как сорняки в огороде, но фиксируется только то, что было официально. Когда дело доходит до обоснования занятости сотрудника или распределения премий, учитывается только та часть работы, которая прошла через программу. Всё что выполнено в рабочем порядке остаётся за кадром и никому не интересно. Не зачтётся в отчёте лирика о том, что специалист ¾ времени бестолково плясал под дудку своего шефа и помогал товарищам разобраться с непролазной дремучестью. Дай показатели своей выработки, и не волнует.

Чтобы выжить в такой обстановке и не зашиться, люди хитрят кто как горазд. Речь идёт не об оптимизации своей работы, а об уклонении от неё. Хитрость здесь развита до неприличия. Изобретатель Джобс говорил, что работать нужно не 12 часов, а ГОЛОВОЙ. К сожаленью для госслужбы это не верно. У нас, мандаринов, отсутствуют реальные показатели производительности труда, а те, которые есть, не отражают реальности, поэтому работать эффективно здесь крайне невыгодно. Задачи поступают по мере их выполнения, и вáлятся они тому, кто их выполняет. Принцип: «сделай дело — гуляй смело» заменяется на: «сделал дело — не спеши отчитываться, иначе дадут другое дело». Отработал сегодня хорошо — завтра накидают поболее, а у нас оклад и почасовая! Даже если возник соблазн выслужится (бывает!) из-за возникшего честолюбия, лучше пересилить себя и уклонится — только так будет легче. Голова должна работать все 12 часов, но думать она должна никак не о повышении производительности труда. Как-то так получается.

Помню, однажды, меня родная мать спросила: «В чем заключается ваша работа?». Это оказался нелёгкий вопрос. Сложен он тем, что спрашивающий далёк от любой бюрократии и офисных баталий. Мы не выпускаем подшипники, не защищаем родину, не ловим преступников и не лечим людей; даже управлением или командованием это назвать нельзя. Как объяснить простым языком свой род занятий? Плоды труда большинства госслужащих не пощупать, не увидеть и не всегда запросто осмыслить, да и есть ли они вообще… Тогда Я, помню, с заминкой ответил, что являюсь администратором процесса (!) и расшифровал: пишу различные письма, готовлю справки, отчёты, заполняю таблицы и отвечаю на звонки. Её этот ответ устроил. Если бы она спросила меня, в статусе повыше, то ответить было б куда сложнее.

По мнению моего отца, мы тут все усиленно «ничево не делаем». Вот он-то знает, ага.

Пишу письмо

Как только вы принимаетесь делать какую-то работу, находится другая, которую надо сделать ещё раньше.

/Закон Мерфи/

Есть такая штука, как фотография рабочего дня. Это способ фиксации трудового процесса — если кто не знает — он используется для нормирования работы тех, чью бурную деятельность трудно измерить линейкой или посчитать. Наша бестолковщина иногда требует такого исследования: надо ж её хоть как-то фиксировать, хотя бы для себя, хотя б для соответствующих выводов.

Хочу описать, как происходит написание чего-либо в нашем ведомстве. Переписка есть важная составляющая работы административного персонала — пишет он много, по всякому поводу и без повода.

Подготовка официальных текстов, интервью и всяких там докладов, требует определённого вдохновения, сосредоточенности и некой концентрации сознания. Чтобы ничего не упустить и не нарушить стиль, «писатель» должен уметь входить в чуждый ему образ. С достижением этого самого транса всегда проблема: водовороты событий и сумбурность не позволяют залипать в одном месте на долго. Приходится переключать своё мышление по щелчку. Свободная минута — ты в роли директора, свободные 10 минут — целый губернатор. Главное не забывать щёлкать тумблер, не сбивать настройки образов, и не забыть про себя.

Итак, 9:00 — начало дня. Предстоит срочная подготовка письма, с которым тянуть уже нéкуда: если ещё чуть-чуть — постигнет беда. Открываю чистую заготовку (бланк), настраиваюсь как актёр на психологию того, от чьего имени печатаю — рождается первая фраза: «Во исполнение Вашего поручения, данного…». У нас любят, чтобы в начале была ссылка на указания руководства в качестве движущей силы. Такое вступление не для канцелярского удобства, как можно предположить, оно льстит и подчёркивает готовность подчиниться.

Не успеваю допечатать до первого знака препинания, как в помещение забегает какой-то гражданин в клетчатой рубашке и начинает сходу задавать свои вопросы «по существу»:

— А вот кто из вас (окидывает заваленный бумагой кабинет взглядом) писал когда-то о таком-то (подбирает слова)? Не подскажете, куда мы запрашивались и что нам ответили… И чем закончилась эпопея? Скиньте мне всё, что есть, а я сам посмотрю (и замучаю вопросами, хочется добавить).

Сеанс прерван.

Глаза вопрошающе приклеиваются ко мне и делать отречённый вид уже бессмысленно.

Эти Кишащие Сущности не дадут собраться с мыслями. Так и знал, что напрыгнут. Мироздание сопротивляется плавности хода, ему больше нравится моя нервозность и дрожащий глаз. Хотя положение не очень-то располагает к ведению отвлеченных бесед и к оказанию «первой помощи», но приходится пререключиться.

Параллельно в заведении начинается обряд рукопожатий и взаимных приветствий, без которого у нас никуда. Лоботрясы, которым нéчем заняться, с 9:00 до 11:00 задёргают своими «здрасьте», рукопожатиями и «какделами». Традиция обязывает их ходить по кабинетам, фальшиво улыбаться и задавать дежурные вопросы. Давно уже понял, что если хочешь написать нечто по-настоящему осмысленное, приходи к 7:00 или на выходном. Это аксиома для заведений нашего типа. Качественно поработать можно только во внеурочные часы. От коротенького периода «до начала дня» больше пользы, чем от всего будня.

По моим наблюдениям для дел годится лишь сильно раннее утро: «вечеровки» не так эффективны, и это не только от усталости. После работы из-за неуспеваемости остаются многие, и эти «многие», зная о твоём присутствии, будут отвлекать. Те же, кто уходит вовремя, из собственной радости окончания трудового дня, обязательно заходят на прощальную церемонию по обмену парой слов, — не роботы же, чай, а люди. Обязательно заглянут в монитор и чё-нибудь спросят. Действительно, и чем же Я таким увлекательным занят?

Если решил посидеть с продлёнкой, надо быть готовым к многократным объяснениям перед дружелюбными коллегам о причине своей задержки, и переключаться на режим «до свидания». Вечером начинает тупить компьютер т.к. автоматически включаются установки-обновления программ; приходит уборщица и просит поднять ноги. Даже дорога домой, если чутка задержаться, будет томительнее из-за накопившейся к этому времени пробки.

В общем, чтобы, закончить пятиминутное дельце в конце дня, потребуется не меньше часа жизни.

Моя рассудительность в этом вопросе не спасла меня: письмо важное, а печатаю Я его в самую неудобную пору. Тот самый случай, когда мысли разошлись с делом.

Прерываюсь на нашего незваного гостя: напрягаю память, ищу, выясняю. Сосед по столу изображает то же самое. Вопросом занималось несколько человек и давно: требуется целый консилиум, чтобы восстановить ход событий. Напрягаем напряжение, коллективно собираем по крупицам то, что небрежно отложилось на бумаге, компьютерах и в наших дырявых головах.

Разобрались. Даже самому не верится.

Печатаю второе слово своего письма — звонит телефон:

— Юрий Васильевич?

— Нет. Он вышел — наберите позже, или оставьте свой номер телефона.

— Ой, я по такому вопросу: может Вы подскажете…

Неприятный момент; нутро подсказывает, что лучше соскочить и не вникать.

— Попробую, — отвечаю Я опрометчиво.

Дальше эпопея на 15 минут с выяснением чего же хочет человек. Уже Юрий Васильевич пришёл и по-новому ушёл, а Я всё путаюсь в постромках. Обожаю людей, не умеющих сформулировать вопрос.

Вопрос действительно не мой и не Юрия Васильевича. Нужно его переадресовать компетентному сотруднику и, желательно, сделать так, чтобы он не затерялся.

Что Я хотел-то до этого? Чем занимался? А, да, писáл!

Кому? Их вон тут три письма открыто. А зачем столько? Тааак. А, вон что. По первому Я жду уточнения цифр, чтобы вставить в документ и отправить, второе Я открыл, чтобы написать, а третье — для какой-то информации. Зачем эта информация? Кому? А, вчера же звонила тётя, просила посмотреть. Надо срочно ей скинуть данные. Ээ-хехе, она же не поймёт там в них ничего; пояснять надо будет что к чему и почему.

Скидываю, пытаюсь сконцентрироваться над своей задачей. Удаётся целый абзац, — опять звонок (противный такой, надоел).

На проводе ещё одна коллега, которая всегда всех просит о помощи.

— Что это ты прислал, Иван? — начинает она. — Поясни, пожалуйста. Тут ничего не понятно.

Как и предполагал, голову включать никто не любит, проще позвонить. А если я не возьму трубку, прибегут прямо сюда, и будут стоять над душой. Эти ребятки своё дело знают…

— Конечно… Сейчас, — отвечаю с неохотой.

Пару-тройку минут въезжаем в курс дела. Ощущение, что она там вообще забыла, зачем Я вчера (именно вчера!) ей скидывал эти таблицы, и для чего она у меня ИХ просила…

Любим мы языками почесать.

Фуххх. Что там у нас дальше? Второй абзац! Будь внимательнее! Тааак. А здесь надо уточнять цифры. Вот это у меня есть где-то, надо будет поискать. Говорят, технология изготовления смартфона базируется на более, чем 250 тыс. индивидуальных патентов и изобретений. Я вот тут тоже пытаюсь сделать что-то «под ключ» из чужих циферок, слов и мыслей. Моё письмо основывается как минимум на 7 источниках. Неплохо бы проверить на свежесть и качество тот материал, что «дали списать». Коллектив у нас специфический, использовать у себя инородное — это как лезть в яму по чужой верёвке. Доверие не безопасно тут.

Вот здесь, чтобы написать качественный абзац, нужна информация, которая есть только у Андрея финансиста. О, помню, он готовил последний отчёт в министерство и героически собирал данные…

Настал мой черёд отвлекать коллег. Значит не всё можно писать в утреннем одиночестве, — мелькает в голове.

Набираю. Не отвечает, Андрей. Так и быть, подожду, займусь пока другими делами.

Собираюсь с мыслями, звонок из приёмной:

— Ты вчера отправлял документ по маршруту согласования; мы его в программе не видим, а на бумаге он подписан, да…

Она обаятельно вздыхает с каким-то удалением от трубки телефона (подозреваю, что их этому специально обучают)

— Стартуй заново, — говорит, — или разбирайся, ищи там у своих…

После слова «своих» она обрывается, не найдя подходящего слова.

Что сказать, минувший день всегда норовит влезть и заполнить настоящее. Эта бюрократическая вязкость… долгих четыре минуты уходит на рестарт. Опять сначала, опять «через Цицикар». А что поделать, искать потерянное «у своих» нет смысла — уже не раз проверено, проще сделать заново.

Звонок. Опять приёмная:

— Тебе письмо по министерству вернули на доработку (вздыхает). Забери, исправляй. (Тоже через Цицикар)

Бегу на трёх ногах.

При таком ускорении главное не столкнуться с внезапно распахнутой дверью или какой-нибудь утончённой особой при кружке на блюдце, — такое здесь не редкость.

Наверняка документ належался в лотках высокомерных распорядителей и теперь грозится стать «просрочкой». На каждой ступеньке ведь возвращали не по разу, дьяволы.

По подсчётам советских архитекторов, чтобы приготовить борщ на просторной кухне, надо пройти около 500 шагов. Скажу, что для написания простейшего письма «в нашей кухне» требуется не менее пары километров. И обычно нужно не ходить, а бегать.

Опппа! Отправлял на подпись вчера, а подписант-то уже не тот. Директор уехал, оставив за себя заместителя. Странная ситуация получается: исправил «на своё усмотрение» и отбыл восвояси. Подписывать должен тот, кто вчера мне его уже одобрил. Интересно, изменит ли этот товарищ своё мнение, оказавшись в новом амплуа? Особенно после того, как текст почеркал директор? Не понятно, чего ожидать от него. На эксперименты уже нет времени. Переделывать или нет?

Решаю выдать две редакции, и пусть выбирает. Кстати, руководитель новый, а, посему, и виртуальный маршрут надо менять: старый прекращать и запускать по иной схеме. Время тикает, день уходит, а Я всё со вчерашними документами разобраться не в силах.

В этом хитром программном обеспечении, чтобы зафиксировать выполнение задачи, надо её отправить обратно своему создателю. Инициатор должен увидеть результаты труда, ознакомиться, высказаться и может даже утвердить… Абсурд, но таков алгоритм фиксации отчёта о проделанной работе.

Это как беготня экспедитора за кладовщиком, чтобы тот подписал накладные. Вроде всю свою работу выполнил, а для получения отметки надо ещё похлопотать.

Ладно, чего-то Я отвлёкся.

Что там наш Андрей с цифрами? Не появился ли, случаем?

Звоню-алё. — Владимирыч, выручай…

Тормозим пару-тройку минут, шевелим рогами. Ему, как любому смертному, для начала бы сориентироваться, сообразить о чём идёт речь. Неизвестно, чем он занимался до моего обращения, может деньги считал, или в глаза себе чего бодрящего капал. Да и вообще, при таком ритме не сразу и себя вспомнишь. Понимаю…

Договорились на своём тарабарском языке, и заветная таблица наконец-то прибыла в мой почтовый ящик. Никогда не думал, что буду радоваться таким файлам.

«Вот так головоломка, — посещает мысль. — Ещё разобраться бы в этом… Как человечество вообще могло придумать что-то подобное??? Боже!

Нет, информация не применима, — это не то. Андрюшка меня неправильно понял, либо умышленно отмахнулся. Кто его знает?

Придётся быть назойливым.

Перезваниваю 3 раза по 8 гудков — опять тупик. Ушёл курить, предполагаю… Андрюха тоже человек, он слаб.

— Да Татьяна Васильевна, хорошо Татьяна Васильевна, конеч…, уточню Татьяна Васильевна, хии-хи-хи Татьяна Васильевна… — разносится из кабинета напротив.

Классическая подхалимская трель для этих мест. И ничего этой Татьяне Васильевне… нос не шибает.

Так и быть отступлюсь от намеченного курса, почитаю пока почту: чего там навалилось за последние сутки? Больше всего не люблю это занятие. Когда работаешь с информацией, и в обязанности входит отвечать на всякие вопросы, шлют ВСЁ, что не лень может пригодиться в практике. Главное «ознакомить», — дальше трава не расти. Делается такая рассылка без наводящих примечаний и подсказок. В среднем приходит по 10 уведомлению каждый час. Читать это муторно, не интересно и больно для мозга. К чему это? А вот это? — пойди догадайся… К тому же каждое сообщение хранит в себе какую-то скрытую подзадачу. Что-то нужно проверить, что-то увязать, где-то заменить один файл на другой (и не забыть при этом).

Раскидал, структурировал, сохранил в подобающих папках…

Вот нашлось ещё несколько безотложных ребусов. Надо переслать их своим подведомственным учреждениям, чтобы приступали по ним заранее шевелиться, а вот на это надо готовить справочку, и лучше заняться ею как можно скорее.

Закончить бы как-то эпопею… — сидит занозой в уме. Звоню наудачу ещё разок коллеге. В пустоту… Нет смысла его терзать сегодня: ему не до меня. В служебном чате даже не откликается вон, значит есть дела куда поважнее. Есть резон подумать, как уйти в тексте от этих навязчивых показателей. Попробуем написать в другом ключе. Это как собрать какое-то изделие без ключевой детальки — обойтись можно, но предстоит извратиться. Думай! Дууумай, работничек!

Голос с соседнего стола:

— Отсканируй листочек, пожалуйста?

Радушная улыбка. Таким не откажешь, да и сканер по иронии судьбы подключен только к моему устройству. Нет, не откажешь.

Всё б оно ничего, если бы ещё сканировать на нашем оборудовании было просто. Сейчас, теряя драгоценные минуты, надо будет переключиться на эту никчёмную ерунду…

Процесс усложняется подвисанием систем компьютера. Классика! Подозреваю, что сисадмины «майнят криптовалюту»: не может быть, чтобы всё было так ужасно с нашим оборудованием, без чьей-либо на то выгоды.

Компьютеры здесь словно такие же конторщики, которые только и думают, как увильнуть от работы. Стоит только начаться всеобщей безумице и спешке, они тут как тут вне игры.

В размышления вклинивается вспоминание о заявке, предназначенной для финансирование немаловажного объекта. Она же вообще горящей была. Странно, что ещё не прибежали с истериками и разборками, просто удивительно.

Нужно неотложно этим заняться. Звоню:

— Здравствуйте.

Я из департамента согласования согласований, Галаев — моя фамилия (представляться положено по регламенту). Елену Бенедиктовну бы мне.

— Минутку, переведу.

У них там тоже половина отдела на одной линии. Наверное, они как и Я, задолбались с переключениями.

— Алло!

— Доброго дня. Галаев говорит.

— Да (упрощённое ответное приветствие).

— Хочу попросить файлы заявки, чтобы прикрепить их в программу.

— Какой именно титул Вас интересует?

— Про Обход Моорска.

Пауза.

— А поточнее? У нас про него около тридцати наименований, — говорит собеседница с назидательным тоном.

— Я Вас понял, секундочку, зачитаю.

В этот момент на весь экран появляется кислотно-зелёное окно, блокирующее все приложения. Ежедневный тест на антикоррупцию! — stop machine. Требуется вдумчиво прочитать 15 строк и выбрать правильный вариант ответа.

Приношу извинения, обещаю связаться чуть позже. Кладу трубку и вижу толстенную прошивку у себя под носом. Крупным шрифтом на ней заковыристое название той самой заявки, о которой только что шла речь. Это её оригинал. Пока разговаривал и суетился, руки непроизвольно откопали её в куче корреспонденции. Какие самостоятельные и профессиональные руки…

Начинаю заново.

Поиски специалиста — минуты жизни.

— Это снова Я!

— Кто «Вы»?

Вставляю паузу вместо ответа. Артистично вздыхать, как наша секретарь не умею, а на вводную болтовню уже нет сил.

Название объекта: «Строительство окружной автомобильной дороги города от а/д Моорск — Север через Ермак, Борятинск, «Большая Земля» до дублёра Староберёзовского тракта. I этап (дополнительные объёмы №3). Участок км 0+510 — км 2+370 с транспортной развязкой по улице Дмитровская». (Компенсация за ущерб водным биологическим ресурсам)».

Nb^ Какое же страшное заглавие. Гвоздь бы вбить в голову тому выдумщику.

Вроде ничего не упустил.

— А, про рыбы?! — наконец-то радостный возглас. — Зашевелились, да? (вскользь, с неким укором). Укомплектую и скину в течении получаса.

Резкий обрыв диалога. «И причём тут рыба? — недоумеваю Я.

Надо будет, любопытства ради, чуть погодя обратиться к ним повторно и воспользоваться этим шифром «рыбы». Посмотрим, поймут ли, бесы.

Получаю электронные архивчики, принимаюсь за сверку их с бумажным носителем.

Мироздание ко мне внезапно становится благосклонным, наступает удивительной силы тишина. Словно мир застыл в ожидании чуда, и от этого ещё сильнее не по себе.

Нельзя терять ни мгновения: пользуясь случаем нужно привести в порядок мысли и светотени.

Пока обстановка располагает, сверяю буквы и символы на лицевых страницах. Избави боже запустить в производство хоть мизерное разночтение в сих талмудах — съедят живьём. Официальная ответственность на тебе, а не на этой лаконичной тётке! Потом не реально будет объясниться — пока не получат крови, не уймутся.

Время приближается к обеду, а Я ещё ни в одном деле толком и не продвинулся. И благо, что обошлось без «оперативных поручений».

На своде

— Кто шил пиджак?

/А.Райкин/

Обращения населения в органы власти обычно несут в себе клубок вопросов, а иногда выглядят как «сельский шум». Люди, как правило, плохо излагают свои мысли, от чего понять, что конкретно предлагается — не просто. Иногда возникает чувство, что жалуются на жизнь в целом, затрагивая пунктиром все выпавшие на их долю несправедливости и беды. В одном фильме перестроечных годов М.Евдокимов ехал к президенту в Кремль, чтобы сообщить ему о народных проблемах. Там дедушка из какой-то глубинки бежал за уезжающим Запорожцем по пыли и взахлёб жаловался: «… и старуха у меня скупердяйка, всю жизнь мучаюсь, чекушку после бани не видал!.. У нас примерно также.

Составляя свои жалобы, люди считают: чем больше они изложат случаев общей несправедливости, тем будет убедительнее. В результате, получается, нéчто громоздкое и путанное.

Один государственный орган не в состоянии ответить на волнующие заявителя тайны мироздания, поэтому обращение как бы дробится, исполнителей назначается множество: в части медицинского обслуживания ответит ведомство по здравоохранению, про двойки в школе — Департамент образования, а о газификации — Управление ЖКХ. В идеале, каждый должен врать писать только в своей части в формате вопрос–ответ, согласно списку проблем. Если письмо направлено в верхний эшелон власти (президенту, например), то по закону гравитации оно спускается через множество промежуточных приёмных до своего исполнителя. Что-то остаётся на совести федеральных структур, а что-то уходит в регионы. Дойдя до регионального Правительства документ должен точно так же претерпеть «роспись» и быть направлен тому, кто «уполномочен заявить». В этом месте наступает нюанс: если Аппарат губернатора сделает так, то получится беда: мы все ушлые и будем пенять друг на друга, а заявитель получит заказным письмом на гербовом бланке противоречивую околесицу. Выйдет как в письме дяди Фёдора к родителям из м/ф «Простоквашино», где к тексту приложился пёс:

–… Я живу хорошо. Просто замечательно… Здоровье-то у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается… Хвост у меня крючком, уши торчком, нос холодный, и лохматость повысилась. Мне теперь можно зимой даже на снегу спать… До свиданья, ваш сын — дядя Фарик.

Во избежание каламбура было придумано по каждому делу назначать своего ответственного, т.е. «сводящего» информацию в нечто единое. Сначала полномочия по подготовке конечного ответа в адрес обратившегося гражданина делегируются какому-то областному департаменту, а потом уже там внутри определяется какой отдел, и кто конкретно из специалистов будет лично «крайним», если что. Так удобнее. Понятие «свод» означает наличие главного ответственного исполнителя где-то там (в органах власти), который вне зависимости от круга своих полномочий, обязан активизироваться и стать флагманом в возникшем деле.

Сводящий — это некий транслейтор, который аккумулирует наш чиновничий ужас, состоящий из негодяйских доводов, и излагает его в одном месте, используя единый стиль, язык и логику.

Несмотря на то, что вышестоящим ведомством или пусть даже губернатором лично чётко расписано кому в какой части отвечать, задача для участников процесса имеет разное значение. Для «замыкающего» она оборачивается морокой морочной, а для соисполнителей — посильной помощью коллеге в подготовке «какого-то там» ответа.

В этой мелочи сидит дьявол. Именно сводящий отвечает за общее качество информации и сроки её отработки. Он вынужден выполнять заключительную операцию на этом убогом конвейере.

Собрать ответы на вопросы от соисполнителей не так-то просто, как может показаться. Те, кто дают информацию (муниципалитет, департаменты, Полиция и прочие злачные места) относятся к задаче не так трепетно, как хотелось бы. У каждого имеются более срочные дела, поэтому они тянут до последнего и направляют информацию по своей части в последний день. Никаких добрых партнёрских отношений здесь не предусмотрено, а качество предоставленной коллегами информации, как правило, оставляет желать лучшего. Обычно это словоблудие, не имеющее ни единой позитивной нотки. Сделать что-то годное из таких бракованных деталей — задачка та ещё.

Как правило, ни в одном из писем от коллег нет доброго слова (для нас и так пойдёт), а это нарушение заповеди «о всеобщем благополучии». Соисполнители могут себе позволить горькую правду в отличие от того, кто формирует окончательный ответ. Замыкающий должен вложить хоть мизерный, но позитив, обнадёжить заявителя, и никаких «но».

Чтобы хоть как-то предать материалу божеский вид, начинается доработка напильником¹¹. Важно понимать, что редактирование информации другого ведомства — это искажение его слова! Получается, что тот, кто на своде, за благой целью перевирает чей-то официальный скользкий текст и тем самым берёт ответственность за результат на себя. Это как лезть с починкой в бытовой прибор, который на гарантийном обслуживании — внедряться приходится очень бережно и незаметно. Мне вот, например, очень сложно править что-то про разведение племенного скота, здравоохранение и народное образование. Для себя Я многое конечно понимаю, но, чтобы в документе, пестрящем оборотами и хитрыми оговорками, заменить некоторые термины с формулировками — это уже слишком.

Логичнее играть информацией в своей части. Казалось бы, вставляем свой позитивчик (ромашку) в конец письма и тем самым заканчиваем текст на добром прекрасном… Ага-ага, если бы так всё было просто.

Дальше начнутся исправления текста начальниками. Руководитель не захочет подписываться под позитивным обещанием в своей сфере. Он лучше проявит себя специалистом в чём угодно, чем пообещает что-то от себя. Начеркает так, что понадобится ещё два дня редакторской работы с изучением какого-нибудь Лесного кодекса.

Чтобы легализовать «творчество», следующим этапом является согласование поправок с изначальными авторами текстов. Мало подкорректировать линии или оттенки за художником, нужно ещё и доказать ему, что так будет лучше.

— Кто будет переубеждать соавторов? — спрашиваем мы каждый раз, словно столкнулись с подобным впервые.

— Ты будешь! — отвечают. — Кто у нас специалист?! Кому, как не тебе, дорожнику, разбираться в фуражных кормах и доказывать аграриям, что они были не правы, когда грубо отписывались.

— А если он (соисполнитель) не согласится на исправления???

— Тогда поищем другой способ.

— А время на споры где взять? Сроки уже поджимают! (за просрочку законом предусматривается персональная ответственность)

— А зачем ты дотянул до последнего?

Такие вот дела.

В своих поручениях региональное Правительство со временем научилось поступать ещё проще: оно ставит задачу «под ключ». Это когда руководитель из вышестоящего ведомства не расписывает «вручную» ответственных, а тупо определяет исполнителем конкретное должностное лицо, — и не волнует. Задача подчиненному «под ключ» для начальника всегда удобнее. Зачем разбираться да уточняться, чьим является вопрос, когда можно скинуть всё вниз на кого-то одного, и пусть там сам соображает «откуда есть пошло»… Если понадобится, запросит, поинтересуется, разберётся в полномочиях и отстоит позицию. Для того он и подчиненный, чтобы на нём ездить, а не беречь.

Руководитель, которому «выпала честь», почти никогда не перечит, а отправляет задачу вниз по своей структуре (ведомству). И не важно, что никто из подчиненных не подходит под ранг проблемы ни по образованию, ни по профилю, ни даже по должностным обязанностям. Кто ему возразит? Даже если кто из новичков и попробует переиграть колоду, то быстро узнает свой предел прочности: вымотают ему клубок нервов, а на разумные доводы придумают 9 000 отговорок. На переделку резолюции вряд ли кто согласится, ибо путь подразумевает диалог подчинённых с начальниками. Легче переставить железнодорожный локомотив от одной платформы к другой, чем договориться со всеми нашими упрямцами в пиджаках.

Если вопрос не твой, лучше не теряя времени засучать рукава и запрашивать всё необходимое где только хватит фантазии, пока не грянуло лихо.

Примерный маршрут выглядит так:

Задача попадает на стол одному из матричных работников, который не знает с какой стороны к ней подъехать. Иногда вообще непонятно: «Это про что вообще? Оно это зачем?». На исполнении может оказаться какая-нибудь Концепция стратегии деятельности Региональной Думы, или, к примеру, Доклад по формированию нацрейтинга. Пойди, разбери их. К документу прикрепляется стопа записочек с одной и той же всеобъясняющей формулировкой: «Для работы. Срок — вчера», Резолюция! А между тем отправлять головоломку ещё ниже — уже вообще безрассудно. Если на своём уровне такое кажется непобедимым, чего говорить о них там. Нельзя ж так до бесконечности перекладывать на нижестоящих. Они, кстати, тоже могут тупого включить и взбрыкнуться. Будут правы, между прочим.

Дальше, тот, кто проявил бдительность (не от совести, а от страха ответственности) скрепя извилинами пытается разобраться в происхождении неведомой мути. Только на выяснение «что нужно?» уходит не один час, а то и день. Не имея ни малейшего представления о порученном, он безропотно запинается по кабинетам, бесконечно звонит и что-то согласовывает с тридцатьшестью административными представительствами области.

Работа не по своему профилю — это больная тема для нас.

— Ну, про ездовых собак я слышал, а вот ездовые коты — это перебор!

— Ничего, ничего. У нас зимой дороги такие и погода такая, что уже ездовые академики встречаются. Сам видел!

/м/ф Зима в Простоквашино/

Мало того, вопросы очень ветвистые, так ещё и ответственные назначаются ассоциативно. Например, выделением субсидии на закупку авиатехники Транснациональному энергоконцерну может заниматься специалист по электрификации из отдела ЖКХ. Такое часто случается, потому что при составлении резолюций ключевым словом для секретарей обычно служит название. Есть слог «энерго», значит — к электрикам, и назад не отмотать. Если требуется составление Дорожной карты (т.е. алгоритма действий) пусть даже по развитию здравоохранения, то, как пить дать, это станет моей «дорожной» задачей по ключевому слову ДОРОЖНАЯ.

Сколько раз приходилось морщить лоб за финансистов только потому, что в запросе каких-то незнакомых человечеству экономических показателей использовалась как бы между прочим формулировка Дорожный фонд.

Как-то мне в работу поступило обращение одного писателя, желающего справедливости чуть ли не во всех областях жизнедеятельности разом. Вопросы были навалом, некоторые из них риторические, на которые отвечать одно мучение — только правильная раскладка на пункты сведёт с ума.

Человек с желчной злобой сквозь строки, излагал Президенту (не могу себя отучить от заглавной буквы в этом месте) факты о бесхозяйственности властей; ссылался на отсутствие транспортной и социальной инфраструктуры; тыкал чрезвычайно рыбными озерами в родных краях, которым «местные коррупционеры пройдохи» не уделяют никакого внимания: «Не чистят, воду пить из него нельзя, рыба дохнет, народ беднеет, куда мы кОтимся…»

В конце стояла отметка, что скоро пахота, а дороги закрыты на весеннюю распутицу. Раз уж в этой трогательной лирике сидело страшное слово «ДОРОГИ», нашедшее отражение даже в школьной литературе, то весь плач души попал ко мне на исполнение. Согласно резолюции верховного лица, не подлежащей сомнению, от смежных органов власти требовалось предоставление информации.

Полномочия государственных органов хоть и разграничены законодательно, но всё же имеет место множество спорных моментов. Иногда каждый из участников занимаются почти всем сразу, а бывает, что «вот этим» занимается «никто». Ответственных на некоторые дела не найти при любом своем желании и административном мастерстве.

В ходе проработки выяснилось, как оно чаще всего и бывает, что множество вопросов, прописанных заботливым человеком на газетной бумаге, требует слаженных действий нескольких ведомств. Привычное деление на «твоё» и «моё» — не годилось. К тому же установить, кто из «наших» является ответственным по очистке озера — оказалось делом принципиально невозможным. Т.е. департаменты информировали меня каждый, якобы, в своей части, но с переводом стрелок на соседа. Когда объединяешь «логичные» отписки в одном месте, становится очевидно, что «это» годится только для журнала крокодил. Предоставить такую ересь, значит обличить несостоятельность всего государственного аппарата.

Из подобных ситуаций имеется 3 пути:

— вынос (возврат) вопроса наверх (что чревато ужасным административным сопротивлением и признанием родного начальства в собственном бессилии);

— разбирательство в чужой сфере (что совсем не профессионально, не законно и по истине трудно);

— уход со службы.

Структурный изъян срабатывает постоянно и безупречно, но, чтобы выпутаться из беды, от работника понадобится не мало энергии.

В наш орган власти крайне редко поступают обращения напрямую. Т.е. вопрос на 100% наш, но заявитель обращается куда-то высоко-высоко или далеко-далеко в бок. Он готов писать куда-угодно, но нас словно не видит и не желает знать. Дело в том, что само название ведомства не имеет и намёка на свой профиль. Департамент по строительству! Сухо и лаконично. На заведение с таким названием не подумаешь, что оно вообще может отвечать за что-то. Учитывая, как хитро заплетаются наши полномочия, Я очень даже на стороне тех заявителей, которые по любому мелкому вопросику пишут сразу дорогому Президенту или Губернатору (обязательно с большой буквы). Не одну голову сломаешь пока разберёшь как это работает, и кто за что отвечает. Если даже спускаясь сверху вниз, от начальника к подчиненному, письмо не находит своего настоящего исполнителя, чего уж говорить о гражданах, которые нас не различают между собой. Да чего там граждане? — Я сам, общаясь с другими регионами по своей непосредственной работе, путаюсь в их структуре. Если наш департамент по строительству кроме обязанностей созвучных названию занимается расселением граждан из аварийного жилья, ведёт очередь по выделению жилья молодым семьям, осуществляет госстройнадзор, участвует в территориальном планировании, ценообразовании и курирует дорожно-транспортное направление с сопутствующей её безопасностью дорожного движения, что мешает соседнему региону тоже не извратиться? Почему нет, в конце концов? Продавались же рыболовные сети и мотоциклы когда-то в спорттоварах.

Надо уже переходить на более универсальные названия органов власти. Вектор, например… или Перспектива там. Не надо никаких разделений, всё равно винегрет. Виновных назначать через лототрон с резиновыми шариками. Так даже справедливее будет.

Доклад готовишь ты, потому что так проще для меня

В один зимний вечер произошло столкновение детского автобуса с грузовиком. Событие трагичное и очень громкое.

Мне на самом деле очень жаль. То, что Я опишу дальше — это не цинизм, а анализ бюрократической реакции на ситуацию в деталях.

Дело произошло в другом регионе, на федеральной трассе и не на регулярных перевозках. Казалось бы, какое отношение имеет наш Строительный департамент к этому происшествию(?), и всё же Я насторожился. Вроде бы за федералки отвечает своя, выделенная государством структура — некий Автодор, сфера безопасности дорожного движения закреплена за вездесущей Полицией, а в перевозках детей на спецмероприятия ответственность несёт организатор. Максимум, кого можно притянуть за уши к виноватым — администраторов самих сборов, ну и водителей. Как оказалось, не только их.

При каждом серьёзном ДТП автоматически начинается череда изнурительных совещаний при министрах, губернаторах их заместителях и пр. и пр. Экстренно собираются комиссии, ведутся переговоры с кучей отчётов и докладов… Попутно вся сфера подвергается пристальному вниманию со стороны надзорных органов. Классическая реакция власти при громком происшествии — усилить контроль проверками, чтобы создать видимость профилактики.

Случай, о котором хочется рассказать, не стал исключением, и каждое ведомство региона как «по умолчанию» перестраховывалось и назначало свои «мероприятия». От греха подальше отменили и губернаторскую ёлку! Нельзя было допустить перевозку детей, пока не проверили всё до 8 колена. Вопрос даже притянули на областную комиссию по безопасности дорожного движения. Лишним не будет.

В том-то и сидел подвох.

Работу комиссии обычно обеспечивает наше транспортное управление, которое входит по иронии судьбы в Строительный департамент. Комиссию нам вменили в функционал на том основании, что мы транспортники и ещё чуть-чуть дорожники. По логике вещей к теме безопасности дорожного движения находимся ближе всех. Так удобнее и логичнее, посчитали где-то. Управление аккумулирует и перерабатывает информацию, рисует слайды и ведёт протоколы. Вся рутина по комиссии завязана на нашем управлении, поэтому даже если на рассмотрение выносится совсем чужеродный вопрос, всё равно он ложится на нас. Будь то оказание медицинской помощи пострадавшим при ДТП или пропаганда «пристегни ремень», всё равно этим будет заниматься дорожник из строительного департамента.

Комиссия — это очень больная процедура. Несмотря на то, что заседание проходит один раз в три месяца, мероприятием на постоянной основе — непрерывно — занимается несколько специалистов.

Вышло так, что страшное событие произошедшее где-то там, а рассматривать его притянули сюда, к нам, и вменили лично мне. Профилактика и предупреждение! Задача о внеплановых сборах была отписана по классической ветке, отработанной годами, — и на то уже не повозражать.

— Что за ерунда? — взбунтовался начальник, — вопрос абсолютно не наш!

Больно было смотреть на его багровое и полное ненависти лицо. Такие физиономии Я видел только по телевизору, когда показывают каких-нибудь повстанцев. В наших местах такое редкость…

Он как никто понимал, что спустить ДЕЛО ещё ниже, на подчиненных, уже не получится — на комиссии придётся докладываться лично, и судя по напряжённости обстановки, это выход в свет может стать для него последним.

По специальному его заданию у меня весь день ушел на то, чтобы собрать необходимые материалы, подтверждающие нашу никчёмность. Готовилось серьёзное противостояние с аппаратом губернатора. Ломая мозг и сгрызая ногти, чёткие и весомые доказательства были найдены.

Прямо тут же не сдерживая эмоций, по селектору, был найден помощник заместителя губернатора, который расписывал злосчастный документ. Тот без особого чувства пояснил, что так принято, и порядки менять под конкретный случай он не намерен.

Даже когда мы его четвёртый раз подряд убедили в своей правоте, в ответ было сообщено:

— Если вы хотите поменять резолюцию, то стучитесь не ко мне, а наверх, к тому, кто руководит комиссией. Воевать с половиной аппарата губернатора я не намерен. Мне пришла задача, я её отписал по маршруту. Разворачивать поручения и отнекиваться не входит в мою компетенцию…

Это улыбчивый и доброжелательный внешне человек. Он исполнителен для начальника, а для нас просто вежлив и улыбчив как доктор Ливси, который очень хороший общительный человек¹².

Переубеждать его бессмысленно, как ругаться на дождь.

Впереди были недели нервной и никому ненужной работы и переписки: запрашивание чужой информации, изложение её на слайды, исправление стилистики и перестановка слов местами. Это была очередная работа «под ключ».

— Докладчик! Закуси губу и пой…

Придумай себе задачу

На исполнение пришло письмо Газпромнефтехимсоюз — назовём его так — в котором содержится просьба оказать поддержку в куче переплетённых вопросов, суть которых совсем не ясна. Резолюция (задача) начальника гласит: «что это? Уточнить суть».

Хороша резолюция. Содержательная! Люблю такие. Начальник делегирует свои полномочия подчиненному, чтобы тот сам во всём разобрался, сам себя «правильно» озадачил и потом объяснился, почему он сделал именно вот так, а не по-другому. Хитрые ходы.

В академии (а я учился, да) говорили, что лучшие знания те, которые добыты студентом при самостоятельном изучении материала. В департаменте так говорят про задачи. Поступило что-то непонятное(?) — срочно это вниз и пусть возятся. Такая схема не одаривает специалиста свободой действий, как может показаться. Ему совсем не доверяют. Всю цепочку действий нужно будет выстраивать самостоятельно и защищать на каждом этапе исполнения. Придумай сам и докажи, что складно сообразил, — вот как это работает. Представьте землекопа, которому поручили вскрыть повреждённый кабель где-то в Восточном микрорайоне. Где, как и какой именно? — догадайся сам.

А почему ты выкопал здесь, а не там? И зачем так широко? А для чего вообще всё это? Умных по ходу работы появится мно-о-ого.

В задаче типа «разберись сам» только на выяснение направления уходит ½ дня. Первое, что приходит на ум — увернуться хитростью на хитрость. Ответить за исход ДЕЛА в наших местах почти всегда невозможно: любой даже ничтожный на первый взгляд вопросец — бесконечная, грязная канитель. В одно-два действия ничего не решается. Главная цель — откреститься подальше, или ответить только за свой маленький пунктик, не взболтнув лишнего. И то, если принудили.

Решаю действовать в стиле: какой вопрос — такой ответ (иногда приживается, а иногда ругают с чтением моралей). Распутываю слегка клубок непонятностей, как было велено, излагаю каждый их них пунктиром в диалоговом окне программы, и закрываю, скрестив пальчики. Лишь бы не замотало туда — авось пронесёт.

Программка документооборота напоминает чат, в котором пошагово фиксируется всё, что происходит. Электронное взаимодействие очень спасает: можно черкнуть сообщение и ждать реакцию, без хождений по кабинетам, официальных запросов и прочей лебеды. Надо понимать, что сходу согласовать свои действия с начальством практически невозможно т.к. оно вечно занято, злое и вряд ли готово на разговор.

Руководитель, который получает мой ответ на вопрос, должен определиться, что надо делать дальше и поставить корректную задачу, а возможно даже назначить другого, более компетентного, исполнителя.

В моём случае надежды не оправдались — задача вернулась ко мне, и она существенно усложнилась. В командной строке значилось «организуй совещание у директора на понедельник». Интересно, что команду отдал курирующий зам нашего Департамента, а остальные промежуточные начальники от задачи точно дистанцировались. Старое доброе «под ключ».

Опять поручение поставлено коротко и сухо; в нем куча нюансов, требующих прояснения с длительными разбирательствами:

— Директор в курсе, что у него совещание? Мероприятие с ним оговорено? Точно?

— На какое время организуем?

— Кого надо звать из смежных ведомств для подстраховки? И почему [этих], а не [вон тех]?

— Справка нужна?

— На чём акцентируем материал?

Для решения первого пункта обращаюсь к секретарю. Она с присущей твёрдостью отвечает, что в журнале совещаний отсутствует запись. Значит директор не в осведомлён, — и это уже плохо. Чтобы правильно включить мероприятие в график и хорошо к нему подготовиться, надо свести директора с его курирующим замом. Только их разговор задаст единый курс. С разговорами получилась накладка по случаю срочного отъезда зама в столицу и нежелания отвлекаться на пустые наши звонки. В министерстве он, — чего не ясно? Дела у человека! До директора достучаться по таким вопросам проблематично т.к. он вообще не поймёт о чём речь, и с чего вдруг он должен совещаться с кем-то. В мероприятии заложен скрытый мотив, который ясен только нашему «отбывшему по делам», и без него не обойтись. Чтобы не остаться крайним, отправляю на его почту кратенькое описание темы предстоящего совещания и свои вопросы.

Тишина. Борщом только на этаже сильно пахнет.

Указания сверху никаких.

Когда приходит понедельник, звонит главный шеф и спрашивает: «Где все?»

Управление захлёстывает паника. Дрожащими от нервотрёпки руками набираю секретаря. Преодолевая зевоту, она отвечает, что ни о каком совещании знать не знает; говорит, что это самодеятельность какая-то, и вообще не её забота.

— В распорядке дня на это время записано более важное мероприятие было, — утверждает она. — Телевиденье вон пришло. Ждут!

Как выяснилось: откомандированный зам, будучи в суматохе, как бы согласился с моими домыслами, порешал там что-то с директором, но не отписался. Он сделал себе зарубку в коричневом ежедневнике с гербом на обложке, и всё на этом. В результате в неведенье оказалась собственная помощница, приёмная директора, дезинформированы телевизионщики, ну и Я тоже. Руководители сами по себе, мы тоже. Из-за такой накладки придётся встречу с Газпромнефтехимсоюзом экстренно переносить на завтра.

В этот раз организую как положено, со всей обходительностью: пригласительные листы, перечень вопросов, запуск по маршруту и трепет в душе. Все понимают, подписывают, кивают — везде зелёный свет.

Как бы там ни было, утром опять истерика: «Где справочный материал к совещанию? Мы все не готовы, зачем так жить…» и поиски виновных, — куда без них.

Впереди было ещё много заходов.

Поиск здания

Однажды мне прилетело прямое поручение¹³.

Индивидуальные спецзадания у нас очень любят, Я б даже сказал, что вся реальная работа здесь основывается только на них.

Требовалось найти офисное помещение для размещения местного структурного подразделения одного федерального учреждения.

Область (т.е. группа её лидеров) сочла необходимым помочь и было решено, что поддержку окажут не уполномоченные на то по регламенту люди, а коллеги дорожники, т.е. мы. Взаимодействие отраслевиков будет способствовать развитию партнёрских отношений, бла-бла… Так установилась едва ощутимая связь между мной, региональным чиновником и федерацией.

Если не игнорировать условности и самобытность контингента, вопрос является очень обширным и ветвистым. Для дилетанта, даже с залихватским настроем, он может быть вообще непреодолимым препятствием. Сотрудничать с коллегами в рамках единой отрасли — одно, а помогать им в том, чем сам не заведуешь — другое. Это две большие разницы, как говорят в Одессе.

Хирург может помочь психиатру выкопать картошку на даче или в аэропорт подбросить по доброте душевной, но это будет не профессионально, что ли.

Суть моей задачи заключалась в добыче всей относящейся к теме информации из неизвестных источников и изложении её в наглядной форме. Всё должно быть максимально удобно для тех, кто будет принимать решение.

Мыслей в голове роилось много, но с чего-то надо было начать. Неправильный почин — это хуже всего. Если заехать не с той стороны, можно самого себя так запутать, что взвоешь волком. Тот, кто обращался в госорганы наобум, поймёт меня: можно язык смозолишь, пока будешь интересоваться у каждого.

За местным правительством, как носителем государственности, закреплено некоторое добро: здания, гаражи, техника и пр. Это имущество предназначено непосредственно для обеспечения работы структуры власти.

Соображая логично, можно догадаться что за всю недвижимость, находящуюся в государственной собственности, отвечает специальное ведомство — департамент, или что-то в этом роде. Не может быть, чтобы такой вопрос каждый раз решался спонтанно и точечно, как сейчас. Полез в перечень исполнительных органов, чтобы привязаться хоть к каким-то полномочиям, исходя из названий.

Знаю, что опираться на наименования — гиблое дело, потому как они редко отражают функцию, но всё же лезу. Глаза зацепились за Управление делами правительства, Хозяйственный комитет, а ещё Департамент имущественных отношений. Что это, дублирующие инстанции или иерархия? В чём отличие и где грань между ними — пойди разбери.

За полдня, пока разбирался что к чему, стало ещё непонятнее. От звонков и «прояснений», вопросов накопилось ещё больше, чем было в исходной точке.

Стало очевидно, что единого хранителя ценных мне сведений не существует. Нет такого окошечка, куда можно подойти и спросить: Я сам вынужден служить этим окошечком. Информация как бы размазана всюду по чуть-чуть: каждый из «уполномоченных» представителей власти и подведомственных учреждений что-то знают, но данные предстоит собирать да распутывать. Куда бы Я не обратился, меня ждала переадресация, отповедь или уклон: никто сходу ничего не рассказывает. Понятное дело, если бы поручение было расписано нам всем сверху через официальный канал, то ответственные более-менее определились сами-собою, но здесь-то Я действую полуподпольно. Каждый, до кого дозваниваешься, не желает связываться: собеседник не отказывает, но и не идёт на встречу.

Ну и задачка…

1.Нужно поинтересоваться потребностями наших переселенцев.

2.Выяснить, что у нас есть ВООБЩЕ в городе.

3.Потом логичным будет составить список потенциально подходящего имущества. Неплохо б понимать какие из наших ведомств какие здания занимают и как они им подходят «по габаритам». Размер заведения должен соответствовать занимаемой офисной площади. Пустующие пространства, ровно, как и их перегрузка (например, разбивка органа на два адреса) — явный признак нерациональности.

Основная сложность в том, что своими действиями Я как бы вклиниваюсь в тайную материю. Любое из зданий может быть под кого-то зарезервировано, кем-то обещано или просто запрещено к общему использованию. Решения в этой сфере принимаются главными политическими фигурами на основании кулуарной возни. Следует учитывать все ранние договорённости. Изучение вопроса — путь лжи, приписок и грубости.

Чтобы систематизировать данные в таком уравнении с множеством неизвестных, создаю таблицу на 100500 строк и 9000 столбцов. От сумрака пустых ячеек наступает анемия. Неужели и вправду такое не делалось ранее, не первый же Я бедолага, который столкнулся с такой задачей? «Вот бы найти человека и воспользоваться его наработками» — посещает мысль. Столько лет здесь уже штаны протираю, а всё нет-нет, да замечтаюсь.

Полдня на телефоне и вот Я уже разбираюсь во многих вопросах (думаю, по крайней мере, что разбираюсь). Структура управления государственным «добром» потихоньку прояснилась в голове, появились многие контакты. Теперь аналитика и переговоры с уточнениями. Вторая половина дня уходит именно на это. Ещё день — на оформление материала, чтобы разложить все картинки, прописать что, где в каком состояние находится и с какими «оно» характеристиками. Несу шефу на блюдечке с голубой каёмочкой, поясняю некоторые моменты и фиксирую от него замечания. Пару дней тратится на компоновку информации в тот вид, который будет «удобнее». Марафет имеет большее значение, чем суть. Дальше мой начальник-благодетель звонит шефу — переселенцу и они по-хозяйски, непринуждённо, обсуждают наиболее приемлемые варианты. Только после этого Я получу конкретное направление по отработке задачи. Я здесь администратор действий — для меня вопрос будет решён только после переезда коллег в новый офис и выражения благодарности руководству:

— Спасибо!

— Да, не за что…

Оперативная работа

"Полундра! Свистать всех на верх!"

/Пиратское/

Структура нашего заведения очень запутанная и развесистая. Если задачи ставить строго по подчиненности: директор → курирующий заместитель → начальник управления → его заместитель → начальник отдела → старший сектора и т.д., то время прохождения сигнала будет долгим. К тому же отданная подчиненным команда, как правило, искажается по мере прохождения по цепочке, — это как глухой телефон. Если возникает нервная срочность (а это бывает довольно часто всегда), то система переходит на особый режим работы.

Представьте, если б лифт в многоэтажном доме менял свой пункт назначения сразу после нажатия кнопки, без завершения начатого манёвра. Вызвал его на восьмой, и он резко, прямо с дядей Петей (ну этот, знаете с 31-й квартиры) отправился за новым пассажиром.

Мы бегаем по-муравьинному из одной точки в другую за какой-то штуковиной и обратно, сбиваясь по пути и меняя курсы. Назначение и роль самой «штуковины» не до конца известна (как секрет в шкатулке). Пока бежишь по одному делу, перехватывают с еще более срочными вах-вах. Когда работник приходит в исходную точку с чувством выполненного долга, ему говорят: «Всё уже 100 раз поменялось, друг — принесённое надо выбросить вооон туда…»

По окончании марафона работнику даётся новое задание, а если начальник вдохновлён на поучения (например, после минувшей только что взбучки), то не избежать лекции о том, как важно в коллективе коммуницировать без слов и понимать контекст происходящего.

Не могу наверняка сказать какие они там книжки все читают, и на какие тренинги ходят (их последнее время множество), очевидно одно — они не помогают. Дело в том, что главные наши элементы организации труда — спешность и «услужливость» — не совместимы с системным подходом. Нет в нашей жизни последовательности и порядка. Когда каждый раз хочется действовать по принципу «раз и в дамках», не до плавности хода.

Организация процесса такая:

Для более скорого и, вероятно, надёжного выполнения задания, горе-шеф по одной и той же задаче запускает несколько исполнителей, но по разным маршрутам — кто быстрее (это как одна кнопка в подъезде на 4 лифта). Директор подпрыгнул — все срочно бросают свою распланированную работу и делают только «вот это вот». СРОЧНО!!! Буря в стакане! Коллектив судорожно погружается в непонятную сутолоку. Разбираться и договариваться между собой, а тем более осмысливать «что конкретно нужно и для чего оно вообще» — некогда. Хватай мешки — вокзал отходит. Задачи сыпятся и корректируются быстрее, чем рассудительный участник процесса сможет понять их логику. Разумно проговорить с коллегами о расстановке сил — нет времени; уточнить смысл своей работы у координатора — некомпетентность и нахальство. От спешки иногда нет возможности даже совершить звонок, потому что навстречу непрерывно звонят: требуют, требуют, требуют, спрашивают и визжат. Общая истерия. Паника.

У каждого как бы одно и то же, но при этом индивидуальное поручение, и на общую безумецу ему уже плевать. Озадаченный не хочет быть крайним или плохим работником, поэтому подключает все свои возможные связи. Он подключает знакомых из смежных отделов или заведений, чтобы те ему помогли справиться с ахинеей, пока не затянуло ещё сильнее. Help, Help, Help me… Количество участников маскарада постоянно растёт, схема расширяется, принимая изящные формы.

В связи с тем, что распорядитель задач далёк от тонкостей проблемы и не представляет какой результат ему следует хотеть, он корректирует цель в процессе исполнения, по ходу поступления новых данных от подчинённых. Поручение успеет кардинально смениться несколько раз, прежде чем далёкий от бури исполнитель завершит нарезанную ему ещё утром «незадачу». Он как ответственный Лёша добросовестно и кропотливо будет искать нужные данные или подбивать какие-то цифры, в то время как в услугах его уже давно не нуждаются. Напоминает ситуацию, когда пароход уже пришвартовался в порту, а забытые в трюме кочегары продолжают изо всех сил кидать уголь в топку, сходя с ума от жары. У них задача!

Главное «исполнять срочность» без оглядки на весь этот бред и не думать о своих накапливающихся текущих делах — до них когда-то дойдёт свой черёд. Пока тушишь пожары, загорается уже собственная «накопилка», которую сам запустил в суматохе. Дальше будет по тому же сценарию: с разных сторон прибегут «помощнички» и обратив все взоры на тебя возмутятся:

— Ну и беспорядок тут у вас! Чего так запущено?

И так мечемся как неистовые от одного к другому, помогая решать «чужие» неотложные беды и думая друг про друга плохо.

Архив

От вашего электронного документооборота у меня уже ноги болят

/сотрудник Иван/

Госслужба — это работа с документами.

Ни одно действие не совершается без письма, отчёта или протокола. Бумага — элемент организации, без неё никуда! Из-за своей близости к социальной сфере, наш орган власти пишет особенно много. На мою персональную долю приходится 5-7 писем в день.

Несмотря на то, что давно уже введен электронный документооборот, бумаги всё равно много. Причем результаты своей деятельности положено подшивать и хранить как минимум 5 лет. Наш архив — это не полутёмное помещение со стеллажами и винтажной лесенкой, что показывают в кино, и не электронная библиотека, а обычное захламлённое рабочее место. Для того, чтобы в случае истерики, оперативно найти требуемый листочек основная масса бумаги складируется здесь же, в кабинете.

Сама подшивка делается не просто так «кому как удобно», а имеет определённые правила с номенклатурой и прочей лебедой. Всё должно быть более-менее логичным и общим, посему нельзя завести отдельную именную папку гигантского размера и складывать туда аккуратненько лишь свою переписку. Любыми материалами должен иметь возможность воспользоваться каждый из нас по первому свистку. Уволился, например, человек — это не значит, что отмирают все его наработки. Чтобы мы не изобретали каждый раз велосипед, пишутся единые инструкции и периодически проводятся проверки служащих на их соблюдение. Будь добр делай слаженно и не тормози!

На словах такое требование понятно, но как воплотить задумку на практике?

Документы очень часто имеют ветвистую структуру и охватывают всё на свете: это пришло оттуда, а это отсюда, но по громоздкому делу и с учетом вон того, а здесь бумаги совсем на разную тему, но написаны они в честь одного и того же жалобщика. Пока отыщешь для документа удобное место — начитаешься подшивок, и душа свернётся. «Здесь вот Я целый месяц страдал», — освежается в памяти, — «а вот за это меня чуть не уволили»… Папки наполнены родным прошлым, как старый армейский альбом.

Раз в месяц выбираю денёк посвободнее и начинаю наводить порядок.

Интегрировать свой материал в общие закрома для меня всегда большая проблема, поэтому откладываю до последнего.

Заботливо, как для родного питомца, отыскиваю документу подходящее местечко. Нельзя просто так зашить паЧет по поручению президента в папку «Железные дороги» или «Инновации», если нет соответствующей тематической связи. Даже обращения граждан должны быть упорядочены и связаны между собой. Если дядя Петя по какой-то причине повторно жалуется на свою жизнь (ну этот, знаете с 31-й квартиры), то будь добр, не дроби переписку с ним, и не размазывай её по всему шкафу, а отыщи его предыдущее дело и пополни свежими материалами.

Какой закономерности придерживаешься каждый раз? — нет сил отследить даже за собой. Вот, к примеру, ситуация из жизни: в каком из отделов гипермаркета искать велосипедный насос? В спорттоварах, где стоят велосипеды, или в инструментах? А может вообще в автозапчастях? Не сразу сообразишь, не сразу… Здесь примерно так же: есть единое правило, но много спорных моментов. В результате 6 тонн бумаги постоянно перебираются; у адского шкафа непрерывно кто-то трётся с озадаченным видом.

Мы задыхаемся от собственной продукции и собственной «простоты».

Вот мой пакет находит то самое место, где ему будет лучше всего, но возникает сложность, связанная с нашей же человеческой хитростью. Папка-регистратор уже не закрывается от изобилия макулатуры, потому что кто-то когда-то не стал заморачиваться и втихую втиснул свои бумаги.

Даже в подшивке документов наши проявляют себя, ни в чём не можем обойтись без пакости. Мелочь (!), но в ней проглядывается вечное.

Можно поступить тоже подло, например, отложить подшивку своего документа до тех пор, пока не найдётся добросовестный сотрудник и не сделает всю подготовительную работу за тебя. Раз уж тут хитрецы, то и ты не хлопай ушами. Если просто завести новый талмуд, то придётся искать новые корки, скобу, заводить опись с разделами и ещё потом думать, куда в шкафу это новоиспечённое добро пристроить. Надо понимать, что тут всё на пределе, а полки давно прогнулись от перегруза; кажется, стукни дверью посильнее и завалит по пояс бумагой. Просто, не получится просто.

Правильный поступок — уменьшить старый архив, чтобы освободить место. Начал (?) — продолжай. Он предполагает осмысленный подход: следует с умом вынуть документы многолетней давности, утратившие свою актуальность, описать и уничтожить их по акту! Здесь тоже дебри: всё старое переплетено с новым. Надо быть внимательным, чтобы не ликвидировать нужное вместе с устаревшим: 7 раз отмерь — 1 раз отрежь, иначе постигнет беда. Перелистываем, фильтруем, правим клятые описи и т.д. Нудное занятие.

За день такой правильной работы подошьёшь 3-4 документа, не больше, а освобожденные папки тут же заполнят коллеги-хитрецы, которые только и ждали таких вот простачков. Архивация бумаг держится на альтруизме и поэтому запущена, как и всё остальное.

Думаю, что времен цифровых технологий и электронного документооборота Я на своем веку не дождусь. Шесть лет внедряем исключение бумаги и пока добились результата только на бумаге: фактически электронка стала дополнением к бумагоходу ногами.

Пару раз пытался скинуть это архивное занятие на студентов-практикантов, но каждый раз жалел. Ребята работают шустро: для них такое занятие не имеет особого смысла. Вырвал — зачеркнул, подшил не туда — да и пёс с ним. После таких них ничего не найдёшь, если потребуется. Лучше Я сам как-нибудь. Выгоднее потратить время сегодня, чем страдать потом, по каждой нужде.

Свой контакт с бумажным носителем стараюсь сводить к минимуму. Заранее, предусмотрительно, нужные документы сканирую и храню на компьютере. Двойной архив и повторная работа, правда, получается, но это всё же легче и быстрее, чем рыться в злосчастном шкафу. Мне он снится иногда со своим грузом.

Примечания

8

х/ф Бриллиантовая рука

9

Место для заполнения реквизита получателя. Располагают в правом верхнем углу документа

10

х/ф Чародеи

11

Анекдот про то, как иностранцы собирали по инструкции присланный им поезд, а получался вертолёт. Под звёздочкой значилось «слегка доработать напильником»

12

м/ф Остров сокровищ

13

Анекдот: Во времена подготовки путешествия Екатерины-2 по Днепру в Крым, Григорий Потёмкин для имитации обжитости территории придумал разместить по берегу бутафорские постройки. Вот, значит, приезжает князь на «стройплощадку» и видит полное бездействие. Ни одной декорации! Как положено, собирает челядь и читает ей мотивирующую речь. Народ одобряет и обещает исправиться к следующему визиту. До путешествия императрицы остаётся месяц. Григорий решает проконтролировать ещё разок. Приезжает и видит ту же самую ситуацию: ничего не изменилось. Потёмкин орёт с трибуны как резаный, грозится всех разжаловать и казнить. Все божатся, что всё будет как надо. За неделю до события ещё раз приезжает и, увидя разруху со свинороем, хватает первого попавшегося крестьянина бьёт его по мордасам. Тот с плачем восклицает:

— За что барин?

— Что ж вы, собаки, дотянули то? — спрашивает разъярённый Потёмкин.

— Дык, так и так, отвечает работяга, — прямого то поручения вроде не было!