Звездная пыль на сапогах

Иван Владимирович Трофимчук

Главный герой Натаниэль отбывает срок заключения на одной из далеких планет. История разворачивается вокруг эпизода спасения Натаниэлем местного правителя лорда МакГрегора. Поступок раба, каторжника, готового отдать свою жизнь за того, по чьей вине он отбывает срок – вызывает у лорда уважение и заставляет задуматься о многом.

© Иван Владимирович Трофимчук, 2017

ISBN 978-5-4483-7142-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Космопроходчики

Натаниэль поднял взгляд от очередного выкорчеванного пня, и, выдохнув облако пара, сел на этот же пень.

«А что могло быть и хуже, — подумал он, вспоминая суд, — Могли бы и на зону запереть, а тут еще ничего — и свобода и бежать некуда за несколько светолет от Земли. Быть космопроходчиком, наверное, когда-нибудь будет почетно — готовить новые необузданные миры к заселению, в этом что-то есть».

Романтически-лирическое настроение как всегда прервал напарник, кинувший комком песка в спину:

— Нат, вставай, а то до обеда не успеем! — кратко окликнул Михаил.

Натаниэль демонстративно показал на парализатор, давая напарнику понять, что возмущен.

Космопроходчики были единственной категорией заключенных, у кого было оружие. Всем им выдавали практически безопасные для человека парализаторы, которые в то же время частенько спасали жизни людей от неведомой флоры и фауны новопокоренных миров. За примерами далеко ходить не надо — на рассвете Натаниэль сам уложил лучом своего пистолета местного пса.

Натаниэль снова сел за штурвал механического лесоруба, а Михаил сменил его снаружи.

В этом лесу работало еще человек с 30 космопроходчиков, перед ними уже прошла группа, срезавшая всю растительность и отправившая ценную фиолетовую древесину на землю. Натаниэль и другие получили в этом мире миссию корчевать пни — в прошлый раз они клали дорогу, а теперь дорожники уже дышат им в спину. Отсюда и недовольство Михаила — два дня назад вышла задержка из-за столкновения с местной живностью, а асфальтоукладчики шли по пятам. Нельзя было дать им догнать себя — это вряд ли обрадует бригадира и руководство колонии, и приведет к срыву работ.

Вот и приходилось напрягаться сильнее, чем раньше.

Все эти мысли тихонько проползали в мозгу Натаниэля, в то время как он сидел за штурвалом, а дисковая пила механического лесоруба подымала над землей кучу фиолетовых опилок. Михаил умело направлял манипулятор с пилой, то и дело норовивший отскочить от твердой древесины.

Четвертый километр за этот день остался позади, как и слегка отставшие «асфальтеры».

Бригадир объявил официальный перерыв. Космопроходчики собрались группками: кто-то курил, кто-то доедал недоеденный обед, кто-то просто лежал. Натаниэль стряхнул пыль с черной копны волос и сел рядом с напарником на теплый грунт, подперев спиной машину.

— Вот видишь, хоть оторвались немного, — затягиваясь сигаретой, пропыхтел Миша.

— Не думал, что каторга может быть настолько командным делом, — усмехнулся Нат в ответ. — Раньше себе это иначе представлял, как в кино.

— Ты про злых надзирателей…

— Да — типа люди падают от усталости, а сволочь-надзиратель бьет их до смерти. А на самом деле — обычная работа, только такая на которую по своей воле не пойдут.

— И надзиратель совсем не злой, — закончил Миша мысль из клубов дыма. — Говорят, он учителем младших классов был на Земле.

— Бывает, — вяло протянул Нат.

— С ребенком на уроке что-то случилось, обвинили его. Несовершенство законов… Но сжалились в итоге — бригадиром поставили.

— Слабо я себе представляю Степан Петровича учителем.

Миша посмотрел на сидящего поодаль бригадира — бритоголового с черной бородой, как у древних боевиков и ростом два десять:

— Я вообще-то тоже сомневаюсь, — усмехнулся он. — Люди говорят.

— По машинам, — прорычал Петрович. И все послушно зашевелилсь.

Воздух разорвали звуки заводящихся один за одним моторов и набирающих обороты пил.

Сегодня предстояло пройти еще большой кусок расстояния, чтобы не остаться ночевать под открытым небом.

Самая первая группа космопроходчиков всегда ставила временное жилище на расстоянии дня работы. Поэтому группы не только должны идти в четкой последовательности чтобы правильно делать работу, но и чтобы успеть в эти жилища, постоянно пополнявшиеся всем необходимым с воздуха. Последняя группа собирала или разрушала эти временные постройки, чтобы те не стали логовом дикарей и животных, что может доставить проблемы.

Поэтому стимул был очень простой, как его сформулировал Михаил, когда появился Нат: «Работай быстро — проживешь дольше».

Слова эти были девизом всех космопроходчиков, подтвержденным многократной практикой. Такой же истиной была бесполезность попыток бегства из-за вживленного в бедро радиомаяка и того, что доступ к провианту на стоянках был только у бригадиров благодаря именному радиочипу.

Не зная всего этого, Натаниэль на первой же неделе втерся в доверие к Петровичу и наедине предложил ему четкий план побега. На что тот улыбнулся и, разорвав рубаху, обнажил грудь с небольшим шрамом.

— Что это? — спросил тогда Нат.

— 15 граммов тротила зашитого под сердцем, — многозначно ответил Петрович. — А ты думаешь, я бы просто так тут сидел с ключами от всего.

— А если бы не это… пошел бы со мной? — не унимался Нат.

— Сам как думаешь?

Глаза Петровича сказали Натаниэлю больше слов. И хоть первая попытка бегства была пресечена, еще не зародившись, но желание свободы не покидало землянина. А пока он принял решение узнать все, что можно и… «прожить дольше».

Стряхнув пыль с военных форменных ботинок Натаниэль, спрыгнул на грунт из кабины. В нескольких шагах светились окна сегодняшнего пристанища. Дежурный проходчик под чутким руководством бригадира уже наверняка набодяжил что-нибудь на ужин.

Натаниэль был самым новым членом в команде, что не порождало никаких актов агрессии в его адрес, ни о какой дедовщине не было речи.

Будучи самым свежим, еще помнящим свободу, он больше всех и мечтал о ней.

Ждать сомнительных пять лет срока ссылки не очень хотелось, тем более, зная, что мало кто дотягивал до конца срока — году так на третьем сдавало или здоровье или в помощь приходили хищники далеких миров.

За стол к Натаниэлю и Мише подсел Ли Сунь — в миру музыкант русско-китайского происхождения.

— Скажи, Нат, ты ведь думаешь бежать, — сразу к делу перешел он.

— Думать и бежать — не одно и то же.

Ли улыбнулся в ответ.

— Как ты собираешься это сделать.

— Как я собираюсь думать, или бежать? — вопросом ответил Нат.

— Я серьезно, — начал обижаться Ли. — Возьми меня с собой.

— Можешь посидеть рядом, так и быть, я никуда не спешу.

Ли вконец разозлился и, молча покончив с ужином, ушел за другой стол.

— Зачем ты с ним так, — обратился Миша к напарнику. — Заложит же при первой возможности.

— А с чего ты решил, что он не заложил уже.

— Вот ты к чему.

— Да, Миша. И бежать не готов еще ни он, ни я. Так чего раньше времени шум подымать. Мы ведь хотим прожить подольше. Значит, надо узнать все правила, по которым живет система, изменить их и заставить жить систему по твоим правилам.

— Умен фокусник, — хмыкнул Миша, уже знавший, что Нат раньше был иллюзионистом, солдатом, и много еще кем. — Вот только много таких как ты полегло за моих 2 года.

— Ну, такой я один, допустим, — усмехнулся Нат в ответ.

— Видел, я как они себе ноги резали, чтобы чип достать. Видел, как бежать пытались, а вот чтоб хоть кто-то сбежал — пока не видел. Были еще здоровее тебя и хитрецы страшные.

— Значит, я буду первым, а сила не главное.

— Да ты вообще идиот! — вспылил Миша, так, что все оглянулись. — На тот свет раньше срока хочешь.

— Будем считать, что я этого не слышал, — с уже серьезным лицом ответил Нат, направляясь к гамаку.

Лежа с прикрытыми глазами, он еще некоторое время из полудремы видел обиженного Мишу за столом, и всех остальных, шумно обсуждавших завтрашний день, играющих в карты и просто бездельничающих. Над головой мирно нависал фиолетовый потолок, очень напоминающий земное небо — этот цвет местного дерева в интерьере даже добавлял уюта. Здесь так не хватало этого родного земного неба. Проходчики уже, наверное, давно забыли в борьбе за жизнь, что небо может быть очень красивым. В таких условиях, порой, просто не до лирики — главное выжить, немногие могут еще успеть и помечтать. Этим немногим и достается многое — в награду за их безоглядную веру.

Глаза сомкнулись сами, а сон унес в новый мир — в нем Натаниэль почему-то был звездным капитаном в блестящем черном полевом камуфляже. Мир грез был столь многоцветным, что Нат и не подозревал о существование стольких цветов. Тепло, уют и добро ждали вокруг. Во время учебы Натаниэль успел побывать не на одной планете, но такой живой еще не видел.

— Подъем, бойцы, — нежно прорычал голос Петровича, и начался новый монотонный и в то же время стремительный рабочий день.

Двадцать минут на завтрак и сборы и снова то же что и вчера — рев дисковых пил, туман фиолетовых опилок, попытки перекричать звук двигателя, море пней до горизонта, мысли блуждающие по всей вселенной и одиночество, ужасное, пронзающее до сердца и глубин души.

Сегодня впервые на этой планета шел дождь, по крайней мере Нат видел его здесь первый раз. Защитные костюмы и шлемы сохраняли тело сухим, но медленно летящие большие капли веяли холодом, который, казалось, проникает через тройной слой защиты.

Темп снова упал, техника буксовала, подымая фонтаны грязи и покрывая стекла шлемов плотной серой завесой.

— Хорошо сейчас асфальтерам, — буркнул в микрофон Михаил.

Асфальтоукладчики в такую погоду не работали, как и все идущие позади них — но это означало лишь то, что они будут идти с двойной скоростью, когда погода наладится. Тем более недавно стало известно, что из длительной командировки скоро возвращается наместник провинции, на территории которой сейчас и проходили работы. Отклонение от плана в связи с озвученными обстоятельствами не приветствовалось — вот и вопрос кому повезло больше, отдыхающим или работающим.

Ливень не прекращался весь день, напоминая Натаниэлю тропический циклон, в который он неоднократно попадал не Земле. Там приходилось промокать насквозь, что тоже было по-своему приятно. Необыкновенное чувство — после длительного пребывания под струями циклона и будучи обдуваемым ветром, потом попасть в тепло и одеть сухую одежду, выпить горячего чаю и поесть. Работая в нескольких геологоразведывательных экспедициях Нат, в полной мере насладился чувством этого контраста, активизирующего весь организм снаружи и внутри, пробуждающего жажду жизни и дающего огромный прилив сил, после длительного ослабления. Здешний ливень был совсем не такой. Большие капли медленно и лениво падали разрываясь при ударе о грунт струйками брызг. Из-за своего размера и скорости они казались еще холоднее, чем есть, холода хоть и не было под костюмом, но он проникал прямо в душу, порождая древние непонятные страхи и мысли.

Вечером за очередным ужином настроение проходчиков было гораздо хуже обычного — уставшие и грязные они молча поглощали пищу, изредка перебрасываясь короткими репликами. Когда трапеза уже почти подходила к концу, Петрович объявил новость, о которой уже все сплетничали и без того.

— Минуту внимания, господа… Через два дня возвращается наместник…

В помещении прокатился ропот недовольства.

— Тихо, тихо, — продолжил бригадир с сарказмом. — Мы все его горячо любим. До асфальтеров он доедет точно. Доедет ли до нас, пока не известно. Тем не менее, прошу всех привести форму в надлежащий вид, как и рабочие инструменты…

— Показуха, — выкрикнул Ли Сунь.

— Можете назвать и так, — ухмыльнулся Петрович. — Но для особо честных отмечу, наместник иногда забирает понравившихся ему людей на придворную службу. А это уже шанс…

Сказав это, он слишком пристально посмотрел на Натаниэля, больше всех мечтающего о свободе.

— Лучше сдохнуть, чем служить этому ироду, — снова выкрикнул кто-то.

— Лучше быть свободным, — спокойным, действительно учительским голосом ответил бригадир. — А остальное лишь вопрос цены.

«Долгожданный» день приезда наместника провинции Лорда МакГрегора, настал. В блестящей начищенной рабочей одежде все продолжали заниматься своей работой, искоса поглядывая в сторону, откуда предполагался приезд хозяина здешних земель.

С планом команда справлялась, может быть кого-нибудь даже поощрят. Каждый думал, что это будет именно он.

Скоро появился и левибус лорда, медленно выплывая из-за горизонта совсем низко над землей. Матово чистый его корпус был также не уместен здесь как начищенная сегодня одежда проходчиков. Работа сразу же прекратилась — по ритуалу рабочие должны приветствовать правителя.

Лакированные сапожки, ступившего на грунт наместника подняли облачко пыли и мгновенно потускнели. Широко улыбаясь, Лорд МакГрегор смотрел по сторонам добродушным открытым взглядом — Натаниэль представлял его себе иначе. Перед ним же стоял весьма юный человек в красной мантии, отделанной горностаевым мехом и одетой на теплый старинный костюм. По давней традиции все наместники одеваются так, хотя самой традиции ни один из них давно не помнил. Весьма располагающий к себе образ не был похож на человека, во владении которого находилась добрая половина планеты, а скорее на мальчика с обложки старинного глянцевого журнала.

Охранники наместника, тем временем тревожно подергивали в руках автоматы. Натаниэль сразу обратил на это внимание. Было видно, что и сам лорд держится натянуто спокойно, словно они о чем-то знают, но молчат.

За лесом сзади прошла волна тихого шуршания, заставившая охранников еще больше нервничать. Шуршание быстро переросло в треск, и они открыли огонь в сторону источника шума. Выскочившие из ниоткуда хищники, уже разорвали в клочья двух-трех человек.

Еще миг, и Нат сам не понимая зачем, мчался к лорду, потерявшему контроль над ситуацией и приваленному разорванным телом охранника. В таких ситуациях мозг думает гораздо быстрее, посылая импульсы четко к нужным частям тела, не беспокоясь по мелочам, а заставляя весь организм работать ради единой цели — выжить.

Натаниэль успел отбросить в сторону то, что осталось от одного из охранников и поднять наместника из кровавого месива. Затолкнув его в левибус, он почувствовал удар в спину, заставивший упасть на одно колено. Развернувшись, Нат увидел перед собой злобный хищный оскал, а за спиной раздался звук закрывшейся двери улетающего левибуса.

Спина горела, видимо зверь содрал кожу. В последней попытке выжить пальцы трижды сжали курок парализатора, и сознание померкло…

МакГрегор сидел на полу летящего левибуса, рассматривая и без того красную, а теперь еще и окровавленную мантию, бессмысленным взглядом:

— Этот парень спас меня, — прошептал он сам себе.

— Что вы говорите, господин, — не расслышал пилот.

Наместник продолжал шептать сам себе, словно делая жизненно важное открытие:

— Мы их отправляем сюда подыхать, а они спасают нам жизнь, — совсем тихо выдавил лорд.

Понемногу приходя в себя, он почувствовал, что в сжатых кулаках что-то до сих пор держит. На разжатой ладони лежал тоненький пластинчатый браслет из серого металла, на обратной стороне которого красовалась надпись «Натаниэль».

«Вот, как, значит, зовут моего спасителя», — подумал МакГрегор.

— Солдат, — позвал он пилота, — Надо обязательно найти этого парня.

Тот, молча кивнув, сразу же передал радиограмму в штаб, только после ответив.

— Уже темнеет, поисковики выйдут завтра, а если ваш спаситель жив, то его найдут в его бригаде. Никуда он не денется.

Левибус еще раз облетел поле недавнего сражения, подобрал оставшихся в живых охранников, и спешно покинул инспектируемую бригаду.

На ступенях резиденции МакГрегора уже ждала огненно рыжая красавица-жена, сразу бросившаяся ему на шею. Она уже все знала и ждала с нетерпением, желая удостовериться в том, что муж цел.

— Я грязный, — сурово и одновременно грустно, отстранил лорд жену, отходя от левибуса.

Понимая его переживания, она молча последовала за ним, наблюдая как с мантии на блестящий пол изредка капает кровь, а по испачканному, но благородному лицу стекает струйкой не то пот, не то слеза.

Уже полчаса наместник стоял под струями турбодуша, когда рыжеволосая Лиаза не выдержав, заглянула к нему.

— У тебя все хорошо?

— Да я скоро.

Лиаза решила не уходить. Она молча смотрела, а он, также молча, закрыв глаза, стоял под тысячей струй, с напором вырывавшихся из потолка. Словно пытаясь смыть грязь и кровь не с тела, а с души. Такое сравнение пришло в голову Лиазе. Наверное, так и было на самом деле.

Стройная система ценностей потомственного земного аристократа и плантатора дала течь и трещала по всем швам. Как это раб, спас своего господина, а не бежал в попытке спасти себя. Его стража — профессиональные воины в нескольких поколениях, разбежалась в панике, а ссыльный, проходчик, преступник, вступился за своего господина, не жалея себя. Неизвестно жив ли он.

— Все ведь уже прошло, — попыталась отвлечь мужа Лиаза.

— Нет, это только начинается, — все еще не открывая глаз, ответил он. — Меня сегодня спас преступник.

Глаза Лиазы медленно поползли к бровям и обратно:

— И что в этом такого, он твой раб.

— Нет, дорогая, рабы послушно выполняют приказы, а свободный человек проявляет свободу воли, решая жить ему или умереть, независимо от приказов и чужой воли.

— Все равно он не более чем, раб, — фыркнула Лиаза. В ней количество благородной крови зашкаливало все допустимые пределы, поэтому понять многое из того, что понимал Фердинанд МакГрегор, она не могла по определению. Не зная бед и физической работы, она с детства воспитывалась как будущая жена наместника, и жизнь видела только с этой глянцево-лощеной стороны. Так думал о ней сейчас лорд, вспоминая одновременно свое детство. Только сейчас он, вспомнив покойного ныне отца, сказал ему безмолвное «спасибо». Спустя долгие годы пришло понимание, почему все подданные так любили отца и не любили его. Хотя он не был и образцом жестокости, скорее он вовсе не очень беспокоился судьбой своего народа, не был в состоянии на самом деле управлять чужими судьбами, так как не владел еще даже своей. И вот настал тот миг, перед глазами стоял отец, с печально-добрыми голубыми глазами, говоривший, «ты не сейчас, а гораздо позже поймешь все, еще не сейчас. Поймешь и скажешь спасибо».

Наместник прошептал вслух — «Спасибо», — нарушив шуршание воды и заставив жену обернуться.

Все детство и юность проплывали в памяти. Отец часто заставлял работать Фердинанда вместе с крестьянами, чем вызывал у сына бурю протеста и обид, а у придворных мальчишек смех. Особым периодом в жизни стала учеба в военной школе, где никто не считался ни с происхождением, ни со статусом. Этот темный этап стал структурообразующим в жизни, вот только позабылся, как и многое другое, занесенное налетом сиюминутного блеска и аристократических правил.

С тоской взглянув на жену через стекающую по бровям воду, он подумал, то о чем не думал никогда:

«А ведь я ее не люблю, и никогда не любил. Просто наши родители с детства решили за нас, хотя отец и говорил «всегда верь сердцу. Но ведь согласие дал я».

Мысли наместника перенеслись в недавнее настоящее, вспомнив своего спасителя, и в голове всплыла еще одна фраза отца, не о ссыльных, а о народе вообще:

«Они не рабы, они просто доверили нам себя и свои жизни, потому что уважают и верят, что мы приведем их к счастью более мудрым и безопасным путем, чем смогли бы они сами».

Степан Петрович по приказу руководства на ночь с бригадой отошел к месту следующей ночевки, которая благо была рядом. Слишком стремительное дневное нападение привело к смерти четверых и исчезновению двоих космопроходчиков, среди которых был и Нат. Работы на всем участке позади бригады Петровича были приостановлены, стояли и «асфальтеры» и все идущие позади. Утром на место происшествия первой придет группа зачистки, только после этого дадут сигнал к продолжению работы.

До этого же времени все сидели на привале, начавшемся непривычно рано.

Судебный исполнитель, контролирующий жизнь и здоровье ссыльных космопроходчиков уже второй час записывал показания бригадира и членов группы. Рассказы их мало чем отличались друг от друга, но таковы правила. Реальная ситуация вряд ли была интересна, чиновнику, просто надо взять показания. Правда, про спасителя лорда МакГрегора он спрашивал с особой настойчивостью — кто таков, откуда, как себя проявлял. И был очень опечален, узнав, что сам герой записался в списки пропавших без вести, а то и совсем не уцелел. Ценность жизни Натаниэля резко возросла, с момента спасения наместника, и судебный исполнитель, зная об объявленной награде, не хотел ее упускать.

В очередной раз бригадир, пользуясь случаем, поднял вопрос о том, что, наверное, пора бы выдать более мощное оружие направленного действия, которое военные сделали специально для космопроходчиков — абсолютно безопасное для людей, но более сильно действующее на зверей.

Исполнитель поддакивал и продолжал записывать, а опросив всех, уехал так же неожиданно, как и появился, оставив вопросы бригадира без ответа.

Бригада, шокированная дневными событиями и смертью товарищей, долго не могла прийти в себя — это было первое столь откровенно наглое нападение, за все время здесь.

Все так же знали, что уже завтра на место погибших пришлют новых ссыльных, которые, конечно же, заменят безвозвратно ушедших работников, но не смогут заменить людей, стоящих перед глазами. От знания такой конвеерности жизни становилось еще более жутко.