История села Мотовилово. Тетрадь 9 (1926 г.)

Иван Васильевич Шмелев, 1972

Более 50 лет Шмелев Иван Васильевич писал роман о истории родного села. Иван Васильевич начинает свое повествование с 20-х годов двадцатого века и подробнейшим образом описывает достопримечательности родного села, деревенский крестьянский быт, соседей и родственников, события и природу родного края. Роман поражает простотой изложения, безграничной любовью к своей родине и врождённым чувством достоинства русского крестьянина.

Игра в деньги. Ершов в городе. Смирнов

Извечно считается, у русского крестьянства, Петровский пост (период с купального понедельника c 29-е июня по 12 июля) порой отдыха и передышки. В буйном цветении отгремела весна. Окончены все весенние полевые работы, вывезен навоз в поле на землю, предназначенную под озимь, первично вспахан пар. В период временной передышки начинается подготовка к сенокосу, покупаются косы, изготовляются грабли.

18-го июня (1-го июля) в день святого Федула крестьянин говаривает: «Федул во двор заглянул — пора серпы зубрить», не увидишь, как и жнитво подоспеет. Русский крестьянин — труженик, христианин, набожно соблюдает праздники, даже в летнюю деловую пору, в праздники не работает, отдыхает. После обедни, придя из церкви, плотно пообедав, люди Мотовилова блаженно отдыхают, кто чем занимаются. Старики свой ночной недоспав подкрепляют дневным; пожилые мужики и бабы, управившись со своими мелкими делами по хозяйству, отдыхают, проводя время в беседах; молодые мужики со своими молодухами играют в переглядушки, а парни с девками на улице, луща семечки, любезничают.

Мужики-лошадники в праздники своих лошадей в табун для пастьбы не выпускают. Спутав лошадь, или заарканив её, чтоб она далеко не ушла и на всякий случай была в глазах, выпускают на уличную лужайку, чтоб она, отдыхая, пощипала травы. Мужички и парни, любители игры в деньги, обычно собравшись на зелёном берегу озера, в особенности под так называемой «куржей», около школы, где стоят амбары и бани, артельками усаживаясь на бархатной прибрежной траве, устраивают несколько кружков игры в карты — на деньги, в «очко» или в «кондру». Любители же игры в «орлянку», собравшись в круг, в верх мечут монетой, насветлив её о подмётку сапога до зеркальности. Ребятишки-гавша, вечные спутники увеселительных забав, целыми днями торчат тоже тут. Взмётывая вверх глаза, они зорко следят за вертикальным полётом мётки и с особенным азартом дружно выкрикивают «Орёл!», если метка на землю легла вверх «серпом-молотом», «Решка!» кричат они, если мётка легла кверху обратной стороной.

Николай Ершов в воскресенье, выйдя во двор, решил выпустить свою лошадь Голиафа на улицу на подножий корм. Прежде чем заарканить, чтоб далеко Голиаф не забрёл, Николай укоризненно посмотрел на свою животинку. Он мысленно сравнил своего тощего, ребристого Голиафа со своей такой же ребристой телегой, только у телеги рёбра голые, а у лошади они обтянуты кожей. Но Николай гордился своим Голиафом и перед мужиками выхваливал его непомерный рост и силу.

Спутав верёвкой передние ноги лошади, Николай отвёл Голиафа на сочную траву берега озера — пусть лужайку пощипает, а сам направился к кружкам, играющих в карты мужиков, так, понаблюдать, поинтересоваться, ведь дело-то праздничное и весь люд объят отдыхом.

— Присаживайся к нам, Николай Сергеич, сыграй конок-другой, — предложил ему Фёдор, бывший сосед Николая.

— Нет, спасибо, не играю. Знаем мы эту картёжную игру: выиграешь, а попользоваться выигрышем не удастся, пожалуй, с выигрышем-то намаешься. Нет уж, играйте одни, без меня. С тех пор как я однажды у одного арзамаского купца выиграл целую бочку тарашки, карт в руки не беру и в «орла» не играю.

— А как дело-то было? Расскажи! — заинтересовался Фёдор.

— А вот как. Ещё до мировой войны довелось мне в Арзамас на лошади поехать, кое-чего подкупить: постного масла и тарашки на Петровский пост. Оставив лошадь на подворье, я направился по лавкам и магазинам пройтись. До обеда я почти без дела по магазинам шлялся, к товару приценялся да вывески рекламные читал. И до чего эта реклама забавна, что она полностью увлекла меня. Недаром говоря: «Реклама — двигатель торговли». Торговля начинается с рекламы и магазин с вывески.

Визуально рассмотрев сидящих в кругах игроков и поняв, что его рассказ все слушают со вниманием и большим интересом, Николай, закурив, продолжал:

— Так вот, как я уже вам сказал, что я до обеда по лавкам ходил просто так, вроде бы как ради рекламы. И до чего заманчивые слова написаны на внутренних вывесках в магазинах и лавках. В одной лавке я прочитал: «Хочешь держать с нами знакомство — покупай только у нас!», а рядом другая вывеска: «Дорого не продаём, постоянным покупателям подарки даём!» Я из лавки да в большой магазин, а там тоже висит вывеска во всю стену: «Всё у нас в магазине есть, но птичьего молока в продаже не держим!» И правда, окинул я полки глазами, а на них товару всякого — полки ломятся. Осматриваю товар-то своими завидущими буркалами и наткнулся взором на другую вывеску, а она гласит: «Имей совесть: купи чего-нибудь». Мне в голову-то и стукнуло: как бы силком не приневолили, у меня денег-то всего трёшница. Думаю, пока не поздно, надо пятки смазывать. Я задом, задом к двери, да ж толк её и незаметно вышел. В растерянности ткнулся я в другой магазин, опять на вывеску напоролся, читаю: «Кто не за покупками — лучше не входи». Вот, думаю, тебе фунт изюму. Я, было, пячинова, а хвать глазами поймал другую вывеску: «Заходи, не бойся, а зашёл — чего-нибудь купи». Я да к приказчику с вопросом: «А иглы хомутовой у вас случайно нет в продаже?» Приказчик, любезно улыбнувшись, отвечает мне: «Не только хомутовые, а всякие есть, и для швейных машин имеем». И говорит мне: «Вон, читай вывеску, если грамотный». Я взметнул глазами вверх, читаю: «Нигде кроме: только у нас и в Моссельпроме».

Конец ознакомительного фрагмента.