История села Мотовилово. Дневник. Тетрадь 19

Иван Васильевич Шмелев (2024)

Дневник русского крестьянина Шмелева Ивана Васильевича, в котором он описал историю родного села Мотовилово, Арзамасского района, Нижегородской области.

Разговор о хлебе

У Федотовых, между Иваном и Дарьей шёл разговор о хлебе:

— Егорий да Влас всему хозяйству глаз! — позёвывая после сытного обеда, слащаво проговорил Иван.

— Да, а хлеб всему голова! — с деловитостью в голосе отозвалась Дарья и продолжала: — Хлебное-то не только людям на пользу, а и скотине-то, оно впрок, а теперь и скотину не обманешь, сразу видать, кто чем скотинушку кормит. Вот наши куры раньше, когда они дома совсем зёрнышка не видели, я заметила, как стала курам зернеца покидывать, так наш кочет стал чаще на кур запрыгивать. От зерновой-то кормёжки не только куры лучше нестись будут, а, пожалуй, и петух обновится? — с весёлой улыбкой на лице заметил Иван.

— Обновится-то, пожалуй, не обновится, а ярче петух-то будет! — подметила Дарья. — Частенько наблюдала, как они запрыгивали на гузно шабровой свиньи и пристально заглядывали ей под хвост, в ожидании, когда свинья-то надумает выпростаться. У неё из–под хвоста вместе с навозом вываливались непереварившиеся в свином брюхе зёрна овса. Куры-то и поклёвывали их в драку. Значит, шабры-то свою свинью кормят не одной картошкой, а и зернеца ей подкидывают.

— Да и у нас зернецо-то пока ещё ведётся. Бога гневить не приходится! — заключила Дарья. — Да бишь Иван, я позавчера в мазанку за мукой на хлебы, а в ларю-то её чуть на дёнышке осталось! — с тревогой в голосе известила Дарья Ивана.

— Эх, это не совсем радостно! — встревоженно ответил Иван.

— Вот как хошь! Ещё разве на разок или на два муки-то осталось! — сказала Дарья.

— Так ты, Дарьй, тогда прекрати зерно курам-то травить, самим спонадобится! — по-хозяйски предупредил Иван свою Дарью и, вспоминая былые времена, вслух рассуждал: — Бывалоча, рожь и прочее яровое зернецо в сусеках амбара не переводились, и мука в мазанке в ларю всё время велась, а нынче хрен в сумку! И всё спрашивается из-за чего?! А из-за того, что нас до этого товарищи довели со своим колхозом! Не надо было тогда вступать в колхоз-то! Вот ты, Дарьй, тогда меня спонталыги сбила, сказала: «Как люди, так и мы, что в миру положено, того и нам не миновать». Чай мы не отретчики какие! Вот теперь при укоротном хлебе и жди у моря погоды. Не испробовав кислого, не вкусишь сладкого! С хлебом благодарение бога, без хлеба — им до порогу! — закончил свою речь Иван.

В другом же доме у Крестьяниновых о хлебе разговор шёл совсем в другом плане. Фёдор перед своими домочадцами Анной и Панькой пространно глагольствовал, высказывался так:

— Люди весь век без хлеба бьются, как рыба об лёд! И в колхозе-то сначала, когда заманивали людей в колхоз, прямиков обещали, а теперь и хлеба-то дают в укорот. Ни только из колхоза, всем бы хлеба давать вдоволь, а они, наоборот, с нас, с единоличников да и с колхозников-то требуют какой-то хлебозакуп, а где мы его возьмём хлеб-то, у нас его у самих-то в укороть! А им вынь да выложь десять пудов ржи! Это рай дело: хоть купи да им сдай. А кто его продаёт, у каждого он на строгом учёте. Да хоть бы и в колхозе-то, которые работают ездовыми на лошадях, едва зарабатывают себе на пропитании, и лошади на овёс! И то работяги: полуголодные мужик и лошадь, не смотря на своё тягостное житьё-бытьё всегда гордо держат голову, никогда её не вешают. Не печалят хозяина. А ещё в 1932-м году товарищи обещали превратить колхозы в большевистские, а колхозников сделать зажиточными. На бумаге-то это так, а на деле-то как. Середка-то сыта, да копцы-то голодуют! То ссылались на вредительство врагов народа. Уж давно рассчитались с ними, а дело всё равно не блестит! Видимо, безбожников-басурманов бог с рук скинул. Он всевышний, с высоты небесной всё видит, и карает всех за отступничество от божественной религии. Что заслужили, то и получай! На народ бог попустил Гогов-Магогов с железными носами. Сатрапы, нахалы, мироеды ходят по домам, налоги теребят: то хлеб им в заготовку сдавай, то деньги в налог выплачивай, то мясо, то и кожу, молоко, то яиц полсотню дай! А нам яичек-то приходится отведывать только в Пасху. Есть ли они у тебя, нет ли, а видно, больно товарищи их кушать любят, им вынь, да положь. У бедного силком обнимают, а богатому так отдают! В общем-то, жулики-трутни живут на плутни! Кто с кого сможет, тот того и гложет! Креста на них, басурманов, нету. Вандалы! Патриоты, набивающие себе карманы за счёт трудового народа. «Мы, — говорят они, — социализм строим!» Какие из них социалисты?! Дармоеды! Жандармы! Приспособленцы! Квакеры! Вероломы! Поборники лжи! Триглодиты! Узурпаторы! — наделял, заглазно обзывая досадчиков Фёдор, пользуясь обличительными непристойными словами из своего начётнического лексикона. — Да, прошло то доброе время, когда неподневольный труд в своём личном хозяйстве был для мужика–крестьянина не в тяготу, а в услаждение и забаву! Есть неувязка и недостатки у капиталистического строя, но лучшего строя человечество ещё не придумало. Все недостатки в жизни людей при капитализме народ переживает, имея в достатке у себя на столе хлеб, мясо, масло, яйца и молоко! А у нас всё ссылаются на трудности роста?! И вечно чего-нибудь да не хватает! И товарищи-начальники, нудясь, из кожи лезут с пеной у рта, доказывают чёрное белым! А свои некоторые односельчане ради своего чрева в сатрапы подались и, продав душу чёрту, после чего у такого человека тело есть, а душа отсутствует. Видимо, когда такой человек становится сатрапом, его душа переходит в пятки, а человеку без души ничего не составляет обидеть близкого, и ни за что ни про что предать своего односельчанина! — философски рассуждая, глаголил Фёдор.

— Я вот слыхал, что, если от лозунга «Сделаем колхозников зажиточными!» отрезать кусочек и сварить его в воде в кастрюле, то похлёбка получится с аппетитным мясным наваром! — под общий усмех отца и матери сказал долго молчавший Панька.

— А я анекдот от людей слышал, будто бы тонувший в нашем озере человек, крича, просил о помощи. Гулявшие парни услыхали, вытащили его из бездны. Когда его вытащили, он говорит спасителям: «Знаете вы кого, от гибели спасли, я есть большой начальник! Чего попросите за моё спасение, я вам выдам в награду». «Ничего нам не надо, только, пожалуйста, не говори нашим мужикам, что мы тебя спасли, а то от мужиков нам будет большая взбучка!» — ответили ему парни.