Про Петю и косточку

Иван Барминов

Любознательному мальчику Пете один год. Его папа Алексей – археолог, и воспитанию сына предпочитает раскопки в Киргизии. У Петиной мамы развивается тревожное расстройство, семье очень помогло бы досрочное возвращение Алексея. Но он закручивает служебный роман в степях и колеблется, что ему сделать – остаться с женой и сыном или развестись. А тут еще над Петей нависает смертельная опасность…Загадочные сны, любовные терзания и «нелепая случайность», которая и определит судьбу героев. Книга содержит нецензурную брань.

Что приснилось Лене в эту ночь

Ночь со среды на четверг. Провинциальный город К.

В эту же ночь неспешную череду мягких, приятных снов Лены вдруг прервал другой, совсем неприятный, сон.

…Лена шла по тротуару, вдоль той улицы, на которой она жила. Ей нужно было дойти до вокзала, и она не торопясь семенила по тротуару. Она прошла перекресток и оказалась в небольшом сквере. В этом скверике на первый взгляд все было так же, как и во всех остальных подобных: лавочки, дорожки, пара кустов. Но вверху была странная конструкция, вроде тех, что бывают в торговых центрах, на которых еще крепятся лампы и где идут провода. Но только эта конструкция была деревянной. И крепились на ней веревки, а на веревках болтались подвешенные за шею люди. Они совершенно спокойно беседовали или улыбались, хотя в целом это выглядело зловеще. Лена почувствовала холодок по спине и желание закрыть глаза. «Хоть бы все это сгинуло куда-нибудь!» Ей стало страшно и даже жутко. «Почему я здесь?» — задала она сама себе мысленный вопрос.

— Здравствуйте, потому что в деревне Гадюкино идут дожди! — неожиданно поприветствовал Лену, будто отвечая на ее мысли, висящий гражданин зрелого возраста, может быть, ближе к шестидесяти годам. Он был одет как-то странно, нелепо по сегодняшним меркам. На ногах — причудливые туфли с толстой подошвой, широким носом и массивным протяжным каблуком. Дальше, а точнее — выше относительно точки обзора Лены, на нем были брюки простого покроя, почему-то очень широкие внизу. «Кажется, это называется «клеш», — подумала Лена. Брюки удерживались на талии мощным кожаным ремнем с металлической пластиной посередине, на которой была отштампована пятиконечная звезда. Еще выше был пиджак с широким отворотом, немного похожий на те, что носили Ленины одноклассники в начальной школе. Под пиджаком мужчина был одет в хлопковую рубашку, которая плотно облегала его сухощавое тело в районе живота. В его внешнем виде обращал на себя внимание странный факт, что ворот у рубашки был с очень длинными краями, так что они возвышались над воротом пиджака. Можно было бы сказать, что он оделся небрежно, или подумать, что какие-то хулиганы вытянули ворот кверху. Но было совершенно понятно, что хулиганы здесь ни при чем, ворот сам по себе был очень длинным. «Наверное, какая-то странная мода», — обрабатывала свое удивление Лена. На лице незнакомца были негустые, но располагающиеся по всей длине губ усы. Прическа была немного топорщащейся, при том что волосы были длинными и приглаженными по краям. «Прямо Боярский в молодости», — вспомнила какую-то картинку из своих детских впечатлений Лена.

— Да ну какой я Боярский, — продолжил отвечать вслух на ее мысли мужчина. — Меня зовут Павел Вельиаминович, — представился он и сделал широкий жест со сниманием невесть откуда взявшейся на его голове шляпы. Шляпа была украшена птичьим пером сизого цвета. Лена ощущала странность происходящего, ведь от его шеи к деревянной конструкции тянулась прочная плетеная веревка, которая, однако, никак не мешала этому человеку совершать телодвижения. Он будто парил в воздухе, а не висел, что было бы более естественно.

— Сегодня все не так, — сказала ему Лена, продолжая смотреть на свободно болтающуюся вокруг его шеи веревку. — Вот и медведи зимовать полетели на неделю раньше, — сама не понимая, почему, сказала она.

Они вместе посмотрели на небо и, действительно, увидели в нем стаю летящих бурых медведей. Они почему-то летели на метлах, построившись в привычный человеческому глазу клин. Первый медведь одной лапой ел из банки мед, а второй периодически махал остальным, мол, летите за мной. Остальные медведи были голодными и злились, что у них нет меда, но продолжали лететь за своим лидером.

Вдоволь насладившись этим нечастым зрелищем, Лена и Павел Вельиаминович вновь посмотрели друг другу в глаза.

— Лето, пора гасить кушетку, — сказал странный мужчина.

— Да, — согласилась Лена, — два килограмма гвоздей и курящий телевизор.

— Что ж, вам пора, маргарин и сода не ждут, — попрощался Павел Вельиаминович и упорхнул в небо вместе с обрывками оторвавшейся от деревянной конструкции веревки.

— Если будете у нас на поселке, прилетайте еще! — с приятной теплотой прокричала ему вслед Лена и подумала, какие же милые люди иногда встречаются ей на жизненном пути.

Она повернулась налево и пошла дальше в сторону вокзала. Все происходящее с ней оставляло какое-то послевкусие неестественности, но в целом она ощущала, что все идет именно так, как и должно.

Сделав несколько шагов, она перепрыгнула рельсы, но не приземлилась на землю, а продолжила лететь на расстоянии нескольких сантиметров от асфальта. Справа в здании была открыта дверь, а на бетонных ступеньках стоял алкаш в тельняшке, смотрел на ее коленки, пил пиво из трехлитровой банки и ухмылялся. Лене стало очень страшно, но, вопреки здравому смыслу, ей захотелось срочно войти внутрь этого здания. Она прошла по ступенькам, ощущая невероятное напряжение в ногах. Проходя мимо алкаша, вдруг подул сильный ветер, приподнимая края ее юбки, и она изо всех сил схватилась за ткань и стала прижимать ее к телу, чтобы мужчина ни в коем случае не увидел ее голые бедра и хлопчатобумажные трусики.

В этот момент она ощущала смесь странных чувств: с одной стороны, ей было безумно стыдно, что он сейчас увидит ее интимные места, с другой стороны, ей невероятно сильно хотелось этого. Она не знала, пережила ли бы она взрыв стыда, если бы вдруг сейчас стала совершенно голой, но была уверена, что это облегчило бы ее внутренние терзания.

Голой она не стала и даже смогла пройти мимо мужика в тельняшке в здание, напоследок оглянувшись и увидев, что причиной ветра, вздымающего ее юбки, был он сам. Это мужик-алкаш дул в ее сторону, сложив губы трубочкой, и почему-то это дуновение вызывало сильнейший ветер.

Лена зашла внутрь и с протяжным скрипом захлопнула массивную дубовую дверь, обитую каленым черным железом. Теперь она очутилась в огромном помещении с высочайшим куполообразным потолком. На стенах в металлических каленых светильниках находились свечи, создававшие приглушенный оранжеватый тусклый свет. На расстоянии одного шага от стен стояли, немного склонившись, черные монахи — люди среднего роста в черных матовых балахонах с длинными капюшонами, которые закрывали лица этих людей. По центру возле скамейки с белкой стоял один чуть более крупный монах. Кроме размера, он отличался наличием увесистой золотой цепи поверх балахона. Очевидно, он был главным здесь. Он приподнял голову и произнес:

— Лена, подойди ближе!

Лена немного подошла. Ей вроде бы хотелось сделать так, как говорит этот таинственный главный монах, и она двинулась навстречу, но почему-то ноги плохо слушались ее, и она чуть не упала, запнувшись носком правой ноги о булыжник. Да, в этом помещении пол был почему-то вымощен булыжником. Монах высоко поднял руку с указующим вверх пальцем и сказал:

— Ты должна идти!

Эхо разнесло его фразу: «Должна идти! Должна идти! Идти!!»

«Что за психоделическая обстановка?!» — подумала Лена. Стало как-то пусто и страшно, но она продолжила идти к нему. На следующем шаге еще один булыжник встретился с ее ногой, но она шла вперед, невзирая на препятствия и собственный страх. Точнее сказать, она совершенно перестала обращать внимание на собственное тело. Наткнувшись в очередной раз на камень на полу, она даже не сразу почувствовала, что он оставил рану на ее щиколотке. Лишь через пару шагов Лена ощутила, как по ее стопе струится какая-то жидкость. «Кровь», — сообразила она, переведя на мгновение взгляд вниз. Но тут же будто невидимая пружина вернула ее голову обратно, и она снова видела только главного монаха.

— Подойди ближе, моя родная! — произнес монах немного более тихим, но по-прежнему слегка странным и пугающим голосом.

Лена шла, ноги запинались о камни, кровь текла струйкой по ноге, собираясь в лужицы на мостовой.

Наконец, она, по-видимому, подошла достаточно близко, потому что монах опустил руку с указующим перстом и вытянул ее открытой ладонью к Лене:

— Стой! Ни шагу больше!! Стоять!

Лена послушно остановилась. Монах вытащил из складок широкого рукава градусник и сказал:

— Ты больна, я позабочусь о тебе. Но сначала необходимо измерить температуру.

В смысле этих слов не было ничего особенного, обычная забота о здоровье, но звучали они как-то не по-доброму, зловеще, так, что Лена почувствовала леденящий страх, будто бы ее спина была живой, сильной рекой, которая вмиг замерзла от какого-то непреодолимого стихийного бедствия. Стало очень-очень страшно, до ужаса. Лена смотрела на этот градусник и ненавидела его. Было так страшно, что хотелось убежать, но сделать это было совершенно невозможно. Ноги не слушались, они застыли от ужаса. И хуже всего, что было непонятно, почему же в этот момент так страшно!

Монах вдруг крикнул неистовым голосом:

— На колени!!!

Ленино тело содрогнулось, но двинуться она не смогла. Правда, кое-что все же произошло: Лена ощутила новую струйку жидкости на своем теле, на этот раз в районе своих ляжек. Монахи вдоль стен вдруг начали заливисто смеяться и показывать на нее пальцами. Она поняла, что описалась, что это невероятный позор, но это было не так значимо, как ужас, который она испытывала.

Монах стал медленно подносить градусник к ее рту. Лена приоткрыла рот, позволив градуснику войти внутрь, и тут же сомкнула губы. Ощущение от того, что градусник был внутри нее, было очень плохим, но она успокаивала себя: «Это ведь для меня, для моего здоровья, он просто хочет позаботиться обо мне».

Монах зловеще усмехнулся, и вдруг балахон обнажил его лицо. Это было лицо Алексея — ее мужа. Лена вдруг ощутила, как все клетки ее тела собираются то ли исчезнуть, то ли взлететь куда-нибудь, все вокруг стало смешиваться в одну спираль, будто бы кто-то взял несколько разноцветных кусочков пластилина, сложил вместе и стал скручивать.

«Ну наконец-то я уже умру», — подумала Лена, но перед тем, как все исчезло, она еще успела услышать слова Алексея: «Нужно перепроверить температуру, сейчас мы попробуем другой способ». Накатившие на Лену омерзение, дикий ужас и ощущение неестественности, «пластмассовости» происходящего сплющили бы ее в одну маленькую точку, но все внезапно закончилось…

…Лена вдруг очутилась на палубе яхты, покачивающейся на синих бескрайних волнах. Крикнула чайка, рядом на столике появился бокал с коктейлем, украшенный ярким розовым зонтичком. Лена глубоко вдохнула, подумала: «приснится же такая гадость» и откинулась на шезлонг-качалку, отдаваясь ритму качающегося на волнах кораблика…

В это время в реальности свесившийся с потолка паучок оказался перед табло электронного будильника, заслоняя одну из зеленых цифр. Так что было непонятно, показывает ли будильник 03:23, или 01:23, или еще какое-то время. Зато совершенно точно было понятно, что на дворе ночь, и сигнал будильника, заведенного на 07:20, сегодня еще не звучал.