Сборник стихотворений. К шардоне

Иван Андреевич Ладыгин

«К шардоне» – это стихи о жизни и любви, о судьбе и времени, о добре и зле, об исторической памяти и обо всём человеческом…

Глава первая

1.

В тот день над Доном пролетала,

Как Феникс пламенный — гроза,

Зевесной молнией сверкала

И обжигала всем глаза.

И, воды в речке колыхая,

Русалки звали рыбаков,

А небо плакало, роняя

Слезинки туч на казаков.

И ветер злобой был наполнен,

Как кубок винною водой!

Под воем глох звон колоколен.

Природа бунт несла с собой.

Огонь небесный, волны Дона

В душе родившейся слились —

Рожден был мальчик не без грома!

И кони в буре затряслись!

Ведь в доме Рази Тимофея —

Вояки крепкого, купца

Воскрес забытый дух борея

В груди у бойкого мальца.

2.

— Донской казак, Великим будет! —

Кричал от счастья Тимофей!

— Отца конечно не забудет!

В бою добудет мне трофей!

Главою станет он над стаей

Своих покорнейших друзей!

А коли, ворог к нам нагрянет…

Того погубит без затей!

Богатство дома приумножит!

Златые горы привезет!

И мощью род он свой обложит!

Эпохи новой ждем черед!

И грянул пир над Доном буйным

И вина с медом потекли!

Плясали все под светом лунным,

Давая дань святой любви!

А после праздника большого

Под хмелем ярким, как звезда

Слагались песни… Счастья много

В тот день давала всем судьба.

3.

Нарек «Степаном» свое чадо

Чуть захмелевший Тимофей!

— Мне славы воинской не надо!

Пусть сын растет мой поскорей!

Сказав все это, старый воин

Во сны мятежные упал!

Горилкой душу успокоил.

Во сне буянил и орал!

А утром ранним пробудившись,

Корнилу в дом он свой привел.

Тот даже толком не умывшись,

Крестить младенца вдруг пошел.

В воде умыл дитя младое

И светлым словом озарил,

Свершил он таинство святое!

Степана он благословил!

И буря, что за домом выла

Внезапно стихла, улеглась.

Судьба младенца полюбила

Звезда на небе вдруг зажглась!

4.

Сие событие вершилось

В извечно пламенной стране.

И власть безропотно бесилась.

Народ же жил на острие.

И время смуты бушевало

Огнем мятежным на Руси,

Страну нещадно прожигало-

Царила сила без любви.

Варяжский род был уничтожен

Со смертью Фёдора — царя.

Конец был Рюрику положен…

Как водится — раскол кремля.

Прошли года, род Годуновых

Державной властью овладел.

Он правил твердо, но оковы

Костлявой он не разглядел.

Затем Романовы окрепли

И власть над Русью обрели!

В соборах земских не ослепли,

А лишь вкусили соль земли.

5.

Но вкус той соли не забылся…

Взошел на трон державный царь.

Собор в мгновенье заострился…

Отныне правил ГОСУДАРЬ.

Советам мудрых он, внимая,

Скорее, в силу добрых лет

Умел сличать и двор от рая.

И знал от лести оберег.

Но ровней был монарху в этом

Политик мудрый — Филарет.

Отец и сын являлись Свету —

Страну вели к чреде побед.

И клирик мудрый, не без стали

В своём золоченном хребте —

Он Михаилу был наставник —

Учил интригам при дворе…

Учил он верить в Бога свято,

По совести вершить суды,

Презреньем жечь любое злато,

Не горячиться без нужды.

6.

Свою науку в пользу царства

Он протянул на всех, как цепь.

Любовь к стяжательству, богатству

Карал он яро, но не честь.

И Михаил — сын Феодора

Учителя достоин был.

Но слеп он был к ярму народа,

Не чуял ропота злой дым.

До очарованья Соломона

Тот путь был долог и тернист.

И тяжкий шлейф от Вавилона

Витал над кремлем, словно бриз…

И в этом сонмище, Тортуге,

Царил лишь хаос и раздор.

Не мудрено, что злые други

На царский трон плели позор.

И к чести воинства Донского

Хотелось мне бы подчеркнуть,

Что Круг¹ стал новым честным Словом,

Что мог царя к уму вернуть.

7.

Цвело казачество шальное!

Москва грозила им мечом!

Угрозы жуткие — пустое,

Не напугать их палачом!

Отец Степана и Корнило

На Волге грабили купцов

И Крым терзали — это было!

Щипали знатных подлецов.

Азову тоже доставалось —

Казак Донской его трепал!

Терпенье власти истончалось!

И царь угрозы посылал!

Ведь был приказ на счет поляков —

Идти с турецкой стороной

На штурм династий гордых ляхов²,

Но Дон в те дни любил покой…

Донское войско не терпело

Турецкий слог, приставку «бей»³,

А потому и не хотело

Идти на ляхов без друзей.

8.

Москва серчала и бурлила

Не добрым, жарким кипятком.

Приказы слала и твердила,

Что пожалеет Круг потом.

В ответ казачество послало

Донского воина своего

С отказом дерзким… И не стало

Посола храброго сего.

Донское войско не стерпело

Столь жуткой выходки Москвы…

И вместо ляхов, очень смело

Пошло на турок без молвы.

Но государево терпенье,

Как льдина, таяло легко.

И Царь послал в одно мгновенье

Войска на Дон, где полегло

Все войско царское от злобы

И славной силы казаков.

С тех пор и грянули невзгоды

Для русских, вольных степняков.

9.

Цветы мятежные вздыхали

И пахли смутой и войной.

Казацкий дух прочнее стали!

Но гнулся он. Всему виной:

Указы царские, запреты

На сеть торговли, на разбой.

Казалось бы, все песни спеты —

Пора идти всем на покой.

— Царю нам надо покориться!

Пора прощенья попросить!

Не то смешают с кровью лица…

И треснет воли монолит! —

Вещал поломанный Корнило —

Пытался друга убедить!

— И как тебе, казак, не стыдно!?

Донскую честь в себе губить! —

Кричал на это буйный Разя.

В глазах его пылал огонь,

Огонь, направленный на князя —

— Кулак ему, а не ладонь!

10.

Казачья гордость прогорела,

Как ветви в пламенном огне.

Обида, злость, все переспело!

Все стали счастливы вполне.

Ведь царь простил всю шалость Дона,

Торговлю вновь он разрешил.

Раздался звук златого звона —

Царь казакам всем заплатил.

Затем пошел Казак на ляхов,

Литовцев тоже не забыл —

Усыпал землю горьким прахом —

Познала Польша жаркий пыл…

И лишь казачество донское

В бою победу нажило.

И войско, на крови хмельное,

Домой ступало тяжело.

Среди вояк шагал и Разя —

Отец Степана молодой.

Казак простой всё славил князя —

Поход был дерзкий, наживной!

11.

В то время Стеньке было восемь…

Отца он ждал уже давно.

В душе его царила осень.

На сердце было тяжело.

Но вопреки всем опасеньям

Вернулся Разя Тимофей.

Отдал он душу тем сраженьям

И приказал «налить» скорей!

Огня напившись до-упаду,

Казак, однако, устоял

И стал рассказывать Степану,

Как ляхов он на части рвал:

«Мы с пушек всех их промололи!

Затем пехоту им снесли!

Но наших тоже покололи!

И многие к Христу ушли.

Но мы победу одержали,

Врагов без жалости секли.

Те только пятками сверкали,

Да поднимали пыль с земли!»

12.

То время помнилось Степану,

Как время доброй суеты.

Он ощущал в груди усладу.

Работал с батькой от души.

Отец возил его по свету

И по казацким городкам.

Возил в Роздоры, чаще, к лету,

Скакали с батькой по степям.

Степан подводы караулил,

В торговле батьке помогал.

Не знал он в деле детской дури….

Разил умом он наповал.

И казаков он тайно слушал —

Те говорили о войне,

Что град Азов, как бычья туша

Должна сгореть в донском огне!

Ведь турки дерзости напились…

Наглеют, как свободный конь!

К деяньям старым возвратились!

Пора бы дать нечистым бой!

13.

«Азов, как крепость — нерушимый! —

Нарыв турецкий на Руси!

Но ведь и Дон — несокрушимый!

Прогнать бы турок с той земли!

Татары пленными торгуют

И русских в рабство продают!

Давно уж турки там зимуют,

Поправ собою наш уют!

Рабов в Алжир, Стамбул, Египет

Переправляют для монет.

Азов вот-вот весь Дон наш выпьет!

И тьмою нам прикроет свет!» —

Кричали в гневе есаулы,

Трясли пистолями в руках,

И извергали гнев, посулы,

Что весь Азов накроет страх!

«Пора бы турок потревожить

И пленных наших всех вернуть,

Богатство наше приумножить

Вонзить кинжал Визирю в грудь!»

14.

«Прости нас, царь, но мы не стерпим

Турецкой дерзости в Дону!

Ты не серчай за делом этим!

Мы все собрались на войну!» —

Писали с Дона есаулы

И посылали весть в Москву.

Царили мрачные здесь думы,

Ведь много было на кону.

И жены плачущие выли,

Казак без страха уходил.

В тот день над Доном много пыли

Колосс из армий наследил.

Мальчишки в поле выбегали,

Глядели дружно на отцов.

Те на конях в Азов скакали,

Ругали мелких удальцов,

Чтоб не бежали за конями,

Чтоб сохранили жизнь в степи.

Пусть крепко держатся — корнями

За теплый слой родной земли.

15.

Ушел отец Степана тут же —

Привык за жизнь он воевать.

Но без отца всем стало хуже,

И загрустила сильно мать.

Степан же с братом — младшим Фролом

Играли бойко во дворах.

Из дерна строили за домом

Солидный замок второпях.

Игра казачья бушевала,

Азовом замок нарекли!

(И шла казацкая армада!

Крушила турков по пути!)

Степан был храбрым есаулом.

Брат старший войском заправлял,

А Фролка был плененным другом.

Степан его в игре спасал.

Все шли купаться, наигравшись,

На Дон игривый, голубой.

И там — то вдоволь наплескавшись,

Бежали к ужину, домой.

16.

C Азова вести прилетали,

Как птицы счастья и добра:

«Из пушек в стены постреляли

И тут-то грянула война!

Азов мы дружно окружили,

Из сердца зверь полез крушить

И рыть подкопы в старом стиле.

Нам удалось их дух сломить!

Ворвались в город, стали биться

С толпою Турции сынов.

И кровь рекой вдруг стала литься,

Грозясь залить собой Азов.

Свободу пленным мы открыли,

Добром разжились на «Ура!».

Идем домой, что б стол накрыли!

Готовьте пир для Казака!» —

Писали в Дон все грамотеи

С враждебных, пламенных земель.

«Пора домой!» — войска шумели…

«К жене родной, в свою постель».

17.

Азов покрылся пылью едкой,

Засохшей кровью и вином…

Решил Казак восславить предков —

Отстроил город кирпичом.

Добро на Дон все переправив,

В Азов вернулись казаки.

И стены мощные поставив,

Столицей город нарекли.

Приток людей туда нахлынул,

Торговля пламенем зажглась!

Дух нищеты ушел в могилу.

Донская жизнь здесь полилась.

Торговля пленными пестрила.

И царь в обиды не впадал.

Здесь вольность добрая царила.

И что ни день, то карнавал!

Купцы из Кафы и Кавказа

Везли богатый свой товар!

И блеск персидского алмаза

Здесь глаз Российский освещал!

18.

Донское войско ликовало!

И праздник выл во всех дворах!

Донская вольность процветала,

Пылала радость в казаках.

Они гуляли, не тужили…

Гулял и Разя Тимофей.

Никто не рвал тугие жилы.

Жалели жен и матерей.

Степан в великом изумленьи

Смотрел на каменный Азов.

Уйдя в обитель вдохновенья,

Хотелось петь, не зная слов!

Стояли рядом все родные:

Отец шутил и хохотал.

«Все стены мощные, большие!» —

Фрол в удивлении кричал.

Отец не раз еще их сводит

В Азов великий, грозовой.

Гроза войны там часто бродит.

Всего пять лет там жил покой.

19.

Пять лет Азов был сердцем Дона!

Мурад четвертый в гнев упал!

А царь Руси, с помостов трона

В Азов припасы посылал.

При этом, он турецким «ханам»

Писал «невинное» письмо,

Где говорил, что очень надо

Сгубить казачье ремесло.

Просил в письме он и прощенья,

Ведь казаков он не сдержал.

«Пускай не ждут они спасенья!

Прости, Мурад. Я все сказал».

И после писем, извинений

Весь Крым поднялся на дыбы!

Татары шли без опасений…

Все шли к Азову для войны.

Казак Донской готовил порох,

Свинец для пулей запасал.

Ловил он слухов мерзкий шорох,

Врага с усмешкой ожидал.

20.

Проклятьем Дона были войны.

На нем взросла казачья рать.

И дар кровавый, беспокойный

Еще и учит выживать.

Науку смерти постигая

Еще с отроческих годов,

Донское войско, побеждая,

Растило крепких удальцов.

Казак простой хворал без боя…

Спартанский дух в нем жил всегда.

Болел без русского раздолья,

Любил азарт и вкус вина.

Казачья кровь горела лавой —

Душа — наружу, правду в глаз!

Донской народ искрился славой —

В крови сверкающий алмаз!

И вновь война завыла волком,

Вспорхнула стая воронья.

Кровавый пир ведется с толком…

Вкушают плоть и кровь с меча.

21.

Судьба любила поиграться

С народом сильным, волевым!

Вот вновь пришлось с Мурадом драться

Российским соколам степным!

И каждый день звучали крики

Из уст израненных мужей.

В боях смеялись смерти лики.

Она блуждала средь людей.

Хоть пули были на исходе,

Хоть порох весь и прогорел,

А рой врагов был на подходе,

Но наш Казак был сердцем смел!

Он бился с честью, за свободу

И за Азовский теплый край.

Ругал он турок и невзгоды!

«Давайте, братцы, запевай!»

Кричал в бою отец Степана

И песню громко запевал,

И шашка с порохом сверкала,

Круша Османский гордый вал.

22.

Стоял Азов непокоренный —

Сдаваться туркам не желал!

Царил здесь пир! И, опьяненный

Страданьем, дьявол кровь вкушал!

Стена врагов, как слой металла

Была прочна. Сплошным дождем

Орда из турок прибывала.

Царь не желал помочь огнем.

Лишь небо темное смеялось

Над храбрым сердцем казака…

Удачи, сил не прибавлялось.

Росла лишь численность врага.

Царь предал вольности Донские,

И битве той он не мешал.

Азов сковало вдруг бессилье,

Но камень стен его дышал!

И вновь бог войн напился крови,

И вновь хор криков смёл мечты

О лучшем будущем без боли

Под сенью собственной избы…

23

Отбили город ненадолго

Свирепой воли храбрецы.

Всё поле брани вдруг умолкло.

Пошли со слухами гонцы…

И праздность тихая дышала

В суровом круге казаков.

Война пока не откричала —

На миг лишь скрылась с берегов.

Но вновь напал Мурад на город,

Мне сечи той не описать —

Огромной ратью хлынул ворог,

Желал он крови поклевать!

Турецкий флот в бою нагрянул,

Но дух казацкий не сломил…

Бог брани вновь наполнил чару

И славы пламенной вкусил.

«Они не люди! Это звери!» —

Кричали турки у костров.

Войска их сильно поредели

В клыках отваги казаков.

24.

Азов держался, но недолго!

Великий царь писал приказ —

«Турецкой силы слишком много!

В крови утопит она вас!

Война нам с Турцией — помеха!

Поляки сверху нас теснят.

Не ждите вы в боях успеха!

Для них вы — сборище ягнят!

Нам выход к морю очень нужен,

Но мы не сможем победить!

Наш мир и так уже остужен

Велю я вам всем уходить!

Гордыня терпкая погубит

Великих соколов донских!

Вас Русь потом еще осудит!

Возненавидят вас степных!» —

Сей аргумент был очень ёмким.

Решил Казак идти домой.

Взорвал он склады, шагом бойким

Пошел на Дон, в душе пустой…

25

В груди у каждого рыдало…

И в легких резалось стекло.

В сердцах сочилось ядом жало —

Сменили меч на плуг с зерном.

Но к чести царской я промолвлю,

Что, как политик он — хитёр…

Стравить Османов с Донской солью —

То было мудро… Как Актёр

Умел менять он ловко маски,

И «государя»⁴почитал.

С интриг он плел витые сказки,

И знал, что нож его — обман.

В лице политики нет чести —

В нем надморальные черты…

В глазах его медок из лести

И яда терпкие следы.

Когда на чаше жизнь народа,

Царю не писана мораль.

Любое средство — дар от Бога,

Коли ведет оно всех в рай.

26.

Царь был не прав, но лишь отчасти —

Он власть свою умел держать.

Народ турецкий крепкой масти

Мог посылать за ратью рать…

А потому пришлось недолго

Плести затейливый обман —

Стряхнуть злых турок, с хладным толком

Устроить трепку казакам!

Домой вернулся буйный Разя —

В боях потрепанный казак.

Плевал теперь он и на князя,

И на всю власть и на кулак.

На стену он повесил саблю

Зарекся в храм святой сходить.

Он заслужил всей славы каплю.

Теперь хотел спокойно жить.

Тот, кто с Азова возвратился —

Того героем Дон нарек!

Турецкой кровью он умылся…

Свою же, к счастью, он сберег.

27.

Прошу прощения, читатель —

Мой критик честный и простой.

Я юный ветреный мечтатель

Вначале все связал войной.

Не мог иначе я, друг милый

История берет свое.

Война тогда была лавиной —

Малейший крик и помело…

Степан был маленьким ребенком

И жизнь его была проста,

А потому в начале ёмком

Не стал описывать мальца.

Отец его был славный воин.

С него и начал я свой сказ.

Надеюсь он того достоин.

Не сладок плод моих проказ.

Но хватит мне тут извиняться

За правду, дерзость, пылкий бред.

Желал понятным показаться,

Но смак в загадке… Так иль нет?!

28.

Отец Степана жил достойно —

Любовь и ненависть познал.

Он жил богато и привольно —

В боях он славу добывал.

Троих наследников оставил

Своей фамилии простой,

Большого дома, честных правил,

Что должен знать народ степной.

Устал от жизни старый воин.

Забылся вечным мирным сном.

И дух его был упокоен.

Но для семьи все было — гром!

Степану было уж за двадцать,

Но слезы рвались из души.

Не стал при всех он горько плакать —

Уединился он в степи,

Где злато колоса сверкало

И дух отцовский проходил.

И лик отца, как вод зерцало

Тоску Степана отразил.

29.

Взрослели дети Тимофея —

Иван уже ходил в поход.

Кровавой жажды не имея,

Имел к всему он свой подход.

Он умный был, неторопливый.

В нем здравый смысл ликовал.

В бою стальной и страшной гидрой

Пред злым врагом он представал.

Особой страсти не имея

К злу расточительства, к войне,

Следил за домом он, не смея

Утратить доблести в себе.

На каждом Круге слушал тихо

Орущих, дерзких казаков.

И как-то твердо, очень лихо

Он подмечал без лишних слов

Удобства, выгоды похода,

Возможность битву проиграть.

Его же слушал воевода —

Умел Иван людей читать.

30.

А Стенька Разин — брат Ивана

Имел в семье горячий нрав.

Он был упорнее барана —

С огня и воли редкий сплав!

Гордыня в нем была безмерной!

И смелость дикая жила

В душе добрейшей, но мятежной.

Он был порочен, но без зла.

И в сердце вольность громко пела!

О славе доброй он мечтал.

Имея силу, ловкость тела —

Их часто в драках применял.

В нем необузданность дышала

Свирепым пламенем… С ним жил.

Никто не мог понять Степана —

Он странным был, но все ж своим.

Таким он парнем уродился —

Был вечно пьяным, молодым.

С ним дух приволья породнился…

И от покоя вился дым…

31.

В походе первом отличился

Степан безумием своим.

С врагом нещадно, ловко бился —

Клинком сражался он кривым.

В горячке боя разум меркнул —

В глазах его таилась смерть.

Кто видел их, то тут же слепнул —

От страха все теряли твердь…

Ведь ноги в ужасе дрожали —

Так колос мерзнет на ветру.

В бою венок из яркой стали —

Таков Степан был по нутру.

Его вояки уважали

За доблесть, честь и прямоту,

За твердый дух и те печали,

Что в сердце нёс. Его ребру

Богатство, власть — всё было чуждо!

Он был ведом своей судьбой.

Клинок и воля — вот что нужно

Натуре дерзкой и хмельной.

32.

А после схваток и сражений

Любил герой мой отдыхать —

По Дону, вверх, без опасений

Ходил Степан, а с ним и рать.

Там люди вольные плясали

И девы красные цвели.

И дни и ночи все мечтали,

И пели песни для души!

Там хмель был в воздухе разлитый,

И солнце пламенем не жгло!

И Дон прекрасный и великий

Сверкал пустыням всем назло.

Любил Степан сидеть на бреге

И думы в звездочках ловить!

Тонул он в этой липкой неге.

Желал по свету походить.

Томился он в Дону любимом.

Желал всю Русь он обозреть!

С настроем дерзким и ретивым

Решил недолго разуметь.

33.

В боях довольно закаленный,

С богатством силы и мечтой,

Умом прекрасным одаренный

Степан отправился домой.

Там встретив батьку — атамана,

Степан поведал некий сказ,

О том, как с батей жаждал храма

Благословенья в светлый спас!

О том, как предок жаждал свечку

Поставить в храме за грехи,

Но сделал он одну осечку —

Ушел он раньше от земли.

А потому завет отцовский

Желал скорей осуществить.

То был обман довольно плоский —

Степан главу смог убедить!

Знал войсковой, что Стенька брешет,

Но казаку мешать не стал.

Пускай тот интерес утешит,

Не зря же так красиво врал!

34.

Степан от воли задыхался!

Он был свободен, одинок.

Он, как младенец, улыбался

И счастья выразить не мог!

Душа искрилась добрым светом

И словно молот бил в груди.

Не тяготился он обетом,

Произнесенным до зари!

Вокруг простор Российский хлынул!

Степан в нем с радостью утоп.

Он Дон родной свой уж покинул

И конь борзой его несет!

Несет по злату милой степи

В даль, в Соловецкий монастырь,

Несет вдоль рек, где чистит сети

Старик — рыбак. Везде лишь ширь…

А по обочине дороги

Все в ряд красавицы стоят —

Березки — в прошлом недотроги,

Давно бродягам греют взгляд.

35.

Путь долгий был, не краткосрочный

От верха Дона до Москвы!

Шагал Степан в пути не точный,

Но точный в ужасах молвы.

Он слушал люд российский, светлый…

И слухам разным он внимал.

Царь Русский был «злодей отпетый» —

Так наш мужик его прозвал.

Несправедливость бушевала

Штормами мощными везде.

И власть друг друга подкупала,

Народ сгибался в нищете…

Стрельцы, бояре развлекались…

Для них крестьянин — жалкий скот!

В несчастьях люда умывались,

Всем затыкали пулей рот.

Невольно жил Мужик Российский,

Кровавый пот с себя сметал…

И в голове Степана мысли

Сливались в дьявольский оскал…

36.

Ему особенно презренным

Казался лишь Московский град!

Разврата, власти был он пленным

Там из жестокости цвел сад.

Там кривда правду побеждала.

Вокруг царил сплошной обман,

Но Русь, однако, процветала,

Забыв про Смуту, тяжесть ран…

Для люда русского, простого

Налоги жгучие велись.

Народ — медведь… Рычит не скоро,

Но как поднимется! Держись!

Вершина лестницы сословий —

Боярский, думный, тертый класс

Душил крестьян без предисловий,

Вбирая жатву про запас…

Дон славен был своим раздольем —

Невольных он всегда спасал,

И там за праздничным застольем

Невольным волю воздавал.

37.

Ах, мой читатель непреклонный!

Многострадален наш народ…

По нам не раз ступали войны —

Три мировых⁵! И разный сброд

Пытался Русь обезобразить,

Развоплотить её сердца,

Но полно им! Такое сладить

Им не позволит длань Творца.

Россия — Родина бореев!

Сурова жизнь тут… Это факт.

Всегда здесь хватит лиходеев,

Что всё вновь сделают не так!

Ошибки правящей элиты

Естественны для многих стран.

Цари всего лишь — сателлиты

В руках народа… И таран

Любого бунта и пожара —

Цепь следствий ломанных полен,

Плодов упрямости Икара⁶

И резких тяглых перемен.

38.

Тем временем, Степан, друг милый,

Уже скакал домой, на Дон.

Вокруг простор необозримый

Лишь издавал невольный стон.

Вернувшись в Родину Донскую,

Своих привычек не менял.

Ходил он в землю верховую —

Там с грустью светлой отдыхал.

Глаголил Дону о крестьянах,

О люде жалком, но родном,

О всех сатрапах и боярах.

И взор пылал его огнем.

Душа болела, разорялась

За люд обиженный, немой.

И грусть сиухой подкреплялась…

Степан ходил весь сам не свой.

Он рад был пить, не просыхая.

Идея дерзкая цвела

В душе его, и он, зевая,

Шагал по Дону в никуда.

39.

Но боль на солнце испарилась

И унеслась ветрами вдаль,

В душе надежда зародилась,

Ведь «сверху» стала брякать сталь.

Народ, как зверь — ощетинился,

И бунты грянули в тиши!

Мятеж не долго, правда, длился,

Но все ж урок преподнесли

Боярам, праздным супостатам,

Дворянам властным и царю.

Люд взволновал всю власть булатом —

Его за это не виню.

Вновь голь невинная бежала

На Дон просторный и шальной…

Цвело тут новое начало

Для чаши бунта роковой.

Степан вещал вновь Дону слухи,

Что он черпал еще в Москве.

За чарой греющей сиухи

Казак внимал его молве.

40.

Как вихрь звездный время длилось —

Бежало бурною волной!

Черт знает, что в стране творилось…

Бог знает, что всему виной.

Царь Михаил ушёл на небо,

За грань миров, за грань живых.

Он долг свой выполнил смиренно —

Сберёг он Русь в боях былых.

Он польский взор отвадил с трона

Могучей каменной Москвы…

И канул в воды Ахерона⁷,

С покоем вкрадчивым луны.

Гениальный царь страны Великой!

Его судить я не могу.

Был ярким солнечным он бликом

И разгонял в округе тьму.

Ему покой достался с боем…

Полякам, Туркам, Казакам —

Не удалось сломить героя —

Теперь он служит небесам!

41.

На смену Кроткому⁸ владыке

Пришёл суровый Алексей.

Предпочитал он винам книги,

Здоровьем слыл богатырей!

Рос царь красивым, добродушным,

В законы Родины вникал,

Но был он вспыльчивым и душным,

Когда гневился и страдал.

Любил придворных он неволить

Работой нудной, не простой…

Нередко мог и позлословить

Над родовитой суетой.

Он верил в бога и молился

Часами в церкви иногда.

На каждый пост всегда постился

И избегал затей греха.

Народ при нем жил, как и прежде —

Повсюду веяло войной.

Народ питал еще надежды

На сытый день, закон, покой.

42.

Пожалуй, хватит, критик честный…

Пора немного отдохнуть.

Услышу отзыв ли прелестный

Иль ругань вредную, как ртуть?

Тебе решать, мой друг сердечный,

Судьбу мою, мои труды!

Сия строфа идет конечной

Для завершения главы.

Мне надо в общество скорее

Друзей моих, чудных харит⁹,

Что б все писалось веселее,

Чтоб цвел во мне сильней пиит!

В окне сейчас сияют звезды

И ночь пасхальная царит.

Весна пришла, ушли морозы.

Душа моя в тепле творит!

Христос воскрес! Огонь зажегся!

Пойду поем я куличи!

Пирог давно уже запёкся!

Не угощаю, извини.

Примечания

1

Общий войсковой совет у Казаков.

2

Древнерусское название Поляков.

3

Тюркский титул. В Османской империи так называли военачальников.

4

Государь — трактат Никколо Макиавелли о политике и природе власти.

5

Крымскую войну 1853—1856 гг. ещё называют Нулевой Мировой.

6

Ика́р — в древнегреческой мифологии сын Дедала и рабыни Навкраты.

7

Река в подземном царстве Аида.

8

— Михаил Федорович Романов был прозван в народе «Кроткий», то есть миролюбивый, так как во время его царствования на Русь пришел долгожданный мир.

9

Хари́ты — в древнегреческой мифологии три богини веселья и радости жизни, олицетворение изящества и привлекательности.