Четырнадцать

Иван Андреевич Авилкин, 2019

Каждому из нас хотя бы раз в жизни выпадает шанс окунуться в мир во всей его полноте. Это история – возможный пример того, какие забавные и, порой, трудные ситуации могут случиться, если воспользоваться шансом.На самом деле, происходящее в книге может случиться с каждым из нас. В ней нет ни капли магии или фантастики. Пожалуй, только способ, каким главный герой попал в новую для себя реальность, может показаться странным. Хотя, кто знает, насколько далеко шагнули вперед новые технологии.Содержит нецензурную брань.

День четвертый

Юбилейное утро

Намечался прекрасный майский день. Семен стоял у открытого окна, высунув на улицу лицо и опершись руками на подоконник, жадно вдыхая прохладу утра.

На небе ни единого облачка, лучи солнца с грацией кошки пробиваются к земле сквозь окончательно распустившуюся зелень, легкий ветерок слегка колышет листву на деревьях и щекочет лицо. Уличный термометр уже успел порадовать своими показаниями — двадцать градусов уже к десяти часам утра. Из открытого нараспашку окна веяло свежестью и ароматом первой за весну свежескошенной газонной травы. Но за видимой легкостью и безмятежностью Семен почувствовал предупреждение.

— Что-то ты задумал, новый день! — подумал он и добавил, — надо бы съездить в деревню, проведать бабушкин дом… а еще окна помыть.

К этому времени Семен успел принять душ, сделать зарядку и выполнить серию дыханий по рекомендациям Мастера Ли Пиня, от которых почувствовал только головокружение и тошноту. Хорошо, что он еще не завтракал, по тем же советам Ли Пиня. «Предусмотрительный старик!» — промелькнуло в мыслях у Семена. А еще Семен слегка прибрался в квартире, этим утром беспорядок почему-то особенно сильно противел взгляду. А еще что-то в области сердца приятно грело.

За завтраком он с величайшим удовольствием открыл упаковку печенья «Юбилейное», достал одну печеньку, приподнял ее перед собой на свет, хитро прищурился и со словами: «с Юбилеем, Людмила Станиславовна! Это Юбилейное печенье я приношу в жертву жиру на своих боках в Вашу честь!» начал с пристрастием разжёвывать ее во рту.

Телефон молчал, но сегодня это уже не доставляло неудобств. Еще вчера стало понятно, что сигнал прозвучит в самое неподходящее время.

По дороге

Выйдя на улицу, Семен почувствовал запах свежесваренного кофе, разносившегося по двору из ближайшего открытого окна. Недолго думая, он направился в ближайшее кафе, чтобы купить coffee take away. Время позволяло.

Спустя минут двадцать он уже был на пути к дому родителей, в машине играла любимая музыка, в подстаканнике дымился горячий капучино. Неожиданно, трек на экране навигатора стал краснеть и почти мгновенно превратился в темно-бордовую полосу. Впереди по маршруту засветился значок аварии.

«Зато будет время допить кофе», — с той странной встречи в метро не прошло и недели, но перемены в поведении стали заметны уже сейчас: еще недавно Семен мог взорваться бурей эмоций и нелицеприятных эпитетов в адрес виновника пробки, но сегодня неожиданное препятствие совершенно не повлияло на его настроение. Зато на настроение его мамы еще как повлияло. За пятнадцать минут до полудня она позвонила:

— Семен, ты скоро? Мы тебя уже ждем.

— Уже? Так еще же пятнадцать минут до полудня. Еду, — Семен взглянул на экран навигатора, — Буду минут через тридцать, пробка.

— Я так и знала, что опоздаешь, — раздраженно ответила мама и бросила трубку.

«Так и думал, что выйдут заранее, собственно, как и всегда», — вслух рассудил Семен. Продолжая мысленный диалог с самим собой, он отметил, что многие люди в подобных ситуациях действуют по единому сценарию: сначала беспочвенная озабоченность и необоснованная торопливость; затем идут обвинения или упреки; дальше будет стандартный монолог о том, как бестактность и безалаберность доводят до нервного срыва. Кажется, что этот шаблон когда-то давно придумал один дьявольски умный адвокат, когда его спросили: «есть ли универсальный сценарий, как обезопасить свою задницу в любой ситуации?». Конечно есть, — ответил он, — начните паниковать раньше остальных. Затем выберите того, кто ближе всего к провалу и начните заранее обвинять его в неудаче. И в случае неудачи мгновенно вываливайте свои железные аргументы «А я же предупреждал!». И кто виноват потом? Правильно! Тот, кто приехал вовремя… ну, или чуть-чуть задержавшись… по независящим от себя причинам!

С этими мыслями Семен подъехал к дому родителей. У подъезда стояла уже знатно взвинченная мама с тортом в руке и суровым выражением лица. Рядом стоял уже успевший возненавидеть этот день отец с огромным букетом роз, пиджаком на сгибе локтя и тяжелой сумкой на плече, набитой непонятно кому, но нужными вещами. На лице отца промелькнула нотка грусти и окончательной безысходности, когда машина Семена появилась в переулке — ставка на святого Семена-Избавителя не сработала.

Хотя лишь отчасти. Когда церемония погрузки в авто успешно завершилась, и мама закончила свой обвинительный монолог, Семен включил музыку. Из динамика машины бодро прозвучало заранее спланированное и недвусмысленное «I’m on a highway to hell!» группы AC/DC, Семен громко и довольно подпевал. Отец, знавший английский язык, улыбался и чувствовал, как стрелка настроения неторопливо, но все же поползла вверх. Мама английского не знала и была занята попытками вернуть себя в привлекательный вид после перенесенного стресса, сидя на заднем сидении.

Дорога заняла гораздо больше времени, чем планировалось. Москва специально подливала масла в огонь, зажигая исключительно красный свет на каждом попадающимся на пути светофоре. Но пыткой это было даже больше не для Семена, а для его тетки. Нет в свете другого человека, кто сильнее ненавидит опоздания, чем школьный завуч по учебной и воспитательной работе. Семен мысленно подмигнул Москве за еще один повод порадоваться этому дню.

На небе появились первые тучи.

Разница налицо

Оказавшись у двери квартиры за пять минут до начала торжества, Семен, держа в руке коробку с новой мультиваркой в подарочной упаковке, нажал на звонок. В подъезде пахло сыростью, стены имели плачевный вид, лампочки работали через одну. Последние дни Семен чаще обычного стал обращать внимание на запахи и окружающую его обстановку, чего никогда не было ранее. Аналогии между событиями и местами казались очевидными.

Ему открыла дверь виновница торжества с недовольной миной на лице. «Явно противотанковой, не меньше» — отметил Семен и протянул подарок. Дальше были обмен приветствиями, дежурные поздравления «с порога», рассказы про чудодейственные свойства мультиварки, беготня по квартире в поисках незадействованной еще вазы для цветов, среди которых тетя все же не сдержалась и отметила строгим голосом бестактность со стороны сестры и ее семьи: «все пришли вовремя, одних вас, королей, ждали».

Наконец, когда все подготовительные ритуалы подошли к концу, Семен, с трудом протиснувшись к своему месту, пробежал глазами по комнате. Тетя жила в стандартной трешке в кирпичном доме 60-х годов постройки. С крохотной кухней, узким коридором и низкими потолками. Примерно в такой жил и Семен. По традиции жителей таких квартир, все крупные торжества проводятся в зале, где обитает большой угловой диван, несколько массивных кресел, чайный столик. Напротив них, по обычаю предков, размещается СТЕНКА, которая одновременно играет роль бельевого и вещевого шкафа, выставочного трюмо для всей имеющейся в доме красивой посуды, книжной полки, ТВ тумбы и стеллажа для старых фотографий. В комнате тетки еще стоял рабочий стол со старой советской лампой, где она в бытность работы в школе проверяла работы своих учеников. Центральной частью интерьера был большой обеденный стол на двенадцать персон, которые старались дышать через одного.

Было ощущение, что окружающее пространство давило и нависало над гостями. Воздух был спертым, даже открытая форточка не справлялась с поставленной задачей. «Хлам внутри приводит к хламу снаружи», — Семен вспомнил о своем утреннем желании сделать уборку. Остальные же гости, казалось, даже не замечали неудобства, несмотря на стесненность и скованность каждого действия.

Церемония праздничного обеда набирала обороты. Холодные закуски, первый тост от мужа, второй — от сестры. Потом подали горячее, третий тост, четвертый. И с каждой рюмкой разговоры становились все предсказуемее: про политику, коррупцию, войну на Ближнем Востоке, плохие поликлиники, все новые болезни и налоги. Будучи единственным непьющим за столом, Семен быстро заскучал. Уловив нить дискуссий про дальнейшую судьбу дома бабушки, он попытался включиться в обсуждение. Тетка Семена, дачница с полувековым стажем, раздавала советы его родителям, больше похожие на строгие указания и руководства к действию. Все они в той или иной форме сводились к призывам продать дом, до которого так далеко добираться, и купить участок рядом с дачей самой тетки в старом дачном кооперативе в трех станциях езды от ее места жительства. Манера общения выпившей тетки была грубая и напористая, поэтому влезать в споры было бессмысленно.

«Ну уж нет, Людмила Станиславовна, не позволю!» — решительно подумал Семен.

***

Двое детей тетки, будучи немногим старше Семена, с оживлением участвовали во всех дискуссиях, с наслаждением поглощали салаты и куриные ножки, запеченные под майонезом. Они настолько органично смотрелись среди пожилых участников банкета, что Семен тихим голосом заметил: «и когда же вы успели постареть?..».

— Семен, ты что-то сказал? — слова одного из гостей прозвучали как вызов, требующий немедленного ответа.

— Да, Семен, ты же еще тост не говорил, твоя очередь, — вердикт присяжных был лишен всяческой жалости и сострадания. Однако, Семен был готов к такому повороту событий и даже заучил небольшой стандартный монолог про важность семьи, мудрость поколений, пожелания здоровья «в первую очередь». Но за всем этим набором пожеланий, с виду наполненных благими намерениями, не было искренности. Даже больше, ее не было за этим столом вообще. Семен поднял бокал с томатным соком:

— Людмила Станиславовна, гости, — Семен дождался тишины, — вчера вечером мне посчастливилось побывать на одном мероприятии: люди пили чай и обсуждали новый для себя фильм. И вот мы с вами тоже вроде бы собрались, разговариваем, едим и пьем. Но как-то иначе. Вчера за разговорами я увидел неподдельный интерес живых людей, все вокруг слушали друг друга. Не слышали, а слушали, понимаете разницу? Атмосфера была наполнена уважением и взаимной симпатией. Как-будто каждый отдал частичку себя другим, но приобрел намного больше. И я, и другие стали богаче после вчерашней встречи. Так вот я желаю вам, Людмила Станиславовна, и всем здесь присутствующим, хотя бы раз в жизни стать частью такого вечера, на каком побывал я.

Гробовая тишина повисла над столом. В глазах гостей, уставившихся на Семена, были видны недоумение и попытка найти хоть какое-то объяснение только что произнесенным словам. Тишину нарушила мама:

— Всё тебе не так, Семен. Куда нам, простым людям, до тебя. Все люди как люди, сидят, разговаривают. Посмотри на детей Люды, почему-то им все нравится, один ты возмущаешься!

— Веник им не забудьте под конец вечера дать, — мгновенно вскипел Семен, — пусть песок из-под себя уберут.

— Какой еще песок? — в один голос возмутились двоюродные браться Семена.

— Сахарный, — усмехнулся он от их глупости.

Растущий накал страстей остудил Виктор, отец Семена:

— Кстати о сахарном песке, — бодро вклинился он в разговор, — а что с чаем? Что с десертом? Мне кажется, пришло время праздничного торта!

На самом деле, отец Семена точно также ощущал скуку, дискомфорт и полную неприязнь как к самой Людмиле Станиславовне, так и к данному мероприятию. Переход к десерту лишь означал начало финального акта, что означало лишь скорое долгожданное расставание. И он был единственный, кто прекрасно понимал слова сына. Многие вечера, проведенные дома у его матери, бабушки Семена, были наполнены интеллектуальными и интеллигентными беседами, элегантно разбавленные тонким и всегда уместным юмором. Не было в них разговоров про политику и болезни, обсуждения новостей и сплетен. Зато имена великих музыкантов и художников, ученых и писателей с невообразимой легкостью разлетались по вечерней Москве из открытого окна кухни, где любили собираться гости.

Когда бабушка умерла три года назад, отец Семена тяжело перенес утрату. Несколько месяцев он жил словно тень, сгорбился, почти ни с кем не разговаривал. Все свободное время он проводил за чтением книг в квартире на Чистых Прудах, в которых, по его словам, искал ответы на возникшие вопросы в новом для себя статусе «старшего в семье».

Конец ознакомительного фрагмента.