Конструктор миров: Новый виток. Том 6

Ибратжон Хатамович Алиев

Роман о великом учёном продолжает обрастать новыми подробностями. Личность загадочного изобретателя поражает своей многогранностью, в этой книге читатели приоткроют новую дверь в прошлое, в мир 19 века. Наши знакомые друзья, господинАбдуллах и принц Даккар примеряют на себя новые маски, преследуя единственную цель, создать то изобретение, что сделает известную нам систему Семург реальностью. Для нас это книга на несколько сотен страниц, а для них новый виток в жизни.

Глава четвёртая. Философское пари

–…Философия и наука являются тесно связанными деятельностями, которые направлены на рассмотрение человека и окружающего его мира, но они рассматривают их с разной глубиной и различными путями. Но отличие философии от науки является то, что философия всегда стремится познать все: видимое и невидимое, ощутимое и неощутимое, реальное и нереальное.

У нее нет границ, она пытается понять возможное и невозможное, а также мир вне и самого человека. Но наука, в отличии от философии, изучает то, что можно увидеть, потрогать, услышать, понюхать, взвесить и другое. Философия и наука изучают всеобщую картину мира, пополняя тем самым друг друга. Но также складывается впечатление, что философия и наука различны и несхожи между собой. Сущность философии заключается в том, что она способна выполнять какую-либо функцию по отношению к человеку, общественной организации, к науке, искусству и другим явлениям. Под функцией понимается способ действия и выражение энергичности системы. Философия является мировоззрением, которое представляет совокупность взглядов, оценок, живых представлений и принципов на мир в целом и на отношение человека к этой вселенной, космосу и миру.

В конечном итоге, философия всегда задаёт одни и те же вопросы: о мире, о жизни человека, о смысле жизни и цели человека в этом мире. Но на эти вопросы нет определённых и окончательных ответов. В различные времена и в различных обществах давали разного рода ответы на эти вопросы. А как нам показывает собственная практика, то вопросы эти нужны…

В зале тем временем стояла тишина, был слышен едва слышимый шёпот людей на стульях. Они явно пришли сюда не только одухотвориться, но и просто отметиться в кругах аристократии. Только ещё совсем зелёные студенты выглядели ещё наивными, а от всех лекций хранили тетради с заметками. Что же, наблюдать за людьми было очень интересно и забавно, поэтому господин Уна иногда позволял себе отвлекаться и смотреть на слушателей.

Они были одеты богато и роскошно, но не слишком выделялись. Фраки и пальто, красивые костюмы и дорогие платья, да редкое зрелище в аудитории. Господин Мур всё накручивал один чёрный как смоль ус, внимательно вслушиваясь в несколько дрожащий голос говорящего.

Наконец, пришло время выступления самого профессора Карпентера. Он активно приводил самые различные аргументы и образовывал одну общую философскую концепцию — усиленный материализм.

–…на основе всего вышесказанного, также идей многих выступавших можно прийти к выводу, что основной теорией нашего мироздания является теория материального могущества и материальных благ. Из этого можно сделать вывод также для смысла человеческого существования как материальные блага…

— Что будет ошибочно, профессор — сказал кто-то из аудитории.

— Простите? — поинтересовался учёный со сцены, после чего показалась фигура молодого человека.

— Тысячи раз приношу свои извинения, — говорил никто иной как сам виконт Амет Уна. — Но я вынужден указать, что в этом умозаключении вы сделали ошибку, в отличие от всех прежних ваших выводов.

— Ваша милость, неужели вы хотите сказать, что столько людей, который выступали ранее приводят ошибочные мнения? Неужели финансы имеют малое значение? Неужели вы могли иметь даже собственный титул, не будь материального состояния?

— Извините меня профессор, но да, мой титул вовсе не зависим от материального состояния, ибо материальное состояние зависимо от разумного, мыслительного составляющего.

— Что будет крайне ошибочно, — говорил Карпентер.

— В таком случае, я бросаю вам вызов, профессор и готов представить свою философскую теорию, доказав неверность вашей, не ранее конца этой недели, в день последних выступлений конференции.

Профессор Карпентер хотел что-то сказать, но его быстро перебил профессор Шорт.

— Господа, — заговорил профессор Шорт. — Я извиняюсь, что нарушаю ваш научный спор, но разрешите внести предложение. Виконт также бросил и мне вызов, настаивая представить более совершенное существо, созданное лучшим способом, также через неделю. И я принимаю вызов, вы профессор?

— Также, доктор Шорт.

— И по этой причине, мы надеемся увидеть ваше совершенное существо и вашу совершенную философскую теорию в следующую среду 11 мая 1859 года — заключил профессор Шорт.

— Отлично, господа — внезапно вмешался граф Мур, встав посреди аудитории рядом с виконтом и вызвав удивление присутствующих представителей высшего общества острова Greeter Perpentuum. — В таком случае, я скажу, что я лично буду финансировать эти исследования виконта, но также отмечу, что если существо действительно будет существовать, то есть будет достигнута поставленная научная цель, а также философская идея будет признана действительно более состоятельной, то направления всей ваших исследований должны быть направлены именно в указанные русла, иначе лишаются какого-либо финансирования. Я надеюсь, что поставленные мной условия предельно ясны, вы принимаете их?

— Мы принимаем, ваше сиятельство — ответили профессоры.

— Вы, виконт?

— Я принимаю, ваше сиятельство — ответил виконт.

— Превосходно, я лично сообщу этот вопрос профессору Флемингу — продолжил господин Мур. — Теперь же, как я понимаю ваше выступление было последним, доктор Карпентер?

— Совершенно верно, — ответил доктор Шорт. — По этой причине, наше сегодняшнее собрание завершается и будет продолжено завтра в этом же помещении в час дня, как и сегодня. Спасибо за участие и за внимание, господа…

Уже давно вечерело. Нежно-голубая полоска дня постепенно менялась в цвете, словно железо покрывалось ржавчиной. Погода стояла такой же тёплой, лишь прохладный ветер игрался с кроной зелёных деревьев, вырывая совсем слабые листья и унося в бурном потоке. Правда, потом они опадали, словно теряли всю волю летать, и навсегда терялись в хаосе пыли и грязи. Облака превратились в исчезающие маски, совсем впитали жар солнца и превратились в розовое месиво. А само солнце будто махало своими лучами, ярко прощаясь с жителями шумного города. Начинались ранние сумерки, когда в тени зданий нельзя было бы разглядеть ничего. Но у графа и виконта осталась пара нерешённых дел в институте, поэтому они направились лёгкой походкой к лаборатории физико-технических исследований.

Здание было исполнено в цвете тёплого какао, белые мраморные плиты у самого основания, плавно перетекали в кремовые кирпичи, между которыми была видна полоска серого цемента. Кирпичи несколько обкололись от старости и ветров, но сохранили презентабельный вид. Крыша имела коричневый цвет и текстуру черепицы, за время, проведённое на Солнце, она нагрелась. Высокие двери находились на небольшом пороге, который украшали высокие цветы в белых горшках. В некоторых окнах ещё горел тусклый свет от свечей.

Их встретила тихая атмосфера, словно всё здание имело принадлежность к библиотеке, такой покой дарил своеобразное удовольствие после тяжёлого дня. Коридоры вели к аудиториям с высокими потолками и множеством мест с мягкой обивкой, там почти не проводили лекции в такое время, лишь одинокие профессоры собирали документы в портфели. Архив был всегда полон разных книг, даже сейчас на охране многолетних знаний стояла старая старушка с забавно большими очками, она упорно стряхивала с крепких переплётов пыль.

Местный врач уже заканчивал расчёт медикаментов и ставил всё на свои места, последние штрихи в учётную книгу, и белый халат остался на вешалке. Из кабинета ещё пахло спиртом и бинтами, пока врач закрывал дверь и шёл к вахтёру. Лаборатории полнились от образцов и банок с нужными материалами, инструменты были разбросаны в творческом хаосе, но оставшиеся студенты уже торопились всё аккуратно помыть и выйти за пределы института, их переговоры отчётливо отражались от глухих стен, заполненных таблицами с формулами.

Закрытые кабинеты, ковёр под ногами заглушал шаги, свечи делали атмосферу более расслабленной. А потом виконт и граф наткнулись на господина Андервуда, который уже закрывал свой кабинет. Он встретил гостей дежурной улыбкой и толкнул небрежно дверь, занимая место за большим столом. Его тёмный кожаный портфель остался на кожаном кресле в углу кабинета.

Кабинет профессор Андервуда

— Здравствуйте, господа, прошу заметить, что я очень шокирован вашими достижениями за этот день, так разозлить господина Шорта и господина Карпентера, — господин Андервуд горько усмехнулся своим мыслям, но его гости не выразили и капли удивления. — Извольте, что же вас привело ко мне? — он протянул в ответ руку для рукопожатия, наконец садясь на стул во главе стола.

Господин Уна сел на другой стул, совсем не заботясь о чужом мнении по отношению к недавнему, всё это лишь часть людской сущности, они не верят в бредни другого человека, пока не увидят всё своими глазами, но перед этим сто раз обольют грязью, а потом расцветут новыми красками, даже по спине дружески похлопают, но господин Уна не желал всех этих знаков лживой дружбы, его даже заметно передёрнуло от отвращения ко всем людям, что нацепили маски благосклонности на свои перекошенные завистью и злобой кошмарные лица.

— Мы здесь, добрый друг, по одному делу, — максимально дружелюбно начал господин Мур, используя свой козырь в рукаве, обходительную улыбку, которая сразу располагала к себе, как такой человек приятной наружности может иметь какие тайны и тёмную сторону, вот и директор заметно расслабился, переключаясь с созерцания пульсирующих вен на руке виконта, с какой силой он сжал кулак, на графа, который закручивал ус.

— Что же это за дело, ваше сиятельство? — чуть-ли не пропел господин Андервуд.

— Хотим попросить вас помочь в строительстве одного предприятия, скажем, завода, новой электростанции, — проговорил граф.

— Простите, ваше сиятельство, но что это за завод или электростанция?

Граф хотел было посмотреть в сторону виконта, но тут послышался звук открывающейся двери. Вошёл человек высокого роста, с вертикально удлинённой формой головы, на верхушке которой было немного седых волос. Его немного выпученные карие глаза смотрели на присутствующих с немногим удивлением. Одет он был в клетчатый серый костюм поверх белой рубашки. На лице было немало морщин, а в руках он держал несколько бумаг.

Какого же было удивление этого человека увидеть здесь виконта, который тоже мгновенно его узнал. В последний раз он вспоминал этого человека в том самом таинственном городе, когда рассказывал интересующемуся Немату, сыну кузнеца, о своём выступлении в Королевском Научном обществе Её Величества, он же был Академией наук Великобритании.

— Академик, член Королевского общества Её Величества, королевы Виктории, сэр Рональд, — утвердительно произнёс виконт и встал.

— Вы знакомы? — удивился профессор Андервуд.

— Да, профессор, — старческим голосом говорил, — как видно этот молодой человек решил и вам закружить голову. В беседе с господином Карпентером, только что, я мог предположить, что возник некий шарлатан, но не мог и предположить, что ситуация настолько плачевна!

— Замолчите! — резко встал и вынул свою шпагу граф, что заставило отпрянуть самодовольного академика и профессора, но это также вызвало удивление и виконта, которые он скрыл, как только мог. — Как вы обращаетесь к виконту графства Мура островов Перпентуум! Мне это воспринимать как вызов?

— Виконта? — опешил сэр Рональд.

— Именно, это виконт Амет Уна, а я граф Самуил Мур, и вы сейчас открыто оскорбили нас! — крикнул граф.

— О, простите, тысячу раз простите, граф, я принял молодого человека за одного лжеца, обманувшего сэра Гамени — говорил академик.

— Сэр Рональд! — разозлился виконт. — Я вовсе никого не обманывал и тот юноша — это я. В последний раз я выдвигал перед вами теорию о расщеплении элементарных частиц, но вы по началу даже отказались от своего убеждения против идеи существования атомов, после чего в один же миг переменились и стали против мысли расщепления электронов — составляющий атомов.

— И я с уверенностью повторю вам то, что ответил вам и в прошлый раз: то, что вы говорите не более чем гипотеза, в реальности не осуществимая!

— Господа-господа! — вмешался профессор Андервуд. — Прошу вас, успокойтесь, давайте все успокоимся и спокойно поговорим.

— Хорошо, доктор, — ответил граф и убрал свою шпагу.

После этого они все присели и начали беседу сначала.

— Изначально, — заговорил доктор Андервуд, — разрешите вам представить самого сэра Рональда, как вы сказали, члена Королевского общества Её Величества, он прибыл в наш политехнический институт на командировочной основе вместе со своими знаменитыми коллегами: доктором Пауэлло, замечательным практиком, господином Доберте, отличным теоретиком.

— Неужели все основные мои оппоненты? — тихо произнёс виконт.

— Благодарю, что меня представили и я был рад вас узнать, но я зашел к вам доктор только чтобы взять отчёты последнего эксперимента с углеродом, — раздражённо говорил Рональд.

— Прошу вас, — доктор, достав из шкафчика стола бумаги, передал их академику.

— Благодарю, а теперь…

— Подождите, сэр, — продолжил Андервуд. — Наши гости хотели представить модель новой теории, которая может быть довольно интересной.

— Простите, но я спешил, — быстро ответил Рональд.

— И на просьбу, вы откажите? — граф просто гипнотическим взглядом посмотрел на академика.

— На вашу просьбу будет трудно отказать, но помните граф, что всегда есть вероятность, что этот человек также закружит вам голову, как и сэру Гамени, одному из видных предпринимателей…