Только мы

Иар Эльтеррус, 2012

Сорвана печать с врат Ада, мир катится к пропасти, его ждет огненный шторм – Творец исчерпал меру терпения. Грядет Апокалипсис. Его нельзя остановить, люди перешли грань из-за своей жадности и глупости, их ждет Суд, тот самый Суд, который еще называют Страшным. Но есть последняя надежда если не остановить, то хотя бы смягчить приговор – ясноглазые дети, ничем не похожие на обычных. Вот только не понимающие, что происходит спецслужбы пытаются уничтожить этих детей любой ценой, лишая себя тем самым последнего шанса на прощение. И тогда ответственность за судьбы мира берут на себя двенадцать человек из разных стран. За ними начинается охота, приказано стрелять на поражение, как только их обнаружат. Но они не сдаются. Они исполняют свой долг.

Господа, я — последняя сволочь.

Позвольте представиться.

Я — убийца, садист, сексуальный

маньяк и предатель.

Я — последняя мразь, не с того,

что других не осталось.

Их пока что хватает,

чтоб было в кого плевать вам.

Мартиэль

Светловолосый человек среднего возраста, заложив руки за спину, прохаживался мимо огромного панорамного окна во всю стену. Он был одет в ничем не примечательный, нарочито скромный костюм, но эта нарочитая скромность так и кричала о непомерной цене. Его внешность являла собой пример непримечательности, никто, столкнувшись с ним в толпе, не обратил бы на этого человека внимания. Если, конечно, не заглянул бы ему в глаза. Стылый, безразличный взгляд серо-стальных глаз мистера Халеда любого заставил бы вздрогнуть, поэтому он предпочитал носить темные очки. Вся его внешность была тщательно продуманным маскарадом.

— Итак, я жду ваших выводов, Стивен, — негромко сказал Халед, поворачиваясь к посетителю, до сих пор молчавшему.

Тот выглядел типичным ирландцем: рыжий, веснушчатый, жизнерадостный, порывистый. Вот только глаза у него тоже были змеиными. Да и пластика движений сильно отличалась от пластики простодушного ирландца, маску которого он обычно носил. Причем носил настолько хорошо, что не знающие Стивена Стормана люди верили ему, попадаясь на крючок и сами не понимая этого. В АНБ он заслуженно считался лучшим штатным психологом и специалистом по нейро-лингвистическому программированию.

— Я не знаю, что сказать, Джереми. — Красивый поставленный баритон Стормана автоматически вызывал доверие. Но, конечно же, не у Халеда, который знал этого человека от и до. — Выводы слишком парадоксальны. Да, черт возьми, они просто невозможны!

— А что в ситуации с этими проклятыми «ясноглазыми» вообще возможно?!

— Мало что. Ладно, начну. И первым делом хочу признаться в том, что меня эти дети просто пугают. Не знаю, можно ли назвать их людьми. Они абсолютно асоциальны и в принципе не поддаются никакой социализации.

— Поясните, — ступил вперед Халед.

— Попытаюсь, — вскинул на него пустые глаза Сторман. — Они отказываются играть в командные игры, отказываются подчиняться, если им логически не объяснить, почему это нужно. Причем солгать им невозможно — они каким-то образом чувствуют ложь. Темы их разговоров между собой совершенно не соответствуют их возрасту — возникает ощущение, что беседуют какие-то высоколобые умники, а не двенадцатилетние дети.

— И что все это значит с вашей точки зрения? — хмуро спросил Халед.

— А то, что эти дети — смертельная угроза для нашего общества. Их, насколько мне известно, становится все больше. Это пандемия. И знаете, что пугает больше всего? «Ясноглазые» полностью отказались от конкуренции, как таковой, они просто не понимают, что это такое и для чего нужно. При этом обычные дети шарахаются от них и не могут объяснить почему. Даже самый отвязанный наркоман не рискует подойти ни к одному из «ясноглазых» — мы проводили эксперименты. Ничего! В ужасе бросаются прочь, что-то невнятно вереща. О чем речь, белые дети спокойно гуляют по черным районам, и никто их не трогает!

— Даже так?

— Именно так! Еще одна крайне важная деталь. Они общаются только между собой, не обращая внимания на то, из каких они семей. Сын миллионера на равных держится с нищим черномазым или латиносом, игнорируя детей своего круга, если те не «ясноглазые».

— А почему их вообще назвали «ясноглазыми»? — поинтересовался Халед.

— Да из-за их жутких глаз! — буквально выплюнул Сторман. — Их глаза — это смерть! Концентрированный ужас! Сперва кажутся очень чистыми и прозрачными, но затем начинаешь ощущать, как тебя изнутри что-то разъедает, словно кислотой. И чем дальше они на тебя смотрят, тем это ощущение сильнее. По прошествии десяти минут общения с ними у меня возникает желание без оглядки бежать прочь.

— Да… — Халед подошел к столу и взял с него какую-то бумагу. — Это результаты тестирования «ясноглазых» в Израиле и Новой Зеландии. Прислали сегодня утром. Израильтяне и новозеландцы напуганы так же, как и вы. От русских отчета я пока не получил, но, думаю, скоро получу. Скорее всего, он будет аналогичным.

Немного помолчав, он спросил:

— Возможно, их можно перевоспитать вашими «особыми» методами?

— Думаете, я не пробовал? — криво усмехнулся психолог. — Причем не только сам, вызвал группу коллег из Вашингтона. Этот проклятый мальчишка стоял и насмешливо улыбался, взирая на наши потуги. Потом молча развернулся и ушел. От его взгляда я едва штаны не испачкал. Теперь намерен сам пройти тесты на компетентность. Вдруг он меня запрограммировал?

— Вы считаете это возможным? — насторожился Халед.

— С «ясноглазыми» все возможно, — мрачно бросил Сторман. — Я не в состоянии просчитать ни одну их реакцию. Они реагируют не по-человечески.

— Мне это известно. Ваша задача как раз и состоит в том, чтобы определить их реакции на различные раздражители.

— Как?! Они каждый раз реагируют на одно и то же иначе! Они непредсказуемы!

— Не верю! — отрезал Халед. — Все предсказуемы, они тоже. Нужно просто найти алгоритм. Вы, я вижу, не справляетесь? Может, поручить это кому-то другому?

— Поручите, я буду только рад избавиться от этой головной боли, — устало махнул рукой психолог.

«Его реакции настораживают, — удивленно подумал Халед. — Я не знаю более честолюбивого человека. На него это не похоже… Неужели ему плевать на карьеру?..»

— Лучше я пройду переаттестацию и отдохну, — судя по насмешке в глазах психолога, тот отлично понял, о чем думал собеседник. — Так у меня больше шансов сохранить за собой свое место, не став при этом пациентом сумасшедшего дома.

— Я не могу пока снять вас с этого задания, — возразил Халед. — Новому человеку пришлось бы долго входить в курс дела, а вы уже все знаете. Однако я запрошу еще одного психолога. Кого бы вы посоветовали?

— Доктор Николас Раштин. Считаю его наиболее подходящим для этого дела.

Халед кивнул и записал названное имя в наладонник. А Сторман мысленно усмехнулся — удалось сделать гадость старому конкуренту. Пусть он мучается с этими «ясноглазыми» и сходит с ума. И конкурент выйдет из строя, и свой рассудок сберечь удасться. А психолог уже дней десять ощущал, что с ним не все в порядке. Точнее, именно с его рассудком. Словно какой-то механизм внутри сломался, и пошла цепная реакция дальнейших поломок.

Сторман попрощался и вышел. А Халед снова принялся расхаживать по помещению, вспоминая, с чего все это началось. Да, всего лишь с одного мальчишки, Джека Полански, сына миллиардера. Учителя отметили, что у ребенка внезапно полностью изменилось поведение. Он перестал интересоваться учебой, компьютерными играми, футболом, которым до того фанатично увлекался, даже со сверстниками больше не общался. А те почему-то стали обходить Джека стороной, не решаясь сказать ему и слова. Мальчишка все чаще сбегал с уроков, его находили на пруду, где он запускал бумажные кораблики.

Однажды пришедший за Джеком учитель физики обратил внимание, что бумажный кораблик ведет себя так, словно у него есть двигатель. Выполняет сложные эволюции, выписывает на воде восьмерки, и прочее в том же духе. Тогда у него и возникло подозрение, что у мальчика пробудились экстрасенсорные способности. И учитель не нашел ничего лучшего, кроме как написать об этом случае своему старому приятелю, служащему в АНБ, не подозревая, насколько сильна эта контора и насколько разносторонни ее интересы. Приятель же передал письмо Халеду, давно занимающемуся поиском реальных экстрасенсов. И тот срочно вылетел в Даллас.

Первым, что насторожило аэнбешника, был взгляд Джека. Очень ясный и пронизывающий, словно он видел человека насквозь. Мальчишка плевать хотел на внимание к себе, продолжая заниматься своими делами. Халед не раз наблюдал за его играми с бумажными корабликами и быстро понял, что Джек управляет ими мысленно. Потом, уже в лаборатории, выяснили, что на самом деле он управлял ветром, заставляя его дуть в нужном направлении.

Решившись поговорить с отцом мальчика, Халед был приятно удивлен пониманием мистера Полански. Как выяснилось, Джек давно вызывал у того настороженность своим поведением. Да о чем речь? Он просто вызывал страх, казался абсолютно чуждым и самому Полански, и его второй жене. А сводные братья убегали от Джека, только завидев его, и устраивали истерики, лишь бы не оставаться в одном с ним помещении. Узнав о том, что его старший сын — экстрасенс, мистер Полански охотно передал опеку над ним спецлаборатории АНБ, сказав, что в их семье экстрасенсов не было и не будет, должно быть, его первая жена ходила на сторону, и Джек — не его сын.

Как ни странно, мальчик не стал спорить и как-либо проявлять недовольство. Он пожал плечами, собрался и уехал вместе с сотрудником АНБ в пустыню Мохав, где располагался подземный исследовательский комплекс. Там он позволял аэнбешникам делать с собой все, а в свободное время медитировал. Точнее, ученые назвали его времяпрепровождение медитацией, не зная, как назвать иначе. Именно во время «медитаций» приборы фиксировали совершенно невероятные вещи, причем разные — бумаги сами собой летали по комнате, компьютеры включались и выключались, резко возрастала и падала до нуля напряженность магнитного поля. И еще многое другое. Казалось, в действиях Джека был какой-то странный смысл, но ученые никак не могли его уловить, а он что-либо объяснять отказывался.

По прошествии полугода из Далласа пришло новое письмо от учителя физики из школы, где раньше учился Джек. Он сообщил, что еще несколько детей стали вести себя подобным образом, общаясь при этом только друг с другом. Халед снова отправился в Даллас. Учитель оказался прав — ясные взгляды трех мальчиков и трех девочек нельзя было спутать ни с чем. Они смотрели как бы сквозь координатора, присутствовавшего на уроке. Так смотрел на всех окружающих Джек. Когда прозвенел звонок, шестеро детей молча вышли во двор и обняли со всех сторон старый тополь, задрав головы к небу. Очень странное поведение. Другие дети сторонились их, а на вопрос «почему» отвечали, что эти — «больные». А одна девочка добавила: «И страшные…».

Буквально на глазах Халеда в школе появились еще несколько ясноглазых. Один пример запомнился ему больше всех. Вихрастый черноволосый хулиганистый мальчишка, сын мэра города, перебрасывался мячом с приятелями. Он поймал брошенный ему мяч и вдруг замер на месте, пошатнувшись, словно на него упало что-то тяжелое. Затем спокойно посмотрел на мяч в своих руках и отбросил его, как что-то ненужное. Обвел ясным взглядом окружающее пространство — Халеда от этого взгляда передернуло — и отошел к группе других ясноглазых, молча стоявших кружком в сторонке. В этот день Халед напился. Он пил, пока рассудок не отключился, надеясь сгладить тягостное впечатление, но ничего не вышло.

После этого ясноглазые начали появляться один за другим. Еще вчера обычный ребенок внезапно становился загадочным существом. Нескольких ясноглазых обнаружились также в других школах Далласа, на сей раз — школах для бедных, где почти ничему не учили. Они очень быстро нашли друг друга невзирая на принадлежность к разным социальным слоям.

После докладной Халеда руководству АНБ, организация встревожилась, поскольку ситуация на глазах выходила из-под контроля. Были обследованы все до единой школы США и Канады, но, к счастью, ясноглазых там не было. Однако вскоре стало известно, что в одной из детских йешив^[1] Иерусалима происходит нечто непонятное. Халед в тот же день вылетел в Израиль. Как только он увидел пронзительно ясные глаза маленьких евреев, то сразу понял, в чем дело. Ясноглазые, будь они прокляты! И здесь они!

Халеду удалось заразить своей тревогой кое-кого из руководства Моссада и Шабака, поэтому израильтяне быстро сформировали следственную группу, подчинив ее американцам. Однако расследование там шло ни шатко, ни валко, до израильских следователей почему-то не доходило, что ясноглазые крайне опасны, что это уже не человеческие дети, а нечто другое.

По прошествии еще трех месяцев группы ясноглазых были обнаружены еще в двух странах — Новой Зеландии и России. В Новой Зеландии удалось инициировать расследование быстро — там к мнению Вашингтона прислушивались. К сожалению, Халед не имел достаточного числа компетентных людей в своем отделе, поэтому пришлось отдать расследование на откуп местным спецслужбам, в чьем профессионализме он сильно сомневался.

С Россией все оказалось значительно сложнее. Никто из русских чиновников не хотел ни за что отвечать, поэтому ничего и не делал. Пришлось выходить на уровень президентской администрации, чтобы дело сдвинулось с места. Однако русские ограничились посылкой в школу, где учились ясноглазые, двух инспекторов, которым те просто подтерли память — Халед уже знал, что ясноглазые на это вполне способны.

Он как раз сочинял докладную на имя директора АНБ с просьбой воздействовать на русских, когда один из агентов, внедренных в далласскую школу под видом учителя, принес крайне интересную информацию. Ясноглазые долго обсуждали между собой некого русского по имени Николас Солнцефф. Причем говорили, что он почти готов, что ему остался один шаг до понимания, и неплохо бы помочь ему этот шаг сделать. Заинтересовавшись этим человеком, Халед приказал собрать о нем информацию и был крайне удивлен, узнав, что Солнцефф служит в прокуратуре Санкт-Петербурга. Еще через некоторое время удалось выяснить, что русский прокурор в прошлом являлся неформалом и, скорее всего, остался им до сих пор, только тщательно это скрывает. Данный факт натолкнул Халеда на догадку. До сих пор никому не приходило в голову подвести к ясноглазым неформала и посмотреть на их реакцию. Была разработана операция по вводу в расследование Солнцева. Через неделю он должен прибыть в Даллас, и Халед ждал его с нетерпением.

* * *

Примечания

1

Йешива — еврейское религиозное учебное заведение. Они бывают как для взрослых, так и для детей.