Витой Посох. Хроники Севера

Иар Эльтеррус, 2012

На севере порой рождаются люди с горячим сердцем и пытливым умом, на которых положили свой глаз сами древние боги. Много испытаний ждет их – ведь боги жестоки к своим избранникам. И стать ли послушным проводником воли высших сил или, прислушиваясь к ним, самому делать нелегкий выбор, принимая все его последствия, каждый решает сам. Путь впереди нелегок. Эта книга повествует о событиях, происходивших во времена, предшествующие описанным в первой книге о Витом Посохе на территории севера и северо-востока той же каверны.

Глава 4

Взгляд из темноты

«Я смотрю на фигурку карайна, застывшего в прыжке. Она сделана из незнакомого мне металла, похожего на древнее серебро. Кто-то из искателей сокровищ принес ее из развалин древних городов на самом севере Дорского полуострова. Эта скульптура подтверждает легенды о том, что некогда карайны населяли всю территорию Дойна до самых северных областей.

Даже во времена процветания нашего княжества мало кто встречал свободных карайнов севернее Сириана. Под Сирианом я сейчас подразумеваю в основном отроги и многочисленные долины Стайского хребта, хотя в древности так именовалась вся горная гряда от восточного до западного побережья. Эта область считается исконным местообитанием наших карайнов, там же находятся и многочисленные свидетельства обитания древних народов, населявших полуостров. Я имею в виду не только предков денери, но и другие расы, воспоминания о которых ныне почти стерлись из памяти людей. Даже самые древние из легенд не дают точной информации о том, как они назывались и какими были.

Но древние города севера и Сириана заслуживают отдельной большой темы. Сейчас же, вспомнив о карайнах, я и хотел бы продолжить повествование об этих удивительных существах в облике больших кошек.

Нет, я не оговорился. Многолетние наблюдения, отраженные в научных трудах и народных легендах, наводят на мысли о том, что нелепо было бы считать карайнов просто очень умными животными типа собак. Я полагаю, что эти существа являются вполне сложившейся разумной расой, и только их облик, сродни облику малых домашних питомцев, может вводить в заблуждение людей, недостаточно знакомых с этим своеобразным народом. Не все карайны одинаково умны, но то же можно сказать и о представителях любой расы, имеющей облик, подобный человеку.

Известны как минимум три ветви этого рода, две из которых, черные и пятнистые, обитают в землях к югу от территории древнего Даэрна. Однако одиночных пятнистых карайнов нередко наблюдали в самых южных областях полуострова. Исконной расой севера являются серебристые карайны.

Я видел еще три фигурки серебристых карайнов, подобные той, что держу сейчас в руках. Скорее всего, они были найдены в одном районе. Но ни одна из миниатюрных скульптур не изображает карайнов рядом с человеком, хотя, начиная с самых древних хроник и легенд, встречаются упоминания о тесной дружбе карайнов и избранных ими людей. По всеобщему мнению, именно серебристые, в отличие от своих южных собратьев, наиболее независимы и свободолюбивы.

Кроме трех доподлинно известных людям ветвей рода карайнов, в легендах упоминается о еще более странных представителях древнего народа».

Элианар ло’Райди. «Хроники Севера»

«Ты уходишь вслед за летящей звездой все время на запад, за край», — пела женщина, и сердце Ириона сжималось от какого-то странного чувства утраты того, чего он никогда не имел или что забыл.

Стояла одна из редких теплых ночей второй половины лета, когда крупные звезды горстями рассыпаны в бескрайнем небе над островами, а их отражения перемигиваются на гладкой поверхности едва колышущегося моря. Юноша лежал у костра на песке рядом с небольшой группой рыбаков, дожидающихся рассветного ветра, чтобы снова выйти на промысел. Большинство мужчин давно уже спали, только некоторые, в том числе Ирион, слушали заезжую сказительницу.

Ее песни и баллады вызывали какую-то глубинную тревогу и желание бежать самому на край света вслед за летящей звездой. Эти чувства были непонятны юноше, всегда, насколько он помнил, предпринимавшему любые действия только по здравому размышлению. Иногда совершенно нелогичные действия окружающих людей ставили его в тупик и в то же время восхищали. Хотя не отдавал себе отчета, что его собственные поступки могут показаться странными кому-то. Например, не ведая, что такое страх за себя, юноша очень беспокоился, если опасность грозила другим.

Шел уже третий год с тех пор, как Ирион оказался в этом мире. Сначала все казалось вполне понятным, хотя необычного было много, но так ведь на то и другой мир. Но в последнее время юношей стало овладевать странное беспокойство — он начал чувствовать себя чужим, хотя большинство окружающих относилось к нему хорошо, кое с кем он даже подружился. Ириону казалось, что все его действия попадают мимо, он не чувствовал привычно следовавшего за ними ответа от мира, как это было до перехода сюда. Мир не отторгал его, но и не принимал, как будто находясь за невидимой границей.

Сначала сказительница пела песни о любви, о долге, о море, а после затянула длинную балладу о каком-то народе, покинувшем этот мир в незапамятные времена, о древних пророчествах и тайных путях. Кажется, к этому времени не спал один Ирион. Женщина внимательно посмотрела на него, а потом и начала эту балладу. Как заметил юноша, в здешних краях вообще встречалось немало женщин, внимательно смотревших на него и явно понимающих о нем больше, чем он сам.

Ирион пытался что-то вспомнить и не мог, это что-то могло бы дать ему понимание мира, людей и себя. Возможно, дело в том, что он не совсем человек, как сказала ему однажды приемная мать? А кто тогда? В мире, который помнил юноша, не совсем людей и совсем не людей хватало, но никто не был похож на него самого. Для удобства он все же считал себя человеком, потому как пока не находил между собой и окружающими людьми существенных отличий.

В дебрях лесов, чуть ниже пустынного плоскогорья, лежало озеро Онг. А еще его называли Великим, потому что другие известные людям этих краев озера были меньше во много раз. Даже с самых высоких деревьев едва просматривался противоположный берег Онга. Однажды юная девушка из прибрежного поселка на Великом озере встретила на пустынном берегу нечеловечески красивого мужчину с серебристо-голубыми волосами и глазами цвета аквамарин и уступила его нежной настойчивости. Когда они соединились в экстазе, Нараде показалось, что в ее тело проник упругий поток чистой воды. Только много позже мужчина, назвавший себя Ойнаром, открыл своей подруге, что он и есть тот самый дух Великого озера, которому поклонялись все озерные жители и чтили окрестные народы.

Нарада, выросшая сиротой в доме дяди, не стала возвращаться в поселок, только передав через первого встреченного в лесу соплеменника, что она жива. Молодая семья поселилась на одном из небольших островков, которые в беспорядке были разбросаны по водной глади. Ойнар стал для девушки не только заботливым мужем, но и учителем. Он рассказывал ей много интересного о мире, в котором они живут, и вообще обо всем на свете. На их столе всегда были свежие дары озера. Иногда супруг исчезал на несколько дней, но обязательно возвращался. Чтобы любимый не забывал ее в своих странствиях, Нарада подарила ему свой шейный платок, с которым он никогда не расставался.

Со своими соплеменниками она почти не встречалась. Хотя муж готов был в любое время доставить ее на берег, Нарада и там обычно гуляла одна. Сошлась она лишь со старой знахаркой из соседнего поселка, с которой познакомилась во время одной из своих прогулок. Только этой мудрой женщине Нарада рассказала свою историю. К ней молодая супруга Ойнара порой и просила ее отвезти поболтать о том о сем, заодно знахарка кое-чему учила свою новую приятельницу. Потом Нарада завела себе лодку и стала навещать знахарку сама, особенно во время длительных отлучек мужа.

Через два года у молодой четы родился сын. С виду мальчик был похож на мать, только голубые глаза, в которых чудилась вода, унаследовал от отца. Одно только беспокоило Нараду — малыш взрослел очень медленно. Ойнар утешал ее обещаниями, что их сын и проживет намного дольше, чем местные люди. Здешние люди в пятьдесят были уже пожилыми, а до семидесяти доживали единицы.

Прошло пять лет. Однажды Ойнар не вернулся в условленный срок. Нарада ждала его месяц, другой, не желая думать о дурном, потом стала взывать к духу озера, как это делали ее соплеменники. На третий день из глубины озерных вод поднялся ее платок и вновь ушел под воду. Нарада поняла, что муж больше не вернется. Замерев от горя, женщина упала на землю и так пролежала до заката. Вечером она собрала вещи и, усадив сына в лодку, отправилась к своей единственной старшей подруге.

На расспросы Нарады знахарка долго не отвечала, но потом все же рассказала, что около двух месяцев назад возле одного из береговых поселков местные жители, напуганные частыми нападениями нелюдей, убили заклятым оружием странное существо в облике мужчины. На глазах очевидцев тело истаяло голубоватым туманом, который втянулся в озерную воду. В довершение мудрая женщина сказала, что духи мест, уходя в породившую их стихию, хотя и не погибают насовсем, но принять повторно человеческий облик не могут достаточно долго. Нарада застыла, онемев от полной безнадежности.

Молодая женщина с сынишкой, которого отец назвал Ирионом, осталась жить у приютившей их знахарки. Постепенно она стала помогать пожилой женщине собирать травы и готовить из них различные снадобья. Людей Нарада видеть не хотела, только ходила по вечерам на берег озера и просиживала там часами.

Время шло. Пожилая знахарка умерла, и Нарада с Ирионом, который в шестнадцать лет был похож на пятилетнего ребенка, переселилась на другой берег озера, граничащий с владениями народа плато. Вскоре она познакомилась и с новыми соседями. Народ плато или просто Народ, как они себя называли, был суров, но женщине он понравился. Люди Народа были вынуждены отражать постоянные нападения кочевников и многочисленных порождений злых духов, типа нехсаре, но ценили каждого только по его поступкам. Видя это, Нарада решилась поговорить с местным шаманом.

Явившись в племя, женщина представилась знахаркой, которой, по сути, и являлась к этому времени. Пожилой шаман принял ее радушно, и Нарада решилась рассказать часть своей истории, беспокоясь о дальнейшей судьбе подрастающего сына, который не мог и дальше расти в лесу при материнской юбке. Шаману женщина сообщила только то, что у нее ребенок от духа озера, и она хотела бы в дальнейшем, чтобы он вырос настоящим мужчиной среди достойных людей. Шаман долго думал, перебирая какие-то амулеты, а потом сказал, что воины Народу нужны, а дети нелюдей всегда славились хорошей реакцией. И, поскольку дух озера испокон веков считался другом и покровителем людей, то его сын будет желанным гостем и сможет стать полноправным воином Народа. Пообещав привести сына, когда тот подрастет, Нарада ушла.

На следующий год старый шаман погиб во время отражения набега кочевников, но успел заблаговременно передать своему преемнику, что если придет знахарка с озера со своим сыном-полудухом, то нужно принять их как людей Народа. Ирион начал подрастать быстрее, но прошло еще несколько лет, прежде чем немолодая женщина привела странного мальчика лет восьми и попросила принять его в обучение. Сама Нарада оставаться не захотела, но переселилась поближе к поселку.

Люди Народа и особенно новый шаман, обученные с малолетства отличать людей от нелюдей, независимо от облика, и враждебных существ от всех остальных, долго присматривались к Ириону, хотя шаман умолчал о его происхождении. Мальчик казался почти человеком, только что-то неуловимое отличало его от людей Народа. Как и все другие мальчики, он начал учиться военному делу, и действительно скорость реакции и выносливость давали ему большое преимущество. Это наблюдение радовало шамана, в последние годы появилось новое поколение нехсаре, Народ нес большие потери, а молодые воины погибали, не успев достигнуть зрелости и войти в полную силу. Сын знахарки мог вырасти великим воином. Окончательно сомнения в его верности Народу рассеялись, когда юноша принес оружие двух первых нехсаре, убитых им простым клинком.

Ирион не вынашивал мечту стать великим воином, хотя испытывал радость, если ему удавалось победить более опытного и сильного противника. Причем даже к нехсаре он не испытывал ненависти, просто понимал, что если не он убьет их, то они убьют его или кого-то из людей.

Юноша не знал, что та, кто называла себя его приемной матерью, на самом деле была родной. Люди на планете, а особенно в их краю, жили недолго, а странный ребенок одинокой женщины подрастал слишком медленно для человека. И что бы сказала уже пожилая мать мальчику-подростку: «Хм. Духи места способны иногда принимать человеческий облик, и тогда у них могут появляться дети от людей…» Женщина не хотела испортить жизнь сыну, который и так отличался от людей своим поведением, поэтому решила не говорить правды, во всяком случае до определенного времени. Впрочем, это знание не помогло бы юноше сейчас. Не так многие знают, что существам его природы, как и народам фейри, при переходе на другую планету нужно устанавливать с ней личный контакт, иначе они останутся оторванными от энергии и полноценной жизни мира.

Уже светало, и даже Ирион начал подремывать под негромкий напев сказительницы. Над окрестностями стлался неизвестно откуда взявшийся густой белый туман, и было непонятно, где заканчивается море и начинается небо, земли не было видно совсем. Костер прогорел. Женщина отложила музыкальный инструмент и, еще раз посмотрев прямо в глаза юноши, спросила:

— Чего бы ты хотел?

— Передать матери, что я жив и со мной все хорошо, — не задумываясь, ответил Ирион.

— Я передам, — едва заметно улыбнулась сказительница.

Потом она поднялась и, сделав пару шагов босыми ногами по песку, канула в туман. Такой юноша и запомнил эту странную женщину — с очень светлыми длинными волосами непонятного оттенка и нежно-изумрудными глазами, в которых туман отражался так, что не было видно белков и зрачков.

Поутру рыбаки долго спорили, приходила ли к их костру заезжая сказительница и как она выглядела. Мнения сильно отличались. Ирион улыбнулся, поняв, что люди скоро запутаются окончательно, и уснул.

Во сне ему приснилась мать, она была далеко, но юноша махал ей рукой, словно с другого берега, и кричал, что с ним все хорошо. Мать увидела его и успокоилась.

Пожилой знахарке в ее хижине недалеко от озера Онг приснился сын, упавший в каменный «колодец без дна» несколько лет назад. Он улыбался и кричал, что с ним все хорошо. Вокруг него стлался белый туман, и не было видно, где мальчик находится. Женщина поняла, что ее сын жив, просто пока не может вернуться, и, вздохнув, утонула в успокоительном забытьи, которого не ведала со времени пропажи последнего близкого человека.

В долине, где поселились люди и карайны, даже ночами было довольно тепло от нагретых за день скал. Но светлые ночи раннего лета уже уступали место темным и теплым ночам его второй половины. На равнине начинался период сбора урожая, и Райден уехал договариваться с крестьянами о приобретении запасов на зиму. Огород уже не мог прокормить подрастающее население, а уж муку жителям горной долины приходилось приобретать или выменивать всегда.

Релио сидел на крылечке дома, который заняли они с Райденом, а после к ним перебрался и Сэлги. Он наслаждался тишиной и покоем, неугомонная орава уже легла спать, а тренировки ввиду отсутствия наставника закончились раньше. Мягкая темнота опустилась на долину, и только крики неизвестной птицы где-то среди скал иногда тревожили тишину. Юноша рассеянно смотрел по сторонам.

Неожиданно в темноте мелькнула светлая тень, за ней еще одна, а потом Релио показалось, что некто очень пристально смотрит на него из темноты. Юноша нервно поежился. Что за наваждение! Это ощущение возникало у него уже не впервой, и каждый раз Релио так и не мог найти причины.

Внезапно из темноты вынырнул Райден и, увидев Релио, тихо сказал:

— Позови Сэлги! Мне нужна ваша помощь.

— Я не видел его с вечера.

— Посмотри в пристройке. Я видел, что иногда он спит там, почему-то боится нас стеснить.

— Сейчас взгляну, — пожал плечами юноша.

Сэлги и правда нашелся в пристройке. Когда ребята подошли, бывший разведчик произнес:

— Я вернулся не один. Релио поможет донести гостя до постели, а ты, Сэлги, беги в дом, зажги две лампы и достань из-под моей кровати зеленый мешок, там есть все для перевязки.

Сэлги смутился, но перечить не посмел и бросился к дому. Релио пошел вслед за наставником.

В ложбинке за пригорком он увидел лежащего Сагрио с привязанным к его спине человеком. Незнакомец был без сознания, потому что ни разу не пошевелился, пока Райден отвязывал его. Освобожденный от ноши карайн сразу направился к входу в долину, а Релио с наставником пришлось нести мужчину к дому. К счастью, он весил сравнительно немного.

Предупреждая вопрос юноши, Райден сказал:

— Я пока не хочу втягивать остальных в эту историю. Хорошо, что все уже спят. Справимся сами.

Дойдя до дома, они уложили человека на кровать Райдена, и тот занялся осмотром и перевязкой ран. Незнакомец оказался денери, по виду несколько старше Релио.

— Кто он? — решился задать вопрос Релио.

— Сын старого знакомого и племянник одного известного в прошлом вельможи, — криво усмехнулся Райден. — Из-за своей горячности чуть не погиб сам и едва не подставил отца. Самый лучший выход — отправить его в Дор, к дяде. Теперь, благодаря Хальдре, нам известен короткий путь на ту сторону гор. Кстати, а где она?

— Не видел со вчерашнего дня, — покачал головой Релио. — А она вам показала свою тайную тропу?! — добавил он с некоторым удивлением.

— Показала, — улыбнулся Райден, продолжая заниматься обработкой ран гостя, тот слегка дернулся и застонал.

По ходу разговора Релио вспомнил о тенях, виденных в темноте, но не решился отвлекать наставника на постороннюю тему.

— Раны не тяжелые, кажется, парень без сознания больше от потери крови, — задумчиво произнес тот. — Ему нужен в основном хороший уход. Наверно, мы отправимся в Дор завтра же утром. Там будет кому о нем позаботиться.

Релио еще раньше начал подозревать, что бывший разведчик как-то связан с местным сопротивлением, теперь эта мысль получила новое подтверждение.

Вскоре гость пришел в себя, его покормили, а на рассвете, снова привязав юношу сзади, Райден отправился через горы в Дор.

Через несколько дней после возвращения Райдена, поздним вечером, когда мужчины по обыкновению сидели на крылечке, перед тем как лечь спать, Релио все же решился задать наставнику мучавший его вопрос о странных явлениях, замеченных им в день появления раненого юноши, которым он так и не нашел объяснения.

— Перед твоим появлением вместе с тем парнем я видел промелькнувшие силуэты двух карайнов, если одним был Сагрио, то кто же был вторым? Я сначала подумал, что на карайне приехал кто-то с тобой, но это оказалось не так. А потом мне показалось, что на меня кто-то пристально смотрит. Впрочем, это ощущение возникает уже не впервые…

— Нервы у тебя расшатались, — пробурчал себе под нос Райден. — Никакого второго карайна мы с Сагрио не видели.

Но голос разведчика был не настолько беззаботен, как тому хотелось бы. Возможно, всему виной легенда о тенях карайнов, которую ему однажды пересказал Райден. Но Релио искал более простое объяснение. Если это был не Сагрио со своей карайной или с кем-то еще, то оставалась Хальдра… А вот с кем она там расхаживала? Именно эту мысль он и сообщил наставнику, которым постепенно начал считать бывшего разведчика, взявшегося теперь за его обучение военному мастерству и многому другому.

Райден заметно приободрился:

— Можно попробовать позвать Гальдру через Сагрио. Было бы все-таки интересно узнать, кто отец ее котят. Вдруг мы знакомы.

Так они и сделали. Сагрио сообщил, что Хальдра согласилась прийти на разговор, хотя и не очень охотно. Вскоре появилась и сама карайна и, оглядев людей, легла напротив; ее глаза мерцали, как две луны. Сэлги уже дремал, прислонившись к одному из столбов крыльца.

— Так кто же у нас отец котят? — улыбнулся Райден. — Может быть, ты нас все же познакомишь? Или он против? — спросил мужчина.

Гальдра сначала отвела взгляд, но потом, ничего не ответив, встала и нырнула в темноту.

— Ушла, что ли?.. — пробормотал разведчик.

— Вряд ли, — покачал головой Релио. — Но она явно чего-то опасается.

Довольно долго никто не появлялся, и юноша тоже начал подремывать — время близилось к утру, факелы давно догорели. Неожиданно, как и в первый раз, по краю зрения мелькнули две светлые тени, потом еще раз. Юноша потряс головой, решив, что уже засыпает и видит сны. И вдруг из темноты появилось нечто, то есть появился карайн, но впечатление он производил странное.

— Мама моя! — пробормотал Райден. — Я думал, что это сказки.

А Релио понял, чей взгляд он почувствовал в темноте. Карайн был очень светлого окраса, хотя далеко не белый, но особенно поражал его взгляд, казалось, он видит тебя насквозь. Райден слегка вздрогнул, но спросил пришедшего:

— Как тебя называть?

«Раи’не», — услышал ответ Релио.

— Ты — гость?

«Нет. Мои предки жили на этой земле. Ты помнишь светлых котят даже в питомнике, в них кровь моего рода».

— Но котята Гальдры обычной окраски, — смущенно произнес Релио, подумав, что они совсем непохожи на отца, если Раи’не их отец.

В ответ он получил мысленную улыбку и фразу: «Иногда это приходит с возрастом, или они получились в мать».

— Береги Хальдру! — попросил юноша на прощанье.

Раи’не «улыбнулся» и растворился в предрассветных сумерках.

Вздохнув с облегчением, Райден повернулся к Релио:

— Возможно, встречи с подобными карайнами и легли в основу многих легенд. Ты заметил, что он понимает нас обоих одновременно, причем не глядя в глаза?

— Мне тоже так показалось, — тихо произнес тот.

— Согласно легендам, такие карайны способны слышать мысли любого человека приблизительно так же, как воспитатели котят слышат всех своих питомцев.

— Вполне верю, — пробормотал Релио. — Но почему Хальдра не хотела знакомить его с нами?

— Опасалась, что мы испугаемся, — обронил Райден. — Не все люди способны принять такое.

Закат догорал на дальних пиках Стайского хребта, а в долине было уже совсем темно. Сырой осенний туман пополз от лощины, где протекал небольшой ручей, к домам. Что-то тревожное было разлито в воздухе. Релио бродил взад и вперед возле дома еще и потому, что к ночи стало довольно зябко.

Сегодня дела закончили рано, и Райден с Сагрио отправились на равнину с кем-то поговорить, но уже наступила ночь, а они до сих пор не вернулись. Хальдра, которую можно было попросить связаться с Сагрио, тоже отсутствовала. Юноша начал волноваться, хотя наставник задерживался далеко не впервые.

Внезапно из темноты раздался голос Райдена:

— Зажгите свет! Я не один.

Сэлги поблизости не было, и Релио сам бросился зажигать оба факела, вставленные в кольца на фасаде дома. Когда они разгорелись, юноша обернулся. Бывший разведчик вынырнул из темноты неожиданно, несмотря на то что на его руку опирался изможденный светловолосый мужчина. Спутник Райдена едва держался на ногах. Юноша бросился помогать. В это время из дверей дома показался слегка заспанный Сэлги, но Райден отослал его обратно зажигать свет в доме и растапливать печь.

Пока Релио помогал наставнику вести незнакомца, который слабел на глазах, разведчик тихо сказал ему:

— В предгорьях неспокойно, везде егерские разъезды. Я хотел добраться до дома своего старого знакомца, чтобы разузнать последние новости, но побоялся его подставить — отпечатки лап карайна не спутаешь ни с чем, а егеря все же не законченные идиоты.

— А кто это? — кивнул юноша на еле переставляющего ноги человека.

— Пока не знаю, — усмехнулся Райден. — Я подобрал его на обратном пути почти без сознания, но мне кажется, что егеря всполошились именно из-за него, а стало быть, надо помочь.

— Где же вы были так долго, если почти сразу решили вернуться? — удивился Релио.

— Пришлось пробираться окольными тропами, чтобы не навести егерей на наше убежище. Хотя теперь на некоторое время придется усилить охрану. Егеря могут решить проверить все окрестные горные долины, из которых есть выход на равнину.

— Может, тогда завалить проход через нижнее ущелье, наверху достаточно камней, которые легко столкнуть? — озабоченно спросил юноша. — Рамеле теперь не обязательно ходить вниз. А если что-то понадобится там, то можно будет пробраться на карайнах, они дорогу найдут.

— Может, и так… — кивнул разведчик. — Случайных гостей нам не надо.

Дойдя до дома, они уложили незнакомца на кровать, и Райден занялся осмотром и перевязкой. На теле гостя обнаружились только ушибы и ссадины, а его состояние в большей степени, видимо, объяснялось истощением и усталостью. Оказавшись на кровати, гость сразу впал в забытье, и было решено покормить его утром, когда придет в себя.

Утром Релио сквозь сон услышал отдаленный грохот обвала, а проснувшись, узнал, что нижнее ущелье завалено. Райден уже успел смотаться туда и убедился, что обвал надежно завалил проход, но не перекрыл наглухо сток воды. Посмотрев друг на друга, мужчины только пожали плечами, кто-то успел реализовать идею Релио раньше их, и они подозревали, кто именно: во время той сокровенной беседы оба в какой-то момент почувствовали взгляд из темноты.

Когда приведенный Райденом незнакомец очнулся, его тут же накормили бульоном с овощами, оставив расспросы на потом. После еды лицо мужчины слегка порозовело и взгляд приобрел осмысленность. При дневном свете по волосам незнакомца стало понятно, что тот чистокровный денери.

— Где я? — наконец-то подал он голос.

— В горах, — слегка улыбнулся Райден, подходя на звук голоса. — Не беспокойтесь, место надежное.

Мужчина с облегчением откинулся на подушки:

— Я уже думал, что мне конец… До гор я добраться смог, а вот на дальнейшее сил уже не осталось. Не знаю, как и благодарить вас…

Судя по речи и манерам, незнакомец принадлежал к аристократам бывшего княжества.

— Никак, — ответил ему разведчик. — Я сделал то, что мог. — Потом добавил: — Хотя нам все же интересно, почему на ваши поиски было послано столько егерских патрулей? Возможно, тонкости вашей истории — не мое дело, но хотелось бы прояснить ситуацию, чтобы принять надлежащие меры безопасности.

— Вы, насколько я понял, из военных, — слабо улыбнулся незнакомец. — Причем из тех, кто давал присягу лично князю, судя по вашему карайну, и остались ей верны, раз до сих пор скрываетесь в горах. Поэтому мне нечего от вас утаивать.

— Это верно, — хмуро произнес бывший разведчик, видимо что-то вспомнив. — Меня зовут Райден, Райден Нерли.

— А меня — Данален Ларди, в прошлом маркиз и магистр княжеской Академии наук и искусств.

Райден вздохнул, а маркиз между тем продолжил:

— Во время войны почти все мои родственники погибли или были угнаны в Дор. О судьбе попавших в неволю ничего не удалось узнать до сих пор. Меня дорцы не тронули, просто лишили дворянских привилегий, как остальных аристократов, и заставили работать с сохранившимися архивами, особенно текстами, написанными на даэре, который толком не знает никто из дорцев.

Они надеялись найти что-то, что может дать преимущества дорской короне и ее войскам. Разумеется, они этого от меня не получили… — Маркиз торжествующе усмехнулся. — Я много раз думал бежать, но меня охраняли достаточно хорошо, как и других бывших ученых, которых удалось захватить. С приходом игмалионцев изменилось немногое — явная власть дорской короны поменялась на желание высокопоставленных дорских аристократов взять реванш над Игмалионом. Заброшенные подземные казематы Морхена, куда перенесли архивы и перевели всех работавших с ними, постепенно подорвали мое здоровье. Там есть что-то невидимое в воздухе или в окружающем камне… Если на архивах это не сказалось, то работники стали постепенно слабеть, а спустя несколько лет последовали первые смерти. В последние годы из первоначального состава остались только денери, да и те начали сдавать год от года. И вот наконец мне удалось бежать. Я надеялся перебраться в Дор и затеряться там среди прочих беженцев, но если бы не вы…

Данален устало замолчал, полуприкрыв глаза.

— Отдыхайте, лэри{Во времена существования княжества, наряду с обращениями, принятыми на остальной территории каверны, а также вместо них, использовалось много других. Кроме того, обращения к высшим и низшим разделялись на несколько рангов. Лэри — обращение к стоящему на один ранг выше среди аристократии княжества.}, — произнес Райден. — Мы поможем вам перебраться на территорию Дора, когда вы восстановите свои силы.

— Спасибо вам, наэри{Наэри — доброжелательное обращение одного дворянина к другому без учета ранга.}, — ответил маркиз.

Данален Ларди провел в долине почти два месяца, и только с наступлением заморозков Райден отвез маркиза на дорскую сторону. Провожая отъезжающих, Релио немного удивился повторению событий в течение нескольких месяцев, но он не мог и представить, сколько еще жизней изменит тайный путь через Стайский хребет, прозванный потом «проходом Хальдры».